— Не могу представить вас в роли моряка, — задумалась она. — Скорее я вижу вас летчиком.
— Летчиком? Да из меня летчик… Стыдно признаться, но меня в самолете тошнит.
— В самом деле? Понимаю вас! У меня та же история. Что я только не перепробовала — от наушников с успокаивающей музыкой до двойного мартини, — и все равно от одной мысли о самолете у меня поджилки трясутся…
Они перекинулись еще несколькими фразами о борьбе с «самолетной болезнью» и погрузились в уютную тишину, если можно назвать уютной тишину между людьми, которых неудержимо тянет друг к другу.
Конор лихо заруливал на поворотах, и Мэгги нравилось это лихачество. Похоже, ей начинал нравиться бесшабашный образ жизни, когда очертя голову бросаешься в приключения, не зная, что может тебя ожидать в следующий момент. Для ее сестер такие приключения были довольно-таки типичны. Для Мэгги они были столь же нереальны, как полет на Луну. Мэгги перестала следить за дорогой и готова была ехать куда угодно.
Тем не менее она была весьма удивлена, когда машина вместо цивильной стоянки остановилась в довольно диком месте. Мэгги с удивлением посмотрела на Конора.
— Это другой Кейп-Мей, — пояснил он. — Тот, который создала матушка-природа еще до того, как здесь появились архитекторы.
Конор вышел из машины и обогнул ее, чтобы открыть дверцу для Мэгги. Только один мужчина на ее памяти делал это для нее — вчерашний водитель, и то потому, что отрабатывал свои чаевые.
Единственным признаком цивилизации на «стоянке» были две довольно жалкого вида торговые палатки. На од-64 ной была вывеска «Еда», на другой — «Сувениры», хотя можно было себе представить, что за сувениры могла предложить столь затрапезная лавчонка.
Дул сильный ветер, снова начал накрапывать дождь, и Мэгги пожалела, что не захватила куртку.
— Подождите минутку. — Конор открыл багажник и достал оттуда толстый трикотажный свитер с логотипом какого-то университета на спине. — Думаю, вам это не помешает.
— Вы читаете мои мысли!
Мэгги с наслаждением натянула свитер. Он хранил едва ощутимый запах Конора, и Мэгги с трудом преодолевала искушение уткнуться носом в его складки. Рукава были ей слишком длинны.
— Он вам великоват. — Конор внимательно посмотрел на нее. — Но это все, что я могу предложить.
— Мне он нравится. — Она подняла воротник свитера как можно выше. — Спасибо!
Ему было приятно смотреть на нее в его свитере и думать о том, что когда он снова наденет его, тот будет хранить тепло ее тела. Что может быть чувственнее?
Они прошли по берегу, и Конор показал ей местную достопримечательность — броненосец «Атлантус», находящийся здесь со времен Первой мировой войны. Он чувствовал себя довольно плохим экскурсоводом.
«Замолчи. Пусть она сама смотрит вокруг».
Но ему казалось, что если он замолчит, она услышит стук его сердца, которое бешено колотилось при одном соприкосновении их рук.
«Скажи хоть что-нибудь! — мысленно ругала себя Мэгги, слушая его рассказ. — Задай вопрос, прокомментируй, поспорь, в конце концов! Не молчи как дура и не пялься на него так! Он может решить, что ты глупа как пробка».
Но ей нравилось идти молча и просто слушать звук его голоса, шум ветра, биение собственного сердца. Она боялась, что если откроет рот, то ляпнет что-нибудь глупое.
Они шли, держась за руки, и это казалось таким естественным. Рука Мэгги в его руке казалась Конору совсем маленькой, не больше воробьиного крыла, но на удивление сильной. Этими маленькими руками она одна, без посторонней помощи, строила жизнь для себя и своих детей, и за это Конор уважал ее, пожалуй, больше всего.
У него не было ни роз, чтобы устлать ее путь, ни сверкающих алмазов, чтобы насыпать их полной мерой в ее подставленные ладони. Все, что у него было, — это слова. И он рассказывал ей о фазах Луны, о траве, о скалистых берегах, о песчаных дюнах, медленно сползающих в море. А когда у него не хватило слов, оставалось лишь поцеловать ее.
Глава 6
— Мэгги!
Мэгги закрыла глаза, боясь, что если она откроет их, мир разлетится на тысячу осколков. Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди.
— Посмотрите на меня, Мэгги.
Голос его звучал умоляюще. Она сопротивлялась, зная, что если посмотрит на него, он все прочтет в ее глазах. Но с каждой секундой сопротивляться становилось все труднее.
Никогда она не влюблялась так быстро. Даже в Чарлза. И так сильно.
Он дотронулся до ее лица. Не в силах больше сопротивляться тому, что переполняло все ее существо, Мэгги открыла глаза.
Ей еще не приходилось видеть лицо Конора так близко, и сейчас он казался ей гораздо красивее, чем раньше. Его глаза цвета густой карамели, подернутые какой-то мистической дымкой, словно проникали в ее душу. Из-за разницы в росте ему приходилось довольно низко склоняться над ней, и Мэгги казалось, что его широкие плечи защищают ее от ветра и дождя.
Морщинки в уголках глаз придавали взгляду Конора лучистость, темные густые ресницы слегка загибались. Нос был с небольшой горбинкой, но это лишь прибавляло ему шарма. Подбородок был крупным, резко очерченным, но это не делало лицо Конора грубым, скорее волевым — Мэгги никогда и не нравились слащавые мальчики с журнальных обложек. Но больше всего Мэгги привлекали его глаза, наполненные тайной грустью, о причинах которой она могла лишь догадываться.
Конор смотрел на нее пристально, почти не моргая. Она не могла отвести взгляда — он держал ее лицо обеими руками, — но если бы и могла, не хотела. Все ее существо подчинялось этому взгляду, проникающему в самую глубину души. Для Конора она была не просто красивой. Она была сильной, умной, элегантной, женственной. Все в ней притягивало его — мягкий, глубокий звук голоса, грациозная походка, взгляд, излучающий доброту. Ему казалось, что он готов смотреть в эти глаза всю оставшуюся жизнь, с каждой минутой узнавая о ней что-то новое, но так никогда и не познав до конца.
Он чувствовал, как ее взгляд скользит по его лицу, словно она желала запечатлеть в памяти каждую черточку. Она не флиртовала, не заигрывала. Ей не нужно было этого делать. Ее взгляд все говорил за нее.
Конор не был наивен. Он знал, как может иногда свести с ума женский взгляд, и тебе начнет казаться… Все произойдет в один момент. Но уже в следующий момент ты поймешь, что ничего и не было.
Но на этот раз все было не так. Он понимал это, глядя в ее глаза, небесно-голубые глаза в пол-лица, опушенные густыми, длинными ресницами, бросавшими тени на ее лицо, когда она моргала.
Мэгги дотронулась до его груди — не отталкивая, а словно притягивая его. Ее ладонь скользила по его груди, пока не остановилась над сердцем, — и она знала, что это сильное, глубокое биение принадлежит ей.
Поцелуй был естественным, как дыхание.
Он пах солнцем и горячим кофе.
Она пахла апельсиновым соком и звездами.
Их губы наконец разъединились. Мэгги прижалась лицом к груди Конора. Ей казалось, что мир замер, что время и пространство исчезли…
Конору хотелось заняться любовью с ней прямо здесь, на песке, хотелось ощутить все ее восхитительное тело. Ему хотелось думать о будущем, в которое он не верил до тех пор, пока их губы не встретились. Он давно уже перестал верить в романтику. Но один поцелуй, нежный, невинный поцелуй, изменил все.
Они вернулись к машине обнявшись, словно теперь они составляли единое целое. Конор галантно открыл ей дверцу джипа, и Мэгги приняла эту любезность с чуть заметным поклоном. Скромный жест, но как много он значил…
Они медленно ехали к центру города. Моросил мелкий дождь, но он не портил впечатления от этого уютного зеленого городка с маленькими домиками, где так хотелось присесть на крыльцо и смотреть, как медленно течет мимо тебя жизнь… Кейп-Мей был менее чем в часе езды от Атлантик-Сити, но казался другой планетой.
— Всего час езды, — заметил он, — а кажется, словно попал на другую планету.
— Как странно, — улыбнулась она, — я только что подумала то же самое, слово в слово!
Мимо них прошла парочка, уютно пристроившаяся под одним большим красным зонтом.
— В этом городке время словно остановилось, — проговорила Мэгги. — Было бы здорово здесь пожить, но я бы, наверное, все-таки не смогла. Я слишком привыкла к сумасшедшим ритмам.
Конор предложил куда-нибудь зайти, но Мэгги предпочла прогуляться по улицам.
— Моей теперешней стрижке, — она дотронулась до непривычно коротких волос, — дождик, думаю, не повредит.
Они вышли из машины и посторонились, уступая дорогу лошади, везущей какую-то повозку.
— У вас были длинные волосы? — спросил он. Она кивнула:
— Очень длинные.
Мэгги рассказала ему, какое облегчение она почувствовала, когда Андре отхватил ее тяжелый «хвост» одним взмахом ножниц.
— У меня было такое ощущение, словно я не иду, а лечу, словно освободилась от чего-то.
— Одна из моих сестер пару лет назад так же подстриглась. И уже на следующий день решила снова отращивать.
— Снова отращивать? Ни за что! Я словно стала другим человеком.
Конечно же, дело было не в стрижке. Просто Мэгги сама до вчерашнего дня боялась себе признаться, что от прежней Мэгги — первой жены Чарлза О'Брайена — в ней уже ничего не оставалось, кроме густой копны длинных волос.
Конору нравилась ее стрижка. Еще вчера он бы сказал, что ему нравятся длинные волосы у женщин, — но вчера он сам был другим человеком.
Они зашли в какое-то кафе и сели за столик, украшенный букетом ярко-красных, оранжевых и желтых осенних цветов. Они сидели друг против друга, держась за руки, глядя на дождь за окном и разговаривая — о чем именно, Мэгги впоследствии не могла припомнить. Слова были не важны. Одного звука его голоса было достаточно.
Кафе было оформлено в морском стиле. Середину зала украшало большое чучело меч-рыбы. На полках стояли модели парусников в бутылках. Темные деревянные стены были Украшены штурвалами со старых кораблей.
— Что будем заказывать? — Официантка, рыжеволосая Дама богатырского сложения с тремя серьгами в каждом ухе, подошла к столу. На секунду взгляд ее задержался на их сцепленных руках. — Есть осетрина под майонезом, цыплята табака со сладким картофелем, меч-рыба в лимонном соусе… — Она сделала паузу. — Есть также ливерная колбаса и черный хлеб.
Мэгги не могла не рассмеяться — таким забавным показался ей контраст между меч-рыба в лимонном соусе и ливерной колбасой. Конор рассмеялся вслед за ней. Официантка спокойно ждала, пока они успокоятся, приняла заказ на суп и сандвичи и удалилась.
— Она, должно быть, приняла нас за сумасшедших. — + Мэгги вытерла глаза бумажной салфеткой. — Неужели она сама не видит, как по-дурацки звучит это меню?
— Должно быть, для нее оно звучит вполне нормально.
— Ненавижу всю эту экзотическую еду! — заявила Мэгги. — Кто сказал, что питаться не так, как все люди, — правило хорошего тона?!
— Это в духе моего брата Мэтти. Он ест, чтобы произвести на людей впечатление.
— Точь-в-точь как моя сестра Элли. Она считает, что лучший способ поднять свой престиж — это поражать всех своими обедами.
— А ваша вторая сестра?
— Клер? Она фотомодель. Она вообще ничего не ест — держит себя в форме.
Мэгги рассказала ему о своей семье, о том, как рано ей приходилось брать на себя ответственность за сестер, помогая матери после смерти отца. Ему легко было представить ее в этой роли — она казалась ему сильной, уверенной в себе. Он не удивился бы, узнав, что в школе она была заводилой во всех играх.
Конор рассказывал ей о своих многочисленных родственниках.
— У вас, мне кажется, удивительная семья! — сказала она. — Мне так хотелось бы, чтобы Элли и Клер вышли замуж! Хочется понянчить племянников…
Нянчить детей она любила. Если бы они с Чарлзом не развелись, она бы, пожалуй, завела еще как минимум одного.
— А у меня племянников хоть отбавляй, — сообщил он. — Пять племянников, восемь племянниц и еще двое должны скоро появиться.
— Клер сказала, что она никогда не выйдет замуж. У Элли есть приятель, тоже адвокат, но замуж она за него не торопится — ждет, когда он станет зарабатывать побольше.
— Вот в чем преимущество небогатого, — сказал он. — По крайней море знаешь, что никто не выйдет за тебя ради денег.
У Конора был дом, джип, он всегда платил по счетам вовремя, брал отпуск, когда хотел. Он не был богат, но был вполне обеспечен.
— Понимаю, — сказала она. — Я сама так считаю. Я не вожу «сааб» или «порше», но на жизнь не жалуюсь.
У Мэгги была своя машина. За мебель, купленную в свое время в кредит, она уже расплатилась. За дом — еще нет, но ее работа помогала ей с этим справиться.
Она нашла, что суп вполне хорош, а сандвич еще лучше. Ему нравилось смотреть, как она ест. Она ела с каким-то энтузиазмом, но без жадности, движения ее были грациозны и точны. Она даже не уронила ни одного листика салата из сандвича, в то время как Конор умудрился уронить такой листик себе под манжету.
Ветер на улице, казалось, разгулялся не на шутку, небо потемнело. В кафе зашли несколько прохожих, явно не для того, чтобы перекусить, а чтобы укрыться от дождя.
Мэгги, извинившись, вышла, чтобы привести себя в порядок. Рядом с ней перед зеркалом оказались пожилая седовласая женщина и совсем молодая девушка, вполне соответствовавшая представлениям Мэгги о журнальной красотке. На девушке было черное платье и накинутый на плечи мужской пиджак, явно одолженный ей ее кавалером. Волосы ее были выкрашены в такой же синий цвет, как и у Николь.
Красотка улыбалась своему отражению, не замечая ни Мэгги, ни пожилой дамы. Для нее они были пустым местом, как и любая женщина за тридцать, когда тебе самой еще так далеко до тридцати.
Наконец девица удалилась.
— Никогда не старей, дочка, — вздохнула пожилая ей вслед. — Это ужасно. Оставайся всегда такой же молодой.
Женщина закончила подкрашивать губы и закрыла тюбик.
— Я и глазом моргнуть не успела, как стала старой, — сказала она, обращаясь к Мэгги. — Это происходит так быстро! Однажды вы это поймете.
Мэгги горько улыбнулась, ничего не сказав. Комментарии здесь были излишни.
Странно было слышать такие признания от незнакомки. Возможно, женщина просто выпила немного больше, чем следует. Тем не менее в ее словах была горькая правда, и Мэгги это знала.
Мэгги вернулась за свой столик. Подошла официантка, спросила, не желают ли они что-нибудь на десерт. Посовещавшись, Конор и Мэгги остановились на шоколадном торте со странным названием «Обратная сторона Луны», который решили поделить на двоих. Официантка удалилась.
— Она, должно быть, подумала, что мы любовники, — сказал Конор, когда дверь кухни закрылась за официанткой.
«Что еще она могла подумать? — решила про себя Мэгги. — Как бы случайные прикосновения, долгие взгляды, интимный разговор — что это еще может означать?»
— Пусть думает что хочет, — отозвалась она, вдруг почувствовав, что ей становится жарко.
— Вы покраснели, — заметил он.
— Не обращайте внимания. — Она вспыхнула еще больше. Он поднес ее руку к губам и поцеловал каждый палец в отдельности. Никогда еще ни один мужчина не целовал ее так нежно… Мэгги чувствовала, как жар разливается по всему ее телу.
«Я не должна так реагировать. Я его почти не знаю». Но Мэгги чувствовала, что доводы рассудка уже не имеют значения, что она уже не властна над собой.
— Я хочу остаться с тобой наедине, Мэгги, — произнес он.
Не в силах говорить, она кивнула. Она сама этого хотела.
Он расплатился, и они вышли из кафе и побежали к машине. Дождь яростно хлестал их, за минуту они успели промокнуть до нитки, но лишь смеялись над этим. Такие мелочи не имели теперь для них никакого значения.
— Куда мы едем? — спросила она, когда он завел мотор.
Ему было все равно куда. В городке было полно гостиниц. Конечно, не огромных небоскребов с видом на Атлантический океан, но для их целей скромный номерок в захолустной гостинице подходил даже больше, чем роскошный «люкс».
Лишь с третьей попытки им удалось найти гостиницу, в которой оказались места, — маленький уютный коттедж, смотревший на побережье.
— Вам крупно повезло. — Владелец гостиницы — симпатичный мужчина лет пятидесяти пяти с бородой — протянул Конору ключ от номера. — В такое время гостиницы обычно переполнены.
Конор сунул ключ в карман.
— Вам помочь с сумками? — спросил мужчина.
— Нет, спасибо, — отказался Конор, и Мэгги опять покраснела.
Он взял ее за руку, и они стали подниматься по скрипу-, чей деревянной лестнице. Открыв дверь номера, Конор жестом пригласил ее войти.
Голые стены, одинокая лампочка под потолком, узкая кровать под видавшим виды шерстяным одеялом, ванная с заржавленным душем… И в довершение всего камин. Но Мэгги чувствовала себя здесь гораздо уютнее, чем в сверкающей роскоши номера в Атлантик-Сити.
— Дверь еще открыта, мисс, — напомнил Конор. — У вас есть шанс передумать.
Она колебалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25