— А ты не слишком-то галантен. Насколько я понимаю, ты хочешь сказать, что вообще в этом эксперименте не участвовал? — с явным укором спросила она.
— Участвовал. И мог заметить, что ты целовала меня вовсе не как женщина, которая любит другого мужчину. Думаю, настало время пересмотреть твою позу однолюбки.
— Это вовсе не поза, — сквозь зубы процедила Милли.
— В таком случае почему ты не с ним? — вкрадчиво поинтересовался он. — Или Шон не хочет тебя?
Милли вспомнила побагровевшее от страсти лицо Шона и невольно поежилась.
— Хочет.
Глаза Рональда сузились.
— Тогда, вероятно, ты сама не очень-то желаешь его.
— Это не совсем так. Просто он женат. Это вынужденное признание далось Милли с большим трудом, но совершенно не убедило Рональда.
— Ну и что из того?
— Ты не понимаешь. — От ее воинственности не осталось и следа. — У них есть дети. Шон сказал, что я совершаю глупость, что его жена снисходительно относится к его увлечениям, но…
— Но ты не разделяла такую точку зрения, — мягко подсказал Рональд.
Он, должно быть, считает меня чопорной дурой, подумала Милли. С жалким видом она все же выдавила:
— Таковы мои принципы. Я ничего не могу с собой поделать. Это бы причинило боль другим людям.
— Точно, — к ее удивлению, согласился Рональд и лукаво улыбнулся. — Ведь женщины-однолюбки, как правило, предпочитают таких же мужчин. Я сужу по собственному опыту.
Он намекает на разницу между нами, подумала Милли, и у нее вырвалось:
— Полагаю, ты считаешь меня просто трусливой дурой?!
— Нет, я думаю, что ты очень мудрая девушка. Действительно, нет смысла играть с огнем, если не хочешь обжечься. — Пожав плечами, Рональд сменил тему. — Так значит, ты вообще не танцуешь? В таком случае придется начинать с азов. — Он раскрыл ей объятия. — Иди ко мне.
Милли не двигалась. Рональд заметил ее нерешительность и, усмехнувшись, вызывающе бросил:
— Ты что, боишься?
Она поежилась. Почему всякий раз, когда она не готова к тому, на что он толкает ее, он объясняет это трусостью?
Гордо вскинув голову, Милли притворно сладким голосом заметила:
— Конечно. Вдруг я действительно сломаю тебе лодыжку. Сколько это будет мне стоить? Рональд громко расхохотался.
— Целое достояние. Ты задержишь съемки следующего фильма, а главное — погубишь мою карьеру. — Он неторопливой походкой подошел к ней, деланно безразличным жестом положил ей на плечи руки. — Поднимите голову вверх, но следите за тем, куда ставите ноги, мисс Роббинс!
Милли изо всех сил постаралась подавить сладостную дрожь, охватившую ее, когда она ощутила тепло его ладоней на своей спине. Стараясь отвлечься, она придирчиво заметила:
— Вряд ли это возможно. Рональд слегка встряхнул ее:
— У тебя все получится. Просто старайся быть внимательной. И слушай музыку.
Мелодия была смутно знакома Милли. Для человека, который совсем не умеет танцевать, быстрый ритм — настоящая ловушка, подумала она.
— А теперь, — деловито продолжил Рональд, — постарайся уловить ритм. Начинай движение не ногами, а плечами.
Милли закачалась в его руках, как марионетка.
— Когда поймаешь ритм, начинай двигаться сама. — Он слегка потормошил ее. — Ты что, не слушаешь меня?!
Какое-то незнакомое томление начало постепенно охватывать ее, оно совершенно не вязалось с быстрой, ритмичной мелодией.
— Сосредоточься, — потребовал Рональд, — я скажу, когда начинать. Держи плечи параллельно моим, повторяй мои движения и, пожалуйста, постарайся не умничать. Готова?
Милли едва сдержала усмешку. Он командует, как Пит на репетиции, подумала она, и при этом такой же серьезный, решительный и готовый мгновенно взорваться. Однако она решила не говорить Рональду об этом, и лишь утвердительно кивнула.
— Подождем начала следующей мелодии, — сказал он. — Слушай ритм, это главное.
Следующая пьеса звучала иначе, хотя тоже была неуловимо знакома Милли. Она прислушалась и уловила ритм даже раньше, чем руки Рональда начали выстукивать его на ее спине. Двигаться в такт оказалось совсем нетрудно.
Когда он начал танцевать, отодвигая и вновь притягивая ее к себе, Милли вдруг ощутила себя ловкой, уверенной в своих движениях. Мелодия закончилась, началась другая, и он без предупреждения закружил ее по залу. К своему изумлению, Милли не споткнулась и не остановилась как вкопанная. Ее движения становились все более естественными.
— Просто превосходно, — запыхавшись сказала она, когда кассета закончилась. В ответ Рональд добродушно рассмеялся:
— Ну вот, теперь ты умеешь танцевать.
— Да, — серьезно согласилась Милли. Она секунду поколебалась, а потом лукаво добавила:
— Но, вероятно, не со всеми.
Неожиданно для нее лицо Рональда изменилось. Он стоял очень тихо, словно солдат, прислушивающийся к возможному приближению врага. Потом он разжал объятия, с непроницаемым лицом подошел к магнитофону и поставил другую кассету.
На этот раз мелодия была не знакома Милли. Мягкий, приглушенный ритм ударных звучал возбуждающе, как, впрочем, и хрипловатый голос певца. Милли вновь начало охватывать полное оцепенение.
— Слушай, — прошептал Рональд, обнимая ее. Она стояла в его объятиях неподвижно, чувствуя себя участницей любовной пантомимы. Словно какое-то ледяное покрывало не пропускало к ее телу тепла его рук.
— Почему в подобных песенках всегда такой примитивный текст? — поинтересовалась она небрежным тоном.
Рональд ничего не ответил. Он положил руку ей на бедро и заставил качаться в такт мелодии. Их тела почти не соприкасались, но Милли почувствовала, что во рту у нее пересохло.
— «Любовь с первого взгляда», — с издевкой подхватила она слова певца.
— А ты в нее не веришь? — вкрадчиво спросил он.
Она вскинула голову, и волосы снова разметались по ее щекам.
— Любовь — это вовсе не какое-то мгновенное помешательство. Если, конечно, она вообще существует, — поучительно заметила Милли.
— Существует.
Рональд неожиданно рывком оторвал ее от пола и притянул к себе, покачиваясь в такт музыке. Когда он снова опустил ее на пол, тела их словно слились в одно. Милли пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжить насмешки над словами певца.
— В любом случае это уж точно не напоминает удар молнии, — заявила она и невольно облизала пересохшие губы, потому что их близость стала для нее просто мучительной.
— Ты совсем не понимаешь, о чем говоришь, — тихо заметил Рональд.
Его руки начали передвигаться по ее телу с такой нежностью, о какой она не мечтала даже в самом смелом из своих снов. Танец продолжался, она была вся во власти Рональда, двигаясь по мановению его пальцев, рук, мускулистых плеч, бедра, вклинившегося между ее собственными… И тут Милли почувствовала иной, доселе неведомый ей страх — она боялась теперь не этого уверенного в себе, опытного в любви мужчины, а себя.
И Милли резко отпрянула.
Когда Рональд снова притянул ее к себе, их губы встретились. Потаенные, давно похороненные в самой глубине души чувства охватили Милли. И она ответила на его поцелуй. Это не было ни робким экспериментом, ни случайным полетом фантазии. Это был равный по силе и требовательности поцелуй.
Рональд взял ее на руки и, ни о чем не спрашивая, понес по винтовой лестнице наверх. Мелодия песни раздавалась им вслед. Он внес ее в комнату, которую сам выбрал для себя. Милли невольно отметила гобелены на стенах, резную дубовую мебель… В следующее мгновение она уже лежала на кровати.
— На этот раз, — почти мрачно сказал он, — ты наконец поймешь, что вытворяешь со мной.
Милли охватило странное чувство: никогда прежде она не переживала ничего подобного, но все его желания были ей так понятны! Он приник губами к ее губам, языком властно раздвинув их. Она отвечала ему так же неистово. Одежда их полетела на пол…
Рональд задохнулся от охватившей его страсти, и, ощутив это, Милли торжествующе зарделась и прижала ладони к его теплой вздымающейся груди. Уткнувшись лицом ей в шею, Рональд нежно произнес ее имя. Его руки неистово ласкали ее плечи…
Милли казалось, что они погружаются в неизвестные ей до сих пор глубины океана любви.
— Рональд!..
Услышав ее едва различимый шепот, он на мгновение замер, прерывисто и глубоко втягивая в себя воздух, и приподнял голову.
— Что, дорогая?
— Я боюсь, — призналась Милли. Она была уже слишком далеко от берега, чтобы скрывать от него свои чувства.
Он отбросил прядь волос с ее лица.
— Не бойся. Я сделаю тебя счастливой. Обещаю. Милли хорошо осознавала свои желания — ее тело не оставляло никаких сомнений на этот счет, но…
— А я? — болезненно спросила она. — Я смогу сделать счастливым тебя?
Он ласково провел рукой по ее волосам и, помолчав, ответил уверенно:
— Да.
Милли притянула его к себе.
Глава 9
Милли проснулась не сразу. Нежась в постели, она чувствовала, как теплые лучи солнца ласкают ее лицо. Сегодня я снова буду писать музыку, подумала она.
Где-то вдалеке слышался свист. Не желая просыпаться, она снова уткнулась в подушки, но посвистывание, хотя и мелодичное, было просто невозможно проигнорировать. Она села в кровати и обнаружила, что абсолютно нагая.
— Ой, — только и произнесла она.
Милли окинула взором комнату. Это была одна из расположенных в башне и предназначенных для гостей спален, полукруглая стена которой образовывала своеобразный альков. Ее одежда была аккуратно сложена в стопку на стоящем под окном шезлонге.
Милли усмехнулась. Кто бы мог предположить в этом необузданном Рональде Бредли такой педантизм? Она откинулась на подушки, задумчиво сцепив за головой руки.
Теперь она знала, что он терпелив. И нежен. И настойчив. Когда ночью в порыве страсти она вдруг закричала, он прижал ее к себе, благодаря и защищая.
Возможно ли, чтобы наши чувства были взаимны, задумалась Милли. Это казалось невероятным. В конце концов, то, что так удивляло и восхищало ее, для Рональда было давно уже привычным.
Посвистывание звучало все ближе и ближе, и вскоре к нему добавился аромат свежего кофе.
Милли увидела, как открылась дверь и в дверной проем осторожно просунулась нога. После этого показался и сам Рональд с подносом, на котором стояли две дымящиеся кружки.
При виде ее он улыбнулся. Да, наши чувства действительно взаимны, подумала Милли и улыбнулась в ответ. Он подошел к кровати, и, аккуратно поставил чашки на тумбочку и чмокнул ее в щеку.
— Доброе утро.
— Доброе утро, — отозвалась она. — Сегодня утром я собираюсь снова писать музыку. Ко мне пришло вдохновение.
— Превосходно.
На нем ничего не было, кроме брюк, в которых он был на вечеринке у Джуди. Они низко сидели у него на бедрах, обнажая прекрасные, словно вылепленные скульптором, линии торса. Милли потянулась и с нежностью поцеловала его в ключицу.
Рональд погладил ее по голове и протянул кружку.
— Надеюсь, ты пьешь черный. Молока я не нашел.
Милли ненавидела черный кофе, который к тому же оказался сладким.
— Изумительно, — произнесла она. Рональд присел на край кровати.
— Твой друг Хуан-Антонио уже был здесь. Привез почту, — сообщил он.
— Вот как?
Должно быть, это Пит прислал мне очередные инструкции, подумала Милли.
— В чем дело? — мягко спросил Рональд. — Тебе не нужны послания из внешнего мира? Милли рассмеялась.
— Нет. Просто единственный человек, который знает, что я здесь, — это мой отчим. Чтобы письмо пришло из Мельбурна сюда сегодня, он должен был отправить его еще до того, как я дала согласие приехать сюда, а значит, был уверен, что я соглашусь. А ведь я была настроена решительно против поездки. Наверное, я бесхребетная.
Рональд задумчиво заправил прядь волос ей за ухо.
— Ты не бесхребетная. Ты смелая, умная, забавная… и иногда отдаешь другим значительно больше, чем нужно.
Милли недоверчиво уставилась на него.
— Смелая? Я?
— Я бы сказал, что да.
Она отрицательно покачала головой.
— Ты не прав. Я труслива до безобразия. Мне иногда снятся кошмарные сны о концертах, в которых я собираюсь принимать участие, — добавила она.
— Но ты же все выходишь на сцену, верно?
— Да. Приходится. Такова моя профессия.
— Мало у кого, — мягко подчеркнул Рональд, — такая профессия, которая снится им в кошмарных снах.
И он поцеловал Милли в губы с такой неторопливой чувственностью, от которой у нее закружилась голова.
— Ты очень храбрая, — твердо повторил он. Милли потянулась к нему, но он встал, собираясь уходить.
— Пора завтракать, — сообщил он. — Кроме почты нам привезли замечательные фрукты. А после завтрака нам необходимо составить планы.
Милли вопросительно подняла брови.
— Чего это ты вдруг раскомандовался? Какие еще планы?
— Подожди, увидишь — ухмыльнувшись, загадочно заметил он.
Милли поспешно вскочила с постели, но он, насвистывая, уже бежал вниз по лестнице.
Когда Милли спустилась в кухню, выяснилось, что Хуан-Антонио привез целую гору лимонов и апельсинов, а также небольших блестящих яблок и огромный ананас.
Они с аппетитом позавтракали.
— Так что там пишут? — поинтересовался Рональд.
Милли всмотрелась в конверты. Один из них был с австралийским штемпелем, другой — из Австрии, третий — из Лондона. И одно письмо вообще без штемпеля.
— Это последние наставления Пита, — уверенно ответила она. — И…
Ей был слишком хорошо знаком этот почерк. Медленно она взяла в руки длинный голубой конверт без марки. Как, черт возьми, Шон узнал, что она здесь? И каким образом он послал это странное письмо?
Рональд медленно проговорил:
— У тебя такой вид, словно тебе известно, что в этом письме.
Милли подняла на него взгляд.
— Надеюсь, что нет, — тихо произнесла она. — Но очень боюсь, что…
— Ну, так вскрой его. — Его голос звучал резко. — В любом случае всегда лучше знать правду. Она вздрогнула и распечатала конверт. В письме было всего несколько коротких строк, но они подтвердили ее самые наихудшие опасения. Бумага выпала из ее неожиданно омертвевших пальцев.
— Что там?
Милли закусила губу.
— Это от Шона. Ему известно, что я здесь, — едва слышно пробормотала она. — И он едет сюда. Лицо Бредли стало суровым. Он встал.
— Насколько я понимаю, это тот самый негодяй, который ударил тебя?! Разве ты его приглашала сюда?
Милли поежилась.
— Нет, но…
— В таком случае напиши, что не можешь принять его.
Милли рассеянно провела рукой по волосам.
— Мне неизвестно, где он находится сейчас. И здесь нет обратного адреса. На конверте даже нет штемпеля. Я просто не знаю, как с ним связаться.
Рональд себе под нос пробормотал что-то едкое в адрес Шона, а она вымученно улыбнулась.
— Да. Возможно, ты прав, но он думает, что я буду рада его видеть…
Глаза Бредли сузились. Неожиданно он снова стал тем же жестким, опасным мужчиной, которого она встретила на вечеринке у Джуди Риз. Милли нервно сглотнула. Подобная трансформация была почти пугающей.
— А как же твое нежелание вступать в любовную связь с женатыми мужчинами? — жестко уточнил он.
— Шон не принимает мои принципы всерьез. Не глядя в ее сторону, Бредли резко пожал плечами. Он был настроен решительно и на удивление сумрачно.
— Тогда я сам объясню ему твои убеждения, — вкрадчиво сказал он.
Милли с удивлением уставилась на него. До нее вдруг дошло, что Рональд Бредли может буквально ворваться в ее повседневную жизнь, встретиться с Шоном или с кем-либо из ее друзей, даже с отчимом…
Впрочем, она с легкостью могла представить себе все это. Работа Пита наверняка произведет на него впечатление, но он вряд ли будет обращать внимание на то, что тот знаменит и своенравен. Они, вероятно, понравятся друг другу, ведь оба большие оригиналы, и оба нетерпимы к общепринятым нормам.
А это означает, осознала Милли, что я фактически уже позволила Рональду Бредли войти в свою жизнь и занять там определенное место. Он стал ей даже ближе, чем кто-либо другой, если вспомнить страсть и нежность, обуревавшую их прошлой ночью.
— О Боже мой! — вырвалось у нее.
Карие глаза Рональда снова остановились на ней.
— Я ведь предупреждал тебя, что у меня есть кое-какие планы, — спокойно заявил он. — Твой наставник в них не входит. Я поприветствую его, объясню, что мы с тобой оказались здесь наедине по собственному желанию, и тактично попрошу его убраться. Как ты на это смотришь?
Милли попыталась представить себе реакцию Шона на появление соперника, добившегося успеха там, где он сам потерпел поражение. А ведь он привык считать, что она всегда будет в его распоряжении. К тому же всегда с легкостью пускал в ход кулаки…
— Предоставь это мне, — повторил Рональд. У Милли вдруг началась истерика — она стала хохотать, но на глазах у нее выступили слезы. Он взял ее за руки и мягко сказал, вновь превратившись в того внимательного и нежного любовника, каким был прошлой ночью:
— Прекрати сейчас же.
Рональд погладил ее по щеке и слегка встряхнул.
— Мы все решим, когда он приедет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
— Участвовал. И мог заметить, что ты целовала меня вовсе не как женщина, которая любит другого мужчину. Думаю, настало время пересмотреть твою позу однолюбки.
— Это вовсе не поза, — сквозь зубы процедила Милли.
— В таком случае почему ты не с ним? — вкрадчиво поинтересовался он. — Или Шон не хочет тебя?
Милли вспомнила побагровевшее от страсти лицо Шона и невольно поежилась.
— Хочет.
Глаза Рональда сузились.
— Тогда, вероятно, ты сама не очень-то желаешь его.
— Это не совсем так. Просто он женат. Это вынужденное признание далось Милли с большим трудом, но совершенно не убедило Рональда.
— Ну и что из того?
— Ты не понимаешь. — От ее воинственности не осталось и следа. — У них есть дети. Шон сказал, что я совершаю глупость, что его жена снисходительно относится к его увлечениям, но…
— Но ты не разделяла такую точку зрения, — мягко подсказал Рональд.
Он, должно быть, считает меня чопорной дурой, подумала Милли. С жалким видом она все же выдавила:
— Таковы мои принципы. Я ничего не могу с собой поделать. Это бы причинило боль другим людям.
— Точно, — к ее удивлению, согласился Рональд и лукаво улыбнулся. — Ведь женщины-однолюбки, как правило, предпочитают таких же мужчин. Я сужу по собственному опыту.
Он намекает на разницу между нами, подумала Милли, и у нее вырвалось:
— Полагаю, ты считаешь меня просто трусливой дурой?!
— Нет, я думаю, что ты очень мудрая девушка. Действительно, нет смысла играть с огнем, если не хочешь обжечься. — Пожав плечами, Рональд сменил тему. — Так значит, ты вообще не танцуешь? В таком случае придется начинать с азов. — Он раскрыл ей объятия. — Иди ко мне.
Милли не двигалась. Рональд заметил ее нерешительность и, усмехнувшись, вызывающе бросил:
— Ты что, боишься?
Она поежилась. Почему всякий раз, когда она не готова к тому, на что он толкает ее, он объясняет это трусостью?
Гордо вскинув голову, Милли притворно сладким голосом заметила:
— Конечно. Вдруг я действительно сломаю тебе лодыжку. Сколько это будет мне стоить? Рональд громко расхохотался.
— Целое достояние. Ты задержишь съемки следующего фильма, а главное — погубишь мою карьеру. — Он неторопливой походкой подошел к ней, деланно безразличным жестом положил ей на плечи руки. — Поднимите голову вверх, но следите за тем, куда ставите ноги, мисс Роббинс!
Милли изо всех сил постаралась подавить сладостную дрожь, охватившую ее, когда она ощутила тепло его ладоней на своей спине. Стараясь отвлечься, она придирчиво заметила:
— Вряд ли это возможно. Рональд слегка встряхнул ее:
— У тебя все получится. Просто старайся быть внимательной. И слушай музыку.
Мелодия была смутно знакома Милли. Для человека, который совсем не умеет танцевать, быстрый ритм — настоящая ловушка, подумала она.
— А теперь, — деловито продолжил Рональд, — постарайся уловить ритм. Начинай движение не ногами, а плечами.
Милли закачалась в его руках, как марионетка.
— Когда поймаешь ритм, начинай двигаться сама. — Он слегка потормошил ее. — Ты что, не слушаешь меня?!
Какое-то незнакомое томление начало постепенно охватывать ее, оно совершенно не вязалось с быстрой, ритмичной мелодией.
— Сосредоточься, — потребовал Рональд, — я скажу, когда начинать. Держи плечи параллельно моим, повторяй мои движения и, пожалуйста, постарайся не умничать. Готова?
Милли едва сдержала усмешку. Он командует, как Пит на репетиции, подумала она, и при этом такой же серьезный, решительный и готовый мгновенно взорваться. Однако она решила не говорить Рональду об этом, и лишь утвердительно кивнула.
— Подождем начала следующей мелодии, — сказал он. — Слушай ритм, это главное.
Следующая пьеса звучала иначе, хотя тоже была неуловимо знакома Милли. Она прислушалась и уловила ритм даже раньше, чем руки Рональда начали выстукивать его на ее спине. Двигаться в такт оказалось совсем нетрудно.
Когда он начал танцевать, отодвигая и вновь притягивая ее к себе, Милли вдруг ощутила себя ловкой, уверенной в своих движениях. Мелодия закончилась, началась другая, и он без предупреждения закружил ее по залу. К своему изумлению, Милли не споткнулась и не остановилась как вкопанная. Ее движения становились все более естественными.
— Просто превосходно, — запыхавшись сказала она, когда кассета закончилась. В ответ Рональд добродушно рассмеялся:
— Ну вот, теперь ты умеешь танцевать.
— Да, — серьезно согласилась Милли. Она секунду поколебалась, а потом лукаво добавила:
— Но, вероятно, не со всеми.
Неожиданно для нее лицо Рональда изменилось. Он стоял очень тихо, словно солдат, прислушивающийся к возможному приближению врага. Потом он разжал объятия, с непроницаемым лицом подошел к магнитофону и поставил другую кассету.
На этот раз мелодия была не знакома Милли. Мягкий, приглушенный ритм ударных звучал возбуждающе, как, впрочем, и хрипловатый голос певца. Милли вновь начало охватывать полное оцепенение.
— Слушай, — прошептал Рональд, обнимая ее. Она стояла в его объятиях неподвижно, чувствуя себя участницей любовной пантомимы. Словно какое-то ледяное покрывало не пропускало к ее телу тепла его рук.
— Почему в подобных песенках всегда такой примитивный текст? — поинтересовалась она небрежным тоном.
Рональд ничего не ответил. Он положил руку ей на бедро и заставил качаться в такт мелодии. Их тела почти не соприкасались, но Милли почувствовала, что во рту у нее пересохло.
— «Любовь с первого взгляда», — с издевкой подхватила она слова певца.
— А ты в нее не веришь? — вкрадчиво спросил он.
Она вскинула голову, и волосы снова разметались по ее щекам.
— Любовь — это вовсе не какое-то мгновенное помешательство. Если, конечно, она вообще существует, — поучительно заметила Милли.
— Существует.
Рональд неожиданно рывком оторвал ее от пола и притянул к себе, покачиваясь в такт музыке. Когда он снова опустил ее на пол, тела их словно слились в одно. Милли пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжить насмешки над словами певца.
— В любом случае это уж точно не напоминает удар молнии, — заявила она и невольно облизала пересохшие губы, потому что их близость стала для нее просто мучительной.
— Ты совсем не понимаешь, о чем говоришь, — тихо заметил Рональд.
Его руки начали передвигаться по ее телу с такой нежностью, о какой она не мечтала даже в самом смелом из своих снов. Танец продолжался, она была вся во власти Рональда, двигаясь по мановению его пальцев, рук, мускулистых плеч, бедра, вклинившегося между ее собственными… И тут Милли почувствовала иной, доселе неведомый ей страх — она боялась теперь не этого уверенного в себе, опытного в любви мужчины, а себя.
И Милли резко отпрянула.
Когда Рональд снова притянул ее к себе, их губы встретились. Потаенные, давно похороненные в самой глубине души чувства охватили Милли. И она ответила на его поцелуй. Это не было ни робким экспериментом, ни случайным полетом фантазии. Это был равный по силе и требовательности поцелуй.
Рональд взял ее на руки и, ни о чем не спрашивая, понес по винтовой лестнице наверх. Мелодия песни раздавалась им вслед. Он внес ее в комнату, которую сам выбрал для себя. Милли невольно отметила гобелены на стенах, резную дубовую мебель… В следующее мгновение она уже лежала на кровати.
— На этот раз, — почти мрачно сказал он, — ты наконец поймешь, что вытворяешь со мной.
Милли охватило странное чувство: никогда прежде она не переживала ничего подобного, но все его желания были ей так понятны! Он приник губами к ее губам, языком властно раздвинув их. Она отвечала ему так же неистово. Одежда их полетела на пол…
Рональд задохнулся от охватившей его страсти, и, ощутив это, Милли торжествующе зарделась и прижала ладони к его теплой вздымающейся груди. Уткнувшись лицом ей в шею, Рональд нежно произнес ее имя. Его руки неистово ласкали ее плечи…
Милли казалось, что они погружаются в неизвестные ей до сих пор глубины океана любви.
— Рональд!..
Услышав ее едва различимый шепот, он на мгновение замер, прерывисто и глубоко втягивая в себя воздух, и приподнял голову.
— Что, дорогая?
— Я боюсь, — призналась Милли. Она была уже слишком далеко от берега, чтобы скрывать от него свои чувства.
Он отбросил прядь волос с ее лица.
— Не бойся. Я сделаю тебя счастливой. Обещаю. Милли хорошо осознавала свои желания — ее тело не оставляло никаких сомнений на этот счет, но…
— А я? — болезненно спросила она. — Я смогу сделать счастливым тебя?
Он ласково провел рукой по ее волосам и, помолчав, ответил уверенно:
— Да.
Милли притянула его к себе.
Глава 9
Милли проснулась не сразу. Нежась в постели, она чувствовала, как теплые лучи солнца ласкают ее лицо. Сегодня я снова буду писать музыку, подумала она.
Где-то вдалеке слышался свист. Не желая просыпаться, она снова уткнулась в подушки, но посвистывание, хотя и мелодичное, было просто невозможно проигнорировать. Она села в кровати и обнаружила, что абсолютно нагая.
— Ой, — только и произнесла она.
Милли окинула взором комнату. Это была одна из расположенных в башне и предназначенных для гостей спален, полукруглая стена которой образовывала своеобразный альков. Ее одежда была аккуратно сложена в стопку на стоящем под окном шезлонге.
Милли усмехнулась. Кто бы мог предположить в этом необузданном Рональде Бредли такой педантизм? Она откинулась на подушки, задумчиво сцепив за головой руки.
Теперь она знала, что он терпелив. И нежен. И настойчив. Когда ночью в порыве страсти она вдруг закричала, он прижал ее к себе, благодаря и защищая.
Возможно ли, чтобы наши чувства были взаимны, задумалась Милли. Это казалось невероятным. В конце концов, то, что так удивляло и восхищало ее, для Рональда было давно уже привычным.
Посвистывание звучало все ближе и ближе, и вскоре к нему добавился аромат свежего кофе.
Милли увидела, как открылась дверь и в дверной проем осторожно просунулась нога. После этого показался и сам Рональд с подносом, на котором стояли две дымящиеся кружки.
При виде ее он улыбнулся. Да, наши чувства действительно взаимны, подумала Милли и улыбнулась в ответ. Он подошел к кровати, и, аккуратно поставил чашки на тумбочку и чмокнул ее в щеку.
— Доброе утро.
— Доброе утро, — отозвалась она. — Сегодня утром я собираюсь снова писать музыку. Ко мне пришло вдохновение.
— Превосходно.
На нем ничего не было, кроме брюк, в которых он был на вечеринке у Джуди. Они низко сидели у него на бедрах, обнажая прекрасные, словно вылепленные скульптором, линии торса. Милли потянулась и с нежностью поцеловала его в ключицу.
Рональд погладил ее по голове и протянул кружку.
— Надеюсь, ты пьешь черный. Молока я не нашел.
Милли ненавидела черный кофе, который к тому же оказался сладким.
— Изумительно, — произнесла она. Рональд присел на край кровати.
— Твой друг Хуан-Антонио уже был здесь. Привез почту, — сообщил он.
— Вот как?
Должно быть, это Пит прислал мне очередные инструкции, подумала Милли.
— В чем дело? — мягко спросил Рональд. — Тебе не нужны послания из внешнего мира? Милли рассмеялась.
— Нет. Просто единственный человек, который знает, что я здесь, — это мой отчим. Чтобы письмо пришло из Мельбурна сюда сегодня, он должен был отправить его еще до того, как я дала согласие приехать сюда, а значит, был уверен, что я соглашусь. А ведь я была настроена решительно против поездки. Наверное, я бесхребетная.
Рональд задумчиво заправил прядь волос ей за ухо.
— Ты не бесхребетная. Ты смелая, умная, забавная… и иногда отдаешь другим значительно больше, чем нужно.
Милли недоверчиво уставилась на него.
— Смелая? Я?
— Я бы сказал, что да.
Она отрицательно покачала головой.
— Ты не прав. Я труслива до безобразия. Мне иногда снятся кошмарные сны о концертах, в которых я собираюсь принимать участие, — добавила она.
— Но ты же все выходишь на сцену, верно?
— Да. Приходится. Такова моя профессия.
— Мало у кого, — мягко подчеркнул Рональд, — такая профессия, которая снится им в кошмарных снах.
И он поцеловал Милли в губы с такой неторопливой чувственностью, от которой у нее закружилась голова.
— Ты очень храбрая, — твердо повторил он. Милли потянулась к нему, но он встал, собираясь уходить.
— Пора завтракать, — сообщил он. — Кроме почты нам привезли замечательные фрукты. А после завтрака нам необходимо составить планы.
Милли вопросительно подняла брови.
— Чего это ты вдруг раскомандовался? Какие еще планы?
— Подожди, увидишь — ухмыльнувшись, загадочно заметил он.
Милли поспешно вскочила с постели, но он, насвистывая, уже бежал вниз по лестнице.
Когда Милли спустилась в кухню, выяснилось, что Хуан-Антонио привез целую гору лимонов и апельсинов, а также небольших блестящих яблок и огромный ананас.
Они с аппетитом позавтракали.
— Так что там пишут? — поинтересовался Рональд.
Милли всмотрелась в конверты. Один из них был с австралийским штемпелем, другой — из Австрии, третий — из Лондона. И одно письмо вообще без штемпеля.
— Это последние наставления Пита, — уверенно ответила она. — И…
Ей был слишком хорошо знаком этот почерк. Медленно она взяла в руки длинный голубой конверт без марки. Как, черт возьми, Шон узнал, что она здесь? И каким образом он послал это странное письмо?
Рональд медленно проговорил:
— У тебя такой вид, словно тебе известно, что в этом письме.
Милли подняла на него взгляд.
— Надеюсь, что нет, — тихо произнесла она. — Но очень боюсь, что…
— Ну, так вскрой его. — Его голос звучал резко. — В любом случае всегда лучше знать правду. Она вздрогнула и распечатала конверт. В письме было всего несколько коротких строк, но они подтвердили ее самые наихудшие опасения. Бумага выпала из ее неожиданно омертвевших пальцев.
— Что там?
Милли закусила губу.
— Это от Шона. Ему известно, что я здесь, — едва слышно пробормотала она. — И он едет сюда. Лицо Бредли стало суровым. Он встал.
— Насколько я понимаю, это тот самый негодяй, который ударил тебя?! Разве ты его приглашала сюда?
Милли поежилась.
— Нет, но…
— В таком случае напиши, что не можешь принять его.
Милли рассеянно провела рукой по волосам.
— Мне неизвестно, где он находится сейчас. И здесь нет обратного адреса. На конверте даже нет штемпеля. Я просто не знаю, как с ним связаться.
Рональд себе под нос пробормотал что-то едкое в адрес Шона, а она вымученно улыбнулась.
— Да. Возможно, ты прав, но он думает, что я буду рада его видеть…
Глаза Бредли сузились. Неожиданно он снова стал тем же жестким, опасным мужчиной, которого она встретила на вечеринке у Джуди Риз. Милли нервно сглотнула. Подобная трансформация была почти пугающей.
— А как же твое нежелание вступать в любовную связь с женатыми мужчинами? — жестко уточнил он.
— Шон не принимает мои принципы всерьез. Не глядя в ее сторону, Бредли резко пожал плечами. Он был настроен решительно и на удивление сумрачно.
— Тогда я сам объясню ему твои убеждения, — вкрадчиво сказал он.
Милли с удивлением уставилась на него. До нее вдруг дошло, что Рональд Бредли может буквально ворваться в ее повседневную жизнь, встретиться с Шоном или с кем-либо из ее друзей, даже с отчимом…
Впрочем, она с легкостью могла представить себе все это. Работа Пита наверняка произведет на него впечатление, но он вряд ли будет обращать внимание на то, что тот знаменит и своенравен. Они, вероятно, понравятся друг другу, ведь оба большие оригиналы, и оба нетерпимы к общепринятым нормам.
А это означает, осознала Милли, что я фактически уже позволила Рональду Бредли войти в свою жизнь и занять там определенное место. Он стал ей даже ближе, чем кто-либо другой, если вспомнить страсть и нежность, обуревавшую их прошлой ночью.
— О Боже мой! — вырвалось у нее.
Карие глаза Рональда снова остановились на ней.
— Я ведь предупреждал тебя, что у меня есть кое-какие планы, — спокойно заявил он. — Твой наставник в них не входит. Я поприветствую его, объясню, что мы с тобой оказались здесь наедине по собственному желанию, и тактично попрошу его убраться. Как ты на это смотришь?
Милли попыталась представить себе реакцию Шона на появление соперника, добившегося успеха там, где он сам потерпел поражение. А ведь он привык считать, что она всегда будет в его распоряжении. К тому же всегда с легкостью пускал в ход кулаки…
— Предоставь это мне, — повторил Рональд. У Милли вдруг началась истерика — она стала хохотать, но на глазах у нее выступили слезы. Он взял ее за руки и мягко сказал, вновь превратившись в того внимательного и нежного любовника, каким был прошлой ночью:
— Прекрати сейчас же.
Рональд погладил ее по щеке и слегка встряхнул.
— Мы все решим, когда он приедет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16