Обменялся взглядами с Проводником. Потом быстро перевел взгляд на Сухова.
— Сейчас не трогайте его. — Он осторожно прикоснулся к плечу Тома, словно став мостом, соединившим его и Павла. — Знакомься — Том Роббинс. Он пришел сражаться за тебя. Это его Испытание. Стрелок идет за тобой. Скоро он будет здесь.

* * *

Он уже был здесь. Потому что он глядел на Колдуна глазами Тома, а Том — издали, из расщелины скалы, смотрел на семерых людей, неровным кружком стоящих посреди черных камней Мертвого Места. Глядел, только начиная понимать, что это снова пришло к нему. Но, осознав, он ощутил что-то, что нельзя было назвать ужасом — нет, это было какое-то ледяное оцепенение, похожее на то, которое испытывает перед первым прыжком начинающий парашютист. Ну что же. Ему приходилось преодолевать такое. Только бездной был на этот раз не океан воздуха, простертый над полигоном, а стылый, затягивающий омут чужой души. Но надо было шагнуть в нее — в эту зыбкую бездну. И Том шагнул.
— Что?! Что ты делаешь со мной?!!! — Глаза того, кто только что был для Цинь и Кайла Томом, стали чужими, сами они расширились до предела, а зрачки их, наоборот, сузились, впились в лицо Сухова, словно ища в нем разгадку мучительной тайны.
Сам Том странно, по-старчески согнулся и, скорчившись, словно от сильной боли, стал оседать. Сухов и Цинь подхватили его и посадили на сколотый валун поодаль. Кайл и Колдун со своими людьми словно не видели этого: они напряженно смотрели вдаль, выискивая взглядом нечто, что выдало бы им присутствие крохотной, может быть, неразличимой малости среди зеленого моря зарослей, карабкающихся вверх по обступившим плато отвесным скалам. Блеска линз прицела. Бледного пятна человеческого лица. Прутика ствола, появляющегося из-за нагромождения камней.
А с Томом продолжало происходить то странное, чудовищно изменившее его облик превращение. Его обычно гладкое, с профессиональной улыбкой, лицо словно смялось, стало лицом глубокого старика, глаза ввалились и смотрели на обступивших его людей больным, воспаленным, бегающим взглядом зверя, неожиданно попавшего в ловушку. Один только Сухов, кажется, уловил в этом взгляде что-то, что заставило его обеими руками охватить плечи Тома. Опустившись на корточки перед ним, Павел отрешенно уставился на его лицо.
Ему пришлось бросить на землю болтавшийся у него за плечом брезентовый чехол от тяжелого охотничьего карабина. Но оружия в нем не было. По крайней мере, ни обычного — огнестрельного, ни привычного в этих местах бластера Космодесанта. Только два каких-то сравнительно тонких, завернутых в желтоватую ткань прута торчали из этого перехваченного в нескольких местах крепкой бечевой свертка.
— В-вы... — Тот, кем был сейчас Том, вытянул перед собой руку, словно пытаясь удержать что-то невидимое у самого своего лица. — У вас-с-с вс-с-се р-равно нич-чего не п-получится.
Кривая, мученическая улыбка исказила его лицо. Глядя на него, Цинь вдруг сморщилась, как испуганный и собирающийся разреветься ребенок. Теперь и Кайл, оторвавшись от созерцания окрестности, встревоженно шагнул к Павлу. Тот не отрываясь смотрел в лицо Тома. Теперь оно было страшно, это лицо: словно кто-то чужой, не из этого Мира явившийся, натянул лицо Тома на чужую, нечеловеческую морду и силился изобразить здесь, перед ними, их друга.
— Осторожно, — коротко бросил Хозяин Пещер. — Это... Это не он сейчас с нами.

* * *

Словно желая опровергнуть его слова, Том с усилием выпрямился, окинул все вокруг снова затуманившимся взглядом и словно поймал из воздуха свое обычное, вполне человеческое выражение лица. На миг стал самим собой. Наконец встретился взглядом с Павлом. И тут же снова стал проваливаться туда — в призрачные топи чужой души. Снова нечеловеческий оскал исказил его сведенные судорогой черты. И они, черты эти, сложились в маску растерянности и страха.
Растерянность и страх владели сейчас Стрелком, потому что по странным тропам его подсознания шарили сейчас невидимые и неслышные лапы чужой судьбы. И по затопленному мраком лабиринту этой, ставшей для него недоступной, запретной страны пробирался сейчас Чужой — Том Роббинс. Том был Стрелком, а Стрелок — Томом.
— Мы так не договаривались, Павел, — чужим, по-старчески дребезжащим голосом выговорил Том. — Ты не можешь... Ты не должен узнать у меня то, на чем — Запрет. Остановись.
Тот, кто так недавно был их спутником и другом, говорил голосом кого-то другого. Говорил голосом хозяина Павла Сухова. Голосом проклятого колдуна по кличке Случайный Стрелок. Его словами, его волей.
— Это не я, дурак, — оборвал его Павел.
Его голос был тоже не благозвучен. За эти десять лет он стал глухим, надтреснутым голосом человека, которому сутками и месяцами не приходится перекинуться словом с другим человеческим существом.
— Это не я, дурак. Не я. Мои друзья пришли за мной. Я обещал тебе это. Говорил, что так будет. Мы выполнили Уговор — каждый то, что было обещано. Ты — нашел путь спасения, я — служил тебе десять лет. А теперь за мной пришли. Просто время настало.
— Время... — Это слово будто отравило вселившийся в Тома дух Стрелка. — Это время никогда не настанет. Я не для того связался с Хозяином Пещер, чтобы подарить Большой земле спасение от Превращения. Им... Всем им предстоит это. Пройти эту стадию. Стать коконами. Я не затем вернул тех, о ком ты просил, чтобы так дешево купиться.
— Кого? — вдруг резко и неожиданно вмешался в этот странный диалог Кайл. — Кого тех? Кого вернул ты?
— Детей, — не отводя взгляда от ставших точкой сузившихся зрачков Тома, объяснил Сухов. — Ведь они нашлись, те дети, которых забрала ведьма? Нашлись?
— Нашлись. — Кайл не глядя протянул руку и подхватил сброшенный Павлом чехол-сверток. — Но он обманул тебя. Они... Они оказались заражены. В них поселился кокон. Они принесли его в Мир.
— Значит... — Павел с ненавистью глядел в глаза Демона, воплотившегося в Томе. — Значит, ты уже начал эту свою войну? Еще тогда? Не дожидаясь, пока Хозяин найдет путь к исцелению в этих своих царствах? Значит, ты обманул меня?!!
— Н-не было обмана.
Демона корежило. Он силился сбросить личину Тома, воплотиться в себя.
— Это Джей. Это Джей начал войну. Эт-то он обманывает вас. Он всегда обманывает. Он сделал меня.
Судорога прошла по покрытому крупным бисером пота лицу Тома. И смысл на миг вернулся в его взгляд. Теперь он — Том Роббинс — сбрасывал с себя ненавистную маску, словно из трясины, пытался вырваться из черного омута души Стрелка. Цинь вдруг быстрым, легким движением наклонилась к нему, руками охватила искаженное лицо, сжала его.
— Это Джей... — повторил Том. Уже своим голосом.
— П-павел, — торопливо заговорил он, глядя куда-то сквозь Сухова, сосредоточиваясь на чем-то, чего не видел никто, кроме него. — Запомни и скажи. Первое, что ты ему должен сказать... Поль Танниел — простое имя. Истинное. С-смешно, я должен был знать его. Он проходил по куче дел. Киллер. Его знали, но никто ничего не мог доказать. Удалось посадить — давно. Но по смешной статье. Неосторожное обращение с оружием. Случайный выстрел — Случайный Стрелок. Поль Танниел — с-скажи ему! С-сразу...
Пока он произносил это, взгляд его мутнел, зрачки сходились в точки. Спазм перехватил его дыхание, и руки Цинь отлетели от его висков, словно отброшенные ударом невидимой силы. Он наклонился вперед, стал на колени, руки его вцепились в шею, царапая кожу, разрывая ворот. С губ его срывались путаные, ломаные слова. Стали хрипом.
Кайл отступил на шаг, почему-то ему показалось, что надо подальше, как можно дальше убрать сейчас тот странный сверток, который принес с собой Павел и сейчас сжимал в руке он сам.
И оказался прав. Словно намагниченный, Том шатнулся, наклонился вслед за движением брезентового чехла. Правая рука его оторвалась от горла, потянулась к свертку. Проводник перехватил чехол у оцепеневшего Кайла.
— Н-нет... — Это снова Демон хрипел устами Тома. — Н-нет. Не успеваю... Ночь идет. Не надо... А ты, — он стал поворачиваться к Сухову. — Т-ты м-молчи!..
— Поль, — словно гвоздь вбил Павел, — Поль Танниел, мне незачем молчать. — Теперь мы в расчете. Я ухожу. Прощай.
Он поднялся.
Но странное творилось вокруг.
Столб разреженной тьмы, нависший над Мертвым Местом, стал изменяться, вытягиваться, концентрируясь в черную, мерцающую струю смерча. Теперь его видели все — этот вихрь, бродящий вокруг, вихрь, перестающий быть вихрем, сжимающийся в сотканную из дыхания дьявола фигуру. В монстра. В чудовищную пародию на человека. В Демона.
И над плато прозвучал его голос.
— Тебе не уйти от меня, Павел, — сказал он. — Теперь ты мой хозяин. Я — это ты.

* * *

Демон шел к ним по сожженной земле плато, и пепел Мертвого Места хрустел у него под ногами. Теперь он не был призрачной тьмой. Теперь он был камнем. Ожившей статуей из черного обсидиана. Творением Безумного Бога Джея.
Пятеро стоявших посреди плато людей словно завороженные смотрели на него, и только Цинь склонилась над седьмым — рухнувшим ничком в мертвый прах Томом. Казалось, ей не было дела до происходящего. Подняв Тома, она сосредоточенно колдовала над ним, творя странную смесь из приемов оказания скорой помощи, навыков врачевания старых времен и древней магии.
И глаза Тома открылись.
Стали осмысленными. Он зашелся глубоким вздохом, превратившимся в кашель, скорчился, сотрясаемый спазмами рвоты.
— Больно... — тихо сказала Цинь. — Тебе очень больно. Прости.
Теперь Демон подошел к ним вплотную. Остановился в шаге перед Суховым. Он был не так уж огромен — на две головы, не более, выше его.
— Нам о многом надо договориться, — сказал он.
— Это и есть Стрелок? — спросил Кайл.
Сухов молча покачал головой.
— Нет, — не спуская глаз с черной фигуры, бросил Колдун. — Это — Демон. А то, что осталось от Стрелка, от его первоначального воплощения, мы найдем где-то рядом.
— Почему ты не уходишь? — спросил Сухов.
— Это не ты сделал меня своим пленником. — Голос Демона был ровен и гулок. — Это Джей приставил меня к тебе Сделал тобой. И только он может освободить меня. И служить тебе я буду за плату. Ты, наверное, догадываешься — за какую.
— Мне ничего не надо от тебя. — Голос Павла стал голосом того Сухова, которого так хорошо знал Кайл — годы назад. — И не собираюсь платить за твою службу своей свободой. Ты ведь про это?
— Твоей свободой — в последнюю очередь. Нет. Свободой вашей — всех — Пятерых. Сначала одного, потом — другого. Ты станешь последним. И все вернется на круги своя. Твоя свобода продлится недолго.
Демон говорил почти без всякого выражения. Но тем не менее интонация его казалась издевательской. Или такой и была.
— Такого нет в Уговоре! — резко перебил его Павел. — Это — нечестная игра.
— А Джей никогда и ни с кем не играет честно.
Демон был невозмутим.
— И когда же придет время снова меняться ролями? — зло осведомился Сухов. — Когда счетчик накрутит твою цену?
— Нет никакого счетчика. Просто, когда ты позовешь меня, отсчитай: «раз». Когда позовешь второй раз — сосчитай: «два». Когда досчитаешь до пяти, вы — мои. Все пятеро. Если раньше ты не догадаешься, как вернуть Посох Богу Джея. Тогда уж пойдет совсем другая игра.
Они молча стояли друг против друга, и становилось все заметнее, что Демон продолжает меняться. Становится Павлом — только отраженным в зеркале черного камня. Но пробыл он им лишь считанные мгновения.
— Прощай. Я все сказал тебе. Ты знаешь, как позвать меня, когда станет необходимо.
Он уже сравнялся в росте со своим теперешним хозяином, Павлом. Но Превращение шло уже в обратном направлении: он уже не сжимался, не концентрировался из призрачного столба тьмы. Нет, он истаивал в ней, терял свою плотность и четкость очертаний, снова превращался в ту неразличимую сущность, которая породила его. Во мглу, исчезающую в наступающем сумраке близкой уже ночи.
— Того... кем был я... — Что-то дрогнуло, изменилось в голосе Демона. — Предайте это земле. Из праха взят, в прах да обратится. Вам нетрудно будет найти. И запомни, — теперь он снова обращался только к Сухову и говорил о чем-то, понятном только им двоим, — запомни, что если ты вернешь Посох... Если Джей примет его у тебя, то ты... ты подаришь свободу нам обоим. Свободу от безумных богов этого Мира. Тогда.. тогда все пойдет по-другому. Но я останусь тобой. А ты — мною.
Словно невидимый, только для него — Демона — существующий вихрь размывал его очертания, слой за слоем уносил в выросшую над плато струю темного смерча. Вот только тень, еле намеченный контур, остался от него. Только след в стынущем горном воздухе. Все. Никакого Демона не было больше. Только стремительная, изогнувшаяся высокой аркой, струя тьмы истаивала над Мертвым Местом. Вот и ее не стало.
Все.
— Господи, — тихо спросил Кайл, — да что же это было?

* * *

Сухов оглядывался, словно человек, проснувшийся от кошмарного сна.
Том попытался встать на ноги, и его тут же швырнуло вперед. Кайл и Цинь, с трудом подхватив, удержали его и осторожно усадили у косо стесанного валуна. Он обмяк и, казалось, проваливался в сон или в обморок. Цинь снова охватила руками его лицо и, прикрыв глаза, сосредоточилась на чем-то внутри его стиснутой, исковерканной души. Она словно отрешилась от себя самой, слилась в единое целое с этим, так страшно изменившимся за считанные минуты, чужим ей раньше человеком. Кайл подумал, что со стороны можно было бы предположить, что эти двое предаются любви. И может, любовью это и было, но странной, на магии и жестокой логике Испытания замешанной любовью. На глазах Цинь словно переливала свою жизнь в Тома — тот снова становился собой, стряхивал с себя больную одурь, просыпался от злого кошмара, а китаянка сгибалась от невидимой тяжести, наваливающейся на нее, таяла, старела на глазах, превращаясь из наполненной силой, порывистой девушки в злую тибетскую ведьму.
— Остановись. Хватит. — Том перехватил руки Циньмэй и стал нетвердо еще, но уверенно подниматься с земли.
Теперь глаза его его были глазами прежнего Тома Роббинса. Полными тревоги и недоумения, но — прежними, человеческими. Цинь опустила руки и отступила на шаг.
— Он... Он просил нас забрать то, что осталось от его прежнего воплощения. Того, которое он покинул. От Стрелка, — чуть хрипловато произнес Колдун за ее спиной. — Ты должен знать. — Он шагнул к Тому и осторожно взял его за локоть. — Можешь идти?
— Да, я знаю. Я же был им. Только что. — Том повернулся к скалам, окутанным зеленой дымкой зарослей. — Я могу идти. Пусть Цинь останется здесь — поможет господину Сухову. Ему сейчас требуется помощь. А там... Двух-трех человек достаточно.
— Нет. — Сухов покачал головой.
Потом протянул руку и взял из рук угрюмого Проводника свой чехол с упакованными в слегка выцветшую ткань прутьями.
— Это?.. — вопросительно кивнул на чехол Кайл.
— Это — Посох, — подтвердил Сухов. Именно тот Посох, про который говорил он. Я принес его из храма Желтой Луны. Да-да. Там, откуда меня унесло сюда, в эти края... Там — локальный портал. Он открывается здесь — в Горных храмах. Еще Терренс подозревал, что Джей пронизан сетью подпространственных переходов. Можете считать, что я подтвердил его гипотезу. Но первым был Стрелок. Он ведь тоже попал сюда из того храма. Сразу после того, как сломал Посох. Жаль только, что переход этот отнимает память.
— Значит, мы можем разделаться с этим... — Кайл запнулся. — Выполнить условие освобождения.
— Посох сломан, — отрубил Павел, коротко и зло. — И Джей не берет его обратно. Хотя у этой головоломки должно быть решение. Иначе он не сказал бы того, что вы услышали сейчас. — Он коснулся плеча Роббинса. — Веди нас, Том. Ведь тебя зовут Том? Я не успел еще толком представиться.
Следователь коротко махнул рукой и зашагал к еле заметной тропе, уходящей в тень скал. Хозяин Пещер, не говоря ни слова, двинулся за ним, коротким жестом пропуская вперед Сухова и его друзей. Следопыт и Книжник последовали за Хозяином, замыкая строй.
Временами Том останавливался и словно мучительно пытался что-то вспомнить, и тогда Цинь с легким испугом ловила в его взгляде тень той, чужой души. Потом небольшая группа продолжала свой путь.
Путь этот оказался не долог. Том свернул в тесноватую щель между огромными — с дом —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60