Поэтому, чтобы увести нас отсюда без ущерба, твоему Проводнику не мешало бы поторопиться.
Петр прищурился одним глазом на незнакомца, похоже, копаясь мысленно в памяти.
— Что-то я не припомню, чтобы мы были знакомы, — проронил он.
— Владимир Карриган, — представился его собеседник. — Девушку можешь звать просто Илли.
Девушку при звуке ее имени заметно передернуло. «Илли», — повторил одними губами Михаил Летин имя международной преступницы, не ставшее, как ни странно, от этого убийственного факта менее сладким.
— Так вот, Владимир Как-Тебя-Там. Боюсь, что моему братишке не под силу будет увести такую уйму народа… — Он пересчитал взглядом своих людей. Михаил догадался, что Петр едва ли рассчитывал на его возможности даже в отношении своей команды и планировал взять с собой лучших, а остальных — тех, на кого силы у брата не хватит, — оставить, да попросту бросить здесь на милость полиции.
Карриган помолчал, глядя на Михаила пробирающим до костей, словно сквозной ветер, взглядом и произнес:
— Ты очень недооцениваешь своего брата. А зря.
Петр зло усмехнулся сквозь зубы:
— Да ты, я гляжу, спец по Проводникам!
— В какой-то мере, — обронил Карриган. В этот момент воздух в холле наполнился неприятным до озноба звуком, напоминающим высокий жутковатый вой бормашины. Одновременно пол под ногами осажденных мелко завибрировал — точнее, это завибрировал сам отель. А вместе с ним завибрировали, стуча, как кастаньетами, зубами, все, кто находился в розовом холле. Активней всех завибрировал хозяин «Горного орла» Фредди А. Бельмонд, поскольку, кроме всего прочего, трясся за свое добро, и еще до начала этого «всего прочего».
— Боже мой, нет! Не надо! — закричал он, суетливо хватаясь руками за те предметы обстановки, до которых мог дотянуться. Служащие отеля своего хозяина, увы, не поддержали, а завизжали на пару, упали на четвереньки и принялись куда-то бестолково отползать. Две другие девушки — обе беглые преступницы — сохраняли хладнокровие, мужественно воздерживались от визга и держались почти стойко, уцепившись за ближайших попавшихся под руки мужчин. Что же касается последних — они в большинстве своем восприняли происходящее как очередное неизбежное зло.
— Работай, Проводник! — приказал Карриган убийственно спокойно. В его взгляде Михаил прочел еще более властный приказ, чем в голосе.
— Давай, Мишка! Иначе через минуту все здесь рассыплется в пыль! У них «Икс-вибро»! — заорал Петр. Как ни плохо Михаил разбирался в оружии, но и ему было известно, что «Икс-вибро» является единственным редким видом оружия, разрушающим материальные ценности, не причиняя вреда живым организмам. Но не приказ Карригана и не отчаянный выкрик Петра заставили роковой барьер в его подсознании обрушиться с погребальным треском. В безумной тряске, почти оглушенный воем «Икс-вибро» и визгом девчонок, с доносящимися откуда-то воплями «нет!» и «не надо!», все еще не осмеливаясь на решительный шаг, он поймал вдруг взгляд незнакомки… И пошатнулся.
«Слизняк!» — ударил наотмашь беспощадный приговор, яснее самых громких воплей написанный в ее взгляде. И дрогнул, давая миллионы трещин, его старый уютный внутренний мирок, и осыпался, как каменная скорлупа с реликтового яйца, где шевельнулся и властно забился, оживая после долгого сна, детеныш динозавра. Там, за опавшими скорлупками, распахивался огромный мир — безбрежный, пугающий до щемящей дрожи в сердце — его новый мир, который ему, врожденному Проводнику, суждено было со временем исходить и познать. А пока перед ним лежала самая первая дорожка —он ощутил ее под ногами, едва только рухнул каземат старого страха.
Не колеблясь больше ни секунды, Михаил сделал по этой дорожке первый радостный шаг, еще не веря в себя, еще боясь, что дорога из-под ног вдруг исчезнет, и услышал внутренним слухом спокойный голос: «Веди, Проводник. Не бойся — я помогу. Веди». Ничему больше не удивляясь, чувствуя только всем существом мощную стороннюю поддержку, он вобрал в себя, словно вдохнул, все окружающее: людей, стойку, дрожащие стены и даже деревянные кресла — взял столько, сколько смог захватить одним панорамным взглядом.
Он чувствовал, что идет, но не ведал куда. Он видел только тех, кого уводил с собой: они стояли вокруг него (а кое-кто продолжал еще ползать). Еще он видел зал отеля и как окна подернуло, словно занавесями, желтовато-белесой пеленой. Зато тряска исчезла и оборвался занудный вой. Идти Михаилу было трудно: слишком большой клочок мира он сгоряча прихватил с собой, слишком много лишнего… Сила покидала его с каждым шагом, и он, опасаясь уронить что-нибудь (или кого-нибудь) по дороге, уже подумывал о легкой передышке на полпути, понятия не имея, возможно ли это осуществить на деле, когда туманные занавеси на окнах начали истончаться. Он понял, что дорога привела его — что, собственно, и свойственно дорогам — в какое-то конкретное место.
За распахнутыми окнами отеля простиралось бело-коричневое поле. С чайного цвета небес редкими и очень крупными хлопьями падал снег.
Михаил осторожно расслабился — постепенно, как будто опасаясь разбить нечаянно в чужих измерениях драгоценный островок собственного мира. Он пересчитал глазами людей: Илли, Карриган, террористы с Петром, бежевый герой и Фредди А.Бельмонд. Последний прилепился — видимо, намертво — к кедровой стойке. Все они наблюдали с удивлением процесс падения снега в распахнутых окнах.
Исчезли обе девушки из обслуги. Михаил подумал, что потерял обслуживающий персонал отеля где-то в пути, на неведомой дорожке. Не успев еще как следует осознать всю трагедию совершенной промашки и весь ужас их теперешнего положения (если бы успел, то бросился бы сей момент к ним на выручку), Михаил четко услышал в собственной голове чужой голос: «Девчонки остались — слишком привязаны».
«А как же Бельмонд?» — спросил мысленно Михаил, слегка ошалевший от всего происходящего. «Этот за своим отелем увязался», — ответил в его голове голос Карригана. «Я говорю сам с собой. Это шизофрения…» — подумал Михаил, но больше мысленных вопросов задать не успел, потому что в дверь отеля аккуратно постучали. Все резко обернулись на мук. Несколько долгих мгновений длилось молчание, потом хозяин озвучил немую сцену, проблеяв испуганно от своей стойки:
— Кто там?..
5. ПОГОНЯ ЗА ПОДЛИННИКОМ
Кики Занозу распирала гремучая безысходная злость. Он шел по ровному полю, земля под ногами была похожа на пористый окаменевший экскремент, а небеса напоминали бездонный провал, полный нечистот. Направление не имело сейчас никакого значения, а злость бурлила, вспучивалась желчными пузырями и лезла через границы отведенной ей внутренней лохани.
«И ведь поди ж ты, в какое поганое место забросило, будто назло!» — остервенело думал Заноза, напрасно выискивая глазами на ровной, словно обеденный стол, поверхности какой-нибудь камешек, чтобы его в сердцах пнуть. Не было, не валялось на этой чертовой столешнице даже самого захудалого камешка, не говоря уже о живых объектах — ни души вокруг, кроме самого Кики. Так что выместить взыгравшую ядовитость ему было абсолютно не на ком, разве что на себе, любимом. Поэтому злость разъедала Кики изнутри, наподобие кислоты, и справиться с этим ему было абсолютно не под силу. А как хорошо сегодня все начиналось! Проснулся Кики на задворках трех попирающих небеса высотных зданий в уютном пространстве между двумя помойками: райский попался уголок, сплошные каменные джунгли. Бытовой труд на благо общества ему не грозил, военные заморочки также отменялись — стало быть, забрезжила редкая возможность заняться личными делами, повидать кое-кого из с друзей — за Гертом давно числился должок — и попробовать наконец отыскать Осу. Удача, казалось, прочно взяла Кики за руку и повела за собой в новый день: в первом же такси водителем оказался папаша Костен — повезло старому автоманьяку проснуться в городском таксопарке. А вот повезло ли городскому таксопарку заполучить папашу Костена — это еще был большой вопрос.
Папаша Костен — выдающаяся фигура среди обитателей Перекрестка Миров — был главой клана Прорва, а для Кики Занозы он являлся, кроме того, еще и «единоутробным» папашей. Так что рабочий рейс такси превратился в семейный рейд по розыску в большом городе родственников и друзей семьи для решения насущных проблем клана. Дорогой Папаша подвозил отдельных пассажиров — в основном хорошеньких девушек, если им оказывалось с Папашей по пути.
Кики стрелял глазами по сторонам, просеивая сквозь сито внимания ветреные челки и хорошенькие мордашки прохожих девушек, в надежде углядеть одну, долгожданную, приметную конопатую рожицу в обрамлении прямых, рыжих, как морковка, волос — личико Осы. С некоторых пор в груди у Занозы образовалась странная пустота, и сам он точно знал, что заполнить эту брешь может только чудная рыжая девчонка из клана Рекс. Он и видел-то ее всего два-три раза и каждый раз либо в деловой суете, либо в запарке боя, так что и поговорить-то толком не пришлось. А вот поди ж ты — застрял ее веснушчатый образ солнечным зайчиком в сердце — поймать не поймаешь, но и не выгонишь, сколько ни старайся. А саму Осу оказалось поймать еще труднее, чем солнечный зайчик: только появится где-нибудь в пределах видимости рыжая метелочка, как тут лезет под руку какая-нибудь оказия, Рез минуту глядь — а Осы уж и след простыл.
Вот и теперь — стоило Занозе заметить что-то вызывающе-морковное, мелькнувшее у подземного перехода, как Папаша резко тормознул и принялся сигналить: по тротуару хилял Толик Проныра с деловым видом и с дипломатиком в руке. Встреча была удачной: Толик обладал особым даром определять в декорациях местонахождение друзей и знакомых. Поэтому Заноза распахнул дверцу и крикнул Проныре:
— Залезай, подвезем!
Увидев знакомые лица, Толик полез в такси, в то время как Кики уже давал инструкцию Папаше:
— Сейчас рвем направо за угол возле того перехода!
Папаша Костен газанул в указанном направлении, а Толик, захлопнув уже на ходу за собой дверцу, тут же не удержался, чтобы не блеснуть своим потрясающим всеведением:
— В этом районе с утра должны сшиваться Рексы: конкретно на этой улице могут быть Снайпер, Герт или Оса.
— А тебя-то каким ветром по этой улице несло? — пробурчал Папаша, косясь через плечо в на правлении Толика и на его дипломат.
— Я сегодня директор банка. Направляюсь вот на службу! — сообщил Проныра, демонстративно к ставя дипломат на коленях по стойке «смирно». На что Папаша, сворачивая за угол, недоверчиво хмыкнул:
— Директор, стало быть? А с каких это пор у директора на работу пешком ходят? — Машина застряла в пробке, я и решил пройтись, — отпарировал Проныра, он же директор банка. Неизменно при встрече Толик величал себя директором, начальником, а то и президентом — банка, корпорации и чуть ли не страны (сорвалась у него однажды такая авантюра), как-то раз в боевой декорации рискнул посягнуть на генерала, но никому и никогда не удавалось застать Толика Проныру при исполнении руководящих обязанностей. Его отлавливали, вот как сегодня Кики с папашей — по пути к рабочему месту либо уже оттуда.
В другое время Заноза не преминул бы принять участие в разговоре, чтобы поймать Проныру на слове. Но сейчас все его внимание сосредоточилось на поиске среди блеклых шевелюр прохожих рыжего огонька. Он не задумывался о том, что скажет Осе: там что-нибудь придумается, главное, чтобы она согласилась сесть в машину, а уж дальнейшую программу он обеспечит: покатались бы по городу, повидали общих знакомых, перекусили бы в каком-нибудь кафе или ресторане, провели вместе день, а там, глядишь, и вечер. А потом, может быть, если она согласится, — и ночь… А назавтра проснулись бы в новой декорации вместе — в первый раз… Но Осы (если только это она привиделась ему на углу) уже нигде не было видно — как всегда скрылась, не оставив по себе даже рыжего отсвета — разве что в сердце у Кики Занозы…
— Ага, так ты его искал. Сейчас догоним, — сказал Папаша. Среди прохожих знакомых было не видно, между тем их такси догоняло идущий левее впереди серый приземистый «Ягуар». Стоило им поравняться, в переднем окне «Ягуара» обнаружилась носатая физиономия Герта, а за ним, у руля, — Этичный профиль Снайпера.
— Герт, Кики хочет с тобой поговорить! Ты ему то-то должен! — крикнул в открытое окошко Папаша Костен. Герт, нахально ухмыляясь, отрицательно! покачал головой. «Ягуар» мягко наддал, окно с Рексами уплыло вперед, но Папаша тоже дал газу вскоре вновь с ними поравнялся.
— Ты что ж это, Герт, отказываешься возвращать долг? — рявкнул Папаша. Вместо ответа они увеличили скорость. На шоссе им без труда удало бы оторваться, другое дело здесь, в городе: путь бегству Рексам загородили два микроавтобуса и н сколько легковушек, стоящих впереди на светофор Взвизгнув колесами, серая молния развернулась на встречную полосу и рванула по улице в противоположном направлении. Папаша, вынужденный приделать то же самое, помчался следом.
— Высадили бы вы меня, ребята, вон там банка. Я на службу опаздываю, — безнадежным голосом попросил Толик. Его просьба растаяла в во духе.
— Я его, заразу, достану! Он мне теперь с двойными процентами должен! — гудел папаша Косте уже не принимая во внимание, что должен Герт вовсе не ему, а Занозе, кроме того, понятия не им о том, что именно он задолжал. А задолжал Герт подлинный лучемет «скарабей», отданный ему 3анозой пару недель назад в боевой декорации.
Догнать «Ягуар» на простом такси даже в городе с его движением и светофорами было задачей из категории абсурдных. Папаша некоторое время ocтервенело боролся с рулем, подрезая одну за другой попутные машины и игнорируя светофоры. Только благодаря его ловкости такси умудрялось пока держаться за «Ягуаром», но в дальнейшем они неизбежно должны были отстать.
— Будем ваять новую машину, — буркнул Папаша, чудом успевая проскочить по встречной полосе между грузовиком и идущим в лоб туристическим автобусом. — Работаем «Торпеду», мы с Кики перед, Проныра — зад.
— И кой черт меня только дернул… залезть в этот драндулет — ворчал Проныра, мотающийся на задних сиденьях из стороны в сторону в обнимку со своим дипломатиком. — До банка меня не подбросили, на работу опоздал, а теперь еще ваяй ему, понимаешь, «зад»!
Между тем погоня стала приобретать привкус настоящего гангстерского боевика: прямо из крыши мелькающего впереди «Ягуара» вылез до пояса Герт с лучеметом в руках, в котором Заноза узнал свой «скарабей»… Папаша Костен посоветовал сыну вполне серьезно:
— Достань монтировку под своим креслом.
— И шарахни ею своего папашу по башке! — донесся совет с «заднего ряда». Толик славился своим пренебрежением к авторитетам и не пропускал случая этим блеснуть. Единственным истинным авторитетом он почитал самого себя, и не миновать бы ему злой беды со своим личностным культом, кабы подлинные авторитеты, вроде того же Папаши Костена, воспринимали его всерьез.
Заноза сунул руку под кресло, нашарил там названный предмет и извлек его на свет. Его никак не радовал конфликт с Рексами, грозивший перерасти в будущем в серьезную конфронтацию: не видать тогда Осы, как своей родинки за ухом. Поскольку Герт сегодня был в ударе и решил изображать из себя крутого гангстера, Кики предпочел бы встретиться с ним как-нибудь в другой раз и желательно один на один. Но коль уж, как говорится, пошла такая пьянка — вокруг такси уже мелью предупредительные вспышки лазеров, — делать было нечего, кроме как доставать из-под кресла последний «огурец». Кики взялся за монтировку двумя руками, уперев в нее пристальный взгляд, вроде как впал в транс.
— Проныра, работаем «Торпеду», вдвоем! — распорядился Папаша в сторону галерки. Толик молчал — то ли согласно, то ли протестующе, но к работе подключился: через десять секунд общего напряженного молчания простенький салон такси с собой начал удлиняться, потолок заметно понизился, окна сузились и округлились, руль под ладонями Папаши трансформировался в изогнутый штурвал. Приборная панель плавно перетекла в подобие пульта. Снаружи автомобиль приобрел приятную для глаза аэродинамичную обтекаемость, лишь цвет его остался прежним — ядовито-зеленым цветом городского такси.
Монтировка в руках Занозы также быстро меняла очертания, отливаясь в новую форму. Скоро вместо примитивного оружия ближнего боя Заноза имел на вооружении небольшой лазерник карабинного типа довольно топорной модификации: на мелкие ухищрения у Кики сейчас не имелось времени.
Все изменения в такси были произведены в считанные секунды. Рексы пока не решились открыть огонь на поражение, рассчитывая отделаться от назойливых кредиторов без лишнего кровопролития — наивные с их стороны надежды, учитывая характер Папаши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Петр прищурился одним глазом на незнакомца, похоже, копаясь мысленно в памяти.
— Что-то я не припомню, чтобы мы были знакомы, — проронил он.
— Владимир Карриган, — представился его собеседник. — Девушку можешь звать просто Илли.
Девушку при звуке ее имени заметно передернуло. «Илли», — повторил одними губами Михаил Летин имя международной преступницы, не ставшее, как ни странно, от этого убийственного факта менее сладким.
— Так вот, Владимир Как-Тебя-Там. Боюсь, что моему братишке не под силу будет увести такую уйму народа… — Он пересчитал взглядом своих людей. Михаил догадался, что Петр едва ли рассчитывал на его возможности даже в отношении своей команды и планировал взять с собой лучших, а остальных — тех, на кого силы у брата не хватит, — оставить, да попросту бросить здесь на милость полиции.
Карриган помолчал, глядя на Михаила пробирающим до костей, словно сквозной ветер, взглядом и произнес:
— Ты очень недооцениваешь своего брата. А зря.
Петр зло усмехнулся сквозь зубы:
— Да ты, я гляжу, спец по Проводникам!
— В какой-то мере, — обронил Карриган. В этот момент воздух в холле наполнился неприятным до озноба звуком, напоминающим высокий жутковатый вой бормашины. Одновременно пол под ногами осажденных мелко завибрировал — точнее, это завибрировал сам отель. А вместе с ним завибрировали, стуча, как кастаньетами, зубами, все, кто находился в розовом холле. Активней всех завибрировал хозяин «Горного орла» Фредди А. Бельмонд, поскольку, кроме всего прочего, трясся за свое добро, и еще до начала этого «всего прочего».
— Боже мой, нет! Не надо! — закричал он, суетливо хватаясь руками за те предметы обстановки, до которых мог дотянуться. Служащие отеля своего хозяина, увы, не поддержали, а завизжали на пару, упали на четвереньки и принялись куда-то бестолково отползать. Две другие девушки — обе беглые преступницы — сохраняли хладнокровие, мужественно воздерживались от визга и держались почти стойко, уцепившись за ближайших попавшихся под руки мужчин. Что же касается последних — они в большинстве своем восприняли происходящее как очередное неизбежное зло.
— Работай, Проводник! — приказал Карриган убийственно спокойно. В его взгляде Михаил прочел еще более властный приказ, чем в голосе.
— Давай, Мишка! Иначе через минуту все здесь рассыплется в пыль! У них «Икс-вибро»! — заорал Петр. Как ни плохо Михаил разбирался в оружии, но и ему было известно, что «Икс-вибро» является единственным редким видом оружия, разрушающим материальные ценности, не причиняя вреда живым организмам. Но не приказ Карригана и не отчаянный выкрик Петра заставили роковой барьер в его подсознании обрушиться с погребальным треском. В безумной тряске, почти оглушенный воем «Икс-вибро» и визгом девчонок, с доносящимися откуда-то воплями «нет!» и «не надо!», все еще не осмеливаясь на решительный шаг, он поймал вдруг взгляд незнакомки… И пошатнулся.
«Слизняк!» — ударил наотмашь беспощадный приговор, яснее самых громких воплей написанный в ее взгляде. И дрогнул, давая миллионы трещин, его старый уютный внутренний мирок, и осыпался, как каменная скорлупа с реликтового яйца, где шевельнулся и властно забился, оживая после долгого сна, детеныш динозавра. Там, за опавшими скорлупками, распахивался огромный мир — безбрежный, пугающий до щемящей дрожи в сердце — его новый мир, который ему, врожденному Проводнику, суждено было со временем исходить и познать. А пока перед ним лежала самая первая дорожка —он ощутил ее под ногами, едва только рухнул каземат старого страха.
Не колеблясь больше ни секунды, Михаил сделал по этой дорожке первый радостный шаг, еще не веря в себя, еще боясь, что дорога из-под ног вдруг исчезнет, и услышал внутренним слухом спокойный голос: «Веди, Проводник. Не бойся — я помогу. Веди». Ничему больше не удивляясь, чувствуя только всем существом мощную стороннюю поддержку, он вобрал в себя, словно вдохнул, все окружающее: людей, стойку, дрожащие стены и даже деревянные кресла — взял столько, сколько смог захватить одним панорамным взглядом.
Он чувствовал, что идет, но не ведал куда. Он видел только тех, кого уводил с собой: они стояли вокруг него (а кое-кто продолжал еще ползать). Еще он видел зал отеля и как окна подернуло, словно занавесями, желтовато-белесой пеленой. Зато тряска исчезла и оборвался занудный вой. Идти Михаилу было трудно: слишком большой клочок мира он сгоряча прихватил с собой, слишком много лишнего… Сила покидала его с каждым шагом, и он, опасаясь уронить что-нибудь (или кого-нибудь) по дороге, уже подумывал о легкой передышке на полпути, понятия не имея, возможно ли это осуществить на деле, когда туманные занавеси на окнах начали истончаться. Он понял, что дорога привела его — что, собственно, и свойственно дорогам — в какое-то конкретное место.
За распахнутыми окнами отеля простиралось бело-коричневое поле. С чайного цвета небес редкими и очень крупными хлопьями падал снег.
Михаил осторожно расслабился — постепенно, как будто опасаясь разбить нечаянно в чужих измерениях драгоценный островок собственного мира. Он пересчитал глазами людей: Илли, Карриган, террористы с Петром, бежевый герой и Фредди А.Бельмонд. Последний прилепился — видимо, намертво — к кедровой стойке. Все они наблюдали с удивлением процесс падения снега в распахнутых окнах.
Исчезли обе девушки из обслуги. Михаил подумал, что потерял обслуживающий персонал отеля где-то в пути, на неведомой дорожке. Не успев еще как следует осознать всю трагедию совершенной промашки и весь ужас их теперешнего положения (если бы успел, то бросился бы сей момент к ним на выручку), Михаил четко услышал в собственной голове чужой голос: «Девчонки остались — слишком привязаны».
«А как же Бельмонд?» — спросил мысленно Михаил, слегка ошалевший от всего происходящего. «Этот за своим отелем увязался», — ответил в его голове голос Карригана. «Я говорю сам с собой. Это шизофрения…» — подумал Михаил, но больше мысленных вопросов задать не успел, потому что в дверь отеля аккуратно постучали. Все резко обернулись на мук. Несколько долгих мгновений длилось молчание, потом хозяин озвучил немую сцену, проблеяв испуганно от своей стойки:
— Кто там?..
5. ПОГОНЯ ЗА ПОДЛИННИКОМ
Кики Занозу распирала гремучая безысходная злость. Он шел по ровному полю, земля под ногами была похожа на пористый окаменевший экскремент, а небеса напоминали бездонный провал, полный нечистот. Направление не имело сейчас никакого значения, а злость бурлила, вспучивалась желчными пузырями и лезла через границы отведенной ей внутренней лохани.
«И ведь поди ж ты, в какое поганое место забросило, будто назло!» — остервенело думал Заноза, напрасно выискивая глазами на ровной, словно обеденный стол, поверхности какой-нибудь камешек, чтобы его в сердцах пнуть. Не было, не валялось на этой чертовой столешнице даже самого захудалого камешка, не говоря уже о живых объектах — ни души вокруг, кроме самого Кики. Так что выместить взыгравшую ядовитость ему было абсолютно не на ком, разве что на себе, любимом. Поэтому злость разъедала Кики изнутри, наподобие кислоты, и справиться с этим ему было абсолютно не под силу. А как хорошо сегодня все начиналось! Проснулся Кики на задворках трех попирающих небеса высотных зданий в уютном пространстве между двумя помойками: райский попался уголок, сплошные каменные джунгли. Бытовой труд на благо общества ему не грозил, военные заморочки также отменялись — стало быть, забрезжила редкая возможность заняться личными делами, повидать кое-кого из с друзей — за Гертом давно числился должок — и попробовать наконец отыскать Осу. Удача, казалось, прочно взяла Кики за руку и повела за собой в новый день: в первом же такси водителем оказался папаша Костен — повезло старому автоманьяку проснуться в городском таксопарке. А вот повезло ли городскому таксопарку заполучить папашу Костена — это еще был большой вопрос.
Папаша Костен — выдающаяся фигура среди обитателей Перекрестка Миров — был главой клана Прорва, а для Кики Занозы он являлся, кроме того, еще и «единоутробным» папашей. Так что рабочий рейс такси превратился в семейный рейд по розыску в большом городе родственников и друзей семьи для решения насущных проблем клана. Дорогой Папаша подвозил отдельных пассажиров — в основном хорошеньких девушек, если им оказывалось с Папашей по пути.
Кики стрелял глазами по сторонам, просеивая сквозь сито внимания ветреные челки и хорошенькие мордашки прохожих девушек, в надежде углядеть одну, долгожданную, приметную конопатую рожицу в обрамлении прямых, рыжих, как морковка, волос — личико Осы. С некоторых пор в груди у Занозы образовалась странная пустота, и сам он точно знал, что заполнить эту брешь может только чудная рыжая девчонка из клана Рекс. Он и видел-то ее всего два-три раза и каждый раз либо в деловой суете, либо в запарке боя, так что и поговорить-то толком не пришлось. А вот поди ж ты — застрял ее веснушчатый образ солнечным зайчиком в сердце — поймать не поймаешь, но и не выгонишь, сколько ни старайся. А саму Осу оказалось поймать еще труднее, чем солнечный зайчик: только появится где-нибудь в пределах видимости рыжая метелочка, как тут лезет под руку какая-нибудь оказия, Рез минуту глядь — а Осы уж и след простыл.
Вот и теперь — стоило Занозе заметить что-то вызывающе-морковное, мелькнувшее у подземного перехода, как Папаша резко тормознул и принялся сигналить: по тротуару хилял Толик Проныра с деловым видом и с дипломатиком в руке. Встреча была удачной: Толик обладал особым даром определять в декорациях местонахождение друзей и знакомых. Поэтому Заноза распахнул дверцу и крикнул Проныре:
— Залезай, подвезем!
Увидев знакомые лица, Толик полез в такси, в то время как Кики уже давал инструкцию Папаше:
— Сейчас рвем направо за угол возле того перехода!
Папаша Костен газанул в указанном направлении, а Толик, захлопнув уже на ходу за собой дверцу, тут же не удержался, чтобы не блеснуть своим потрясающим всеведением:
— В этом районе с утра должны сшиваться Рексы: конкретно на этой улице могут быть Снайпер, Герт или Оса.
— А тебя-то каким ветром по этой улице несло? — пробурчал Папаша, косясь через плечо в на правлении Толика и на его дипломат.
— Я сегодня директор банка. Направляюсь вот на службу! — сообщил Проныра, демонстративно к ставя дипломат на коленях по стойке «смирно». На что Папаша, сворачивая за угол, недоверчиво хмыкнул:
— Директор, стало быть? А с каких это пор у директора на работу пешком ходят? — Машина застряла в пробке, я и решил пройтись, — отпарировал Проныра, он же директор банка. Неизменно при встрече Толик величал себя директором, начальником, а то и президентом — банка, корпорации и чуть ли не страны (сорвалась у него однажды такая авантюра), как-то раз в боевой декорации рискнул посягнуть на генерала, но никому и никогда не удавалось застать Толика Проныру при исполнении руководящих обязанностей. Его отлавливали, вот как сегодня Кики с папашей — по пути к рабочему месту либо уже оттуда.
В другое время Заноза не преминул бы принять участие в разговоре, чтобы поймать Проныру на слове. Но сейчас все его внимание сосредоточилось на поиске среди блеклых шевелюр прохожих рыжего огонька. Он не задумывался о том, что скажет Осе: там что-нибудь придумается, главное, чтобы она согласилась сесть в машину, а уж дальнейшую программу он обеспечит: покатались бы по городу, повидали общих знакомых, перекусили бы в каком-нибудь кафе или ресторане, провели вместе день, а там, глядишь, и вечер. А потом, может быть, если она согласится, — и ночь… А назавтра проснулись бы в новой декорации вместе — в первый раз… Но Осы (если только это она привиделась ему на углу) уже нигде не было видно — как всегда скрылась, не оставив по себе даже рыжего отсвета — разве что в сердце у Кики Занозы…
— Ага, так ты его искал. Сейчас догоним, — сказал Папаша. Среди прохожих знакомых было не видно, между тем их такси догоняло идущий левее впереди серый приземистый «Ягуар». Стоило им поравняться, в переднем окне «Ягуара» обнаружилась носатая физиономия Герта, а за ним, у руля, — Этичный профиль Снайпера.
— Герт, Кики хочет с тобой поговорить! Ты ему то-то должен! — крикнул в открытое окошко Папаша Костен. Герт, нахально ухмыляясь, отрицательно! покачал головой. «Ягуар» мягко наддал, окно с Рексами уплыло вперед, но Папаша тоже дал газу вскоре вновь с ними поравнялся.
— Ты что ж это, Герт, отказываешься возвращать долг? — рявкнул Папаша. Вместо ответа они увеличили скорость. На шоссе им без труда удало бы оторваться, другое дело здесь, в городе: путь бегству Рексам загородили два микроавтобуса и н сколько легковушек, стоящих впереди на светофор Взвизгнув колесами, серая молния развернулась на встречную полосу и рванула по улице в противоположном направлении. Папаша, вынужденный приделать то же самое, помчался следом.
— Высадили бы вы меня, ребята, вон там банка. Я на службу опаздываю, — безнадежным голосом попросил Толик. Его просьба растаяла в во духе.
— Я его, заразу, достану! Он мне теперь с двойными процентами должен! — гудел папаша Косте уже не принимая во внимание, что должен Герт вовсе не ему, а Занозе, кроме того, понятия не им о том, что именно он задолжал. А задолжал Герт подлинный лучемет «скарабей», отданный ему 3анозой пару недель назад в боевой декорации.
Догнать «Ягуар» на простом такси даже в городе с его движением и светофорами было задачей из категории абсурдных. Папаша некоторое время ocтервенело боролся с рулем, подрезая одну за другой попутные машины и игнорируя светофоры. Только благодаря его ловкости такси умудрялось пока держаться за «Ягуаром», но в дальнейшем они неизбежно должны были отстать.
— Будем ваять новую машину, — буркнул Папаша, чудом успевая проскочить по встречной полосе между грузовиком и идущим в лоб туристическим автобусом. — Работаем «Торпеду», мы с Кики перед, Проныра — зад.
— И кой черт меня только дернул… залезть в этот драндулет — ворчал Проныра, мотающийся на задних сиденьях из стороны в сторону в обнимку со своим дипломатиком. — До банка меня не подбросили, на работу опоздал, а теперь еще ваяй ему, понимаешь, «зад»!
Между тем погоня стала приобретать привкус настоящего гангстерского боевика: прямо из крыши мелькающего впереди «Ягуара» вылез до пояса Герт с лучеметом в руках, в котором Заноза узнал свой «скарабей»… Папаша Костен посоветовал сыну вполне серьезно:
— Достань монтировку под своим креслом.
— И шарахни ею своего папашу по башке! — донесся совет с «заднего ряда». Толик славился своим пренебрежением к авторитетам и не пропускал случая этим блеснуть. Единственным истинным авторитетом он почитал самого себя, и не миновать бы ему злой беды со своим личностным культом, кабы подлинные авторитеты, вроде того же Папаши Костена, воспринимали его всерьез.
Заноза сунул руку под кресло, нашарил там названный предмет и извлек его на свет. Его никак не радовал конфликт с Рексами, грозивший перерасти в будущем в серьезную конфронтацию: не видать тогда Осы, как своей родинки за ухом. Поскольку Герт сегодня был в ударе и решил изображать из себя крутого гангстера, Кики предпочел бы встретиться с ним как-нибудь в другой раз и желательно один на один. Но коль уж, как говорится, пошла такая пьянка — вокруг такси уже мелью предупредительные вспышки лазеров, — делать было нечего, кроме как доставать из-под кресла последний «огурец». Кики взялся за монтировку двумя руками, уперев в нее пристальный взгляд, вроде как впал в транс.
— Проныра, работаем «Торпеду», вдвоем! — распорядился Папаша в сторону галерки. Толик молчал — то ли согласно, то ли протестующе, но к работе подключился: через десять секунд общего напряженного молчания простенький салон такси с собой начал удлиняться, потолок заметно понизился, окна сузились и округлились, руль под ладонями Папаши трансформировался в изогнутый штурвал. Приборная панель плавно перетекла в подобие пульта. Снаружи автомобиль приобрел приятную для глаза аэродинамичную обтекаемость, лишь цвет его остался прежним — ядовито-зеленым цветом городского такси.
Монтировка в руках Занозы также быстро меняла очертания, отливаясь в новую форму. Скоро вместо примитивного оружия ближнего боя Заноза имел на вооружении небольшой лазерник карабинного типа довольно топорной модификации: на мелкие ухищрения у Кики сейчас не имелось времени.
Все изменения в такси были произведены в считанные секунды. Рексы пока не решились открыть огонь на поражение, рассчитывая отделаться от назойливых кредиторов без лишнего кровопролития — наивные с их стороны надежды, учитывая характер Папаши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34