Беда заключалась в том, что она уже не была впечатлительным подростком, влюбленным в своего идола.
Наконец вчера вечером она заставила себя посмотреть правде в глаза. Она встретила человека, достойного любви. Не охотника за приданым. Не происходившего из «хорошей» семьи с добротной англосаксонско-протестантской родословной, чем гордились все ее друзья, а настоящего сексуального, удивительно интересного мужчину.
Ей предстояло сделать выбор, который во все времена делали женщины: бежать или бороться.
О бегстве не могло быть и речи. Следовательно, оставалась борьба.
Сначала бороться за свое доброе имя и освободить его от нелепого подозрения. Затем заманить его в свою постель и в свою жизнь, а потом, будем надеяться, и в церковь!
Момент для этого был не очень подходящим, с усмешкой подумала Лора, глядя на сверкающие бирюзово-синие глаза Уэллеса и его осунувшееся лицо.
– Успокойтесь, Гидеон, – тихо сказала она. – У вас такой вид, словно вы сейчас взорветесь. Почему бы вам не смотреть на вещи проще?
Ее беспокоило, как стресс влияет па человека. Особенно на этого мужчину. Она хотела когда-нибудь отпраздновать с ним золотую свадьбу. А не смотреть, как переживания доведут его до сердечного приступа, это в сорок-то лет! Что такое есть в англичанах? Неужели они все настолько замкнуты в себе?
Глаза Гидеона расширились. Чего, черт побери, ожидать от нее дальше? Он не мог вспомнить, когда в последний раз с ним разговаривали таким тоном.
– Ох, садитесь же, – сурово сказал он. – Сейчас слишком ранний час для сражений с вами.
Лора не нуждалась в повторении. Не обращая внимания на более чем нелюбезный тон, она быстро обежала автомобиль.
Как всем высоким людям, ей пришлось почти сложиться пополам, устраиваясь на низком глубоком сиденье. Это ее несколько обескуражило – казалось, колени почти касаются кончиков ее ушей. Она пристегнулась ремнем и взглянула на Гидеона. Он был еще выше. Как он умудряется вести эту штуковину?
Скоро она это выяснила.
Хотя они не выезжали за черту города и он строго соблюдал скорость, девушка видела, что Уэллес владеет машиной, как превосходный мастер, и могла представить, с какой скоростью он мчится по пустым дорогам за городом. Переключение скоростей происходило быстро, ровно и незаметно. Его руки легко, но крепко держали руль. А взгляд одновременно охватывал все вокруг. Несмотря на низкую посадку и открытый верх, Лора чувствовала себя в полной безопасности.
Неожиданно она поняла, как ей повезло в тот день, когда ее велосипед налетел на эту машину. У любого другого могло не оказаться такой быстрой реакции, чтобы успеть нажать на тормоз. Ее бы раздавило в лепешку! Она содрогнулась при этой мысли.
Холодный ветер свистел над их головами, когда они ехали по Вудсток-роуд, направляясь в богатые зеленые пригороды северного Оксфорда.
– Куда мы едем? – наконец спросила она.
– К доктору Олленбах.
– Зачем?
Гидеон взглянул на Лору:
– А вы как думаете – зачем?
Лора обрадовалась, не услышав снисходительности в его голосе. Некоторые очень умные люди имеют отвратительную привычку предполагать отсутствие интеллекта у остальных людей. Но в его голосе скорее звучало желание получить ответ. Ему было интересно, что она ответит.
Лоре не надо было долго думать.
– Вы полагаете, что она вам так и скажет: «О да, конечно, я стянула вашу серебряную штучку»?
Гидеон невольно улыбнулся. У нее была особая манера выражаться.
– Нет.
– О, тогда вы думаете, что она может догадываться, кто стащил кубок, и поделится с вами своими предположениями?
– Вы хотя бы минуту можете быть серьезной? – взглянул на Лору Гидеон.
– Конечно.
– Хорошо. Во-первых, вы еще не обращались в полицию?
– Нет. Я подумала, что надо дать Св. Беде и Син-Джану передышку. Но, – поспешно добавила она, когда Уэллес с облегчением вздохнул, – я не собираюсь ждать вечно. Если мы не продвинемся в этом деле к концу дня, мне, возможно, придется обратиться в полицию.
Гидеон кивнул, прибавил скорость и обогнал дымивший городской автобус.
– Справедливо. Теперь второй вопрос. Мы кому-нибудь говорим об исчезновении кубка?
Лора, склонив голову набок, задумчиво разглядывала Гидеона. У него великолепный профиль. Прямой крепкий нос, твердый подбородок. Высокий лоб и густая волна почти белых волос.
– Лора?
– А? Что?.. О нет! Почему мы должны кому-то говорить, что кубок украден. Я думала, что вы и Син-Джан очень хотите сохранить эту неприятную историю в тайне.
– Хотим. Но я думал…
– Знаю, у вас это так хорошо получается.
– Не грубите!
– И не думала! – возмутилась Лора. – Я на самом деле так считаю. Это был комплимент. В чем дело, вы не можете принять его от женщины? Или просто к ним не привыкли?
Гидеон, слегка смутившись, быстро взглянул на девушку и пробормотал извинение. Лора скрыла улыбку.
– Так вы говорили, – сказала она, смягчившись.
Было приятно сознавать, что она умеет справляться с ним. Нельзя сказать, что она в этом сомневалась, но девушке в ее положении пригодится любая мелочь.
– Да, я говорил. – Гидеон кашлянул и неловко заерзал на своем месте.
Зачем она так близко наклоняется к нему?
– А, да. Мы едва ли сможем заниматься расследованием пропажи, ничего никому не объясняя, не так ли? Я имею в виду, что, когда я вчера расспрашивал Марту, она как-то не обратила на это особого внимания. Марта такой человек. Но Олленбах и Нгабе – совсем другие.
Лора фыркнула. Ей не хотелось думать об игривой переспелой Марте Дойл.
– Верно. Мы не можем просто приставать к ним и требовать, чтобы они сказали, что делали, уйдя с вечера. И между прочим, все кандидаты из списка, за исключением сэра Лоуренса, выходили из зала в то или иное время, – с некоторым удовлетворением заметила она.
На Гидеона это не произвело впечатления.
– Да, я знаю. – Однако он не мог придумать, каким образом можно узнать у Марты, что она делала, выйдя из зала на несколько минут.
Он был почти уверен, что она сделала то же, что сделал и он, – посетила туалетную комнату. Вот уж о чем он никогда не сможет спросить у дамы!
Однако он не сомневался, что ничто не сможет помешать Лоре задать подобный вопрос.
Уэллес взглянул на свою спутницу с какой-то странной улыбкой.
– Послушайте, а вы все же можете оказаться весьма полезной.
Лора покраснела.
– Вот как, спасибо.
– Так что вы думаете?
– О том, что могу быть полезной? – насмешливо спросила она.
– Нет. О том, стоит ли рассказывать кому-нибудь о пропаже кубка. Ведь это могут быть только доктор Олленбах или доктор Нгабе, не так ли? Сэр Лоуренс не покидал зала, а я знаю, что я кубка не брал.
– Вы исключаете вашу дражайшую Марту.
– Черт, – сказал Гидеон. – Действительно. Итак, это Марта или одна из тех двух. Так что же мы им скажем?
С этими словами он сбавил скорость, и они подъехали к большой красивой белой вилле. Лора вздохнула.
– Вы правы. Мы должны сказать им об исчезновении кубка, иначе они не ответят ни на один вопрос. И при этом делать вид, что сообщаем подозреваемому то, что он уже знает. Я даже думаю, они будут удивлены, почему история еще не попала в газеты.
Гидеон улыбнулся:
– Сомневаюсь. Они знают, что колледж сразу прибегнет к правилу наименьшего ущерба.
Лора кивнула:
– Так и есть. Мы им скажем, что расследуем кражу. Тихо, до обращения в полицию.
Гидеон заметил, что девушка не очень надеется, что виновный начнет раскаиваться и предложит вернуть кубок.
– Но будут ли они молчать? Я имею в виду тех, кто невиновен, – с любопытством спросила Лора.
– Я так полагаю, – сказал Гидеон. – Они не захотят, чтобы их имена оказались каким-то образом связаны с кражей. В Оксфорде репутация – это все. Сколько книг вы написали, и какую критику они получили. Какие лекции и куда вас приглашали читать. Кого вы знаете. Что вы знаете. И никогда ни один скандал не коснулся вас. Только это имеет значение. Не деньги, не внешность, не личность. Ваша жизнь целиком зависит от вашей научной деятельности и личной репутации. Развод может вам повредить, если в нем есть что-то грязное или скандальное. А в таком колледже, как Св. Беды, с его школой теологии, еще более ревностно следят за поведением сотрудников, чем в других колледжах. И если какая-то даже легкая тень ложится на человека, студенты сразу же перестают посещать ваши консультации, лекции и колледж. Начинаются разговоры. Мельница слухов приступает к работе. Люди, известные люди, начинают чувствовать себя неловко в вашем обществе и стыдятся быть чем-то с вами связанными. Директора ищут предлог избавиться от вас. Затем вы катитесь вниз. О да. Все будут молчать как миленькие, и виновные, и невиновные.
Лора побледнела.
– Я и представить себе не могла, в какой страшной обстановке вы живете. Я думала, вам здесь очень уютно.
Гидеон, которому действительно было хорошо в колледже, почувствовал, что краснеет. Затем подумал, что не следует считать себя виноватым. Едва ли это была его вина, что он оказался безгрешным идеалистом!
Уэллес с раздражением вылез из машины, не подозревая, что Лора, полуоткрыв рот, с восхищением и завистью смотрит, как он выпрямляется, поворачивается и одним изящным гибким движением выскальзывает из машины. Ей самой, чувствовавшей себя пушечным ядром, пытающимся протиснуться сквозь узкое горлышко бутылки, с трудом удалось встать и выбраться из машины.
Ворча себе под нос, она захлопнула дверцу. «Морган» следует заменить!
Почему он не может ездить на «роллс-ройсе», как всякий разумный человек? Лора окинула взглядом приземистый зеленый автомобиль и не могла не восхититься его обтекаемой формой, старинной, чисто английской элегантностью.
Гидеон так изумительно в нем смотрится. Ну, может быть, пусть «морган» остается.
Вдруг Лора засмеялась над собой. Кого она обманывает? Черт, она бы отдала ему все, только бы он снова обнял и поцеловал ее.
Как глупо, как нелепо быть до безумия влюбленной в человека, который только один раз поцеловал ее. Нет! Неправильно! Насколько она помнила, поцеловала его она. И он к тому же не очень был этим доволен.
Вдруг Лора опомнилась, заметив, что Уэллес вопросительно смотрит на нее.
– Вы собираетесь, мечтая, простоять здесь весь день или идете в дом? – спросил он, на этот раз с явной снисходительностью в голосе.
Лора насмешливо улыбнулась:
– Ха! Хотела бы я посмотреть, как вы будете один допрашивать вашу милую Фелисити Олленбах. Да она через десять секунд начнет веревки из вас вить.
Гидеон смотрел, как Лора проходит мимо, высоко подняв голову. Ее коса кокетливо покачивается за спиной.
Лора решительно нажала на звонок и отступила на шаг.
Дом располагался на большом участке земли, за которым, как было заметно по его ухоженному виду, следил садовник-профессионал. Оконные рамы и деревянные панели были недавно покрашены.
– Очень мило, – проворчала Лора. – Это должно стоить по меньшей мере…
Дверь распахнулась. Лора, приготовившаяся разыграть роль «простодушной американской девушки», неожиданно обнаружила, что этот прием отпадает.
Ибо на пороге стоял молодой, очень красивый человек с прекрасно очерченным, но капризным ртом, вьющимися каштановыми волосами и глубоко посаженными выразительными серыми глазами.
– О, – только и сказала она.
– Вы, должно быть, мистер Олленбах? – чувствуя ее смущение, мягко вмешался Гидеон.
– Нет. Да. Я хочу сказать, что я муж Фелисити, но моя фамилия Уэстлейк. И у Фелисити была бы такая же, если бы она не считала, что моя фамилия недостаточно хороша для нее.
Наступила короткая неприятная пауза.
«Какая дрянь, – подумала Лора. – Позорить жену перед совершенно незнакомыми людьми. Будь я на месте Фелисити, быстро бы велела этому клоуну убираться куда-нибудь подальше».
Гидеон, однако, воспринял едкие заявления более профессионально.
Было очевидно, что тут кроется затаенная злоба к жене за ее преуспевание в жизни, подумал Гидеон с долей цинизма. Это означает, что сам молодой человек не добился успеха в собственной деятельности. Гидеон подумал, что он рабочий, но быстрый взгляд на его руки опроверг это предположение. К тому же он еще и пьет, заметил Уэллес, налицо все характерные признаки.
– Ваша жена дома? – вежливо осведомился Гидеон, избегая называть ее Олленбах.
Не было смысла и дальше вызывать его враждебность.
– Конечно, дома. Только скоро она отправится на «фабрику мозгов».
Гидеон, довольно хорошо знавший колледж доктора Олленбах, подумал, как бы отнесся декан этого почтенного заведения к такому названию – «фабрика мозгов»?
Лора вошла в дом первой и огляделась. Красивая люстра, подлинный хрусталь. Несколько хороших картин, но ничего выдающегося. Венецианское зеркало.
Все вместе производило впечатление. Однако ничего лишнего. С деньгами, предположила Лора, в семье было туго. Но хозяева не хотели, чтобы кто-нибудь догадывался об этом. Интересно.
Гидеон же, напротив, лишь мельком взглянул на обстановку. Его внимание было устремлено на красивого молодого человека, который с явно наигранной любезностью ввел их в уютный кабинет, служивший одновременно библиотекой и комнатой для занятий. Большое окно выходило в обширный сад.
– Флик! К тебе гости.
Доктор Фелисити Олленбах сидела на большом кожаном диване. Она медленно поднялась и с недоумением смотрела на вошедших.
– Профессор Уэллес. Мисс Ван Гилдер. Как приятно.
– Уэллес? – раздался резкий, неприятный возглас Клайва Уэстлейка.
Гидеон перевел взгляд со своей коллеги на ее супруга и вдруг заметил большую разницу в возрасте между ними. Неожиданно ему стало жаль Фелисити. И тут же он испытал стыд за себя.
Кто он такой, чтобы сразу же делать выводы?
– Так это вы тот самый везунчик, который получил премию, – сказал Клайв, покачнулся и плюхнулся на диван.
Что-то в его развязных неуверенных движениях поразило Лору. Еще не было и девяти утра, а этот человек уже был пьян!
Атмосферу в комнате можно было сравнить лишь с омерзительным липким густым туманом в промышленном районе.
– Да, я получил премию Ван Гилдера, – спокойно подтвердил Гидеон.
Он смущенно взглянул на свою коллегу.
В ее глазах Уэллес увидел боль и тревогу, хотя она всеми силами старалась это скрыть.
И снова жалость к ней охватила Гидеона.
– Извините, я, очевидно, неудачно выбрал время для визита, – сказал он и неловко попятился к двери.
Впервые после того, как он отправился в этот крестовый поход, Гидеон начинал понимать, что влечет за собой расследование такого щекотливого дела, как кража. Оно не состоит лишь из улик и дедукции. Это копание в грязном белье людей.
Лора бросила на Уэллеса быстрый взгляд, полусердитый-полулюбящий. Так она и думала. Воск в руках женщины.
– Привет, мистер Уэстлейк, нас толком не познакомили, – обратилась с самой обаятельной из своих улыбок Лора к явно самому слабому звену в цепи. – Я – Лора Ван Гилдер.
Она подошла и протянула руку. Клайв плотоядно улыбнулся и снисходительно взял ее.
– О да, – протянул он, не выпуская ее пальцев и нахально с двусмысленным видом потирая их.
Лора мужественно сохраняла на лице улыбку, несмотря на то что по коже у нее пробегали мурашки.
– Вы – та женщина, которая дала ему премию. Как мило с вашей стороны.
Лора отняла у него руку.
– Нет, мистер Уэстлейк, я ему ничего не давала, – любезно пояснила она. – Независимый ученый совет голосованием решил, кому присудить премию, и затем сообщил об этом мне. Я всего лишь передала премию.
– И все эти деньги, – добавил Клайв.
Но теперь в его голосе слышалось горькое разочарование, заглушавшее злобную неприязнь. Фелисити с испугом посмотрела на супруга.
В эту минуту Гидеон все понял. Здесь значение имел не утраченный престиж, а потеря денег, входящих в премию.
Ученый мог получать очень много или очень мало денег. И он знал по опыту, что даже те, кто зарабатывал огромные гонорары, очень часто помещали полученные средства весьма неудачно. Сколько его друзей, блестящих ученых, оказывались беспомощными, не зная, как распорядиться деньгами!
– Разве не так? – Клайв Уэстлейк, к счастью, не догадываясь о жалости другого мужчины, сосредоточил все внимание на Лоре.
Это было проще, чем связываться с Гидеоном Уэллесом.
Как все красавцы мужчины, полагающиеся на свою внешность, Клайв не любил находиться в обществе другого мужчины, имеющего над ним физическое превосходство.
«Не так уж этот гигант с серебристыми волосами хорош собой, – самодовольно подумал Клайв. – А вот американочка – красотка».
– И то, что вы с профессором Уэллесом так хорошо ладите, не имеет к этому никакого отношения. А? – многозначительно заметил он.
Лора рассмеялась. Ничто не могло бы ярче показать ничтожество Клайва, чем эта фраза.
– Я впервые увидела профессора Уэллеса на вручении премии, – солгала Лора. – Но должна признаться, доктор Олленбах, что после знакомства с вами я все же надеялась, что в конверте будет ваше имя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19