Держитесь за меня, вот так… Может, позвать Хрыча, он поможет? Нет, пожалуй, не надо, вам ведь будет неприятно его снова увидеть… Вот так, видите, все хорошо, все спокойно, больше вам бояться нечего, никто больше не будет вас бить…
* * *
Я почти не помню, как доехал домой и как попал в квартиру. Помню только, что лежал в постели, и кто-то сидел надо мной, говорил какие-то ласковые слова, и я скорее догадывался, чем знал, что это Валечка. И даже хотел что-то сказать в ответ – но не мог…
Утром на следующий день я проснулся от резкого укола в сердце. А потом он повторился еще, и еще раз…
Рука невольно тянется к груди, и я срываю одеяло. Удар изнутри – словно что-то пытается разорвать мою грудь. Автоматически, едва осознавая, что я делаю, срываю повязки. Еще один удар, сильнее – и тут вдруг наступает облегчение, и боли как не бывало. Осторожно, едва касаясь груди, подношу руку, и нащупываю в этом месте нечто твердое, выпирающее из кожи. Что бы это могло быть? Хватаю предмет двумя пальцами, слегка раскачиваю – и на удивление легко извлекаю. По-прежнему нет ни боли, ни каких-либо неприятных ощущений.
Еще до того, как подношу эту вещь к глазам, я уже знаю, что это такое.
Пуля. Самая настоящая пуля, только что странным образом вышедшая наружу из моего организма.
Значит, Чудной все-таки не промахнулся?!
"Хочешь доказательство? Будет тебе доказательство!"
Но как он мог знать?..
"Поэтому и методы у нас… немного разные."
Он ничего не мог знать… до того.
Моя спина вдруг перестает чувствовать кровать, на которой я лежу…
* * *
Через несколько дней, когда стало ясно, что моя жизнь вне опасности, я заставил врача ответить на все возникшие у меня вопросы.
Да, пуля, вне всякого сомнения, пробила грудную клетку и застряла в сердце.
Да, она была внутри целые сутки.
Да, при первом осмотре ничто не указывало на наличие в груди глубокого огнестрельного ранения.
Да, пуля вышла наружу непостижимым образом.
Да, от такой раны обычно умирают мгновенно.
Да, внутри все заросло, остались только легкие рубцы, которые с каждым днем все менее и менее заметны.
Нет, ему не известны подобные прецеденты в медицинской практике.
Нет, он не способен найти этому какое-либо разумное научное объяснение.
Да, считайте это чудом. Вам очень повезло, Владимир Павлович. Вы даже не представляете, как вам повезло.
На следующий день я нашел в себе силы позвонить нашему директору и сообщить ему о моем увольнении из Фонда. Он советовал не спешить, а подумать до того времени, когда здоровье позволит мне снова приступить к работе.
Нет – мое решение окончательное, и ничто не заставит меня его изменить.
* * *
Через несколько месяцев, чувствуя себя не то чтобы отлично, но вполне сносно, я уехал в другой город и вернулся к занятию, более близкому к моей первоначальной профессии – психиатрии.
Я почти не поддерживаю контактов с бывшими коллегами и прочими знакомыми на почве моей деятельности по проверке сверхспособностей. Более того, я всячески избегаю любых дискуссий на эту тему; если же кто-то и заикнется в моем присутствии о таких вещах, я предпочитаю поскорее перевести разговор на что-нибудь другое. И все же одна мысль, словно навязчивая идея, продолжает преследовать меня.
Я мечтаю найти своего "испытателя" и задать ему всего один вопрос: почему он обманул меня – ведь он не мог не знать, что пуля попала в цель?
28-31.10.99
1 2 3 4
* * *
Я почти не помню, как доехал домой и как попал в квартиру. Помню только, что лежал в постели, и кто-то сидел надо мной, говорил какие-то ласковые слова, и я скорее догадывался, чем знал, что это Валечка. И даже хотел что-то сказать в ответ – но не мог…
Утром на следующий день я проснулся от резкого укола в сердце. А потом он повторился еще, и еще раз…
Рука невольно тянется к груди, и я срываю одеяло. Удар изнутри – словно что-то пытается разорвать мою грудь. Автоматически, едва осознавая, что я делаю, срываю повязки. Еще один удар, сильнее – и тут вдруг наступает облегчение, и боли как не бывало. Осторожно, едва касаясь груди, подношу руку, и нащупываю в этом месте нечто твердое, выпирающее из кожи. Что бы это могло быть? Хватаю предмет двумя пальцами, слегка раскачиваю – и на удивление легко извлекаю. По-прежнему нет ни боли, ни каких-либо неприятных ощущений.
Еще до того, как подношу эту вещь к глазам, я уже знаю, что это такое.
Пуля. Самая настоящая пуля, только что странным образом вышедшая наружу из моего организма.
Значит, Чудной все-таки не промахнулся?!
"Хочешь доказательство? Будет тебе доказательство!"
Но как он мог знать?..
"Поэтому и методы у нас… немного разные."
Он ничего не мог знать… до того.
Моя спина вдруг перестает чувствовать кровать, на которой я лежу…
* * *
Через несколько дней, когда стало ясно, что моя жизнь вне опасности, я заставил врача ответить на все возникшие у меня вопросы.
Да, пуля, вне всякого сомнения, пробила грудную клетку и застряла в сердце.
Да, она была внутри целые сутки.
Да, при первом осмотре ничто не указывало на наличие в груди глубокого огнестрельного ранения.
Да, пуля вышла наружу непостижимым образом.
Да, от такой раны обычно умирают мгновенно.
Да, внутри все заросло, остались только легкие рубцы, которые с каждым днем все менее и менее заметны.
Нет, ему не известны подобные прецеденты в медицинской практике.
Нет, он не способен найти этому какое-либо разумное научное объяснение.
Да, считайте это чудом. Вам очень повезло, Владимир Павлович. Вы даже не представляете, как вам повезло.
На следующий день я нашел в себе силы позвонить нашему директору и сообщить ему о моем увольнении из Фонда. Он советовал не спешить, а подумать до того времени, когда здоровье позволит мне снова приступить к работе.
Нет – мое решение окончательное, и ничто не заставит меня его изменить.
* * *
Через несколько месяцев, чувствуя себя не то чтобы отлично, но вполне сносно, я уехал в другой город и вернулся к занятию, более близкому к моей первоначальной профессии – психиатрии.
Я почти не поддерживаю контактов с бывшими коллегами и прочими знакомыми на почве моей деятельности по проверке сверхспособностей. Более того, я всячески избегаю любых дискуссий на эту тему; если же кто-то и заикнется в моем присутствии о таких вещах, я предпочитаю поскорее перевести разговор на что-нибудь другое. И все же одна мысль, словно навязчивая идея, продолжает преследовать меня.
Я мечтаю найти своего "испытателя" и задать ему всего один вопрос: почему он обманул меня – ведь он не мог не знать, что пуля попала в цель?
28-31.10.99
1 2 3 4