Она надевала пальто, а он смотрел на нее и думал о том, как глупы мужчины. Надин действительно была хороша, но Джоанна обладала удивительным шармом.
– Не волнуйся, принцесса, твой принц никуда от тебя не денется. Даже если это не Люд Хейли, а кто-то другой. Наступит день, и ты встретишь свою судьбу. Это я тебе обещаю.
– Если так, тогда мне действительно волноваться нечего, – улыбнулась Джоанна уже в дверях.
Спускаясь вниз в лифте, Джоанна перебирала в памяти мужчин, встретившихся ей на жизненном пути, и не могла припомнить никого равного Люду Хейли.
Глава 6
Джоанна приехала в Нью-Йорк в конце 1968 года, желая вкусить столичной жизни и немного страшась ее. С детских лет она мечтала об этом городе, ставшем средоточием ее тайных мечтаний. Она была уверена, что даже такая невзрачная, ничем не выделяющаяся девушка, как она, в Нью-Йорке может достигнуть многого. Джоанна представляла себе, как поселится в роскошных апартаментах на последнем этаже небоскреба, как за ней начнут ухаживать взрослые, искушенные жизнью мужчины и как она выберет себе среди них мужа.
Разумеется, прежде чем вся эта благодать снизойдет на нее, придется найти работу и временное жилище. Джоанна сняла комнату в «Пансионе для дам» Марты Вашингтон и стала искать место художественного редактора в журнале.
Она слишком поспешно покинула Техас, стремясь избавиться от тесной связи с сестрой. Когда девочки выросли, стало очевидно, что им придется расстаться, и ей захотелось сделать этот шаг первой. Кроме того, она была честолюбива и хотела, не откладывая, начать делать карьеру.
Уже в течение первой недели в Нью-Йорке Джоанна поняла, как она закомплексована и неотесанна, как трудно ей вписаться в новые условия жизни. Остин, где она училась в колледже – городок населением около двухсот тысяч, – по сравнению с Нью-Йорком оказался большой деревней, где незнакомые люди, встречаясь на улице, здороваются друг с другом. Правда, снимаясь в рекламных роликах, Джоанна побывала еще и в Далласе, но он не запал ей в душу так, как Нью-Йорк.
В Нью-Йорке Джоанну поразило прежде всего то, что город может гораздо больше предложить богатому человеку, чем бедному. Если бы у нее были деньги, она могла бы снять квартиру на Плаза, одеваться на Пятой авеню и гулять по городу в свое удовольствие, вместо того чтобы искать работу. Если бы она не нашла ее в течение нескольких недель, Джоанне пришлось бы вернуться домой.
Хотя все деньги, заработанные сестрами на рекламе, прибрала к рукам тетка, их отец, А.У. Леннокс, написал завещание в пользу дочерей. По закону Джоанна и Надин могли распоряжаться своими деньгами по достижении двадцати одного года, но отец, справедливо считая, что девушки в этом возрасте очень легкомысленны, ограничивал их в правах. Он хотел, чтобы дочери вышли замуж за порядочных, состоятельных мужчин. Надин готова была претворить в жизнь мечту отца, но Джоанна, обладающая строптивым нравом, противилась самой его идее. Вот почему, отправляя дочь в Нью-Йорк, отец дал ей с собой всего сотню долларов.
В большом городе Джоанна ощутила себя одинокой, к тому же остро стояла проблема поиска работы. Однако она не теряла уверенности в том, что со временем освоится здесь и уладит свои дела. Ее раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, она радовалась тому, что избавилась наконец от довлеющей близости сестры, с другой – невероятно скучала без Надин.
Однажды вечером, в пятницу, Джоанна в отчаянных поисках работы забрела на аллею Шуберта. Ее потрясли сутолока, в которой прохожие то и дело задевали ее локтями; обилие скучающих мужчин, провожавших ее вожделенными взглядами и пытающихся завязать знакомство; слепящие неоновые вывески и тошнотворный запах готовившейся пищи.
Возле Таун-Холла она задержалась у рекламного щита, анонсирующего концерт Джулиана Брима, исполняющего на лютне произведения XVI века.
Решив пойти послушать музыку, на пути к кассе Джоанна столкнулась с человеком, державшим в руке два билета.
– Для вас за полцены, – сказал он Джоанне.
– Мне нужен только один билет, – смущенно извинилась она.
– Хорошо. Один билет за полтора доллара.
Ее место оказалось в десятом ряду в центре зала. Только тогда Джоанна, обратив внимание на цену билета, поняла, что заплатила гораздо меньше половины. Она прониклась уважением и благодарностью к тому человеку и покраснела от смущения, увидев его, сидящего в соседнем кресле.
– Как вам нравится место?
– Прекрасно. Но вы взяли с меня очень мало денег.
– Считайте это пригласительным билетом в Нью-Йорк. Подарком от одного приезжего другому.
– Спасибо, – с улыбкой вымолвила она. – Я думала, что вы и второй билет продадите.
– Я тоже так думал. Но единственным покупателем на него был старик, насквозь пропахший чесноком. Не мог же я пожелать юной леди такого соседа! Вот и решил пойти сам. Надеюсь, вы не возражаете?
– Конечно, нет, – ответила Джоанна, которой понравились манеры собеседника, его дружелюбные карие глаза и искренность тона соседа. Он не был похож на других мужчин, встречавшихся ей в жизни.
– Я из Мичигана. А вы откуда-то с юго-запада? Скорее всего из Техаса, да?
– Как вы догадались?
– Я бывал там, мисс.
На глаза у нее невольно навернулись слезы при мысли о родительском доме, без которого ей было так одиноко. Сосед Джоанны рассказывал о своих поездках по Техасу, по ее родным местам. Он оказался независимым журналистом, занимающимся внутриполитическими проблемами и собирающимся поддержать на предстоящих президентских выборах Губерта Хамфри.
В антракте они разговаривали о классической музыке, о технике игры на лютне. Новый знакомый Джоанны явно стремился к сближению, чувствуя, как она одинока в этом городе. Он умел находить подход к людям, и Джоанна неожиданно для самой себя поведала ему о безуспешных поисках работы, доводивших ее до отчаяния.
– Я был в таком же положении три года назад, когда приехал сюда. Должен заметить, что работу вы ищете неправильно.
Его звали Карл Баррет. Они договорились встретиться на следующее утро за завтраком. По совету Карла Джоанна прекратила читать объявления о найме на работу в газетах и разослала резюме в крупнейшие издательства с большим штатом сотрудников.
Уже через две недели она получила место в «Омеге» и поселилась в квартирке на западной стороне 74-й улицы, неподалеку от работы и от дома Карла.
Она навещала своего друга почти каждый день, и довольно скоро они перешли от невинных поцелуев при встрече к страстным объятиям на софе. Джоанна еще не знала мужчин и была благодарна Карлу за то, что он проявляет терпение.
В Техасском университете в середине шестидесятых годов свобода сексуальных отношений не поощрялась. Кроме того, в Техасе был распространен баптизм, и сестры Леннокс воспитывались в строгости. Тем более что тетя постаралась определить их в пансион для девушек, хозяйкой которого была ревностная прихожанка местной церкви. Это означало запрет на употребление спиртного, закрытую входную дверь после одиннадцати вечера, ежемесячные отчеты родителям о поведении дочерей и категорический отказ в посещениях пансионерок мужчинам любого возраста.
Разумеется, для развлечений было достаточно дня и раннего вечера, а свободную комнату всегда можно было найти в мотеле. На худой конец сгодилось бы и заднее сиденье машины. Надин, у которой поклонников было не счесть, никогда не делилась с сестрой своими впечатлениями о сексе. Хотя, без сомнения, ее отношения с Джо Бобсом были далеки от невинных ухаживаний.
Сестры, не имеющие друг от друга секретов и считающие себя близкими подругами, говорили обо всем, кроме секса. Эта тема была запретной по обоюдному молчаливому соглашению. Джоанна предполагала, что Надин пользовалась популярностью у мужчин и умела обращаться с ними.
Близнецы, одетые в оранжево-белые костюмы – цвета школы, – не пропускали ни одного футбольного матча и пели «Техас смотрит на тебя» вместе с другими болельщиками Лонгхорна. Джоанна принимала участие в активной общественной жизни сестры, Надин старалась не уступать ей в академической успеваемости.
Джоанна любила гамбургеры и кока-колу, охотно посещала постоянное место отдыха студентов университета в Гваделупе, которое в их среде называлось «Санаторий». Она любила кинотеатры под открытым небом, пикники в Бартон Спрингс и вечеринки в университетском женском клубе, где подавали виски и пиво, и ей приходилось коротать время с кем-нибудь из дружков Надин, приглашенных сестрой специально для нее. Однако Джоанна категорически возражала против поцелуев на ночь, возни на заднем сиденье автомобиля и предложений «поехать в какое-нибудь тихое место», произнесенных жарким шепотом. Это лишало ее потенциальных поклонников.
Иногда Джоанна задумывалась о том, что с ней что-то не так. Однако на самом деле ее неудачи в личной жизни объяснялись просто: сверстники не имели ничего общего с теми мужчинами, которые грезились ей в тайных фантазиях. Ее идеалом был человек взрослый и умудренный жизненным опытом, такой, например, как обозреватель журнала «Нью-Йоркер».
Незадолго до окончания курса Надин получила предложение от сына богатого фермера из западного Техаса. Джоанна сразу же почувствовала себя невероятно одинокой. Впервые в жизни Надин уделяла мужчине больше времени и внимания, чем ей. Джоанна была бы рада независимости, но близость сестры с другим человеком сначала оказалась для нее ужасным ударом. Кроме того, подтвердившиеся таким образом предположения Джоанны о более раннем половом созревании сестры рождали в ней неуверенность в себе. Джоанна чувствовала себя не в своей тарелке, будучи не в силах разобраться с собственными сексуальными переживаниями, вернее, с их затянувшимся отсутствием.
В этой ситуации решение уехать в Нью-Йорк казалось ей просто спасительным. В большом городе все виделось в новом свете, здесь Джоанна приблизилась к своему идеалу мужчины. Она нашла работу и влюбилась. В Нью-Йорке ей не приходилось больше страдать от болезненного соперничества с Надин, она поверила в себя и свою индивидуальность, неповторимость.
К тому времени, когда их романтические отношения с Карлом достигли полноценной половой близости, Джоанна уже не сомневалась в том, что является нормальной, сексуально отзывчивой женщиной. Ей доставляли удовольствие страстные поцелуи и нежные ласки. Они с Карлом прекрасно подходили друг другу.
Карл стал не только ее первым любовником, но и объектом любви, поэтому Джоанна охотно прислушивалась к его мнению. Он давал ей советы относительно гардероба, водил ее в рестораны, на концерты, спектакли, в ночные джаз-клубы, учил ее городской жизни. Уже спустя три месяца застенчивая, наивная техасская девочка превратилась в столичную жительницу и почувствовала себя в Нью-Йорке как рыба в воде.
Она писала домой длинные восторженные письма, не скрывая своей влюбленности и намекая на ожидаемое в скором времени предложение. Разумеется, их близость с Карлом оставалась тайной для ее семьи.
Когда звонила Надин, ее голос был странно подавленным, а в своих нечастых письмах она неизменно писала о том, как скучает без сестры. Джоанна, конечно, тоже скучала, но у нее было много работы, а скромные доходы не позволяли ей пока и думать о поездке домой. Если бы Карл сделал ей предложение не откладывая, они с Надин могли бы выйти замуж одновременно, как мечтали еще с детских лет.
Однажды утром Джоанна проснулась от звонка в дверь. Часы показывали семь. Потирая заспанные глаза, Джоанна открыла дверь и увидела на пороге Надин, судорожно сжимающую ручку дорожного чемодана.
Сестры крепко обнялись и расплакались, потом рассмеялись сквозь слезы и засыпали друг друга градом вопросов. Их близость мгновенно возникла вновь.
– Я расторгла помолвку, – заявила Надин за чашкой кофе. – Я не могу всю жизнь провести на ферме и не совершить ничего выдающегося. И мне очень тоскливо без тебя.
Вторая причина приезда была едва ли не основной, хотя Надин старалась не акцентировать ее. Стоило Джоанне уехать, как она вдруг поняла, что больше не влюблена. Утратив всякий интерес к жизни, словно человек, внезапно лишившийся конечности и ставший калекой, Надин сделала все, чтобы вернуть себе душевное равновесие. Ее жених был завидной партией – красив, богат, выдающийся футболист и «звезда сезона». Отец и тетя умоляли не отказывать ему, справедливо уверяя ее в том, что за ним она будет как за каменной стеной. Надин готова была бы внять уговорам, но она не мыслила себе жизни без сестры.
Джоанна невероятно обрадовалась приезду Надин, возможности принимать ее в своей квартире, но вместе с тем испытывала страх. Надин всегда была зависимой от нее, но отказать на этом основании жениху!.. Джоанна не могла вообразить себя на месте сестры. Ей было любопытно, внесет ли приезд Надин перемены в ее жизнь. Придется ли ей снова уступить под воздействием подавляющей личности сестры? Как Надин отнесется к Карлу? Устыдившись собственных мыслей, Джоанна крепко обняла сестру. На самом деле она тоже невероятно соскучилась без нее.
– Мы найдем тебе работу и жилье. А потом пройдет время, и ты обязательно встретишь здесь свою судьбу.
Джоанна была очень взволнованна и горда собой одновременно. Надин и Карл быстро нашли общий язык, но держались несколько отстраненно друг от друга. Карл, немногословный любитель политических передряг и путешествий, не имел ничего общего со спортсменом и «душой компании», которому отказала Надин. Это был не ее тип мужчины.
– Он отличный парень, Джоанна. Как раз то, что тебе нужно! – говорила Надин, когда они с сестрой оставались наедине. – Надеюсь, что и я тебе тоже нужна.
– О чем ты говоришь? Конечно, нужна! – горячо воскликнула Джоанна, понимая, что никто на свете не заменит ей Карла.
Надин вскоре нашла квартиру в квартале ходьбы от Джоанны и устроилась на работу фотоагентом в рекламное агентство. Она быстро освоилась на новом месте и уже через месяц после приезда закружилась в вихре знакомств с разными мужчинами.
Они жили душа в душу, как в прежние времена, с той лишь разницей, что у Джоанны теперь были сестра и любимый человек одновременно. Вскоре ей предложили место помощника художественного редактора, и Джоанна ощущала себя на вершине счастья.
Они с сестрой виделись очень часто и проводили время, как правило, втроем или вчетвером. Карл держался с Надин галантно, но подчеркнуто отдавал предпочтение Джоанне, когда сестры были вместе. Его обхождение вселяло уверенность в Джоанну.
Как-то Карл на три недели уехал в Европу по заданию газеты. Джоанна очень скучала без него, но утешала себя мыслью, что, когда он вернется, они немедленно объявят о своей помолвке. Карл разделял ее ожидания.
Во время его отсутствия Надин пригласила сестру на вечеринку.
– Пойдем, что толку сидеть дома в одиночестве! У моего приятеля есть друг, который мечтает познакомиться с тобой.
– Надин, я не могу. Я почти что обручена.
– И что из этого? Это самая обычная вечеринка. Никто не заставляет тебя делать то, чего тебе не хочется, только потому, что парень за тебя платит. И потом, как только у тебя появится кольцо на пальце, со свободой можешь распрощаться. А если ты заставишь Карла немного поревновать, вреда не будет. Не хочешь же ты, чтобы он относился к тебе как к своей собственности?
– Он и не относится ко мне так, – возразила Джоанна. Однако слова сестры заставили ее задуматься об этом.
Доверившись Надин и ее знанию мужчин, Джоанна отправилась на вечеринку. Тем не менее она отвратительно провела время. Приятели целый вечер изощрялись, сравнивая сестер-близнецов, и невероятно наскучили Джоанне.
Вечером следующего дня в квартире Джоанны раздался телефонный звонок.
– Я звонил тебе вчера весь вечер. До часу ночи по нью-йоркскому времени…
– Извини, любимый. Я не ждала твоего звонка.
– Где, черт возьми, ты была?
– Мы с Надин проводили время с друзьями.
Надин оказалась совершенно права: Карл был ревнив, но повторять подобный опыт Джоанне не хотелось. Она любила этого мужчину, а играть своими и чужими чувствами было не в ее стиле.
Карл вернулся холодным и полным гнетущих подозрений. Джоанна испугалась, что может потерять его, и предприняла отчаянно смелые шаги в постели. Она стала инициатором орального секса, но это было ошибкой. Посчитав это способом загладить вину за измену, Карл не оценил ее порыва. В результате он замкнулся и охладел еще сильнее. О помолвке не могло быть и речи.
– Знаешь, я думаю, у него не было серьезных намерений относительно тебя, – сказала Надин спустя некоторое время. – Возможно, это просто увлечение.
– Глупость какая-то! – пожала плечами Джоанна. – Впрочем, у нас нормальные отношения. Наверное, не стоит спешить, и все уладится, – уверенно говорила она, хотя ее ощущение счастья неумолимо таяло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Не волнуйся, принцесса, твой принц никуда от тебя не денется. Даже если это не Люд Хейли, а кто-то другой. Наступит день, и ты встретишь свою судьбу. Это я тебе обещаю.
– Если так, тогда мне действительно волноваться нечего, – улыбнулась Джоанна уже в дверях.
Спускаясь вниз в лифте, Джоанна перебирала в памяти мужчин, встретившихся ей на жизненном пути, и не могла припомнить никого равного Люду Хейли.
Глава 6
Джоанна приехала в Нью-Йорк в конце 1968 года, желая вкусить столичной жизни и немного страшась ее. С детских лет она мечтала об этом городе, ставшем средоточием ее тайных мечтаний. Она была уверена, что даже такая невзрачная, ничем не выделяющаяся девушка, как она, в Нью-Йорке может достигнуть многого. Джоанна представляла себе, как поселится в роскошных апартаментах на последнем этаже небоскреба, как за ней начнут ухаживать взрослые, искушенные жизнью мужчины и как она выберет себе среди них мужа.
Разумеется, прежде чем вся эта благодать снизойдет на нее, придется найти работу и временное жилище. Джоанна сняла комнату в «Пансионе для дам» Марты Вашингтон и стала искать место художественного редактора в журнале.
Она слишком поспешно покинула Техас, стремясь избавиться от тесной связи с сестрой. Когда девочки выросли, стало очевидно, что им придется расстаться, и ей захотелось сделать этот шаг первой. Кроме того, она была честолюбива и хотела, не откладывая, начать делать карьеру.
Уже в течение первой недели в Нью-Йорке Джоанна поняла, как она закомплексована и неотесанна, как трудно ей вписаться в новые условия жизни. Остин, где она училась в колледже – городок населением около двухсот тысяч, – по сравнению с Нью-Йорком оказался большой деревней, где незнакомые люди, встречаясь на улице, здороваются друг с другом. Правда, снимаясь в рекламных роликах, Джоанна побывала еще и в Далласе, но он не запал ей в душу так, как Нью-Йорк.
В Нью-Йорке Джоанну поразило прежде всего то, что город может гораздо больше предложить богатому человеку, чем бедному. Если бы у нее были деньги, она могла бы снять квартиру на Плаза, одеваться на Пятой авеню и гулять по городу в свое удовольствие, вместо того чтобы искать работу. Если бы она не нашла ее в течение нескольких недель, Джоанне пришлось бы вернуться домой.
Хотя все деньги, заработанные сестрами на рекламе, прибрала к рукам тетка, их отец, А.У. Леннокс, написал завещание в пользу дочерей. По закону Джоанна и Надин могли распоряжаться своими деньгами по достижении двадцати одного года, но отец, справедливо считая, что девушки в этом возрасте очень легкомысленны, ограничивал их в правах. Он хотел, чтобы дочери вышли замуж за порядочных, состоятельных мужчин. Надин готова была претворить в жизнь мечту отца, но Джоанна, обладающая строптивым нравом, противилась самой его идее. Вот почему, отправляя дочь в Нью-Йорк, отец дал ей с собой всего сотню долларов.
В большом городе Джоанна ощутила себя одинокой, к тому же остро стояла проблема поиска работы. Однако она не теряла уверенности в том, что со временем освоится здесь и уладит свои дела. Ее раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, она радовалась тому, что избавилась наконец от довлеющей близости сестры, с другой – невероятно скучала без Надин.
Однажды вечером, в пятницу, Джоанна в отчаянных поисках работы забрела на аллею Шуберта. Ее потрясли сутолока, в которой прохожие то и дело задевали ее локтями; обилие скучающих мужчин, провожавших ее вожделенными взглядами и пытающихся завязать знакомство; слепящие неоновые вывески и тошнотворный запах готовившейся пищи.
Возле Таун-Холла она задержалась у рекламного щита, анонсирующего концерт Джулиана Брима, исполняющего на лютне произведения XVI века.
Решив пойти послушать музыку, на пути к кассе Джоанна столкнулась с человеком, державшим в руке два билета.
– Для вас за полцены, – сказал он Джоанне.
– Мне нужен только один билет, – смущенно извинилась она.
– Хорошо. Один билет за полтора доллара.
Ее место оказалось в десятом ряду в центре зала. Только тогда Джоанна, обратив внимание на цену билета, поняла, что заплатила гораздо меньше половины. Она прониклась уважением и благодарностью к тому человеку и покраснела от смущения, увидев его, сидящего в соседнем кресле.
– Как вам нравится место?
– Прекрасно. Но вы взяли с меня очень мало денег.
– Считайте это пригласительным билетом в Нью-Йорк. Подарком от одного приезжего другому.
– Спасибо, – с улыбкой вымолвила она. – Я думала, что вы и второй билет продадите.
– Я тоже так думал. Но единственным покупателем на него был старик, насквозь пропахший чесноком. Не мог же я пожелать юной леди такого соседа! Вот и решил пойти сам. Надеюсь, вы не возражаете?
– Конечно, нет, – ответила Джоанна, которой понравились манеры собеседника, его дружелюбные карие глаза и искренность тона соседа. Он не был похож на других мужчин, встречавшихся ей в жизни.
– Я из Мичигана. А вы откуда-то с юго-запада? Скорее всего из Техаса, да?
– Как вы догадались?
– Я бывал там, мисс.
На глаза у нее невольно навернулись слезы при мысли о родительском доме, без которого ей было так одиноко. Сосед Джоанны рассказывал о своих поездках по Техасу, по ее родным местам. Он оказался независимым журналистом, занимающимся внутриполитическими проблемами и собирающимся поддержать на предстоящих президентских выборах Губерта Хамфри.
В антракте они разговаривали о классической музыке, о технике игры на лютне. Новый знакомый Джоанны явно стремился к сближению, чувствуя, как она одинока в этом городе. Он умел находить подход к людям, и Джоанна неожиданно для самой себя поведала ему о безуспешных поисках работы, доводивших ее до отчаяния.
– Я был в таком же положении три года назад, когда приехал сюда. Должен заметить, что работу вы ищете неправильно.
Его звали Карл Баррет. Они договорились встретиться на следующее утро за завтраком. По совету Карла Джоанна прекратила читать объявления о найме на работу в газетах и разослала резюме в крупнейшие издательства с большим штатом сотрудников.
Уже через две недели она получила место в «Омеге» и поселилась в квартирке на западной стороне 74-й улицы, неподалеку от работы и от дома Карла.
Она навещала своего друга почти каждый день, и довольно скоро они перешли от невинных поцелуев при встрече к страстным объятиям на софе. Джоанна еще не знала мужчин и была благодарна Карлу за то, что он проявляет терпение.
В Техасском университете в середине шестидесятых годов свобода сексуальных отношений не поощрялась. Кроме того, в Техасе был распространен баптизм, и сестры Леннокс воспитывались в строгости. Тем более что тетя постаралась определить их в пансион для девушек, хозяйкой которого была ревностная прихожанка местной церкви. Это означало запрет на употребление спиртного, закрытую входную дверь после одиннадцати вечера, ежемесячные отчеты родителям о поведении дочерей и категорический отказ в посещениях пансионерок мужчинам любого возраста.
Разумеется, для развлечений было достаточно дня и раннего вечера, а свободную комнату всегда можно было найти в мотеле. На худой конец сгодилось бы и заднее сиденье машины. Надин, у которой поклонников было не счесть, никогда не делилась с сестрой своими впечатлениями о сексе. Хотя, без сомнения, ее отношения с Джо Бобсом были далеки от невинных ухаживаний.
Сестры, не имеющие друг от друга секретов и считающие себя близкими подругами, говорили обо всем, кроме секса. Эта тема была запретной по обоюдному молчаливому соглашению. Джоанна предполагала, что Надин пользовалась популярностью у мужчин и умела обращаться с ними.
Близнецы, одетые в оранжево-белые костюмы – цвета школы, – не пропускали ни одного футбольного матча и пели «Техас смотрит на тебя» вместе с другими болельщиками Лонгхорна. Джоанна принимала участие в активной общественной жизни сестры, Надин старалась не уступать ей в академической успеваемости.
Джоанна любила гамбургеры и кока-колу, охотно посещала постоянное место отдыха студентов университета в Гваделупе, которое в их среде называлось «Санаторий». Она любила кинотеатры под открытым небом, пикники в Бартон Спрингс и вечеринки в университетском женском клубе, где подавали виски и пиво, и ей приходилось коротать время с кем-нибудь из дружков Надин, приглашенных сестрой специально для нее. Однако Джоанна категорически возражала против поцелуев на ночь, возни на заднем сиденье автомобиля и предложений «поехать в какое-нибудь тихое место», произнесенных жарким шепотом. Это лишало ее потенциальных поклонников.
Иногда Джоанна задумывалась о том, что с ней что-то не так. Однако на самом деле ее неудачи в личной жизни объяснялись просто: сверстники не имели ничего общего с теми мужчинами, которые грезились ей в тайных фантазиях. Ее идеалом был человек взрослый и умудренный жизненным опытом, такой, например, как обозреватель журнала «Нью-Йоркер».
Незадолго до окончания курса Надин получила предложение от сына богатого фермера из западного Техаса. Джоанна сразу же почувствовала себя невероятно одинокой. Впервые в жизни Надин уделяла мужчине больше времени и внимания, чем ей. Джоанна была бы рада независимости, но близость сестры с другим человеком сначала оказалась для нее ужасным ударом. Кроме того, подтвердившиеся таким образом предположения Джоанны о более раннем половом созревании сестры рождали в ней неуверенность в себе. Джоанна чувствовала себя не в своей тарелке, будучи не в силах разобраться с собственными сексуальными переживаниями, вернее, с их затянувшимся отсутствием.
В этой ситуации решение уехать в Нью-Йорк казалось ей просто спасительным. В большом городе все виделось в новом свете, здесь Джоанна приблизилась к своему идеалу мужчины. Она нашла работу и влюбилась. В Нью-Йорке ей не приходилось больше страдать от болезненного соперничества с Надин, она поверила в себя и свою индивидуальность, неповторимость.
К тому времени, когда их романтические отношения с Карлом достигли полноценной половой близости, Джоанна уже не сомневалась в том, что является нормальной, сексуально отзывчивой женщиной. Ей доставляли удовольствие страстные поцелуи и нежные ласки. Они с Карлом прекрасно подходили друг другу.
Карл стал не только ее первым любовником, но и объектом любви, поэтому Джоанна охотно прислушивалась к его мнению. Он давал ей советы относительно гардероба, водил ее в рестораны, на концерты, спектакли, в ночные джаз-клубы, учил ее городской жизни. Уже спустя три месяца застенчивая, наивная техасская девочка превратилась в столичную жительницу и почувствовала себя в Нью-Йорке как рыба в воде.
Она писала домой длинные восторженные письма, не скрывая своей влюбленности и намекая на ожидаемое в скором времени предложение. Разумеется, их близость с Карлом оставалась тайной для ее семьи.
Когда звонила Надин, ее голос был странно подавленным, а в своих нечастых письмах она неизменно писала о том, как скучает без сестры. Джоанна, конечно, тоже скучала, но у нее было много работы, а скромные доходы не позволяли ей пока и думать о поездке домой. Если бы Карл сделал ей предложение не откладывая, они с Надин могли бы выйти замуж одновременно, как мечтали еще с детских лет.
Однажды утром Джоанна проснулась от звонка в дверь. Часы показывали семь. Потирая заспанные глаза, Джоанна открыла дверь и увидела на пороге Надин, судорожно сжимающую ручку дорожного чемодана.
Сестры крепко обнялись и расплакались, потом рассмеялись сквозь слезы и засыпали друг друга градом вопросов. Их близость мгновенно возникла вновь.
– Я расторгла помолвку, – заявила Надин за чашкой кофе. – Я не могу всю жизнь провести на ферме и не совершить ничего выдающегося. И мне очень тоскливо без тебя.
Вторая причина приезда была едва ли не основной, хотя Надин старалась не акцентировать ее. Стоило Джоанне уехать, как она вдруг поняла, что больше не влюблена. Утратив всякий интерес к жизни, словно человек, внезапно лишившийся конечности и ставший калекой, Надин сделала все, чтобы вернуть себе душевное равновесие. Ее жених был завидной партией – красив, богат, выдающийся футболист и «звезда сезона». Отец и тетя умоляли не отказывать ему, справедливо уверяя ее в том, что за ним она будет как за каменной стеной. Надин готова была бы внять уговорам, но она не мыслила себе жизни без сестры.
Джоанна невероятно обрадовалась приезду Надин, возможности принимать ее в своей квартире, но вместе с тем испытывала страх. Надин всегда была зависимой от нее, но отказать на этом основании жениху!.. Джоанна не могла вообразить себя на месте сестры. Ей было любопытно, внесет ли приезд Надин перемены в ее жизнь. Придется ли ей снова уступить под воздействием подавляющей личности сестры? Как Надин отнесется к Карлу? Устыдившись собственных мыслей, Джоанна крепко обняла сестру. На самом деле она тоже невероятно соскучилась без нее.
– Мы найдем тебе работу и жилье. А потом пройдет время, и ты обязательно встретишь здесь свою судьбу.
Джоанна была очень взволнованна и горда собой одновременно. Надин и Карл быстро нашли общий язык, но держались несколько отстраненно друг от друга. Карл, немногословный любитель политических передряг и путешествий, не имел ничего общего со спортсменом и «душой компании», которому отказала Надин. Это был не ее тип мужчины.
– Он отличный парень, Джоанна. Как раз то, что тебе нужно! – говорила Надин, когда они с сестрой оставались наедине. – Надеюсь, что и я тебе тоже нужна.
– О чем ты говоришь? Конечно, нужна! – горячо воскликнула Джоанна, понимая, что никто на свете не заменит ей Карла.
Надин вскоре нашла квартиру в квартале ходьбы от Джоанны и устроилась на работу фотоагентом в рекламное агентство. Она быстро освоилась на новом месте и уже через месяц после приезда закружилась в вихре знакомств с разными мужчинами.
Они жили душа в душу, как в прежние времена, с той лишь разницей, что у Джоанны теперь были сестра и любимый человек одновременно. Вскоре ей предложили место помощника художественного редактора, и Джоанна ощущала себя на вершине счастья.
Они с сестрой виделись очень часто и проводили время, как правило, втроем или вчетвером. Карл держался с Надин галантно, но подчеркнуто отдавал предпочтение Джоанне, когда сестры были вместе. Его обхождение вселяло уверенность в Джоанну.
Как-то Карл на три недели уехал в Европу по заданию газеты. Джоанна очень скучала без него, но утешала себя мыслью, что, когда он вернется, они немедленно объявят о своей помолвке. Карл разделял ее ожидания.
Во время его отсутствия Надин пригласила сестру на вечеринку.
– Пойдем, что толку сидеть дома в одиночестве! У моего приятеля есть друг, который мечтает познакомиться с тобой.
– Надин, я не могу. Я почти что обручена.
– И что из этого? Это самая обычная вечеринка. Никто не заставляет тебя делать то, чего тебе не хочется, только потому, что парень за тебя платит. И потом, как только у тебя появится кольцо на пальце, со свободой можешь распрощаться. А если ты заставишь Карла немного поревновать, вреда не будет. Не хочешь же ты, чтобы он относился к тебе как к своей собственности?
– Он и не относится ко мне так, – возразила Джоанна. Однако слова сестры заставили ее задуматься об этом.
Доверившись Надин и ее знанию мужчин, Джоанна отправилась на вечеринку. Тем не менее она отвратительно провела время. Приятели целый вечер изощрялись, сравнивая сестер-близнецов, и невероятно наскучили Джоанне.
Вечером следующего дня в квартире Джоанны раздался телефонный звонок.
– Я звонил тебе вчера весь вечер. До часу ночи по нью-йоркскому времени…
– Извини, любимый. Я не ждала твоего звонка.
– Где, черт возьми, ты была?
– Мы с Надин проводили время с друзьями.
Надин оказалась совершенно права: Карл был ревнив, но повторять подобный опыт Джоанне не хотелось. Она любила этого мужчину, а играть своими и чужими чувствами было не в ее стиле.
Карл вернулся холодным и полным гнетущих подозрений. Джоанна испугалась, что может потерять его, и предприняла отчаянно смелые шаги в постели. Она стала инициатором орального секса, но это было ошибкой. Посчитав это способом загладить вину за измену, Карл не оценил ее порыва. В результате он замкнулся и охладел еще сильнее. О помолвке не могло быть и речи.
– Знаешь, я думаю, у него не было серьезных намерений относительно тебя, – сказала Надин спустя некоторое время. – Возможно, это просто увлечение.
– Глупость какая-то! – пожала плечами Джоанна. – Впрочем, у нас нормальные отношения. Наверное, не стоит спешить, и все уладится, – уверенно говорила она, хотя ее ощущение счастья неумолимо таяло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34