– Держите курс по взлету, набирайте эшелон пять тысяч.
Несколько минут радио молчало, и экипаж сосредоточил все внимание на приборах. Взлет и посадка самые опасные этапы любого полета, это именно те моменты, когда внезапный выход из строя какого-нибудь оборудования может обернуться катастрофой.
Взлет прошел благополучно, и самолет продолжал свой полет. Стрелка указателя высоты миновала отметку три тысячи, и Линдгрен снова включил радио.
– Диспетчерская Эндрюс, я борт номер один, ухожу с трех тысяч на пять.
– Вас понял, борт номер один. Поворачивайте влево, курс двести семьдесят, следуйте эшелоном пять тысяч и держите связь с Вашингтонским центром на частоте 119,35. Счастливого полета.
– Вас понял, до свидания, – сказал Линдгрен и выключил радио.
Через дорогу от базы Марвин сидел в комнате и слушал в наушники радиопереговоры. Сегодня утром он был вынужден прогулять школу, но классная руководительница не каждый день звонила ученикам домой, так что ему могло и повезти. За сегодняшний день ему обещали заплатить, как за целую неделю, поэтому школьные дела не слишком его тревожили.
Сегодня у него было совсем другое задание. Мистер Даллас просил сделать полную запись радиопереговоров за весь день с пометкой точного времени передачи, поэтому он тщательно записывал переговоры и их время. Это занятие показалось ему менее скучным, чем простое прослушивание и запись, однако через несколько часов работы он почувствовал себя несколько утомленным. Марвин представил себе, что он шпион: одним ухом он слушает радиопередачи, а другим слышит шаги по коридору, стук в дверь, и вот уже вокруг него свистят пули, выпущенные из «люгера»…
Резко зазвонил телефон, и Марвин подпрыгнул от неожиданности. В смущении он взял трубку, радуясь, что никто не видел его в этот момент. Вот тебе и шпион.
– Слушаю.
– Марвин? Привет, как дела?
– Все в порядке.
– Не слишком много переговоров?
– Нет, не очень.
– Прочитай мне, что ты уже записал. Марвин раскрыл свой блокнот и прочитал позывные и время вылета всех самолетов за сегодняшний день. Харди ждал, пока он читал весь список, хотя потерял интерес и перестал слушать, как только Марвин сообщил, что борт номер один вылетел в восемь семнадцать. Харди поблагодарил парня и повесил трубку. Этот звонок убедил Харди, что президент находится на борту самолета. Время в полете составляло шесть часов, минус разница во времени, значит, в Сан-Франциско они должны были прибыть в одиннадцать пятнадцать. Добрые старые военно-воздушные силы, они всегда точны.
Этим утром чартерный рейс из Нью-Йорка в Вашингтон тоже приземлился вовремя, самолет из Вашингтона в Шарлотсвилл вылетел через несколько минут.
– Мисс Мейсон? – спросил Тед Уиттл, вежливо улыбаясь и протягивая открытый бумажник с удостоверением. – Федеральное бюро расследований. Хотим задать вам несколько вопросов.
Элисон смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она только что оделась и собиралась быстренько позавтракать, но теперь стояла потрясенная, не в силах перевести дыхание.
«Ого! – подумал Тед, заметив, как она побледнела. – А дамочка-то здорово напугана».
– Да, – ответила Элисон, надеясь, что сумела взять себя в руки, не выдав своего состояния. Она открыла дверь и впустила в квартиру двух агентов. – Но о чем нам с вами говорить?
Харди умылся и оделся, но слишком нервничал, чтобы завтракать. Проверив все вещи, уложенные в небольшую кожаную сумку, он закрыл ее на застежку-молнию, повесил на плечо и отправился в аэропорт.
Приехав в аэропорт, Харди отыскал пустую ячейку камеры хранения в зале ожидания, положил туда сумку, бросил в щель две монетки по двадцать пять центов, закрыл дверь и забрал ключ. Пройдя через зал ожидания, он зашел выпить чашку кофе к своему старому сослуживцу по морской пехоте Баду Малколму, работающему в настоящее время управляющим аэропортом.
– Ты выбрал не слишком удачный день, Джи, – сказал Малколм. – Сегодня прилетает президент.
– Да, я знаю, читал в газетах, что сегодня он начинает свою поездку по Калифорнии. И это здорово прибавляет тебе забот?
– Это уж точно! Мы тут носимся как угорелые. Понятно, это, конечно, не приезд О'Хары или Джона Кеннеди, но все равно забот хватает. Попробуй, подержи борт номер один в зоне ожидания минут двадцать. Да ты что, он летит прямо без всяких задержек, и мы с утра стараемся расчистить воздушное пространство. А что тут вытворяет наземная служба безопасности! – Бад покачал головой. – Нет, это просто лишняя головная боль.
– Но все-таки и какое-то развлечение, так ведь?
– Черт побери, я тоже так думаю. – Малколм засмеялся. – Скучать уж точно не приходится. Хочешь присутствовать при встрече президента?
– А можно?
– Конечно, почему бы и нет? Только я не смогу проводить тебя в самолет или вообще поближе, потому что парни из службы безопасности просто свирепствуют. А кому надо убивать такого славного парня, как Буш? Он довольно безвредный, не то что Кеннеди. Но они все всего боятся.
– Да не ругай ты их. Ты же знаешь, здесь полно всяких сумасшедших.
– Я понимаю. Но ты, в любом случае, если хочешь, можешь наблюдать прямо отсюда. – Малколм указал на большое окно своего кабинета, выходящее на летное поле. – Они приземлятся вон там. Так что если тебе нечем больше заняться, то стоит посмотреть.
– У меня как раз нет других дел, – сказал Харди. – Я должен был встретить одного знакомого, но он только что позвонил и сказал, что задерживается, так что буду рад посмотреть на все это, чтобы увидеть, куда идут мои налоги.
– Будешь моим гостем, – сказал Малколм и крикнул: – Ширли! Выдай мистеру Харди гостевой значок, ладно? А сейчас я должен бежать, весь день буду в бегах, так что поговорить удастся только урывками, хорошо?
– Не беспокойся обо мне. Наслаждайся моментом своей славы, и спасибо тебе.
Харди подошел к столу Ширли, получил гостевой значок, прикрепил его к ремню и, пройдя через зал, зашел в кабинет метеослужбы Федерального управления гражданской авиации, представился и попросил показать ему сводку погоды по стране.
Метеослужба управления гражданской авиации всегда сотрудничала с пилотами частных самолетов, и ее персонал охотно оказывал помощь. Они направили Харди к доске в углу кабинета, где были вывешены сводки погоды по стране за последние несколько часов. Никаких проблем не было, погода в большинстве штатов была ясной, правда, область низкого давления перемещалась из Канады в Дакоту, но Харди подумал, что это не помешает его планам, а может быть, даже и наоборот, поможет. Однако говорить об этом было еще рано.
Выйдя из кабинета метеослужбы, он уселся в одном из залов ожидания, делать ему было нечего, только ждать. Напротив Харди была стеклянная дверь, ведущая в магазин, и, когда она открывалась и закрывалась, он видел, как его отражение ходило взад и вперед. Внешне Харди выглядел довольно спокойным, но внутри он напоминал взведенную бомбу. Теперь его уже ничто не могло остановить, если погода испортится, то придется действовать в таких условиях, вот и все. Его охватил трепет, который он испытывал во Вьетнаме, готовясь взлететь на «Фантоме» и стать королем неба. Поймав себя на этой мысли, Харди даже рассмеялся. Он посмотрел вокруг, но никто не обратил на него внимания, он был просто одним из пассажиров, ожидающих своего рейса.
Он посидел еще несколько минут и почувствовал, что больше не может. Встав, он начал бесцельно прогуливаться по залу, просто чтобы находиться в движении.
Он понимал, что план был опасным. В любви и в войне нельзя быть ни в чем уверенным, но опасность только делает их более возбуждающими. Ему должно повезти, он чувствовал это. У него все должно было быть хорошо, и так оно и было. Если у тебя все хорошо и тебе везет, то можно браться за большое дело.
Харди на мгновение подумал о пятидесяти миллионах долларов и снова почувствовал, что ему весело. Деньги были наградой, но, как и большинство наград, они являлись скорее оправданием, чем причиной того, что он взялся за это дело. Главное получить награду, а не сама награда как таковая. Награда является символом, одновременно и самым важным и самым незначительным во всем этом деле. Впервые после возвращения из Вьетнама Харди взялся за такое крупное дело. И, если ему удастся обойти все преграды и сделать то, что все считают невозможным, он снова вернется туда, где он и должен находиться – на вершину мира. Он будет стоять над миром! Над этими глупыми законами, ограничениями и запретами. Он докажет, что он именно такой, каким всегда представлял себя, такой, каким и должен быть – исключительная личность, стоящая над всеми. Поэтому он и стал летчиком, хотя в то время еще не понимал этого. Единственное, чему Харди научился у вьетнамцев, так это умению заглядывать в себя, отрешаться от всего мира и видеть только то, что происходит внутри. И вот сейчас, заглядывая в себя, он видел только свою исключительность. Став однажды летчиком, он уже вознесся над всеми, и сейчас он снова сделает это, завоевав при этом самую большую награду.
Величина награды и количество денег просто означали то, что это будет последним его делом. Если оно удастся, то ему больше никогда в жизни не придется браться ни за какие дела. Поэтому сейчас он должен сконцентрировать всю свою энергию, все свои мысли, все свое везение только на одной цели. Надо сделать это, выполнить свою задачу, и больше никогда ни о чем не придется беспокоиться. Все детали операции были взаимосвязаны очень тесно, и ни в одной из деталей не должно было быть ошибок, но Харди понимал, что всегда могут возникнуть непредвиденные обстоятельства, на которые он не мог повлиять.
Все было в порядке, но настоящее положение дел напоминало ему ситуацию, когда «Фантом» поднялся в воздух и взял курс на цель. Ты летишь, нервы напряжены, ты постоянно начеку, в готовности мгновенно среагировать на появление на радаре сигнала о пуске с земли зенитных ракет; ты внимательно оглядываешь небо, убеждаясь, что тебя не подстерегают МИГи; самолет перед полетом проверен, и ты знаешь, что все в полном порядке. Но, когда твой самолет начинает пикировать на цель, ты знаешь, что все эти азиаты подняли сейчас вверх свои ружья, автоматы, пистолеты и палят вверх, что воздух вокруг тебя полон сейчас этих маленьких пуль, которые тебе даже не видны, но через которые должен продираться твой самолет. Если одна из этих пуль пробьет клапан системы охлаждения или топливный бак, ты просто рухнешь вниз и ничего не сможешь поделать.
Некоторые летчики, стремясь избежать этого, укрывались в лазаретах, но Харди никогда так не поступал. Беспокоиться надо только о том, что зависит от тебя, да и то только до того момента, как убедишься, что все сделано хорошо. И нет смысла беспокоиться о том, что от тебя не зависит, потому что знаешь, что ты везучий. А если ты невезучий, то стоит ли вообще жить? Так что в любом случае волноваться не о чем.
64
Вертер и Мельник старались сделать вид, что заняты чем-то важным, но ни один из них не знал, что в действительности надо делать. ФБР раскинуло свою сеть, служба безопасности позаботилась о том, чтобы к президенту в Калифорнии нельзя было подступиться. Двое парней из службы безопасности сидели сейчас в кабинете Вертера, размышляя о том, какие меры еще можно предпринять.
Только Вертер встал из-за стола и подошел к окну, как зазвонил телефон. Сидевший у стола Мельник посмотрел на него, Вертер кивнул, и Мельник взял трубку.
– Кабинет Вертера, – сказал он, послушал несколько секунд и протянул трубку. – Это Тед Уиттл.
Вертер подошел к столу, взял трубку и нажал кнопку на аппарате, выводя разговор на динамик.
– Вертер слушает. В чем дело, Уиттл? Где ты?
– В Шарлотсвилле, шеф, и думаю, что мы здесь кое-что раскопали. Мы пошли повидаться с сестрой Мейсона. Зовут ее Элисон, живет в Шарлотсвилле одна, собирается в следующем семестре поступать в медицинскую школу, правда, несколько уже старовата для этого. Ей слегка за тридцать, выглядит довольно привлекательно.
– И что?
– Я рассказываю вам, как было дело. Мы постучались, представились, что мы из ФБР, и она чуть не упала в обморок. Явно что-то знает.
– Вы надавили на нее? – спросил Вертер. В такой ситуации можно было действовать двумя способами. Или сказать, что ничего страшного, что это просто обычная проверка, успокоить ее и постараться что-нибудь выудить. Или сразу надавить и заставить запаниковать. Наиболее верный в данной ситуации способ выбрать было довольно трудно, но если ее так напугал визит агентов ФБР…
– Мы обрушились на нее, как тонна кирпичей, – сказал Уиттл, – как только увидели ее реакцию. Сказали, что ее брат вместе с Робертом Харди замешан в заговоре с целью убийства президента Соединенных Штатов.
– И что?
– Сразу замкнулась, побледнела, мы подумали, что она рухнет в обморок, но не рухнула, а только твердила: «О, нет! Конечно нет! Это невозможно!» Ее брат, якобы, отличный парень и Харди тоже. Их сбили во Вьетнаме, их пытали в плену, наше правительство бросило их в беде. Неужели мы не можем оставить их в покое? Ну и тому подобное.
– Что ты об этом думаешь?
– Они в чем-то замешаны, и она об этом знает. Возможно, знает о контрабанде наркотиков, поэтому так перепугалась, увидев нас, но не думаю, что она знает о том, что происходит сейчас. Что-то она подозревает, готов поспорить, но не знает точно, в чем дело.
– Что ты предпринял?
– Поинтересовался, где сейчас ее брат. Она раскрыла было рот, но вовремя спохватилась. Все ясно как божий день. Я решил рискнуть и сказал ей, что если она думает, что он в Уичито, то она ошибается, они с Харди уже смылись оттуда. И это сработало, она побелела как мел и сказала, что ничего об этом не знает. А я спросил: «О чем вы не знаете?» Но она только качала головой.
– Дальше?
– Мы сделали вид, что поверили ей, но сказали, что хотим побеседовать с ее братом, так что если услышит что-нибудь о нем или о Харди, то пусть позвонит нам.
– И что?
– Стали ждать ее на улице. Через две минуты она выскочила вся в слезах, оглянулась, убеждаясь, что мы уехали, и мы проследили ее до аэропорта.
– Она пыталась оторваться от слежки?
– Конечно, а вы как думали? Но делала это, как все любители. Нас она не видела, но посчитала, что если за ней следят, то стоит несколько раз поменять транспорт. Глупышка.
– Ладно, оставь. Не строй из себя опытного психолога. Что произошло дальше?
– Она взяла билет на ближайший рейс на Вашингтон с дальнейшей пересадкой на Майами.
– Флорида? Не Калифорния? – Это было очень странно. До сих пор ее поведение было вполне понятным: она знала, что что-то затевается, но даже не могла предположить, что это такое серьезное дело, как убийство президента, поэтому она запаниковала и бросилась разыскивать брата. Если она дилетантка, то проследить ее маршрут не составит большого труда. Но почему Флорида? Что Фредди Мейсон может делать во Флориде? А может, она гораздо умнее, чем это кажется?
– Когда ее рейс прибывает в Вашингтон? – спросил Вертер.
– Отсюда он вылетает через пять минут, через полчаса будет в Вашингтоне, а там она должна пересесть на рейс 173 компании «Истерн».
– Я пошлю кого-нибудь в аэропорт, чтобы убедиться, что она действительно улетает в Майами. Как она выглядит?
– Рост пять футов и три дюйма, вес сто, может быть, сто пять фунтов, большая грудь, светло-каштановые волосы спадают на плечи, глаза карие, одета в зеленый костюм, коричневые туфли на низком каблуке, косметики нет, только губная помада, на плече дорожная сумка.
– Хорошо, Тед, мы здесь ею займемся. Ты хорошо поработал.
– Спасибо, шеф.
Вертер положил трубку и повернулся к Мельнику.
– Любопытно. Вертер кивнул.
– Но почему Флорида? Думаешь, она просто путает следы?
– Непохоже, если только этот Уиттл сумел действительно раскусить ее.
– Уиттл надежный парень, его мнению я доверяю. – Вертер встал из-за стола и снова подошел к окну, но в это время опять зазвонил телефон.
– Вертер слушает.
Звонил Фред Баскер, голос его звенел от возбуждения.
– Мы кое-что нашли! – закричал Баскер. – Мы проверили по компьютеру все связи и друзей Харди во время его службы в морской пехоте и нашли кое-что стоящее.
– Что вы нашли?
– Мы нашли парня по имени Бад Малколм. Майор, морская пехота, летал во Вьетнаме на «Фантоме», служил с Харди в одной эскадрилье. Сейчас он является управляющим аэропортом в Сан-Франциско, где сегодня должен приземлиться президентский самолет.
Вертер бросил взгляд на часы, висящие на стене, но никак не мог сосредоточиться, у него из головы не выходила Флорида.
– Когда самолет президента должен приземлиться в Сан-Франциско? – спросил он у Мельника.
Мельник задумался и тоже посмотрел на часы. Они показывали десять тридцать пять утра, значит, в Калифорнии сейчас семь тридцать пять.
– Через три с половиной часа, – ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54