Нескольких нежных прикосновений оказалось вполне достаточно, чтобы Пол снова подготовился для очередного акта любви.
– Уже? – удивилась она. – Так быстро?
. Вместо ответа он прижал ее к себе и крепко поцеловал в губы.
– Ничего удивительного. Я так долго ждал тебя, что готов любить бесконечно.
Они снова слились в единое целое и предались любви. И предавались долго, до изнеможения, теряя порой ощущение реальности происходящего.
А потом они бродили по солнечной Венеции, переполненной ошалевшими от жары туристами, и то и дело забегали в какое-нибудь кафе, чтобы освежить себя прохладительными напитками или мороженым. Древний город производил на них ошеломляющее впечатление, поражая стариной, вычурной архитектурой и фамилиями старых мастеров. Так и пошло. По вечерам Николь обычно отправлялась в концертный зал и слушала прекрасную музыку в исполнении Пола, а после концертов они, как правило, заходили в какой-нибудь ресторан и сидели до закрытия, наслаждаясь обществом друг друга. Николь часто думала о том, что они, как это ни странно, всегда находили тему для разговоров. Более того, Пол с пониманием относился к ее взглядам на творчество и по большей части разделял их, отвергая даже саму мысль о «цене» художественного произведения.
Что же касается любовных утех, то здесь Пол многому ее научил. После Гаррета у Николь никого, кроме мужа, не было, а сексуальные отношения с последним были, мягко говоря, не самыми удачными. Пол же продемонстрировал ей неисчерпаемое богатство плотской любви и был настолько чувственным и нежным, что вряд ли Эдвард представлял себе такое. Пол всегда был жизнерадостным и наслаждался всем, что его окружало, оставаясь при этом открытым, доброжелательным и неизменно любвеобильным, чего постоянно недоставало ее мужу. Короче говоря, Николь вспомнила, что значит беззаветно любить мужчину, и за каких-то пять дней стала ближе к Полу, чем к Эдварду за все восемнадцать лет совместной жизни.
Глава 12
А Эдвард в это время с головой ушел в свои обычные дела с многочисленными друзьями, коллекционерами, дилерами и критиками и все силы отдавал поиску новых талантов на выставке в галерее Луиджи Бьянки. И удача ему не изменила. В первый же день он неожиданно наткнулся на произведения никому еще не известного художника Марка Рубецкого, польского еврея, который пережил холокост и создал удивительные коллажи из кусочков цветного стекла, колючей проволоки и толстых слоев кроваво-красной охры с изображениями перекошенных от страданий лиц. Эдвард сразу же оценил потенциальные возможности автора и пришел к выводу, что «раскрутка» его обернется хорошими деньгами. Точно так лее ему в свое время удалось открыть миру произведения Ротко, Матервелла, Сигала и многих других художников, не говоря уже о Николь Ди Кандиа. Именно они сделали его богатым и весьма преуспевающим коллекционером и знатоком изобразительного искусства.
На выставке он совершенно случайно встретил еще одного интересного человека – шикарную леди по имени Келли Боган. Она с первого взгляда поразила его своими длинными черными волосами, изящными формами и лукавыми черными глазами, обещавшими массу неожиданностей.
– Надеюсь когда-нибудь достичь уровня Николь Ди Кандиа, – призналась та в самом начале разговора, облизнув кончиком языка пухлые чувственные губы. – Знаете, это как в кино. Известный коллекционер открывает талант молодой женщины и делает ее знаменитой. Как бы мне хотелось пойти по ее стопам!
Эдвард мгновенно уловил намек и пригласил ее пообедать в одно укромное местечко. В конце концов они оказались в ее мастерской на Двадцать шестой улице. К его вящему удивлению, работы Келли оказались не так уж плохи, за что она тут же удостоилась нескольких комплиментов.
– О, как приятно! – кокетливо замотала головой девушка. – Вы мне льстите, мистер Харрингтон. На самом деле мне еще далеко до Николь Ди Кандиа.
Эдвард снисходительно ухмыльнулся и поведал историю своей встречи с Николь много лет назад. Через пятнадцать минут он уже срывал с Келли одежду, невольно любуясь ее молодым, упругим телом. Однако здесь его постигло разочарование. Келли мгновенно запрыгнула на него, стала жеманно закатывать глаза и терзать его спину острыми ногтями, имитируя безумную страсть. Такое поведение напрочь отбило у него всякую охоту продолжать любовную игру. Он тотчас навязал ей свою собственную.
– Знаешь, дорогая, ты еще девственница, а я совершенно незнакомый мужчина… Было бы неблагородно с моей стороны воспользоваться твоей неопытностью и лишить тебя этого драгоценного дара. – При этом он имел в виду развитие отношений с Николь. Та не позволяла ему ничего лишнего до тех пор, пока он не пообещал устроить ей выставку при содействии Маршалла Фэйбера. Николь была тогда настолько неопытной и наивной, что сей факт для нее оказался решающим. Да и он был тогда очень терпеливым. В общем, все происходило постепенно, медленно, без излишней спешки и суетливых движений, не то что сейчас…
Келли удивленно посмотрела на него и широко расставила ноги, откровенно приглашая его к соответствующим действиям.
– Нет, малышка, нет, – охладил ее пыл Эдвард. – Не забывай, что ты девственница и не должна предлагать себя столь откровенно.
***
На следующее утро Эдвард завтракал в столовой своего огромного дома, пребывая в прекрасном расположении духа.
– Доброе утро, принцесса, – радостно поприветствовал он появившуюся с кислым лицом дочь. Впрочем, в последнее время это было обычное ее состояние, чему родители, как ни старались, не находили разумного объяснения. – Сегодня чудесный день, не правда ли? Как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно, – буркнула девушка, усаживаясь за стол. Взяв кусочек тоста, она нехотя намазала его маслом и почти с нескрываемой брезгливостью отхлебнула немного молока.
– Я вчера пришел очень поздно, – рассеянно произнес Эдвард, глядя куда-то поверх головы дочери. – Знаешь, был на выставке, а потом с друзьями завалились к кому-то в мастерскую.
Джулия пропустила его слова мимо ушей, молча покончила с завтраком и удалилась в свою комнату, которую с некоторых пор приспособила в качестве мастерской. Настроение у нее было ужасное. Проснувшись в половине седьмого, она с негодованием обнаружила, что отца все еще пет дома. Вот и верь после этого родителям!
Как только она взяла в руки кисть и подошла к недавно начатой картине, послышался негромкий стук в дверь.
– Что случилось, малышка? – озабоченно спросил вошедший в комнату отец.
Джулия уже давно заметила, что отец часто поглядывает на молоденьких женщин, и это вызывало у нее чувство гадливости. Хорошо бы поговорить с отцом, но у нее не находилось нужных слов.
– Я спросил, в чем дело, – строго осведомился Эдвард, приближаясь к дочери. – Почему ты мне не отвечаешь?
– Ни в чем! – раздраженно огрызнулась дочь. – Мне нечего тебе сказать.
Эдвард тяжело вздохнул и бросил быстрый взгляд на незаконченную картину. Джулия же застыла с видом человека, который знает, что делает не то, делает не так и вообще не соответствует недосягаемому таланту матери.
– Что ты решила насчет художественной школы? – поинтересовался отец.
– Я согласна.
– Хорошо. Скажи, пожалуйста, а почему бы тебе не попробовать себя в области производства текстиля?
Джулия метнула на отца переполненный злобой взгляд. Он думает, что она способна лишь на то, чтобы красить обои и постельные покрывала.
– Нет, папа, я уже записалась на курсы в художественную школу. Занятия там начнутся на следующей неделе.
Эдвард уныло опустил голову. Джулия изо всех пытается идти по стопам матери, не имея на то соответствующего таланта.
– Ну ладно, – наконец согласился он. – Школа неплохая, и ты там заведешь массу интересных и полезных знакомств. – С этими словами он оставил дочь, успев заметить напоследок, что она не в восторге от его последней фразы. Ну и Бог с ней! Интересно, она знает, что он вернулся домой только под утро? Конечно, матери она ничего не скажет, у них не настолько близкие отношения, и все же…
***
Джулия всегда ощущала себя диким цветком, росшим меж двух крепких дубов. Ее отец был богатым, преуспевающим и весьма влиятельным человеком, озабоченным только приумножением своего капитала. Все, к чему он прикасался, мгновенно превращалось в золото. А мать была полной ему противоположностью – тихая, мягкая, застенчивая и необыкновенно талантливая. Вместе же они представляли собой чрезвычайно удачную, по мнению знакомых, супружескую пару, в которой каждый дополняет друг друга и не мыслит жизнь порознь.
Даже Пол Лурье относится к матери как к какой-то богине, спустившейся на грешную землю. Конечно, он замечательный парень, но, к сожалению, не обращает на нее никакого внимания. Вообще относится к ней как к какой-то замухрышке, ребенку, который еще не постиг азов. Когда же Пол говорит с Николь Великой, то в глазах его вспыхивают такие искры, что даже голова кругом идет. Вот как нужно обольщать мужчин! Учись, идиотка, у своей драгоценной мамаши и не скисай перед симпатичным парнем! Нужно быть смелой, нахрапистой и не бояться протянуть руку к тому, что может всецело принадлежать тебе.
Джулия посмотрела на свои слегка дрожавшие пальцы. Ей все труднее и труднее было провести день без выпивки. Ничего, они еще пожалеют! Наступит час, когда она сполна отплатит своим родителям. Черт возьми, опять на бумаге получилась какая-то абракадабра!
Глава 13
Николь и Пол ужинали на острове Торчелло в небольшом уютном кафе под широко раскинувшейся виноградной лозой.
– Николь, я взял билет на завтра.
Она обреченно посмотрела на любовника.
– Так скоро? Ты же говорил, что улетаешь в среду…
– Да, но завтра уже среда. А ты когда планируешь?
– Не знаю, еще не решила.
– Может, поедешь со мной? Мы будем встречаться в Нью-Йорке?
Николь побледнела и опустила голову.
– Не знаю. А почему ты не едешь к своему учителю в Нью-Хейвен?
– В этом нет необходимости. Я могу писать музыку везде, где находишься ты.
Остаток вечера прошел в преддверии грядущего расставания, и они решили вдоволь насладиться друг другом в предчувствии неминуемой разлуки. Даже любовью в тот вечер они занимались не в постели, как раньше, а на ковре.
– Ну так что, вместе? – вернулся к разговору Пол, когда они немного поостыли.
– Не знаю, Пол. Честное слово, не знаю. Не представляю, как мы сможем встречаться дальше.
Пол направился в душ и пустил воду на полную мощность. Он впервые принимал душ без нее. Через некоторое время они молча оделись и вышли из комнаты, которая подарила им столько приятных минут. Какое-то время они шли все так же молча, не находя нужных слов, чтобы хоть как-то облегчить свое неизбывное горе.
– Это были самые счастливые дни в моей жизни, – отважилась наконец открыть рот Николь. – Именно поэтому, как мне кажется, мы ни в коем случае не должны испортить все то, что было здесь между нами.
– Не надо усложнять ситуацию, – с надеждой в голосе произнес Пол.
– Но ситуация действительно безвыходная, – обреченно выдохнула Николь. – Разница в возрасте, мой муж, моя Дочь, твоя мать, твой отец – все это просто немыслимо.
– Любовь не может меняться вместе с изменившимися обстоятельствами, – глубокомысленно изрек Пол, с надеждой взглянув на любимую.
– Пол, даже если я решусь на крайность, ты со временем возненавидишь меня за это. Неужели ты не понимаешь, что с годами разница в возрасте станет заметнее и ощутимее? Я превращусь в старуху, а ты начнешь поглядывать на молодых женщин.
– Любовь не проходит с годами, – продолжал тупо повторять Пол. – Настоящая любовь будет длиться вечно, до гробовой доски.
Николь внезапно остановилась и пристально посмотрела ему в глаза. Ей хотелось броситься ему на шею, обнять и никогда больше с ним не расставаться. Только сейчас она с необыкновенной ясностью поняла, что не сможет жить без него.
– Послушай, нельзя строить свое счастье на несчастье близких, – едва слышно пробормотала она.
– А ты что думала, что все будет прекрасно и безоблачно? Так не бывает даже у независимых от всяческих обстоятельств людей.
– Я ни о чем тогда не думала, – откровенно призналась Николь. – Мне просто хотелось жить, вот и все.
– Вот именно – жить, – продолжал напирать Пол. – Потому что это твоя личная жизнь, а не жизнь твоего мужа, дочери, подруги Энн или кого бы то ни было. Словом, твоя жизнь принадлежит только тебе и больше никому. А ты принадлежишь мне. Вот и вся мудрость.
Жестокая правда его слов настолько обескуражила Николь, что у нее даже ноги подкосились.
– А как же ответственность? – проронила она, изо всех сил цепляясь за последнюю соломинку.
– Ответственность? Перед кем? Перед взрослыми людьми, которые могут сами о себе позаботиться? Не смеши, дорогая.
Повернув на мост, они остановились и тупо уставились на темную воду.
– Пол, ты такой молодой! Это твое первое серьезное чувство. У тебя еще все впереди.
– Нет! – упрямо возразил он. – Ничего хорошего меня впереди не ждет. Без тебя, естественно. Ты меня так испортила, что другая мне не нужна. Теперь остается уповать только на то, что и ты испорчена мной в такой же степени и с теми же последствиями.
***
Они бесцельно бродили по улочкам Венеции, не замечая ничего вокруг.
– А где мы будем жить, Пол? И как?
– Николь, ты как ребенок! – Он посмотрел на нее с нескрываемой досадой. – Неужели ты думаешь, что я хочу запереть тебя в своей комнате в доме матери? У нас будет свой дом, небольшой, но достаточно уютный. У меня хватит денег, чтобы не обращаться к матери за помощью. Мой дедушка, кстати сказать, оставил мне весьма приличную сумму в трастовом фонде. Кроме того, я вполне могу зарабатывать на жизнь музыкой.
Николь вдруг ясно представила себе небольшой домик со скудной мебелью и весьма скромными пожитками. В общем, все, что она ненавидела с давних пор. А как же ее мастерская, без которой невозможно плодотворно работать? И где будет сочинять свою музыку он?
– Понимаешь, Пол, всем нашим хозяйством всегда занимался Эдвард. Мне даже не известно, сколько у меня денег и какой частью собственности я располагаю. Я и стиркой-то не занималась, можешь себе представить? Кроме того, я совершенно не умею готовить и убирать в доме…
– Это говорит о том, что Эдвард всегда держал тебя за ребенка, а я пытаюсь относиться к тебе как к взрослой женщине. – Он внезапно остановился и повернул ее голову к себе. – Не волнуйся, я научил тебя любви – научу и всему остальному. Научу тебя готовить, стирать, и вместе мы преодолеем все трудности.
Николь отпрянула назад, ощутив на" губах горьковатый привкус стекающих по щекам слез.
– Я не могу просто так уйти от Эдварда после восемнадцати лет совместной жизни. Ведь он по-прежнему меня любит.
– А ты его? – ехидно заметил Пол. – За последние несколько дней ты продемонстрировала такую неизбывную и совершенно невостребованную страсть, что у меня возникают серьезные сомнения на этот счет.
Николь лишь горестно вздохнула.
– Здесь – Венеция, а там – реальная жизнь со всеми ее сложностями и проблемами. Наступит время – и ты не сможешь противиться обаянию юных и красивых женщин с нежной кожей и упругим телом.
– Матерь Божья! – взбеленился Пол. – Ну что тебе еще надо? Гарантии? Да если хочешь знать, я и сейчас уже имею немалый опыт по этой части. Через некоторое время ты сама можешь отвернуться от меня и предпочесть богатого, знаменитого и обласканного всеми Эдварда. Кто знает, как повернется наша жизнь? Кроме того, я вполне допускаю, что могу не состояться в качестве удачливого композитора…
– Ну, в этом нет никаких сомнений, – запротестовала Николь. – И вот тогда-то ты станешь избегать моего общества и стесняться показывать меня своим друзьям. «Нет, – будешь объяснять им ты, – это не мама, это ее лучшая подруга». А когда моя голова поседеет…
– Я тоже выкрашу свои волосы под седину, отращу огромную бороду и куплю себе трость…
– А когда ты рассердишься на меня, – продолжала как ни в чем не бывало Николь, – то станешь обзывать старой каргой…
– А ты меня – сопливым юнцом…
– А я даже не смогу соврать насчет своего возраста, так как он указан во всех справочниках…
– Зато я смогу врать сколько угодно насчет своего. Все мои друзья в оркестре, кстати сказать, абсолютно уверены, что я нашел себе изумительную красотку, и никому из них в голову не приходит, что мы с тобой не ровесники.
– Да брось ты, Пол! – отмахнулась от него Николь. – К сожалению, я не выгляжу на двадцать два.
– Я тоже, – парировал тот. – Знаешь, в барах мне отпускали спиртные напитки, когда мне еще не было и пятнадцати.
– Кроме того, у меня жуткий и несносный характер.
– Ничего страшного, дорогая, я тоже не ангел.
– Однажды утром ты проснешься, посмотришь на меня и не поверишь, что когда-то любил эту старуху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35