Не потому ли, что ей было с ним комфортно, что он мог обеспечить ей такую жизнь, к какой она привыкла? Неужели она — настолько расчетливое, корыстное, трусливое существо? Да, именно трусливое, потому что схватилась за первого же парня, который сделал ей предложение, только потому, что знала его с детства и не решилась ступить на чреватый многими опасностями зыбкий путь поиска родственной души. Побоялась! Мало ли кто может подвернуться, а тут друг детства, и родители одобряют, и все так удобно складывается…
Слезы уже давно бежали по ее щекам. Как горько сознавать себя ничтожеством. Нет, нет, она не такая, она согласилась стать женой Сесила потому, что верила в его любовь. И она правда думала, что любит Сесила. Да, да, твердила себе Эдит. Просто раньше она не знала, что такое любовь, до самого последнего времени…
Эта мысль заставила ее испуганно раскрыть глаза. Перед ней раскинулась зеленая лужайка Гайд-парка. Неподалеку на траве сидела в обнимку какая-то пара, дальше играли в мяч мальчишки. Но вся эта привычная картина была сейчас далека от Эдит как никогда, словно она перенеслась на другую планету. До сих пор ей не приходило в голову, но сейчас она осознала, что любит Мэтью. И так же ясно она поняла, что потеряла его, не успев обрести.
Примерно час спустя, когда усталая Эдит переступила порог своей квартиры, зазвонил телефон. Она бросила сумочку на столик в прихожей и подбежала к телефону, но рука ее, уже протянутая к трубке, вдруг окаменела. Конечно, это звонит Сесил! Меньше всего на свете ей сейчас хотелось разговаривать с ним. Она все-таки взяла трубку и с усилием поднесла ее к уху, словно та была каменная.
— Да, я слушаю.
— Эдит, дорогая, здравствуй. Что случилось, почему ты такая подавленная? — заговорила трубка голосом Люси Лайтоллер, матери Сесила.
У Эдит в груди всколыхнулось неприязненное чувство. Сейчас, когда ей невыносимо было винить в случившейся ошибке одну себя, хотелось найти и других виноватых. Разве мать Сесила всеми силами не поддерживала своего сына? Может быть, она сама и посоветовала ему взять в жены дочь Грэхема, покладистую, неискушенную простушку… Какой удобной она была бы женой…
— Ничего особенного, просто я только что вернулась и очень устала, — ответила она, пытаясь говорить обычным тоном.
— Ах, бедняжка. О чем я спрашиваю? Конечно, ты переживаешь из-за Сесила. Кстати, он еще не говорил тебе, что мы ждем вас к нам в субботу? — продолжала Люси, и Эдит представила, как она затягивается сигаретой и выпускает колечки дыма. Люси была страстной курильщицей, кроме того любила пропустить стаканчик джина перед ужином, а то и перед обедом.
Вообще-то она нравилась Эдит, но сейчас она с беспокойством ощущала, как настраивается к матери Сесила все враждебнее.
— Нет, Сесил мне ничего не говорил, — ответила она сухо.
— Но вы же виделись с ним сегодня? Мы с его отцом в курсе всей ситуации. Кажется, пока все спокойно. Но, конечно, нельзя пускать дело на самотек. Сэм пытается поговорить кое с кем из министерства. Но Сесил, какой дурачок, что за неосмотрительность! — Она шумно выпустила дым прямо в трубку. — Эдит, когда прилетают твои родители? Может оказаться так, что только твой отец сумеет защитить его…
— Мама обещала позвонить завтра и точно сказать дату. Я полагаю, в самые ближайшие дни.
— Да, ты права, не стоит долго распространяться об этом по телефону, — ответила Люси, видимо почувствовав ее нежелание говорить. — Значит, моя дорогая, мы ждем вас в субботу.
Приезжайте с самого утра и тогда обсудим все спокойно и без помех, в семейном кругу. Я целую тебя, дорогая.
— Да.., хорошо.., до свидания. — Смущенно пробормотав слова прощания. Эдит повесила трубку.
Люси, конечно, почувствовала ее плохое настроение и очень тактично не стала выспрашивать о его причине. Ну что же, Эдит была ей за это признательна. И вообще… Не стоит винить других за свои ошибки. Люси ни в чем не виновата.
Она прошла в ванную, напустила воду и легла в нее. Нет, она не будет вымещать досаду на близких, она просто возьмет и сама исправит свои ошибки.
В окружающем ее мраке безысходности внезапно забрезжил свет. Все так просто на самом деле! Раз она не любит Сесила, а он не любит ее, значит, им не следует соединять свои судьбы. Придется отменить свадьбу, и не беда, что уже разосланы приглашения, что придется выдержать непростой разговор с собственными родителями и родителями Сесила.
Об объяснении с самим Сесилом она как-то не думала.
Ничего такого страшного в этой ситуации нет, всякое бывает в жизни, люди могут и передумать, главное, чтобы это произошло до свадьбы.
Эдит перебирала в голове весь набор житейских мудростей, от которых, несмотря на их банальность, сразу становилось легче на душе. Итак, она порвет с Сесилом и тогда… Что же тогда?
Почему она так уверена, что Мэтью настроен поддерживать их отношения? Вчера в парке она испугалась, что после того разговора в электричке, когда она со слезами просила его о Сесиле, она потеряла его навсегда. Ведь Мэтью тогда, конечно, не мог испытать к ней ничего, кроме презрения. Вчера, подумав об этом, Эдит отогнала от себя эту мысль.
Но сейчас ей стало так страшно, что все тело объял ледяной холод, как будто она не лежала в теплой ванне, а окунулась в прорубь. Почему она вдруг решила, что Мэтью вообще испытывает или испытывал к ней какие-то серьезные чувства? Ведь для него эти поцелуи могли быть совсем ничего не значащими!
Когда она сказала Мэтью, что у нее есть жених, он сразу словно отошел на задний план.
Если бы "не ее портрет, они могли больше никогда не встретиться. Мэтью и не заикнулся, чтобы продолжить общение. Он сразу уступил, не попытался побороться за нее. Разве так поступают, если любят? В конце концов, она даже не жена Сесила. А он отошел в сторонку, решил, что она не стоит того, чтобы за нее бороться. Значит, она не вызывала в нем настолько сильных чувств.
Нет, виноват не он, а она сама, она потеряла Мэтью, она сама его оттолкнула — своими нелепыми слезами в электричке, своей просьбой избавить Сесила от неприятностей! Какой жалкой, ничтожной она выглядела тогда в его глазах. Как же она посмела просить Мэтью нарушить его долг, служебный долг? Он сразу тогда изменился к ней, она это почувствовала. А тот поцелуй в скверике был прощальным поцелуем…
Эдит почувствовала, что сейчас зарыдает. Она выбралась из ванны, завернулась в длинный махровый халат, побежала в спальню и упала на постель. Ее тело сотрясалось от рыданий, но глаза оставались сухими. Все сильнее и сильнее в ней разгорался беспощадный свет, который вдруг осветил ее душу, и она все отчетливее осознавала, что любит Мэтью и полюбила его едва ли не с первой встречи.
Она представляла его лицо, такое выразительное, тонкое, его прямые черные брови… густые ресницы, затеняющие серые глубокие глаза… Эти глаза смотрели на нее с таким восхищением, которое она воспринимала как само собой разумеющееся. Он был особенный, не похожий ни на кого другого. И это тоже казалось ей, глупышке, в порядке вещей.
Она вспоминала его руки… Сильные, гибкие пальцы, крепкие запястья… Сердце ее переполнялось нежностью. Он обнимал ее за талию, и эти объятия были целомудренными и вместе с тем страстными. Вспоминала его головокружительный поцелуй…
Уже после того, первого поцелуя у нее должны были открыться глаза. Неужели она полагала, что с каким-то другим мужчиной может пережить такие же прекрасные, волшебные ощущения, которые трудно выразить словами, настолько они не принадлежат к этому миру?
Но она его потеряла, потеряла! И виновата она сама, только она… В ее памяти вдруг всплыло имя «Шейла». У Мэтью была девушка! О ней спрашивал тогда его отец. Наверное, Мэтью поссорился с ней, но теперь помирится и забудет об Эдит.
Но тут среди бездны отчаяния, в которое погрузилась несчастная Эдит, вдруг забрезжил слабый лучик надежды. Откуда-то издалека она словно услышала бабушкин голос. Она не разобрала слов, но голос Бланш был успокаивающим, мягким, любящим, и Эдит несколько успокоилась, повернулась на бок и задышала ровнее.
Она ошиблась, но она все и исправит, ведь так уже было решено. Она позвонит Мэтью и попытается все ему объяснить. Конечно, объясняться она будет не по телефону, им надо встретиться. И она сделает это немедленно.
Придя к такому решению, Эдит почувствовала безумную радость. Правильно, нельзя валяться на кровати и жалеть себя, надо действовать. Она вскочила и подбежала к телефону. Телефон Мэтью она помнила наизусть.
Но не успела Эдит снять трубку, как раздался звонок в дверь — настойчивый и требовательный.
7
Эдит сразу поняла, кто это, и с досадой топнула ногой. Конечно, не следовало откладывать объяснение на потом, но она в купальном халате, вся растрепанная, не такой хотелось ей предстать перед Сесилом при серьезном разговоре. Она минуту колебалась, пускать его или нет, но потом сняла трубку домофона.
— Эдит? Открой, это я, — громко заговорил Сесил. — Нам нужно поговорить и немедленно.
— Да, нам нужно поговорить, — ответила Эдит. — Только тебе придется немного подождать за дверью.
Она нажала кнопку, чтобы впустить его в подъезд, и торопливо прошла в спальню. Через десять минут, одетая в черную рубашку и легкие полотняные брюки, с небрежно стянутыми в хвостик волосами, она открыла дверь. Сесил ворвался в прихожую как буря, он был в сильном раздражении.
— Почему ты не открыла сразу? Зачем понадобилось держать меня на площадке? — Он подозрительно оглядел прихожую и заглянул в гостиную.
— Я одна, можешь не сомневаться, — усмехнулась Эдит. — Мне почему-то показалось, что ты сегодня будешь весь вечер занят, и я принимала ванну.
Она прошла в гостиную, он следом за ней.
Эдит расположилась в кресле у окна и кивнула Сесилу на кресло напротив. Все ее волнение прошло, и она чувствовала себя совсем спокойной. Предстоящий разговор сейчас нисколько не пугал ее. Наоборот, ей не терпелось расставить все по своим местам.
— Из-за чего весь сыр-бор? — раздраженно проговорил Сесил, падая в кресло. — В чем я должен оправдываться? Тебе кто-то что-то наговорил, и ты…
— Я сама видела тебя вместе с той девушкой, Сарой Паркер, — перебила его Эдит. — Видишь ли, в воскресенье меня замучила совесть, и я решила поехать к тебе. Вы как раз выходили из подъезда… Вы обнимали друг друга, как люди, которым только что было очень хорошо вместе. Вы так сосредоточились друг на друге, что даже не заметили меня. Поэтому не надо меня уверять, что ты просто хотел сегодня посмотреть ее выступление из эстетических соображений.
Сесил на секунду смешался, но тут же стал прежним, уверенным в себе Сесилом. Он явно успел подготовиться к предстоящему объяснению.
— Во-первых, все может со стороны выглядеть совсем не так, как есть на самом деле…
— То есть у вас просто дружба? А дома у тебя вы всего лишь обсуждаете подробности ее номера? — не могла не съязвить Эдит, тут же почувствовала, как все в ней начинает дрожать, и поспешно взяла себя в руки.
— Эдит! — Он вскочил и подошел к ней, но Эдит вытянула вперед руку.
— Оставайся на месте, Сесил. Я на самом деле вовсе не собиралась устраивать тебе сцены. Я хочу, чтобы ты меня послушал.
— Замечательно! Но потом и ты меня послушай, — сказал он, возвращаясь на место.
— Я подумала.., я в самом деле очень серьезно подумала над нашими отношениями… — начала Эдит, но тут у нее перехватило горло, и ей пришлось несколько раз кашлянуть. — И решила, что мы оба совершили ошибку. Мы давно знаем друг друга, но то, что мы приняли за любовь, вовсе не было любовью. Нам следует оставаться тем, кем мы были все время, — друзьями. Я виновата в этом недоразумении ровно столько, сколько и ты. Ведь на самом деле ты меня не любишь, Сесил, а я.., я не люблю тебя, выговорила она твердо.
Сесил молча смотрел на нее в упор. На его лице отразилась сложная гамма чувств. Потом он встал и шагнул к ней, но Эдит тоже встала и быстро отошла к окну.
— Послушай! Это какой-то бред! — воскликнул он, останавливаясь на расстоянии нескольких шагов от нее. — Из того, что ты увидела меня с Сарой, ты сделала вывод, что я не люблю тебя. Но это же детский лепет. Только такое наивное создание, как ты, может думать, что мужчина любит каждую девицу, с которой проводит время. Для меня есть только одна женщина — это ты.
— А кто для тебя Сара? — спросила Эдит. — Я тогда действительно чего-то не понимаю…
Он быстро преодолел разделявшее их расстояние, и, не успела Эдит ретироваться за стол, как он с силой схватил ее за плечи.
— Разве не ты первая стала в последнее время избегать меня? — спросил он, наклоняясь к ней и обдавая ее запахом виски. — Ты пытаешься свалить всю вину на меня. Ты сама говорила про какого-то художника. Вот в чем все дело, я правильно понял? У тебя появился кто-то другой, а ты винишь меня, что я хочу расстроить нашу свадьбу. Хочешь сделать из меня козла отпущения.
— Мне больно! — воскликнула Эдит, пытаясь вырваться, но он держал ее крепко.
— Не получится! Ты нарушаешь наш договор, а не я. — Он приблизил к ней свое лицо, и Эдит поразил его взгляд, полный гнева и в то же время испуганный. Но он тут же отошел от нее, видимо овладев собой, и заходил по комнате.
— Я и не думала винить во всем тебя, — быстро заговорила Эдит. — Я сразу сказала, что тоже виновата. И поэтому предлагаю отменить нашу свадьбу по взаимному согласию. Я думаю, мы сумеем объяснить все нашим родителям.
Сесил вскинул голову, и она увидела в его глазах отчаяние.
— Эдит, дорогая, ты говоришь это не всерьез. Ты не можешь так поступить, я не согласен, я против. — Он снова оказался рядом с ней и взял ее за руки. Взгляд его был полон мольбы. Не говори так, моя девочка. Я люблю тебя, на самом деле люблю одну тебя…
— Не надо, Сесил! Прошу тебя! — воскликнула она с горечью. — О какой любви может идти речь, если ты развлекаешься в обществе другой девушки. — Эдит вырвалась и отошла в другой конец комнаты, обхватив себя за плечи, пытаясь даже мысленно отгородиться от него и проявлений его чувств.
Сесил откинул со лба красивую прядь светлых волос и посмотрел на нее взглядом, который на этот раз был полон решимости.
— Ну хорошо. Ты хочешь узнать всю правду, тогда слушай! — Его голубые глаза пронзили ее ледяными иглами. — Ты слишком чиста и невинна, ты не знаешь этих женщин.
Сара.., она вцепилась в меня мертвой хваткой.
Мы познакомились у Кройтона. Это мой однокурсник, мы ездили с ним на скачки этой весной. Ты тогда не могла пойти со мной, потому что приехали твои родители. И с тех пор она преследовала меня, просто не давала проходу. Подкарауливала у подъезда! Подстраивала встречи в самых неожиданных местах.
Надо быть святым, чтобы вынести это и не дрогнуть.
— И ты дрогнул. Бедный Сесил, — усмехнулась Эдит.
— Не смейся! — взъярился он. — Я уже сказал и повторяю — ты не знаешь этих женщин, они профессионалки, они действуют умело. Это все равно что гипноз. Сопротивляться бесполезно.
Если они задумали соблазнить мужчину, они это сделают. Я понимаю, как странно для тебя это звучит. Ты живешь совсем в другом мире, Эдит. Но хочу тебе сказать — все это никакого отношения не имеет к любви.
— И вы часто встречались с ней? — спросила Эдит невольно, хотя решила перед этим, что не станет проявлять интереса.
— Не так чтобы очень. И я все ждал, что мы с тобой поженимся и уедем. И тогда я наконец избавлюсь от нее. Но не тут-то было…
Он перевел дыхание и заговорил быстро, и лихорадочно:
— Недавно она явилась ко мне и устроила скандал. Стала грозить, что расстроит нашу свадьбу. Пообещала, что расскажет все тебе и наговорит еще кучу всяких «подробностей», которых не было и в помине. Я тогда очень испугался. Я представил, какое это может произвести впечатление на такую неопытную, доверчивую девушку. Ты могла сгоряча поверить ей и порвать наши отношения — вот как ты пытаешься сделать сейчас. Я решил, что не позволю ей встретиться с тобой. И тогда она стала требовать деньги! Это был чистой воды шантаж.
Он провел ладонью по лицу, как будто стряхивал невидимую паутину, затем прошел к сервировочному столику, налил себе виски и выпил залпом. Эдит слушала его, вскинув подбородок, опустив ресницы. Ей казалось, что она абсолютно спокойна, вот только почему-то мелко дрожали руки.
— Она требовала большую сумму, которую мне взять было негде. А тут как раз подвернулся Джерри Ройлот со своим предложением. Он сказал, что заплатил бы кругленькую сумму за кое-какие данные о мерах, которые правительство Собирается принимать по отношению к незаконным иммигрантам. И я подумал.., то есть я абсолютно точно знал, что никому не будет никакого вреда, если я покажу ему эти документы. Все произошло очень просто. Утром он вернул мне документы, и я положил их на место. Если бы не чертовка Мюриэл Бинкс, которая вечно торчит на работе допоздна, никто ничего не заметил бы…
Он снова прошелся по комнате и потер ладонью лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Слезы уже давно бежали по ее щекам. Как горько сознавать себя ничтожеством. Нет, нет, она не такая, она согласилась стать женой Сесила потому, что верила в его любовь. И она правда думала, что любит Сесила. Да, да, твердила себе Эдит. Просто раньше она не знала, что такое любовь, до самого последнего времени…
Эта мысль заставила ее испуганно раскрыть глаза. Перед ней раскинулась зеленая лужайка Гайд-парка. Неподалеку на траве сидела в обнимку какая-то пара, дальше играли в мяч мальчишки. Но вся эта привычная картина была сейчас далека от Эдит как никогда, словно она перенеслась на другую планету. До сих пор ей не приходило в голову, но сейчас она осознала, что любит Мэтью. И так же ясно она поняла, что потеряла его, не успев обрести.
Примерно час спустя, когда усталая Эдит переступила порог своей квартиры, зазвонил телефон. Она бросила сумочку на столик в прихожей и подбежала к телефону, но рука ее, уже протянутая к трубке, вдруг окаменела. Конечно, это звонит Сесил! Меньше всего на свете ей сейчас хотелось разговаривать с ним. Она все-таки взяла трубку и с усилием поднесла ее к уху, словно та была каменная.
— Да, я слушаю.
— Эдит, дорогая, здравствуй. Что случилось, почему ты такая подавленная? — заговорила трубка голосом Люси Лайтоллер, матери Сесила.
У Эдит в груди всколыхнулось неприязненное чувство. Сейчас, когда ей невыносимо было винить в случившейся ошибке одну себя, хотелось найти и других виноватых. Разве мать Сесила всеми силами не поддерживала своего сына? Может быть, она сама и посоветовала ему взять в жены дочь Грэхема, покладистую, неискушенную простушку… Какой удобной она была бы женой…
— Ничего особенного, просто я только что вернулась и очень устала, — ответила она, пытаясь говорить обычным тоном.
— Ах, бедняжка. О чем я спрашиваю? Конечно, ты переживаешь из-за Сесила. Кстати, он еще не говорил тебе, что мы ждем вас к нам в субботу? — продолжала Люси, и Эдит представила, как она затягивается сигаретой и выпускает колечки дыма. Люси была страстной курильщицей, кроме того любила пропустить стаканчик джина перед ужином, а то и перед обедом.
Вообще-то она нравилась Эдит, но сейчас она с беспокойством ощущала, как настраивается к матери Сесила все враждебнее.
— Нет, Сесил мне ничего не говорил, — ответила она сухо.
— Но вы же виделись с ним сегодня? Мы с его отцом в курсе всей ситуации. Кажется, пока все спокойно. Но, конечно, нельзя пускать дело на самотек. Сэм пытается поговорить кое с кем из министерства. Но Сесил, какой дурачок, что за неосмотрительность! — Она шумно выпустила дым прямо в трубку. — Эдит, когда прилетают твои родители? Может оказаться так, что только твой отец сумеет защитить его…
— Мама обещала позвонить завтра и точно сказать дату. Я полагаю, в самые ближайшие дни.
— Да, ты права, не стоит долго распространяться об этом по телефону, — ответила Люси, видимо почувствовав ее нежелание говорить. — Значит, моя дорогая, мы ждем вас в субботу.
Приезжайте с самого утра и тогда обсудим все спокойно и без помех, в семейном кругу. Я целую тебя, дорогая.
— Да.., хорошо.., до свидания. — Смущенно пробормотав слова прощания. Эдит повесила трубку.
Люси, конечно, почувствовала ее плохое настроение и очень тактично не стала выспрашивать о его причине. Ну что же, Эдит была ей за это признательна. И вообще… Не стоит винить других за свои ошибки. Люси ни в чем не виновата.
Она прошла в ванную, напустила воду и легла в нее. Нет, она не будет вымещать досаду на близких, она просто возьмет и сама исправит свои ошибки.
В окружающем ее мраке безысходности внезапно забрезжил свет. Все так просто на самом деле! Раз она не любит Сесила, а он не любит ее, значит, им не следует соединять свои судьбы. Придется отменить свадьбу, и не беда, что уже разосланы приглашения, что придется выдержать непростой разговор с собственными родителями и родителями Сесила.
Об объяснении с самим Сесилом она как-то не думала.
Ничего такого страшного в этой ситуации нет, всякое бывает в жизни, люди могут и передумать, главное, чтобы это произошло до свадьбы.
Эдит перебирала в голове весь набор житейских мудростей, от которых, несмотря на их банальность, сразу становилось легче на душе. Итак, она порвет с Сесилом и тогда… Что же тогда?
Почему она так уверена, что Мэтью настроен поддерживать их отношения? Вчера в парке она испугалась, что после того разговора в электричке, когда она со слезами просила его о Сесиле, она потеряла его навсегда. Ведь Мэтью тогда, конечно, не мог испытать к ней ничего, кроме презрения. Вчера, подумав об этом, Эдит отогнала от себя эту мысль.
Но сейчас ей стало так страшно, что все тело объял ледяной холод, как будто она не лежала в теплой ванне, а окунулась в прорубь. Почему она вдруг решила, что Мэтью вообще испытывает или испытывал к ней какие-то серьезные чувства? Ведь для него эти поцелуи могли быть совсем ничего не значащими!
Когда она сказала Мэтью, что у нее есть жених, он сразу словно отошел на задний план.
Если бы "не ее портрет, они могли больше никогда не встретиться. Мэтью и не заикнулся, чтобы продолжить общение. Он сразу уступил, не попытался побороться за нее. Разве так поступают, если любят? В конце концов, она даже не жена Сесила. А он отошел в сторонку, решил, что она не стоит того, чтобы за нее бороться. Значит, она не вызывала в нем настолько сильных чувств.
Нет, виноват не он, а она сама, она потеряла Мэтью, она сама его оттолкнула — своими нелепыми слезами в электричке, своей просьбой избавить Сесила от неприятностей! Какой жалкой, ничтожной она выглядела тогда в его глазах. Как же она посмела просить Мэтью нарушить его долг, служебный долг? Он сразу тогда изменился к ней, она это почувствовала. А тот поцелуй в скверике был прощальным поцелуем…
Эдит почувствовала, что сейчас зарыдает. Она выбралась из ванны, завернулась в длинный махровый халат, побежала в спальню и упала на постель. Ее тело сотрясалось от рыданий, но глаза оставались сухими. Все сильнее и сильнее в ней разгорался беспощадный свет, который вдруг осветил ее душу, и она все отчетливее осознавала, что любит Мэтью и полюбила его едва ли не с первой встречи.
Она представляла его лицо, такое выразительное, тонкое, его прямые черные брови… густые ресницы, затеняющие серые глубокие глаза… Эти глаза смотрели на нее с таким восхищением, которое она воспринимала как само собой разумеющееся. Он был особенный, не похожий ни на кого другого. И это тоже казалось ей, глупышке, в порядке вещей.
Она вспоминала его руки… Сильные, гибкие пальцы, крепкие запястья… Сердце ее переполнялось нежностью. Он обнимал ее за талию, и эти объятия были целомудренными и вместе с тем страстными. Вспоминала его головокружительный поцелуй…
Уже после того, первого поцелуя у нее должны были открыться глаза. Неужели она полагала, что с каким-то другим мужчиной может пережить такие же прекрасные, волшебные ощущения, которые трудно выразить словами, настолько они не принадлежат к этому миру?
Но она его потеряла, потеряла! И виновата она сама, только она… В ее памяти вдруг всплыло имя «Шейла». У Мэтью была девушка! О ней спрашивал тогда его отец. Наверное, Мэтью поссорился с ней, но теперь помирится и забудет об Эдит.
Но тут среди бездны отчаяния, в которое погрузилась несчастная Эдит, вдруг забрезжил слабый лучик надежды. Откуда-то издалека она словно услышала бабушкин голос. Она не разобрала слов, но голос Бланш был успокаивающим, мягким, любящим, и Эдит несколько успокоилась, повернулась на бок и задышала ровнее.
Она ошиблась, но она все и исправит, ведь так уже было решено. Она позвонит Мэтью и попытается все ему объяснить. Конечно, объясняться она будет не по телефону, им надо встретиться. И она сделает это немедленно.
Придя к такому решению, Эдит почувствовала безумную радость. Правильно, нельзя валяться на кровати и жалеть себя, надо действовать. Она вскочила и подбежала к телефону. Телефон Мэтью она помнила наизусть.
Но не успела Эдит снять трубку, как раздался звонок в дверь — настойчивый и требовательный.
7
Эдит сразу поняла, кто это, и с досадой топнула ногой. Конечно, не следовало откладывать объяснение на потом, но она в купальном халате, вся растрепанная, не такой хотелось ей предстать перед Сесилом при серьезном разговоре. Она минуту колебалась, пускать его или нет, но потом сняла трубку домофона.
— Эдит? Открой, это я, — громко заговорил Сесил. — Нам нужно поговорить и немедленно.
— Да, нам нужно поговорить, — ответила Эдит. — Только тебе придется немного подождать за дверью.
Она нажала кнопку, чтобы впустить его в подъезд, и торопливо прошла в спальню. Через десять минут, одетая в черную рубашку и легкие полотняные брюки, с небрежно стянутыми в хвостик волосами, она открыла дверь. Сесил ворвался в прихожую как буря, он был в сильном раздражении.
— Почему ты не открыла сразу? Зачем понадобилось держать меня на площадке? — Он подозрительно оглядел прихожую и заглянул в гостиную.
— Я одна, можешь не сомневаться, — усмехнулась Эдит. — Мне почему-то показалось, что ты сегодня будешь весь вечер занят, и я принимала ванну.
Она прошла в гостиную, он следом за ней.
Эдит расположилась в кресле у окна и кивнула Сесилу на кресло напротив. Все ее волнение прошло, и она чувствовала себя совсем спокойной. Предстоящий разговор сейчас нисколько не пугал ее. Наоборот, ей не терпелось расставить все по своим местам.
— Из-за чего весь сыр-бор? — раздраженно проговорил Сесил, падая в кресло. — В чем я должен оправдываться? Тебе кто-то что-то наговорил, и ты…
— Я сама видела тебя вместе с той девушкой, Сарой Паркер, — перебила его Эдит. — Видишь ли, в воскресенье меня замучила совесть, и я решила поехать к тебе. Вы как раз выходили из подъезда… Вы обнимали друг друга, как люди, которым только что было очень хорошо вместе. Вы так сосредоточились друг на друге, что даже не заметили меня. Поэтому не надо меня уверять, что ты просто хотел сегодня посмотреть ее выступление из эстетических соображений.
Сесил на секунду смешался, но тут же стал прежним, уверенным в себе Сесилом. Он явно успел подготовиться к предстоящему объяснению.
— Во-первых, все может со стороны выглядеть совсем не так, как есть на самом деле…
— То есть у вас просто дружба? А дома у тебя вы всего лишь обсуждаете подробности ее номера? — не могла не съязвить Эдит, тут же почувствовала, как все в ней начинает дрожать, и поспешно взяла себя в руки.
— Эдит! — Он вскочил и подошел к ней, но Эдит вытянула вперед руку.
— Оставайся на месте, Сесил. Я на самом деле вовсе не собиралась устраивать тебе сцены. Я хочу, чтобы ты меня послушал.
— Замечательно! Но потом и ты меня послушай, — сказал он, возвращаясь на место.
— Я подумала.., я в самом деле очень серьезно подумала над нашими отношениями… — начала Эдит, но тут у нее перехватило горло, и ей пришлось несколько раз кашлянуть. — И решила, что мы оба совершили ошибку. Мы давно знаем друг друга, но то, что мы приняли за любовь, вовсе не было любовью. Нам следует оставаться тем, кем мы были все время, — друзьями. Я виновата в этом недоразумении ровно столько, сколько и ты. Ведь на самом деле ты меня не любишь, Сесил, а я.., я не люблю тебя, выговорила она твердо.
Сесил молча смотрел на нее в упор. На его лице отразилась сложная гамма чувств. Потом он встал и шагнул к ней, но Эдит тоже встала и быстро отошла к окну.
— Послушай! Это какой-то бред! — воскликнул он, останавливаясь на расстоянии нескольких шагов от нее. — Из того, что ты увидела меня с Сарой, ты сделала вывод, что я не люблю тебя. Но это же детский лепет. Только такое наивное создание, как ты, может думать, что мужчина любит каждую девицу, с которой проводит время. Для меня есть только одна женщина — это ты.
— А кто для тебя Сара? — спросила Эдит. — Я тогда действительно чего-то не понимаю…
Он быстро преодолел разделявшее их расстояние, и, не успела Эдит ретироваться за стол, как он с силой схватил ее за плечи.
— Разве не ты первая стала в последнее время избегать меня? — спросил он, наклоняясь к ней и обдавая ее запахом виски. — Ты пытаешься свалить всю вину на меня. Ты сама говорила про какого-то художника. Вот в чем все дело, я правильно понял? У тебя появился кто-то другой, а ты винишь меня, что я хочу расстроить нашу свадьбу. Хочешь сделать из меня козла отпущения.
— Мне больно! — воскликнула Эдит, пытаясь вырваться, но он держал ее крепко.
— Не получится! Ты нарушаешь наш договор, а не я. — Он приблизил к ней свое лицо, и Эдит поразил его взгляд, полный гнева и в то же время испуганный. Но он тут же отошел от нее, видимо овладев собой, и заходил по комнате.
— Я и не думала винить во всем тебя, — быстро заговорила Эдит. — Я сразу сказала, что тоже виновата. И поэтому предлагаю отменить нашу свадьбу по взаимному согласию. Я думаю, мы сумеем объяснить все нашим родителям.
Сесил вскинул голову, и она увидела в его глазах отчаяние.
— Эдит, дорогая, ты говоришь это не всерьез. Ты не можешь так поступить, я не согласен, я против. — Он снова оказался рядом с ней и взял ее за руки. Взгляд его был полон мольбы. Не говори так, моя девочка. Я люблю тебя, на самом деле люблю одну тебя…
— Не надо, Сесил! Прошу тебя! — воскликнула она с горечью. — О какой любви может идти речь, если ты развлекаешься в обществе другой девушки. — Эдит вырвалась и отошла в другой конец комнаты, обхватив себя за плечи, пытаясь даже мысленно отгородиться от него и проявлений его чувств.
Сесил откинул со лба красивую прядь светлых волос и посмотрел на нее взглядом, который на этот раз был полон решимости.
— Ну хорошо. Ты хочешь узнать всю правду, тогда слушай! — Его голубые глаза пронзили ее ледяными иглами. — Ты слишком чиста и невинна, ты не знаешь этих женщин.
Сара.., она вцепилась в меня мертвой хваткой.
Мы познакомились у Кройтона. Это мой однокурсник, мы ездили с ним на скачки этой весной. Ты тогда не могла пойти со мной, потому что приехали твои родители. И с тех пор она преследовала меня, просто не давала проходу. Подкарауливала у подъезда! Подстраивала встречи в самых неожиданных местах.
Надо быть святым, чтобы вынести это и не дрогнуть.
— И ты дрогнул. Бедный Сесил, — усмехнулась Эдит.
— Не смейся! — взъярился он. — Я уже сказал и повторяю — ты не знаешь этих женщин, они профессионалки, они действуют умело. Это все равно что гипноз. Сопротивляться бесполезно.
Если они задумали соблазнить мужчину, они это сделают. Я понимаю, как странно для тебя это звучит. Ты живешь совсем в другом мире, Эдит. Но хочу тебе сказать — все это никакого отношения не имеет к любви.
— И вы часто встречались с ней? — спросила Эдит невольно, хотя решила перед этим, что не станет проявлять интереса.
— Не так чтобы очень. И я все ждал, что мы с тобой поженимся и уедем. И тогда я наконец избавлюсь от нее. Но не тут-то было…
Он перевел дыхание и заговорил быстро, и лихорадочно:
— Недавно она явилась ко мне и устроила скандал. Стала грозить, что расстроит нашу свадьбу. Пообещала, что расскажет все тебе и наговорит еще кучу всяких «подробностей», которых не было и в помине. Я тогда очень испугался. Я представил, какое это может произвести впечатление на такую неопытную, доверчивую девушку. Ты могла сгоряча поверить ей и порвать наши отношения — вот как ты пытаешься сделать сейчас. Я решил, что не позволю ей встретиться с тобой. И тогда она стала требовать деньги! Это был чистой воды шантаж.
Он провел ладонью по лицу, как будто стряхивал невидимую паутину, затем прошел к сервировочному столику, налил себе виски и выпил залпом. Эдит слушала его, вскинув подбородок, опустив ресницы. Ей казалось, что она абсолютно спокойна, вот только почему-то мелко дрожали руки.
— Она требовала большую сумму, которую мне взять было негде. А тут как раз подвернулся Джерри Ройлот со своим предложением. Он сказал, что заплатил бы кругленькую сумму за кое-какие данные о мерах, которые правительство Собирается принимать по отношению к незаконным иммигрантам. И я подумал.., то есть я абсолютно точно знал, что никому не будет никакого вреда, если я покажу ему эти документы. Все произошло очень просто. Утром он вернул мне документы, и я положил их на место. Если бы не чертовка Мюриэл Бинкс, которая вечно торчит на работе допоздна, никто ничего не заметил бы…
Он снова прошелся по комнате и потер ладонью лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17