Воздух немного пах озоном. По всей видимости, это была одна из старых моделей аппарата.
– А побыстрее работать он не может? – спросила Аннабел. И, помолчав, нервно добавила: – Мне обязательно снова везти эти книжки к Адаму?
– Если мы хотим действовать в безопасности, то да, – ответил Сэм с нотками извинения. – Мы же не хотим, чтобы Адам понял, что их нет на месте. Если только он заподозрит, что у нас в руках достаточно доказательств, чтобы отправить его за решетку, то немедленно заберет все оставшиеся деньги, заметет следы и смоется.
Аннабел сидела, постукивая ногтем по деревянному подлокотнику кресла. Время шло. И тут она вспомнила, что теоретически должна находиться сейчас в парикмахерском салоне. В грязноватой раздевалке висело треснувшее, но довольно приличное зеркало, и перед ним Аннабел принялась начесывать придавленные шляпой волосы, превращая их в некое подобие львиной гривы, достойной соперничать с шевелюрой Бэби Джейн Холзер. Столь разительная перемена должна была непременно броситься в глаза миссис Прайс.
С бьющимся сердцем Аннабел открыла дверь квартиры Адама. Из гостиной доносился голос радиодиктора, передававшего сводку новостей. Значит, Адам был дома. Сердце Аннабел билось где-то у самого горла, когда она медленно вошла в комнату.
– Где тебя носило, черт побери? – раздраженно спросил Адам, сидевший в одном из прозрачных надувных кресел со стаканом виски в руке.
– Я же все написала в записке. Я была в доме отдыха, в Сент-Айвори.
– Ты написала просто „еду в дом отдыха", но не написала, в какой, – тем же тоном буркнул Адам. – А если бы кому-нибудь понадобилось разыскать тебя? Если бы что-нибудь случилось с твоей бабушкой?
– Прости… я об этом не подумала… – голос Аннабел предательски сорвался.
– Ну ладно, раздевайся скорее. Я только что сказал миссис Прайс, чтобы подавала ленч. – Адам не поцеловал ее.
Аннабел подумала: удастся ли ей выдержать этот ленч с глазу на глаз, зная, что доказательство ее кражи находится рядом, всего в нескольких шагах – в ее красной сумочке на длинном ремне? И решила, что нужно, не теряя времени, положить документы на место. Конечно, риск велик, но ведь Адам опять уселся в кресло с новой порцией виски, и ей вполне хватит на все трех минут.
– Только пойду сниму сапоги – они совсем промокли, – сказала она.
Подхватив сумочку, она торопливо взбежала по лестнице в спальню. К тому моменту, как она добралась до последней ступеньки, ноги у нее были словно ватные от страха.
Она закрыла дверь спальни, однако запереть ее не осмелилась. Быстро подошла к бюро, откинула крышку, осторожно вытащила средний ящик, изукрашенный тонкой резьбой. Дрожащими руками открыла сумочку, вынула записные книжки и конверт, положила их на место, вдвинула ящик на место и закрыла крышку.
Волна облегчения прокатилась по всему ее телу… но оно тут же сменилось ужасом, когда она отошла от стола.
В дверях стоял, глядя на нее, Адам.
– Ищешь марки? – как ни в чем не бывало спросил он. – Они во втором ящике снизу, слева. Я принес тебе кампари с содовой – попробуй и скажи: может, добавить еще кампари? И спускайся скорее, дорогая. Миссис Прайс уже начала надуваться. Ты же знаешь, она любит уходить ровно в три.
– Ей здорово досталось сегодня. Кажется, я устроила в ванной настоящий потоп. – Напиток не шел в горло Аннабел, но она выпила все до дна, и Адам вышел, унося стакан. Упав на диван, дрожащими руками она начала стаскивать с ног узкие сапожки.
Видел ли он?
Если да, то почему ничего не сказал? Да нет, он не видел. Этого не может быть. Об этом и подумать страшно.
Спустившись на нижний этаж, Адам тщательно закрыл за собой дверь гостиной. Ему нужно было время, чтобы привести в порядок мысли. Аннабел могла искать в бюро только одно – записные книжки, и ужас, отразившийся на ее лице, подсказал ему, что она обнаружила их. Где она их спрятала? В одежде? В сумочке? Что Аннабел собирается с ними делать – передать кому-то, кто ждет ее снаружи? Одна она с таким делом, конечно, не справится. И уж тем более ей не понять, что в этих книжках. Наверняка ее послал выкрасть их кто-то, кому известно, какая информация в них заключена… и этот кто-то наверняка поджидает ее где-нибудь неподалеку. Конечно, можно обыскать сумочку Аннабел, можно обыскать ее и отобрать книжки – но этот неизвестный кто-то не оставит попыток заполучить их.
Нужно взять себя в руки, серьезно подумать и не паниковать. Вот что следует сделать: убедить сообщника Аннабел в том, что у Адама нет никаких книжек. Но как это устроить?
Скажем, предоставить Аннабел возможность вынести из дома все, что ей заблагорассудится. А потом… потом, скажем, на нее нападут, ограбят – и, конечно, отберут сумочку – прежде чем она сумеет передать книжки кому бы то ни было. Чтобы все выглядело убедительно, придется немного намять ей бока… но эта тварь того заслуживает..
Да, именно так и надо действовать.
Он должен сохранять спокойствие – еще слишком многое надо сделать. Нужно устроить, чтобы кто-нибудь пошел следом за Аннабел и проводил ее до какого-нибудь относительно безлюдного места, где можно напасть на нее. Пожалуй, понадобятся двое – на случай, если ее сообщник околачивается поблизости от дома. Тогда следует заняться еще и им. Наверное, стоит послать троих… Майк сумеет все устроить. О Господи, только бы найти Майка…
А может, лучше бросить все к чертовой матери и поскорее выбраться из страны, не дожидаясь, когда со счетов компании Дав утекут последние деньги? Ведь большая их часть уже вне пределов досягаемости их прежних владельцев – лежит себе и поджидает его… Вряд ли есть какой-либо повод, чтобы его задержала полиция, но уж если рыльце в пушку, поневоле приходит в голову всякое. Береженого Бог бережет. Если он успеет удрать вовремя, все обойдется… А вдруг в аэропортах уже установлен контроль?.. Спокойно, спокойно, без паники. Причин для беспокойства нет. Если даже книжки попадут в чужие руки, все равно никто, кроме него самого, не знает, где теперь эти деньги и как до них добраться. Нет, бояться ему нечего. Главное – не терять хладнокровия…
Однако, как бы то ни было, это неплохая идея – организовать „похищение" книжек, а заодно рассчитаться с Аннабел. Пусть дадут урок этой гадине… а если при этом достанется и ее сообщнику, то станет известно, кто он такой. Не исключено, что она помирилась с этим кретином-телевизионщиком – своим мужем… Так пусть достается обоим. Пусть им расшибут в кровь их смазливые рожи… Да, правильно.
Теперь, когда он решил, что делать, оставалось только связаться с Майком. Разумеется, брату потребуется некоторое время, чтобы организовать, так что надо задержать Аннабел здесь, пока его люди не прибудут на место. Но он знает безотказный способ задержать ее… Что может быть лучше, чтобы убить время: заняться этой паскудой и уделать ее так, чтобы всю жизнь помнила!
Адам протянул руку к телефону. Слушая гудки, он то нервным движением приглаживал прядь волос на лбу, то рывком головы отбрасывал ее назад.
– Майк! Слава Богу, что я застал тебя. У меня проблемы… Я знал, что ты это скажешь… Слушай: мне нужно, чтобы ты занялся кое-кем… Я не стал бы тебя просить без крайней нужды, честное слово… Нет, только слегка напугать… Спасибо… Вообще-то прямо сейчас… Ну, прости… Спасибо… Ну… Аннабел О'Дэйр… Но ты же ясно сказал, что поможешь! Майк, если нет, то я пропал! Потом я тебе все объясню, и ты сам увидишь, что другого выхода нет – мне остается только либо выбросить ее из окна, либо выброситься самому… Нет, нет, конечно, не собираюсь!
Адам коротко объяснил брату, что только что застал Аннабел за кражей кое-каких документов, которые он тщательно прятал и из-за которых мог угодить в тюрьму.
– То, что она взяла, – это записи о деталях некоторых банковских сделок. Для нее они абсолютно бесполезны, поскольку она не знает номеров банковских счетов, – голос Адама звучал все более отчаянно. – Я должен узнать, что за сволочь послала ее… кто охотится за моими записными книжками… поэтому мне просто необходимо угостить Аннабел тан, чтобы ей и в голову не пришло попытаться сделать это снова… или обратиться в полицию… Почему бы мне самому этим не заняться? Да потому, что, если это сделает кто-то другой, она больше испугается. И вся эта шайка поймет, что у меня есть сильные друзья. Пусть Аннабел почувствует, что, если даже я попаду за решетку, она не будет в безопасности… Конечно, я знаю, что мне лучше не быть замешанным.
Слушай, я хочу, чтобы это сделал кто-нибудь другой, из тех же самых соображений, из каких Тоби Сатч заставляет заниматься подобными делами других… Умоляю тебя, Майк, мне нужна именно твоя помощь… Ты поймешь сам, когда я расскажу тебе все… Я не умею делать такие вещи. Если не удастся пугнуть ее как следует, мне остается только сматываться из страны… Спасибо, Майк… Сколько времени тебе понадобится?.. Да-да, уж на пару-то часов я сумею ее задержать. Спасибо! – Когда он положил трубку, глаза его торжествующе горели.
Ленч оказался вкусным, хотя и без особых выдумок: суп из зеленого горошка, запеченный морской язык по-дуврски, густой шоколадный мусс и отлично вызревший камамбер.
За столом Адам беззаботно болтал разную чепуху: о романе Джона Леннона с Йоко Оно, который был в полном разгаре, о том, высадят ли американцы в этом году человека на Луну, о том, что Голда Меир станет первой женщиной – премьер-министром Израиля; спрашивал, хочет ли Аннабел остаться вечером дома или поехать танцевать в „Сибиллу".
Каждая минута ленча Аннабел казалась часом. Она пребывала в смятении, стыде и тревоге, зная, что не слишком хорошая актриса. В свое время это подтвердила кинопроба, сделанная в Лос-Анджелесе.
Допив кофе, Адам наконец обратил внимание на необыкновенную прическу Аннабел.
– Я знаю, что ты провела все утро у парикмахера, чтобы стать похожей на Марию Антуанетту, – сказал он, улыбаясь. – Но знаешь, мне что-то очень захотелось испортить тебе прическу.
По-прежнему улыбаясь, он встал, обошел стол, отодвинул стул Аннабел, чтобы она могла подняться, и, крепко сжав ее запястье, повел к лестнице.
Было без четверти три. Майк сказал, что нужно сделать все не раньше пяти, чтобы как следует стемнело.
Глава 30
Пятница, 31 января 1969 года
Адам решительно вел Аннабел наверх, и ей ничего не оставалось, как следовать за ним. Она должна была точно исполнять свою обычную роль: примись она выдумывать отговорки, это выглядело бы странно – такого раньше никогда не случалось. Реакции Адама были такими же быстрыми, а интуиция – такой же чуткой, как у его проклятого черного кота. Он мгновенно понял бы, что за отказом Аннабел кроется нечто другое.
Тогда он принялся бы задавать ей вопросы – сначала мягко, вкрадчиво, как бы между прочим, потом мало-помалу все быстрее, острее и беспощаднее. Аннабел знала, что начнет нервничать, сбиваться, противоречить самой себе – и вот тут-то капкан захлопнется! Она видела, как Адам проделывает это с другими. Что помешало бы ему сделать то же самое и с ней?
В квартире было тепло, теплой была и рука Адама, но Аннабел ощущала дрожь во всем теле и чувствовала, что волоски у нее на шее, пониже затылка, и вдоль позвоночника встают дыбом – тан ощетинивается зверь, чуя опасность. Сильные пальцы Адама не выпускали ее запястья, сжимая его крепко и безжалостно, как стальные наручники.
Аннабел панически страшилась того, что должно было произойти. Если только Адам прикоснется к ней, она не выдержит: ей стала невыносима даже сама мысль о том, что еще совсем недавно она позволяла ему прикасаться к себе, с восторгом и упоением отдавала ему всю себя – и тело, и душу. Она слабо надеялась, что все-таки случится что-нибудь, что позволит ей избежать предстоящего унижения, а с другой стороны – страстно желала, чтобы весь этот кошмар поскорее кончился и наконец можно было бы ринуться прочь отсюда.
Адам сейчас вел ее в свою спальню так, как вел бы проститутку, вызванную по телефону, чтобы приятно скоротать остаток зимнего дня. Разница состояла только в одном: проститутке ему пришлось бы заплатить, и, вероятно, она проделывала бы все, не испытывая никаких чувств, поскольку это было ее повседневной работой, которую она сама для себя выбрала.
Конечно, Адам, наверное, предпочел бы мальчика.
Аннабел вспомнилось, как тогда, в пивной, он подошел к тому парню и их губы слились в долгом поцелуе. Тогда впервые она увидела совсем другого Адама – сбросившего с себя броню постоянного самоконтроля, свободного, пожалуй, даже счастливого. До этого момента она не понимала, почему он так категорически – и так успешно – настаивал на том, чтобы Миранда держала в абсолютной тайне их уже не первый год тянувшиеся отношения, но теперь ей стало ясно: объяви эти двое о своей помолвке, появился бы повод для шантажа. Парень, которого поцеловал Адам, наверняка был не единственным у него. Аннабел приходило в голову, что брошенные или обманутые любовники-мужчины, наверное, чувствуют себя такими же оскорбленными и несчастными, как и женщины в аналогичной ситуации, и, подобно им, вполне могут гореть желанием отомстить, особенно если при этом им самим представляется возможность обогатиться.
Когда Адам открыл дверь спальни, Аннабел едва не содрогнулась от омерзения. Отступив в сторону, чтобы пропустить ее вперед, он отпустил ее руку. Проходя мимо него в спальню, она ощутила исходивший от него эротический запах, который еще недавно заставлял ее терять голову – но сейчас он показался ей чуть ли не тошнотворным.
Она увидела, как громадный черный кот Адама спрыгнул с кровати навстречу хозяину и, подбежав, потерся о его ноги, выгнув спинку и задрав пушистый хвост. Питч был таким же недоверчивым и независимым, как его хозяин, и Адам испытывал привязанность к нему, прежде всего потому, что, похоже, кот был решительно настроен не отвечать ему взаимностью. Питч мог часами нежиться на постели Адама, но, как только тот ложился в нее, Питч немедленно спрыгивал на пол.
За окнами, на фоне еще светлого неба, ветви деревьев на Кэдогэн-Плейс, похожие на скрюченные пальцы ведьм, клонились к земле под тяжестью лежавшего на них снега. Адам задернул шторы.
– Давай не будем зажигать света, – сказал он. Языки огня в камине отбрасывали прыгающие лики на его холеное лицо. В таком освещении его темные брови казались длиннее, взгляд – более тяжелым.
Адам сел в кресло и притянул к себе Аннабел так, что она оказалась между его коленями. Его теплые ладони медленно заскользили вверх по ее ногам, по прозрачному черному нейлону.
– Ты надела колготки? – то ли спросил, то ли констатировал он.
– Сегодня очень холодно. – Аннабел пришло в голову: наверное, она единственная женщина в Лондоне, которой не разрешается носить колготки, даже когда идет снег. Но Адаму нравилось снимать с нее кружевные бикини, пояс, туфли на высоких каблуках, чулки – всегда в таком порядке. Впрочем, иногда он не снимал их вовсе.
– Противная, непослушная девчонка. – Адам расстегнул молнию на замшевой мини-юбке Аннабел. Она почувствовала, как его руки проникли под ее узкий черный свитер.
– О Господи, совсем ничего, – сказал он. Потянул свитер вверх и, когда голова и поднятые руки Аннабел оказались в плену, лизнул языком ее соски.
Когда на ней не осталось ничего, кроме черных колготок, Адам скомандовал:
– Не шевелись, – встал и направился к резному бюро.
Аннабел внезапно охватил безумный страх. Адам открыл один из ящиков, достал ножницы и обернулся к ней:
– Ты вся дрожишь! Неужели тебе холодно? Камин так и пышет.
– Это… от возбуждения, – пролепетала Аннабел. Ей было трудно дышать.
Адам вернулся к постели, сел и снова притянул Аннабел к себе.
– Я же говорил тебе, чтобы ты никогда не надевала колготок. Поэтому я сделаю из них чулки.
Зацепив согнутым указательным пальцем резинку колготок, он потянул ее к себе. Ножницы блеснули в свете огня. Адам разрезал колготки от талии до бедер, и они повисли вокруг ног Аннабел.
Она ощутила его ладонь на пушистых волосах, покрывающих низ ее живота.
– Ты такая… шелковистая, – негромко проговорил он. – У некоторых женщин здесь что-то вроде проволочной мочалки для сковородок. – Адам никогда не позволял женщине забыть, что она не одна у него.
Аннабел почувствовала прикосновение его языка, и, как она не сопротивлялась внутренне, ее тело ответило на эту ласку.
Глядя на нее снизу вверх, он прошептал:
– Ты что-то очень напряжена. Ты боишься?
– Да, – выдохнула Аннабел.
– Что ж, я не удивлен. Ты ведь нарушила мои приказания. Не шевелись!
Он снова пошел к бюро. И снова Аннабел охватил ужас. Сердце ее, казалось, стучало о ребра, дыхание перехватило. Она с трудом сглотнула слюну. Что это за странная игра в кошки-мышки?
Адам вернулся, неся в руках детскую щетку для волос, сделанную в викторианском стиле, очень мягкую, с ручкой из слоновой кости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37