Стали подходить другие гости, всем предлагался «Нитхинол», и все понемногу пили, а Авдей Степанович с Тимой незаметно пили вино. Потом все ушли, остался только спящий Прозоров. Авдей Степанович с Тимой взяли его авоську и пошли гулять. На улице к ним подошел человек.
– Ребята, рубля не будет?
– Нет денег, брат. Вот «Нитхинол», хочешь?
– Хочу! – сказал человек. – А вы?
– Не-не-не, – сказали ребята, – мы уже выпили. Это тебе.
– Спасибо! – сказал человек. – А сырка у вас нет? А то я так не могу.
– Нет сырка.
– Тогда можно я домой возьму?
– Бери, – сказали ребята, – пей на здоровье!
Однажды на Кировском был какой-то праздник. Напились, и Марина всех выгнала, остались только мы с Олей. А Авдей Степанович, Вася Слепченко и Сергей Карпович Назаров пошли к последнему догуливать.
Глубокой ночью вдруг распахивается дверь, вваливается рыдающий Авдей Степанович, видит меня и начинает голосить:
– Макс! Поднимай армян! Идем Назарова мочить!
Авдей Степанович, безусловно, армян. Но и Назаров армян. Какие тут могут быть национальные претензии?
– Что случилось, старик? – спрашиваю.
– Назаров меня душил! – вопит Авдей Степанович. – Вася заснул, а Назаров схватил меня за горло! Я вырвался, схватил торшер, ну, думаю, тут ему и пиздец! Но он меня опять победил! Я вырвался и убежал! Поднимай немедленно армян, идем его мочить!
Кое-как его успокоили, сидит он, плачет.
– Давай, – говорю, – лучше выпьем!
– Давай, – говорит Авдей Степанович, – только я руки помою.
А у Марины раковина была без слива, и под ней стояло ведро. Авдей Степанович подошел к умывальнику, смотрит – ведро полно до краев, огрызки в нем плавают, окурки. Он, кряхтя, наклоняется, поднимает ведро и… выливает его в раковину! И все это говно льется на пол! Целое ведро!
***
Однажды ночью Авдей Степанович Тер-Оганьян и Сергей Карпович Назаров совершенно пьяные пришли домой к Назарову. Старики Назаровы уже спали. А жили они в то время в двухкомнатной квартире, и родители часто менялись с сыном комнатами.
Ночью Авдей Степанович пошел в туалет и на обратном пути перепутал комнаты. Ходит он в темноте по родительской спальне, шарит по стене руками в поисках выключателя. Выключателя не нашел, зато нащупал диван, а на нем какие-то ноги. Тут он понял: что-то не так!
А в это время Карп Сергеевич проснулся и видит: по комнате бродит какой-то человек. Карп Сергеевич бесшумно встает, снимает со стены декоративную саблю и подкрадывается сзади. Слава Богу, в последний момент свет из коридора упал на Авдея Степановича. А то зарубил бы его Карп Сергеевич.
***
Авдей Степанович гулял с детьми около «Солнца в бокале» и встретил знакомую, которая купила авоську вина для какого-то праздника. Решили они одну выпить. Нашли местечко, только открыли – милиция!
Посадили их с детьми в «уазик», повезли в отделение. По дороге домой Авдей Степанович говорит детям:
– Только бабушке не рассказывайте, где мы были!
– Конечно, папа, мы не расскажем! На другой день мама ему говорит:
– Ты что же, в милиции был?
Оказывается, когда Авдей Степанович ушел, дети у бабушки спрашивают:
– Бабушка, отгадай, в какой машинке мы вчера катались?
– Не знаю, – говорит бабушка, – в какой?
– На букву «м».
– В «Москвиче»?
– Нет!
– В маленькой?
– Не угадала!
– В медицинской «скорой помощи»?
– Нет!
Тут дедушка, который лежал на диване, и угадал.
***
На Пасху в Ростове проходил рок-фестиваль. Все ходили на концерты, а я не ходил, работал. Как-то приехал к нам в гости Давтян. Пошли мы с ним за водкой. Идем и вдруг видим процессию: бредут человек десять любителей рока Впереди Авдей Степанович несет эмалированное ведро, а сзади Гузель с Ириной Михайловной ведут под руки Севу. И видно, что Севе не то чтобы плохо, а просто человек умирает. Мы подходим, все останавливаются.
– Какие люди! Куда же это вы идете?
– В «Женеву» за пивом!
Завязывается беседа. Тут Сева начинает оседать на землю. Авдей Степанович кричит:
– Посадите Севу на ведро!
Ведро кладут на бок, сажают Севу. Но ведро круглое, и Сева все время падает.
– Блядь! – кричит Авдей Степанович. – Кто же так на ведро сажает! Надо ведро перевернуть вверх ногами!
Перевернули, пересадили Севу. Ничего, сидит, не падает. Только что-то шепчет. Гузель наклонилась:
– Что, Сева?
– Жарко…
– Конечно жарко! – кричит Авдей Степанович. – Какой же мудак его на солнце посадил?! Посадите его в тень!
Севу пересаживают, прислоняют спиной к акации.
– Чего вы его с собой потащили? – спрашиваем мы с Давтяном. – Пусть бы спал!
– Потому что у него есть десять рублей! – говорит Авдей Степанович.
***
Авдей Степанович Тер-Оганьян и Сергей Тимофеев приехали в Москву и поселились в подростковом клубе. Как-то вернулись они пьяные. Тимофеев говорит:
– У меня тут неподалеку живет любимая девушка. Буквально в двух шагах. Я к ней пойду.
И ушел. А Авдей Степанович остался один-одинешенек. Ночь наступила, и стало ему совсем грустно. Решил он пойти поискать Тиму.
Вышел на улицу: темень, микрорайон, окна в домах почти все уже погасли. Видит он, в одном доме на каком-то высоком этаже окошко светится.
«Там, наверное, Тима!» – решил Авдей Степанович.
Поднялся на лифте, вычислил, какая дверь, позвонил. Сначала долго не открывали, потом вышел огромный сонный мужик в трусах и в майке.
Авдей Степанович сразу догадался, что Тимы там, наверное, нет, но так просто уже не уйдешь, неудобно. Он смутился и говорит:
– А Сережа не у вас?
– Какой Сережа! – говорит мужик. – А ну иди, на хуй, отсюда!
И Авдей Степанович пошел обратно в клуб.
***
Когда мы с Авдеем Степановичем жили в бактериологической лаборатории, то пили каждый день. Однажды он разбудил меня утром, и пошли мы на Сущевский вал за вином. Купили две бутылки. Одну выпили на качелях, а вторую понесли домой. Утро, солнышко, золото на кленах! Подходим к лаборатории. Авдей Степанович говорит:
– Если на крыльце будут стоять эти козлы, надо притвориться, что мы не пьяные. А то каждый день неудобно…
Смотрим: на крыльце стоят наши хозяева. Они занимали второе крыло здания. Проходим мимо них, напрягшись, Авдей Степанович говорит вежливо:
– Добрый вечер!
– Добрый вечер, добрый вечер! – говорят, улыбаясь, хозяева.
А было около одиннадцати утра. Или около десяти, точно не помню.
Пьяные часто падают. Как-то мы с Авдеем Степановичем возвращались в баклабораторию и оба упали каждый по три раза.
Пьяный Авдей Степанович спит, укрывшись с головой одеялом, и во сне с одинаковыми интервалами монотонно повторяет: «Иди на хуй!»
– Видите, меня на хуй посылает! – говорит его жена Людмила Станиславовна.
– Почему тебя? – возражает моя жена Оля. – Он так, вообще. Всех посылает.
– Да, – говорит Людмила Станиславовна, – только почему-то все время в единственном числе.
Однажды ночью Людмила Станиславовна проснулась от какого-то шума. Посередине комнаты на стуле сидел Авдей Степанович Тер-Оганьян и пел песню.
Авдей Степанович Тер-Оганьян и Сергей Тимофеев зашли во двор выпить. Авдей Степанович выпил, передал бутылку Тиме. Стал тот пить. Вдруг Авдей Степанович видит: входят в подворотню несколько человек в фуражках. Он говорит:
– Тима, менты!
Тима стал пить быстрее. А темно и не видно особенно. Авдей Степанович присмотрелся:
– Не, Тима, это не менты. Это солдаты! Опять присмотрелся – не разобрать!
– Или менты? Темень, не видно.
– Не, не менты, солдаты. А те все подходят.
– Старик, – говорит Авдей Степанович наконец, разглядев, – это менты!
– Менты, менты, – говорят менты, – ну что, пошли?
Однажды сидели очень сильно пьяный Авдей Степанович с Сергеем Тимофеевым, тоже выпившим. О чем-то они спорили. Авдей Степанович, очень уже уставший, смотрит в одну точку и твердит:
– Ты козел, Тима… ты козел. Какой же ты козел, Тима!.. Козел…
Потом замолчал надолго, сник и вдруг, встрепенувшись, говорит Тимофееву:
– Сам ты козел!
Авдей Степанович искал квартиру. Обзванивал посредников, звонил по объявлениям, подбирал варианты. И наконец уснул. Звонит телефон. Находившийся в гостях Николай Володин снял трубку.
– Алле, здравствуйте! Можно Авдея?
– А кто его спрашивает?
– Это по поводу квартиры. Он хотел уточнить условия.
– А, да-да-да! Вы знаете, он сейчас пьяный спит! Вы не могли бы перезвонить попозже?
Авдей Степанович Тер-Оганьян и Сева опоздали на Васины похороны. Приехали – там уже поминки вовсю идут, и постепенно начинается праздник на грани цинизма.
Авдей Степанович тоже хорош. Вошел, взял со стола стакан с водкой, накрытый пирожком, водку выпил, а пирожок съел. А это были Васины символические стакан и пирожок.
Как-то в гости к Авдею Степановичу Тер-Оганьяну зашла одна девушка. Заговорили о старой Москве.
– Знаешь, что такое Чумной приказ? – спросила девушка.
– Ну? – спросил Авдей Степанович.
– Они ездили по городу на телегах и собирали трупы.
– Все-таки трупы так уж по Москве не валялись, – сказал Авдей Степанович.
– Валялись!
– Ерунда. Как ты себе это представляешь? Ну, Средние века, понятно. Но все же город, улицы. Какие трупы?
– Трупы валялись на улицах!
– Вот смотри, – Авдей Степанович подошел к окну, – видишь, примерно такие же были улицы. Люди ходят. Какие трупы!
Он посмотрел вниз и обмер – на тротуаре, раскинув руки, лежал человек! Был ясный день, светило солнце. Мимо спешили прохожие, ездили автомобили. Человек лежал и практически даже еще не был трупом. Он дышал и шевелил ногой.
Возвращаясь из гостей, Авдей Степанович часто засыпал в метро и проезжал свою станцию. На конечной его будил милиционер, он пересаживался во встречный поезд и снова просыпал свою станцию. Тогда он взял за правило по возможности не спать до кольцевой линии. Там он пересаживался и гонял по кольцу, пока не проспится.
У Мирослава Маратовича Немирова есть стихотворение:
«Станция „Речной вокзал"!
Поезд дальше не идет!»
– А меня, блядь, не ебет!
Я и ехал, блядь, сюда!
Мне сюда и нужно было!..
Ранним новогодним утром одним из первых поездов метро Валерий Николаевич Кошляков вез Авдея Степановича с праздника домой. Авдей Степанович всю дорогу громко декламировал: «Станция „Речной вокзал"! Поезд дальше не идет!» – и так далее. Пассажиров было немного, и все тоже, видимо, возвращались по домам после новогодней ночи. И вдруг после очередной декламации Авдея Степановича: «Станция „Речной вокзал"! Поезд дальше не идет!» – весь вагон подхватил хором: «А меня, блядь, не ебет! Я и ехал, блядь, сюда!»
Как-то у Авдея Степановича собрались гости. Мирослав Маратович Немиров напился и стал все крушить. Его утихомирили. Он поначалу вроде успокоился, а потом рассвирепел и обоссал все вокруг. Утром Авдей Степанович проснулся и увидел на столе у дивана чашку с вином. Дотянулся, взял и выпил. А это оказалось не вино, а немировская моча. А сам Немиров тут же спит. Авдей Степанович его разбудил спрашивает:
– Ты зачем в чашку нассал?
– Когда? Я не ссал.
Авдей Степанович, как его мочу выпил, сначала расстроился, а потом вспомнил, что мочу же, в принципе, пьют. Вроде это полезно.
Однажды Авдей Степанович лежал на диване и услышал пение. Посмотрел в окно и видит: с той стороны окна стоит Сева Лисовский и поет. А потом превращается в змею, вползает в форточку, шлепается на пол и ползет, ползет прямо к Авдею Степановичу!
Как-то Авдей Степанович проснулся: состояние – хуже не бывает, что вчера было – неизвестно. Лежит он, страдает и вдруг… просыпается! Состояние превосходное, никакого похмелья, голова свежая, мысли ясные, а тело отдохнувшее! И не пил он вчера, просто сидел. Вот как бывает.
Авдей Степанович слетал в Париж, а как вернулся – не запомнил. Ночью он заблудился и испугался. Видит: в машине сидит человек. Он подошел и спрашивает кое-как по-английски:
– Ай эм сорри! Хелп ми, плиз! А тот отвечает по-русски:
– Тебе чего?
Авдей Степанович обрадовался.
– Старик, – говорит, – ты русский! И я русский! Ты откуда?
– Из Тулы.
– А я из Москвы!
– А сейчас ты где? – спрашивает человек.
– Как где? В Париже.
– А, – говорит человек. – Ты вон туда посмотри.
Авдей Степанович посмотрел, а там Курский вокзал.
Ранним зимним утром Авдей Степанович проснулся сидящим в вагоне. Посмотрел в окно: платформа, снег, на снегу стоит солдат. Ну, думает Авдей Степанович, опять в метро заснул. И спрашивает:
– Солдат! Это какая станция? А с платформы говорят:
– Это город Воскресенск!
Однажды я вел Авдея Степановича домой, нас остановила милиция и забрала его в участок. А я пошел пешком вызволять друга. Прихожу – сидит Авдей Степанович в обнимку с двумя солдатами, в чем-то их горячо убеждает и иногда целует. Эти солдаты были прикомандированы к милиции для усиления патрульной службы.
Когда нас отпустили, Авдей Степанович мне сказал: «Я их убедил, что русским солдатам не пристало служить сатане!» Потом он долго шел по улице и орал: «Мы, русские сол-л-лдаты!» Я ужасно измучился и посадил его на какой-то парапет, чтобы передохнуть. Тут подошла старуха и покропила Авдея Степановича святой водой.
Однажды я положил Авдея Степановича в незаметном месте у станции метро «Кожуховская», а сам спустился вниз позвонить по телефону. Поднимаюсь – Авдея Степановича нет. Смотрю – неподалеку на лавочке пьют мужики.
– Эй, – говорю, – тут человек лежал, не видели, куда делся?
– Это твой, что ли, был? – говорят мужики. – Вон, видишь, менты поехали? Это они его забрали.
Смотрю – вдалеке воронок едва виден. Ну, думаю, слава Богу!
Авдей Степанович Тер-Оганьян обладает аналитическим складом ума. Однажды он обнаружил на спине своего пальто следы блевотины. Стал рассуждать и нашел объяснение этому странному обстоятельству: когда он летел в Ростов на похороны Давтяна, то опустил сиденье, уснул, и его стошнило. А потом уже подтекло за спину.
Логика помогла ему решить еще одну загадку. Все на том же пальто он заметил следы блевотины, опять-таки сзади, причем ровную горизонтальную полоску. Он стал рассуждать и вспомнил, как его тошнило с Красносельского моста. Тогда, сопоставив факты, он сообразил, что, по-видимому, наблевал на перила, а потом прислонился к ним спиной.
Как-то Авдей Степанович познакомился с немецкой девушкой. Проснулся он однажды у нее и попросил сходить в киоск, купить две бутылки сухого и зажигалку. Немецкая девушка сходила и принесла две зажигалки и одну бутылку сухого.
Однажды я позвонил Авдею Степановичу и спросил:
– Ну, ты как?
– О-о-о-ой! – сказал Авдей Степанович.
– Что, едва-едва живой?
– Е-два, е-четыре, – сказал Авдей Степанович.
Авдей Степанович Тер-Оганьян в пальто и шапке шел по улице. Из телефонной будки высунулась толстая тетка и спросила:
– Дедуль, рублика не найдется?
ВАЛЕРИЙ НИКОЛАЕВИЧ КОШЛЯКОВ
Что за человек Валерий Николаевич Кошляков, видно из приведенных ниже историй. И все-таки, чтобы о нем не сложилось однобокое впечатление, необходима оговорка. Не думайте, Валерий Николаевич очень талантливый художник и тонко чувствующий человек. Его исключительное целомудрие в некоторых вопросах – уникальная особенность его личности. За это качество, помимо, разумеется, великодушия и таланта, он и любим, этим и симпатичен. А еще Кошляков практически не пьет, что тоже многое объясняет.
Художник Валерий Кошляков человек очень простодушный. Однажды Авдей Степанович познакомил его с известной ростовской инакомыслящей Мариной П., и та пригласила Кошлякова в гости.
Через несколько дней встречает она Авдея Степановича и говорит: «Кого ты ко мне привел? Мне было так неудобно!»
Оказывается, пришел Валерий Николаевич в гости, сидит, чай пьет. А вокруг все: Сахаров да Сахаров!
Валерий Николаевич спрашивает: «А кто такой Сахаров?»
Все на него посмотрели, покашляли, но, однако, объяснили. И опять: Солженицын да Солженицын!
Валерий Николаевич смутился было, потом чаю выпил и спрашивает: «А кто такой Солженицын?»
Когда стало известно, что Мирослав Маратович Немиров собирается жениться на Юлиньке Глезаровой, все говорили: идиот!
Один Валерий Николаевич Кошляков сказал: – Ну а как же? Как же он не будет жениться? Он же там жил, питался…
Валерию Николаевичу мама из города Сальска часто присылала сало, крупы, чеснок и другие сельские продукты. И он всех угощал. Как-то пришли к нему в мастерскую барышни. Валерий Николаевич налил им чаю, нарезал сала и говорит: «Угощайтесь, девчонки, кушайте! Вот чеснок берите, очень помогает от глистов!»
Однажды Авдей Степанович Тер-Оганьян и Валерий Николаевич Кошляков ехали в метро. Авдей Степанович купил газету, сел в вагоне, собрался читать. Кошляков, вообще, читатель тот еще, а в метро сроду не читает. А тут вдруг вынимает из портфеля книгу.
Авдей Степанович удивился и думает: что за книга? Посмотрел. Книга называлась «Гайморит».
Валерий Николаевич Кошляков простудил нос, и у него начался гайморит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20