Когда в телевизоре заверещали скрипки и детектив, обхватив блондинку, начал ее целовать, Эбби вздохнула. Три года встреч и свиданий прошли как один день, а она все еще вынуждена заниматься поисками мужчины, который отвечал бы требованиям списка и к тому же нравился ей.
На ее кофейной кружке написано, что тот, кто хочет встретиться с Прекрасным принцем, должен сначала нацеловаться с лягушками, однако она уже устала целовать лягушек, и теперь ей хотелось целовать Зана Дункана.
Закрыв глаза, Эбби дала волю своим сокровенным фантазиям. Возможно, этот жаркий гул влечения, повисший между ними, продлился бы чуть дольше, если бы она сопротивлялась чуть меньше, а он был бы чуть более настойчив.
Потом он смотрел бы на нее этими горячими золотистыми глазами, пока ее возбужденное заикание не перешло бы в полное молчание.
Качнув подбородком, Эбби приглашает его в комнату, он застывает в дверях от сладкой муки предвкушения.
От воспоминания о его мягких губах грудь Эбби сдавила тоска. Он подходит к ней, гладит по щеке, запускает пальцы в ее волосы, ласкает ее подбородок, щеки, прежде чем прижимается к ее губам. За спиной у нее оказывается кушетка, и он опускается перед ней. Его руки соскальзывают под юбку, стягивают трусики. Он наклоняется, теплые губы целуют, прижимаясь и описывая круги, все ближе и ближе, не торопясь, приближаются к клитору.
Она ждет, сжавшись в комок, тесно сдвинув бедра, пока Зан наконец не раздвигает их и его язык не соскальзывает внутрь ее скользких тугих складок. Первое касание его губ – это поцелуй, испрашивающий разрешения, потом легкая, почти невесомая ласка, и вслед за ней круговые движения языка. Игра с ее клитором становится все требовательнее, сопровождаясь трепетом и дрожью. О Господи!
Наслаждение пронзило каждую частицу ее тела, и Эбби широко открытыми глазами уставилась в мерцающий черно-белый экран, а потом горько вздохнула. Вот он, красноречивый образ ее теперешней сексуальной жизни.
Продолжая пялиться в телевизор, она вдруг представила, что может подумать Зан, когда узнает, как она, разлегшись на софе с рукой между ног, вспоминает его глаза, его руки, его губы.
Новый удар наслаждения сотряс ее, и она сжала бедра, чувствуя, как мучительными спазмами внутри бьется наслаждение, – наслаждение, вызванное одной только мыслью о нем…
Глава 3
Люсьен был вне себя. Он специально велел Элани никогда не упоминать его имени, точнее, псевдонима, а она сразу растрепала своей подруге про Марка. Тупая корова, вот она кто!
Отключив телефон, Элани улыбнулась.
– Завтра Эбби принесет ключи на работу, – преувеличенно бодро произнесла она. – Я смогу передать их тебе, когда встретимся за ужином.
Небрежно потянувшись, Люсьен протянул руку поверх скомканных простыней и намотал на пальцы волосы Элани, а затем дернул их так, чтобы она вскрикнула; наслаждаясь ее замешательством, он поцеловал ее в щеку, чтобы сгладить впечатление, потом забрал телефон из ее похолодевших пальцев.
– Дорогая, разве я не говорил, чтобы ты никому не рассказывала о нас?
Широко открыв голубые глаза, Элани нервно заморгала.
– Но это же Эбби! Я должна была сказать ей, почему за полночь в пятницу меня нет дома, иначе бы у нее появились подозрения.
– Ладно, ладно, – пробурчал он. – Но даже если это и так, впредь будет лучше, чтобы…
– Она сама уговаривала меня выходить на люди, и, слава Богу, наконец-то я сделала это. Знаю, что она порадуется за меня…
Новым поцелуем Люсьен пресек ее болтовню и сурово добавил:
– Если я сказал – никому, это означает – никому.
Элани виновато посмотрела на него:
– Прости. – Ее голос слегка задрожал. – Я попрошу Эбби никому не рассказывать. Она обязательно меня послушает.
Ага, как же. Это привлечет еще большее внимание к его персоне. Какая прелесть! Люсьен поморщился.
– Не делай из этого проблемы: не хочу рисковать тем, что есть между нами, и выставлять это на обозрение всего мира. Кроме того… – Он положил ее руку на свой член. – Кроме того, таинственность меня возбуждает.
– Меня тоже, – выдохнула Элани, гладя его.
Еще бы нет! Если он скажет, что полезет в гниющее дерьмо, эта безответная размазня Элани проблеет «я тоже». Он нехотя улыбнулся.
– А кто такая Эбби? Твоя подруга?
Лицо Элани просветлело.
– Наш менеджер по развитию, и она – потрясающая: умная, веселая и вдобавок прекрасная подруга. У нас она три года, после того как Бриджет уволила…
Люсьен тут же перестал вслушиваться в глупую болтовню. Он сам провел расследование, чтобы выяснить все об Эбби Мейтленд, как, впрочем, и о других сотрудниках администрации музея, так что теперь на Эбби у него имелось толстое досье. Его очень заинтересовали ее фотографии и факты биографии. Отец Эбби несколько раз сидел, мать была алкоголичкой. А еще арест за распространение наркотиков, тоже весьма интересный момент.
Тем не менее, переступив через все, она переехала на западное побережье, потом окончила школу и начала новую жизнь. На вид она очень соблазнительна – эдакая полногрудая, высокого роста амазонка. Неоднозначное, полное проблем прошлое, казалось, делало из нее хорошую кандидатуру для выполнения его плана, но когда он внимательно изучил ее лицо на фото, то отказался от этой мысли.
Все дело было в ее глазах, излишне трезвых, чересчур осторожных. Ее, наверное, слишком часто обманывали. И хотя Люсьену очень легко удавалось изображать эмоциональное состояние обычного человека и девяносто девять процентов людей покупались на это, Эбби Мейтленд скорее всего принадлежала к оставшемуся проценту.
Помимо того, он предпочитал, чтобы его любовницы были более хрупкими, и в этом плане ему куда больше подходила миленькая блондиночка Элани Клейборн: она была наивной, доверчивой и такой глупой, что ему грозила смерть от скуки с ней. Пожалуй, ему нужно взять Эбби Мейтленд под прицел: тогда по крайней мере он мог бы поддерживать свою эрекцию в нужной кондиции.
– Она себе кого-нибудь подыскивает?
Элани замешкалась.
– Да нет, не думаю. Ее свидание сегодня кончилось ничем. Наверное, это тот парень, с которым договорился Дови. Дови – наш коллега; он всегда старается свести Эбби с мужчинами, которые соответствуют ее списку.
– Списку? Что еще за список?
– Да так, пустяки! – Элани нервно засмеялась. – Вообще-то она рассказала мне о нем по секрету, поэтому не хотелось бы…
– Я никому не скажу. – Люсьен пристально посмотрел Элани в глаза: – Ты ведь мне веришь, а?
Элани часто заморгала.
– Ну да, конечно. Из-за проблем с мужчинами в прошлом она выработала строгие требования к тем, с кем встречается.
– Деньги?
– Да, они должны быть обеспеченными. А еще ей нравится красиво поужинать, сходить в театр, на концерт, поговорить о высокой культуре. Мне удалось разговорить ее на предмет этого списка, но о прошлом она молчит, и я не могу осуждать ее за это.
– М-да, интересно… – Люсьен задумался.
И в самом деле, это было самое интересное, что поведала ему Элани за те три недели, пока трахается с ним.
Люсьен отложил в памяти пикантную подробность и, перекатившись, улегся на Элани. Потом он стал изображать страсть, что давалось с трудом. То, что он задумал, не сулило ему настоящего сексуального возбуждения, в котором он так нуждался. Риск, очень большая прибыль – все будет, и мысль, что он украдет золото пиратов, не могла не греть его. Но только из-за денег заниматься этим делом Люсьену не хотелось. Всю свою жизнь он был богат, но всегда, начиная с возраста скучающего, ищущего острых ощущений подростка, он заимствовал на семейных виллах своих друзей в Монако и драгоценности, и произведения искусства только для того, чтобы почувствовать, как гулко бьется сердце в момент кражи.
Со временем, повзрослев, Люсьен понял, чем отличается от других людей. Внутри у него была какая-то мертвая зона, какая-то эмоциональная недостаточность, которую он научился скрывать. К счастью, все это не сказывалось ни на уровне его интеллекта, ни на инстинкте самосохранения.
Если возникала необходимость в острых ощущениях, ему требовалось удовлетвориться чем-то очень и очень возбуждающим, но при этом на окружающих он производил впечатление милого, интеллигентного, симпатичного и успешного молодого человека.
Родители готовили его к тому, чтобы он мог занять место в отделе благотворительности большой компании «Хавертон корпорейшн», которая принадлежала его семье; еще бы: ведь он был самым добрым, самым отзывчивым членом семьи, раздавал деньги налево и направо, в то время как остальные Хавертоны хищно гребли их под себя.
Такая ирония недопонимания втайне забавляла Люсьена, и все же он пытался излечиться самостоятельно. Он перепробовал все, что только мог: наркотики, экстремальный спорт, замысловатый секс. Сексуальное насилие помогало ему больше всего. Убийство ради развлечения тоже было эффективно, хотя и хлопотно. Люсьену не нравилось пачкать одежду, и ему претил запах крови.
И все же любимым его занятием, дающим настоящее удовлетворение, осталось воровство. Ничто не могло сравниться с ним по чистоте возбуждения. Оно было самым лучшим средством против скуки, а Люсьен не боялся ни боли, ни тюрьмы, но до смерти ненавидел скуку.
Если бы Элани являлась женой директора музея или была его дочкой-тинейджером, если бы по какой-то причине ставки в игре взлетели вверх, тогда, соблазнив ее, он испытал бы приятно щекочущее чувство, которое окупило бы все затраты. Уверения в любви, которые он раздавал своим жертвам, подстегивали его, но только не с Элани. Ее было очень легко соблазнить, потому что она с первого взгляда влюбилась в него.
Перевернув Элани на спину, он грубо поцеловал ее, потом резко натянул ее волосы. Испуганный вскрик боли прибавил силы его эрекции.
Сдвинув ее голову к низу своего живота, Люсьен шлепнул ей членом по губам, заставляя открыть рот, а затем втолкнул его в теплую, влажную глубину, закрыл глаза и, двигая ее зажатой между кулаками головой, установил нужный ему ритм. Лучше, чем ничего, конечно, но она так раздражающе чмокала. Элани совсем не умела делать минет.
Он надеялся, что у Эбби это получится лучше, даже готов был поспорить на все пиратское золото.
Он представил, как трахает Эбби, а Элани, со связанными руками и ногами, вынуждена глазеть на них. Такая фантазия вызвала на удивление мощный оргазм, и он даже погладил Элани по узкой трепещущей спине в знак благодарности.
Давай, давай езжай не останавливаясь. Прямо домой. Даже и не думай вернуться назад к Эбби и удостовериться, что она на самом деле желала, чтобы ты предпринял еще один шаг в ее направлении, а потом – раз, и тут же ускользнула бы.
Это судьба. Зан знал, что нужно особенно осторожно относиться к страхам женщин, когда те обращаются к нему среди ночи. Он никогда не западал на них, какими бы привлекательными они ни были, но что касается Эбби, ему не хотелось, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Его инстинкт требовал прижать ее к стене, воспользоваться всеми своими преимуществами и сделать своей собственностью этот лакомый трофей.
Вскоре Зан добрался до здания старой фабрики, которую они с братьями выкупили и перестроили. Дед и Джейми – младший брат Зана – занимали апартаменты на первом этаже. Здесь же была квартира его сестры Фионы, хотя она месяцами отсутствовала, путешествуя по Азии. Свободолюбивая Фиона… Зана кидало в пот, когда он представлял, как его сестренка тащится через многолюдье разных городов мира, но приковать ее к дому тоже было не лучшим вариантом.
Мать жила на первом этаже до тех пор, пока ей не пришло в голову податься в Лас-Вегас, чтобы там со вкусом преодолеть кризис среднего возраста. Два других брата – Кристиан и Джек – делили между собой второй этаж. Правда, Джек постоянно нуждался в уединении и поэтому предпочитал свое гнездо на горе Болд.
Берлога Зана располагалась на самом верху. Голый кирпич, грубое дерево на полу, открытые пространства. Он не стал ставить перегородок, отгородив только ванную, потому что ему нравилось это огромное продуваемое всеми ветрами помещение. Кухня располагалась в одном конце, слесарный верстак с инструментами – в другом. Кроме рабочей зоны здесь находилась зона для отдыха с кушетками и телевизором, и хотя в угол он закатывал мотоцикл, в центре все равно оставалось много места для занятий восточными единоборствами. Конечно, обогревать это все стоило немалых трудов, но что поделать!
Заглушив мотор, Зан вытащил мобильник и ввел в память номер Эбби Мейтленд, а потом глянул вверх на окна своего этажа.
Черт! Этот неверный свет в окнах мог означать только одно – дед проснулся и сидит в засаде. Он застонал. Ему совершенно не хотелось, чтобы дед сегодня перехватил его; единственное, о чем он мечтал, – растянуться на кровати и думать об этой девушке.
У нее были потрясающие губы, а ее чуть раскосые карие глаза глядели настороженно, словно им пришлось уже немало повидать. Волна вьющихся волос, прямо как у красоток с рекламы кондиционера, свободно ниспадала на плечи.
А ее тело! Зана не влекло к женщинам с утянутыми, сухими фигурами, из которых аэробика изгнала все женственное: ему нравились такие, как Эбби, высокие и сильные. У таких груди полные, задница – круглая и роскошная. Шов на ее чулках привлекал взгляд и тянул его за собой вверх к загадочной цели, прикрытой короткой юбкой; руки чесались от желания проверить, что там.
Его фантазия заработала в стиле классической порно-виньетки. Слесарь – крутой самец – появляется, чтобы вызволить горячую крошку, спасти из лап чертовски плохого парня. Полная признательности, та приглашает его внутрь и не торгуясь подписывает чек, не отрывая при этом взгляда от его губ. Потом она опускает глаза и упирается взглядом в набухшую ширинку, розовым язычком, увлажняя, облизывает нижнюю губку… Оп-па! Зафиксируем эту картинку для душа, для массажа горячей водой и рукой с мылом.
Несмотря на все усилия оборвать поток картинок, фантазия помчалась вскачь. Вот Зан стягивает с ее плеч платье с низким вырезом. Одного легкого движения достаточно. Сиськи, должно быть, упакованы в какое-нибудь бюстье с оборочками, Его воображение зависло на миг, подбирая цвет соскам – бледно-розовый, темно-красный, коричневатый?
Свет снова мигнул, потом, загромыхав, открылся грузовой лифт, за сетчатыми дверями которого обозначилась высокая ссутулившаяся фигура.
Зан вздохнул, подчиняясь неизбежному, и не торопясь шагнул вперед.
– Привет, дед. Почему не спишь?
– В моем возрасте не требуется много сна. Я размышлял.
Это не к добру, отметил про себя Зан, входя в просторный раздолбанный лифт.
– Почему ты решил размышлять на моей половине? Не помню, чтобы я давал тебе ключи.
Дед презрительно взглянул на него из-под кустистых бровей, а затем лифт, вздыхая и охая, начал подниматься наверх.
– Ключи я получил от Криса, так что не дерзи мне, мальчик.
– Мне уже тридцать шесть, дед. – Зан изо всех сил старался не потерять терпение. – И я не мальчик. Хотя спорить не буду: в последнее время Крис – хороший внук.
– Не мели чушь, – сварливо отозвался дед.
Здоровенные двери открылись, и Зан увидел, что дед оставил телевизор включенным. На экране мелькал старый черно-белый фильм.
– О чем таком ты думал, что лишило тебя сна? – Он скинул верхнюю одежду и растянулся на кушетке.
Дед зашаркал к холодильнику и вернулся с двумя бутылками пива, у которых над горлышком уже вился холодный дымок. Зан с благодарностью взял одну и сделал долгий глоток.
– О тебе. – Старик навис над кушеткой, а потом, ворча, опустился на нее. – Ты беспокоишь меня, Александр.
Вытянувшись, Зан прикрыл глаза. Если дед называет его Александром, значит, дальше последует длиннющая лекция.
– Начинается, – пробормотал он.
– Ты слишком много работаешь, – без предисловий заявил старик. – Прячешься здесь целыми днями и играешь с этим чертовым компьютером.
– Работаю с компьютером, – терпеливо поправил его Зан. – Люди платят мне за это деньги. Я выставляю им счета за каждый час, и это бешеные деньги.
– Играешь, – настаивал дед. – Это как с нинтендо. Дети заигрываются до того, что перестают различать, где жизнь, а где игра. Вот и ты такой же, как те вампиры из ящика. Это не здорово и не нормально.
Зан прижал ледяную бутылку ко лбу.
– Честное слово, я не вампир, и тебе надо радоваться, что бизнес идет хорошо.
– Бизнес? – Старик покрутил бутылкой. – Я не говорю о бизнесе! Я говорю о твоей жизни! Ты хорошо зарабатываешь, и это прекрасно; но ты не становишься ни на йоту лучше, если у тебя нет ничего более ценного, кроме заработка.
– Дед почему ты так печешься обо мне? – Зан поморщился. – Почему не о Джеке или о Фионе? Последний раз она звонила из Катманду несколько недель назад, а Джейми вставил кольцо в нос.
– Ничего, пусть развлекается. – Дед отмел замечание насчет кольца в носу Джейми широким взмахом руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
На ее кофейной кружке написано, что тот, кто хочет встретиться с Прекрасным принцем, должен сначала нацеловаться с лягушками, однако она уже устала целовать лягушек, и теперь ей хотелось целовать Зана Дункана.
Закрыв глаза, Эбби дала волю своим сокровенным фантазиям. Возможно, этот жаркий гул влечения, повисший между ними, продлился бы чуть дольше, если бы она сопротивлялась чуть меньше, а он был бы чуть более настойчив.
Потом он смотрел бы на нее этими горячими золотистыми глазами, пока ее возбужденное заикание не перешло бы в полное молчание.
Качнув подбородком, Эбби приглашает его в комнату, он застывает в дверях от сладкой муки предвкушения.
От воспоминания о его мягких губах грудь Эбби сдавила тоска. Он подходит к ней, гладит по щеке, запускает пальцы в ее волосы, ласкает ее подбородок, щеки, прежде чем прижимается к ее губам. За спиной у нее оказывается кушетка, и он опускается перед ней. Его руки соскальзывают под юбку, стягивают трусики. Он наклоняется, теплые губы целуют, прижимаясь и описывая круги, все ближе и ближе, не торопясь, приближаются к клитору.
Она ждет, сжавшись в комок, тесно сдвинув бедра, пока Зан наконец не раздвигает их и его язык не соскальзывает внутрь ее скользких тугих складок. Первое касание его губ – это поцелуй, испрашивающий разрешения, потом легкая, почти невесомая ласка, и вслед за ней круговые движения языка. Игра с ее клитором становится все требовательнее, сопровождаясь трепетом и дрожью. О Господи!
Наслаждение пронзило каждую частицу ее тела, и Эбби широко открытыми глазами уставилась в мерцающий черно-белый экран, а потом горько вздохнула. Вот он, красноречивый образ ее теперешней сексуальной жизни.
Продолжая пялиться в телевизор, она вдруг представила, что может подумать Зан, когда узнает, как она, разлегшись на софе с рукой между ног, вспоминает его глаза, его руки, его губы.
Новый удар наслаждения сотряс ее, и она сжала бедра, чувствуя, как мучительными спазмами внутри бьется наслаждение, – наслаждение, вызванное одной только мыслью о нем…
Глава 3
Люсьен был вне себя. Он специально велел Элани никогда не упоминать его имени, точнее, псевдонима, а она сразу растрепала своей подруге про Марка. Тупая корова, вот она кто!
Отключив телефон, Элани улыбнулась.
– Завтра Эбби принесет ключи на работу, – преувеличенно бодро произнесла она. – Я смогу передать их тебе, когда встретимся за ужином.
Небрежно потянувшись, Люсьен протянул руку поверх скомканных простыней и намотал на пальцы волосы Элани, а затем дернул их так, чтобы она вскрикнула; наслаждаясь ее замешательством, он поцеловал ее в щеку, чтобы сгладить впечатление, потом забрал телефон из ее похолодевших пальцев.
– Дорогая, разве я не говорил, чтобы ты никому не рассказывала о нас?
Широко открыв голубые глаза, Элани нервно заморгала.
– Но это же Эбби! Я должна была сказать ей, почему за полночь в пятницу меня нет дома, иначе бы у нее появились подозрения.
– Ладно, ладно, – пробурчал он. – Но даже если это и так, впредь будет лучше, чтобы…
– Она сама уговаривала меня выходить на люди, и, слава Богу, наконец-то я сделала это. Знаю, что она порадуется за меня…
Новым поцелуем Люсьен пресек ее болтовню и сурово добавил:
– Если я сказал – никому, это означает – никому.
Элани виновато посмотрела на него:
– Прости. – Ее голос слегка задрожал. – Я попрошу Эбби никому не рассказывать. Она обязательно меня послушает.
Ага, как же. Это привлечет еще большее внимание к его персоне. Какая прелесть! Люсьен поморщился.
– Не делай из этого проблемы: не хочу рисковать тем, что есть между нами, и выставлять это на обозрение всего мира. Кроме того… – Он положил ее руку на свой член. – Кроме того, таинственность меня возбуждает.
– Меня тоже, – выдохнула Элани, гладя его.
Еще бы нет! Если он скажет, что полезет в гниющее дерьмо, эта безответная размазня Элани проблеет «я тоже». Он нехотя улыбнулся.
– А кто такая Эбби? Твоя подруга?
Лицо Элани просветлело.
– Наш менеджер по развитию, и она – потрясающая: умная, веселая и вдобавок прекрасная подруга. У нас она три года, после того как Бриджет уволила…
Люсьен тут же перестал вслушиваться в глупую болтовню. Он сам провел расследование, чтобы выяснить все об Эбби Мейтленд, как, впрочем, и о других сотрудниках администрации музея, так что теперь на Эбби у него имелось толстое досье. Его очень заинтересовали ее фотографии и факты биографии. Отец Эбби несколько раз сидел, мать была алкоголичкой. А еще арест за распространение наркотиков, тоже весьма интересный момент.
Тем не менее, переступив через все, она переехала на западное побережье, потом окончила школу и начала новую жизнь. На вид она очень соблазнительна – эдакая полногрудая, высокого роста амазонка. Неоднозначное, полное проблем прошлое, казалось, делало из нее хорошую кандидатуру для выполнения его плана, но когда он внимательно изучил ее лицо на фото, то отказался от этой мысли.
Все дело было в ее глазах, излишне трезвых, чересчур осторожных. Ее, наверное, слишком часто обманывали. И хотя Люсьену очень легко удавалось изображать эмоциональное состояние обычного человека и девяносто девять процентов людей покупались на это, Эбби Мейтленд скорее всего принадлежала к оставшемуся проценту.
Помимо того, он предпочитал, чтобы его любовницы были более хрупкими, и в этом плане ему куда больше подходила миленькая блондиночка Элани Клейборн: она была наивной, доверчивой и такой глупой, что ему грозила смерть от скуки с ней. Пожалуй, ему нужно взять Эбби Мейтленд под прицел: тогда по крайней мере он мог бы поддерживать свою эрекцию в нужной кондиции.
– Она себе кого-нибудь подыскивает?
Элани замешкалась.
– Да нет, не думаю. Ее свидание сегодня кончилось ничем. Наверное, это тот парень, с которым договорился Дови. Дови – наш коллега; он всегда старается свести Эбби с мужчинами, которые соответствуют ее списку.
– Списку? Что еще за список?
– Да так, пустяки! – Элани нервно засмеялась. – Вообще-то она рассказала мне о нем по секрету, поэтому не хотелось бы…
– Я никому не скажу. – Люсьен пристально посмотрел Элани в глаза: – Ты ведь мне веришь, а?
Элани часто заморгала.
– Ну да, конечно. Из-за проблем с мужчинами в прошлом она выработала строгие требования к тем, с кем встречается.
– Деньги?
– Да, они должны быть обеспеченными. А еще ей нравится красиво поужинать, сходить в театр, на концерт, поговорить о высокой культуре. Мне удалось разговорить ее на предмет этого списка, но о прошлом она молчит, и я не могу осуждать ее за это.
– М-да, интересно… – Люсьен задумался.
И в самом деле, это было самое интересное, что поведала ему Элани за те три недели, пока трахается с ним.
Люсьен отложил в памяти пикантную подробность и, перекатившись, улегся на Элани. Потом он стал изображать страсть, что давалось с трудом. То, что он задумал, не сулило ему настоящего сексуального возбуждения, в котором он так нуждался. Риск, очень большая прибыль – все будет, и мысль, что он украдет золото пиратов, не могла не греть его. Но только из-за денег заниматься этим делом Люсьену не хотелось. Всю свою жизнь он был богат, но всегда, начиная с возраста скучающего, ищущего острых ощущений подростка, он заимствовал на семейных виллах своих друзей в Монако и драгоценности, и произведения искусства только для того, чтобы почувствовать, как гулко бьется сердце в момент кражи.
Со временем, повзрослев, Люсьен понял, чем отличается от других людей. Внутри у него была какая-то мертвая зона, какая-то эмоциональная недостаточность, которую он научился скрывать. К счастью, все это не сказывалось ни на уровне его интеллекта, ни на инстинкте самосохранения.
Если возникала необходимость в острых ощущениях, ему требовалось удовлетвориться чем-то очень и очень возбуждающим, но при этом на окружающих он производил впечатление милого, интеллигентного, симпатичного и успешного молодого человека.
Родители готовили его к тому, чтобы он мог занять место в отделе благотворительности большой компании «Хавертон корпорейшн», которая принадлежала его семье; еще бы: ведь он был самым добрым, самым отзывчивым членом семьи, раздавал деньги налево и направо, в то время как остальные Хавертоны хищно гребли их под себя.
Такая ирония недопонимания втайне забавляла Люсьена, и все же он пытался излечиться самостоятельно. Он перепробовал все, что только мог: наркотики, экстремальный спорт, замысловатый секс. Сексуальное насилие помогало ему больше всего. Убийство ради развлечения тоже было эффективно, хотя и хлопотно. Люсьену не нравилось пачкать одежду, и ему претил запах крови.
И все же любимым его занятием, дающим настоящее удовлетворение, осталось воровство. Ничто не могло сравниться с ним по чистоте возбуждения. Оно было самым лучшим средством против скуки, а Люсьен не боялся ни боли, ни тюрьмы, но до смерти ненавидел скуку.
Если бы Элани являлась женой директора музея или была его дочкой-тинейджером, если бы по какой-то причине ставки в игре взлетели вверх, тогда, соблазнив ее, он испытал бы приятно щекочущее чувство, которое окупило бы все затраты. Уверения в любви, которые он раздавал своим жертвам, подстегивали его, но только не с Элани. Ее было очень легко соблазнить, потому что она с первого взгляда влюбилась в него.
Перевернув Элани на спину, он грубо поцеловал ее, потом резко натянул ее волосы. Испуганный вскрик боли прибавил силы его эрекции.
Сдвинув ее голову к низу своего живота, Люсьен шлепнул ей членом по губам, заставляя открыть рот, а затем втолкнул его в теплую, влажную глубину, закрыл глаза и, двигая ее зажатой между кулаками головой, установил нужный ему ритм. Лучше, чем ничего, конечно, но она так раздражающе чмокала. Элани совсем не умела делать минет.
Он надеялся, что у Эбби это получится лучше, даже готов был поспорить на все пиратское золото.
Он представил, как трахает Эбби, а Элани, со связанными руками и ногами, вынуждена глазеть на них. Такая фантазия вызвала на удивление мощный оргазм, и он даже погладил Элани по узкой трепещущей спине в знак благодарности.
Давай, давай езжай не останавливаясь. Прямо домой. Даже и не думай вернуться назад к Эбби и удостовериться, что она на самом деле желала, чтобы ты предпринял еще один шаг в ее направлении, а потом – раз, и тут же ускользнула бы.
Это судьба. Зан знал, что нужно особенно осторожно относиться к страхам женщин, когда те обращаются к нему среди ночи. Он никогда не западал на них, какими бы привлекательными они ни были, но что касается Эбби, ему не хотелось, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Его инстинкт требовал прижать ее к стене, воспользоваться всеми своими преимуществами и сделать своей собственностью этот лакомый трофей.
Вскоре Зан добрался до здания старой фабрики, которую они с братьями выкупили и перестроили. Дед и Джейми – младший брат Зана – занимали апартаменты на первом этаже. Здесь же была квартира его сестры Фионы, хотя она месяцами отсутствовала, путешествуя по Азии. Свободолюбивая Фиона… Зана кидало в пот, когда он представлял, как его сестренка тащится через многолюдье разных городов мира, но приковать ее к дому тоже было не лучшим вариантом.
Мать жила на первом этаже до тех пор, пока ей не пришло в голову податься в Лас-Вегас, чтобы там со вкусом преодолеть кризис среднего возраста. Два других брата – Кристиан и Джек – делили между собой второй этаж. Правда, Джек постоянно нуждался в уединении и поэтому предпочитал свое гнездо на горе Болд.
Берлога Зана располагалась на самом верху. Голый кирпич, грубое дерево на полу, открытые пространства. Он не стал ставить перегородок, отгородив только ванную, потому что ему нравилось это огромное продуваемое всеми ветрами помещение. Кухня располагалась в одном конце, слесарный верстак с инструментами – в другом. Кроме рабочей зоны здесь находилась зона для отдыха с кушетками и телевизором, и хотя в угол он закатывал мотоцикл, в центре все равно оставалось много места для занятий восточными единоборствами. Конечно, обогревать это все стоило немалых трудов, но что поделать!
Заглушив мотор, Зан вытащил мобильник и ввел в память номер Эбби Мейтленд, а потом глянул вверх на окна своего этажа.
Черт! Этот неверный свет в окнах мог означать только одно – дед проснулся и сидит в засаде. Он застонал. Ему совершенно не хотелось, чтобы дед сегодня перехватил его; единственное, о чем он мечтал, – растянуться на кровати и думать об этой девушке.
У нее были потрясающие губы, а ее чуть раскосые карие глаза глядели настороженно, словно им пришлось уже немало повидать. Волна вьющихся волос, прямо как у красоток с рекламы кондиционера, свободно ниспадала на плечи.
А ее тело! Зана не влекло к женщинам с утянутыми, сухими фигурами, из которых аэробика изгнала все женственное: ему нравились такие, как Эбби, высокие и сильные. У таких груди полные, задница – круглая и роскошная. Шов на ее чулках привлекал взгляд и тянул его за собой вверх к загадочной цели, прикрытой короткой юбкой; руки чесались от желания проверить, что там.
Его фантазия заработала в стиле классической порно-виньетки. Слесарь – крутой самец – появляется, чтобы вызволить горячую крошку, спасти из лап чертовски плохого парня. Полная признательности, та приглашает его внутрь и не торгуясь подписывает чек, не отрывая при этом взгляда от его губ. Потом она опускает глаза и упирается взглядом в набухшую ширинку, розовым язычком, увлажняя, облизывает нижнюю губку… Оп-па! Зафиксируем эту картинку для душа, для массажа горячей водой и рукой с мылом.
Несмотря на все усилия оборвать поток картинок, фантазия помчалась вскачь. Вот Зан стягивает с ее плеч платье с низким вырезом. Одного легкого движения достаточно. Сиськи, должно быть, упакованы в какое-нибудь бюстье с оборочками, Его воображение зависло на миг, подбирая цвет соскам – бледно-розовый, темно-красный, коричневатый?
Свет снова мигнул, потом, загромыхав, открылся грузовой лифт, за сетчатыми дверями которого обозначилась высокая ссутулившаяся фигура.
Зан вздохнул, подчиняясь неизбежному, и не торопясь шагнул вперед.
– Привет, дед. Почему не спишь?
– В моем возрасте не требуется много сна. Я размышлял.
Это не к добру, отметил про себя Зан, входя в просторный раздолбанный лифт.
– Почему ты решил размышлять на моей половине? Не помню, чтобы я давал тебе ключи.
Дед презрительно взглянул на него из-под кустистых бровей, а затем лифт, вздыхая и охая, начал подниматься наверх.
– Ключи я получил от Криса, так что не дерзи мне, мальчик.
– Мне уже тридцать шесть, дед. – Зан изо всех сил старался не потерять терпение. – И я не мальчик. Хотя спорить не буду: в последнее время Крис – хороший внук.
– Не мели чушь, – сварливо отозвался дед.
Здоровенные двери открылись, и Зан увидел, что дед оставил телевизор включенным. На экране мелькал старый черно-белый фильм.
– О чем таком ты думал, что лишило тебя сна? – Он скинул верхнюю одежду и растянулся на кушетке.
Дед зашаркал к холодильнику и вернулся с двумя бутылками пива, у которых над горлышком уже вился холодный дымок. Зан с благодарностью взял одну и сделал долгий глоток.
– О тебе. – Старик навис над кушеткой, а потом, ворча, опустился на нее. – Ты беспокоишь меня, Александр.
Вытянувшись, Зан прикрыл глаза. Если дед называет его Александром, значит, дальше последует длиннющая лекция.
– Начинается, – пробормотал он.
– Ты слишком много работаешь, – без предисловий заявил старик. – Прячешься здесь целыми днями и играешь с этим чертовым компьютером.
– Работаю с компьютером, – терпеливо поправил его Зан. – Люди платят мне за это деньги. Я выставляю им счета за каждый час, и это бешеные деньги.
– Играешь, – настаивал дед. – Это как с нинтендо. Дети заигрываются до того, что перестают различать, где жизнь, а где игра. Вот и ты такой же, как те вампиры из ящика. Это не здорово и не нормально.
Зан прижал ледяную бутылку ко лбу.
– Честное слово, я не вампир, и тебе надо радоваться, что бизнес идет хорошо.
– Бизнес? – Старик покрутил бутылкой. – Я не говорю о бизнесе! Я говорю о твоей жизни! Ты хорошо зарабатываешь, и это прекрасно; но ты не становишься ни на йоту лучше, если у тебя нет ничего более ценного, кроме заработка.
– Дед почему ты так печешься обо мне? – Зан поморщился. – Почему не о Джеке или о Фионе? Последний раз она звонила из Катманду несколько недель назад, а Джейми вставил кольцо в нос.
– Ничего, пусть развлекается. – Дед отмел замечание насчет кольца в носу Джейми широким взмахом руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30