Я выглянул из-за ствола пальмы. Водокачка возвышалась над западной оградой. Небольшие оконца на самом верху были открыты.— Друзья, — сказал Фернан, — нужно ещё раз попытаться прорваться к кухне и убрать пулемётчика. Иначе мы не сможем штурмовать дверь в южной стене. У западной ограды пулемёт на водокачке будет для нас не страшен.Отряд зашевелился между грядок.Когда до ограды оставалось не более ста метров, затрещал пулемёт. Это стрелял Шварц из оранжереи.— Держитесь левее. Ползите в сторону ворот, — командовал Фернан. — Али, обходи с товарищами оранжерею справа.Теперь пулемёт стучал беспрерывно. Казалось, Шварц не очень заботился о боеприпасах. По секундным перерывам в стрельбе можно было определить моменты, когда он сменял магазин.Оранжерея немного возвышалась над садом и, для того чтобы по ней стрелять, нужно было подняться над грядками. Если кто-нибудь делал такую попытку, на него сразу же обрушивался пулемётный огонь со стороны водокачки.Через несколько минут раздался взрыв гранаты. У оранжереи завязался бой. Пулемёт на мгновение умолк. Снова взорвалась граната, и я увидел, как Али и три араба вскочили на ноги и побежали вперёд. Вначале они рванулись к двери, а после к окну. Послышался звон битого стекла.— Вперёд! — закричал Фернан.Отряд кинулся к оранжерее. Навстречу выбежал Али и что-то крикнул.— В чем дело?— Там какой-то штатский, — перевёл Фернан. Я ворвался в помещение. Среди разбитых цветочных горшков, обхватив пулемёт обеими руками, лежал доктор Шварц.— Ему нравилось расстреливать людей, — сказал я. Мы собрались вокруг Фернана и стали совещаться, что делать дальше.— Отсюда есть выход через подземную кабельную трубу, — подсказал я.— Грабер только и ждёт, чтобы мы сами влезли в мышеловку, Так не пойдёт.— Что же делать?— Нужно подождать до темноты и попытаться перелезть через ограду.Али тяжело вздохнул:— Выдержим ли? Люди хотят пить и есть.— Нужно выдержать. Иного выхода нет,— А если попытаться проникнуть на испытательный полигон? — спросил я. — Это легко сделать, взобравшись на пальму над оградой…Внезапно один из арабов пронзительно закричал, указывая пальцем в сторону испытательного полигона.Ворота были распахнуты, и из них медленно один за другим выходили каменные люди, солдаты Грабера.Не торопясь, бесстрашно они двигались на нас. Человек пять из нашего отряда стремглав побежали в глубь оазиса.— Назад! — скомандовал Фернан. Кто-то выстрелил по наступающим.— Стрелять бессмысленно! — крикнул я. — Они неуязвимы!— Не стрелять! Посмотрим, что они собираются делать.Как и тогда, когда я увидел их первый раз, кремниевые люди были в светлых холщовых шароварах, с оголённой грудью. Сейчас у каждого в руке был кривой арабский нож. Они двигались на нас очень медленно, почти торжественно. Шагах в пятидесяти от оранжереи по какой-то бессвязной команде одного из них они стали разворачиваться полукругом, пытаясь охватить наш отряд в кольцо.Их было человек пятнадцать против наших двадцати трех.
— Давайте отходить. Нужно рассредоточиться, — приказал Фернан. — Держитесь западной стены, чтобы вас не было видно с водокачки.Наш отряд разбрёлся во все стороны. Рабы Грабера на мгновение остановились. Затем их строй тоже расчленился, и теперь они уже не пытались окружить нас, а каждый солдат выбрал себе жертву и побрёл за ней. За мной пошёл огромный верзила с бледно-серым лицом. Шёл он медленно и безразлично, и в его тупом стремлении во что бы то ни стало добраться до меня было что-то жуткое, неизбежное, как сама судьба. Хотя расстояние между мной и им не сокращалось и все время составляло не менее двадцати шагов, он все шёл и шёл, лениво помахивая ножом.— Смотрите не только на своего преследователя, но и на других! — крикнул мне Фернан. — Вы можете случайно оказаться вблизи другого…Они были очень медлительными, эти каменные солдаты, и удрать от них ничего не стоило. В конце концов люди из нашего отряда и их преследователи по парам разошлись на участке, скрытом от водокачки стеной. С её вершины время от времени раздавались выстрелы.Эта странная война походила на детскую игру, в которой нужно перебегать с одного места на другое так, чтобы тебя никто не тронул рукой. Перебежав, мы останавливались и наблюдали, как на поле перераспределялись пары…Фернан командовал этой удивительной войной, зорко наблюдая за движением противника.Вскоре солнце коснулось западной изгороди, и оазис стал погружаться в вечернюю мглу. Мы очень утомились, во рту пересохло. Было мучительно смотреть, как солдаты Грабера иногда наклонялись над трубами у грядок и жадно пили щелочную воду. Для нас это была отравленная вода. Хотя перебежки были непродолжительными, но они нас изрядно измотали. А каменные люди были совершенно неутомимы и с дьявольским упорством продолжали бродить за нами по пятам.— Может быть, попытаться все же перелезть через ограду? — спросил я Фернана, когда мы случайно оказались рядом.Маневрируя между каменными солдатами, он подошёл к той самой пальме, по которой я пробрался на полигон. Когда он почти дополз до уровня ограды, на вершине водокачки затрещал пулемёт. Фернан успел спрыгнуть с дерева в тот момент, когда его преследователь был почти в пяти шагах от него.Я заметил, что наши бойцы стали передвигаться медленнее и расстояние между ними и каменными солдатами начало сокращаться.Трудно сказать, чем бы кончилась эта бесшумная и замедленная война, если бы ворота полигона не отворились и из них не показался каменный истукан, толкавший перед собой огромную тележку. Послышался нечленораздельный клич, и солдаты Грабера поодиночке стали возвращаться к западной стене.Становилось совсем темно. Кремниевые люди собрались у тележки и принялись за еду. Иногда то один, то другой наклонялись к трубам в песке и запивали пищу водой.— У нас есть время отдохнуть и подумать, что делать дальше, — сказал Фернан, когда мы собрались все вместе.— Без пищи и без воды мы долго не протянем.— Может быть, когда наступит темнота, следует попытаться выбраться из этой мышеловки через ограду? Легче всего это сделать через восточную стену.— А ток высокого напряжения в проводах? — возразил я.— Нужно перерезать провода…— Они здесь в четыре ряда. Кроме того, ограда двойная.— Все же, пока они едят, нужно попытаться.Фернан посоветовался с Али. Тот крикнул, и четверо наших товарищей подошли к восточной стене.— У вас есть нож? — спросил меня Фернан.— Здесь нужен нож с изолированной ручкой.Тогда Фернан предложил выломать ствол небольшого лимонного дерева и с его помощью перебить провода.Деревце было твёрдое, как камень, и с ним пришлось долго повозиться, прежде чем его вытащили из песка. С него сбили ветки, и каменную дубинку вручили Али. Двое прислонились к стене, на их плечи влез третий, и уже ему на плечи взобрался Али. Он размахнулся и изо всех сил ударил по проволоке. Вырвался сноп голубых искр. С пронзительным криком живая пирамида распалась.— Безнадёжное дело, — сказал Фернан. Действительно, мы едва различали друг друга.— Интересно, видят ли эти идолы ночью?— А мы это скоро узнаем. Может быть, они в темноте видят, как кошки.— Нам ничего не остаётся, как ждать до рассвета.— Если только нас всех не перережут.Мы прислушивались к каждому шороху, напряжённо вглядываясь в темноту. Проходили минуты, и никаких признаков жизни. Тогда по приказу Фернана мы начали медленно продвигаться на запад. Вдруг послышался его громкий голос:— Внимание, они идут! По сторонам! О том, где вы находитесь, давайте знать голосом…До моего слуха донеслось поскрипывание песка. Но звук этот не походил на шаги многих людей,— Фернан, кажется, приближается только один человек…— Да, действительно. Может быть, парламентарий с ультиматумом от Грабера?Внезапно кромешную мглу прорезал странный гортанный голос. Вначале ничего нельзя было разобрать. А после я совершенно отчётливо услышал, как кто-то звал меня по имени.— Пьер… Мюрдаль… Пьер…— Тебя, кажется, так зовут, — прошептал Фернан.— Да, действительно. Но кто?— Пьер… Я свой… Я свой…— Кто это может быть?— Судя по походке, один из них… из каменных. Но откуда он знает, что я здесь, откуда он знает моё имя?Я напряжённо смотрел в темноту. Шаги медленно приближались. Наконец совсем близко показался бледный силуэт.— Может быть, провокация? — спросил я. — Вряд ли. Он один. Совершенно один…— Пьер… Пьер… Мюрдаль… — хрипела приближавшаяся фигура. — Я свой… Я свой… Я…— Кто ты такой? — спросил я в темноту.— Я сейчас объясню… Пьер… Я подойду…Каменный человек подошёл совсем близко. Мы вскинули карабины. Арабы стояли за нашей спиной и бормотали молитвы и заклинания.— Кто ты такой? — спросил я.— Я Морис Пуассон…— Кто??! — с ужасом воскликнул а.— Морис Пуассон…— Тебе не удалось бежать?— Нет… Пьер… Они меня схватили… Вот… Это очень трудно… В голове все путается. Слушай, что нужно…Я инстинктивно рванулся к каменному человеку и схватил его за руку. Рука Пуассона была горячая и твёрдая, как раскалённый камень. Я мгновенно отпрянул в сторону.— Что они с тобой сделали! — воскликнул я. — Морис, что они с тобой сделали!— Теперь ничего не исправишь… В голове все путается… Все… Слушай. Ваше спасение в воде.— В воде? В какой воде?— Проберись на водокачку. Там поймёшь…Я слышал, как громко стучали зубы Пуассона, как часто и порывисто он дышал.— Ты дрожишь? Что с тобой?— Холод… Адский холод…Я вытер потный лоб. Воздух был горячим и душным.— Бедняга! Мы отомстим за тебя, за всех вас, Морис, будь уверен…— Пробирайся на водокачку… Вода… Все в ней…Я ещё раз тихонько тронул его раскалённую руку, и он как-то странно потоптался на месте, затем, ни слова не говоря, повернулся и стал удаляться в темноту.— Морис, оставайся с нами! — крикнул я ему вдогонку. Вместо ответа я услышал все то же громкое лязганье зубов и ещё какой-то странный звук, напоминавший хриплый смех… Пуассон исчез в темноте. Я ещё несколько раз окликнул его, но безрезультатно.Потрясённые, мы несколько минут стояли молча. Тогда заговорил Фернан:— То, что он сказал, важно. Я не знаю, при чем тут вода, но, видимо, с ней как-то связано наше спасение.— До сих пор я думал, что с ней связано наше превращение в таких, как Морис, — заметил я.— Н-не знаю. Думаю, что Морис не соврал.— Конечно, нет. Во время испытаний в ангаре я видел Фрёлиха. Наверно, когда превращение человека в каменного не полностью завершено, у него остаются проблески сознания. С Морисом они экспериментируют всего три месяца…— Кому-то нужно идти на водокачку. Мне кажется, что лучше всего идти тебе, Мюрдаль. Ты лучше сможешь там во всем разобраться.— Хорошо, я пойду.Фернан отдал приказание Али оставаться у восточной ограды, и мы двинулись через оазис к тому месту, где над полигоном возвышалась пальма. Когда мы её разыскали, Фернан дал мне свой пистолет. Он пожал мне руку:— Что бы с тобой ни случилось, не забывай, что здесь остались твои товарищи. Я верю, что Пуассон намекнул на настоящий путь к освобождению. Если все не сделать до утра, дело может кончиться плохо. Не знаю, выдержат ли люди без воды и пищи ещё двенадцать часов.Я попрощался с товарищами и стал карабкаться по дереву. Глава 11.ДВЕ ВОДЫ Ночь была чёрная, и только редкие звезды сверкали в бездонном небе.Я прополз по ветке над проволочным заграждением, и внизу засерела полоса песка. Ничего не было видно, кроме контуров малого ангара, в окнах которого вспыхивали кроваво-красные пятна. Красные блики беспокойно трепетали на песке. В воздухе чувствовался едкий запах гари.Я спрыгнул вниз и, убедившись, что вокруг никого нет, стал осторожно обходить ангар, направляясь к воротам, которые вели к институту.На мгновение я остановился у окна в малый ангар и заглянул внутрь. Там, перед огромным чаном с пылающей смолой, сидели люди. Они теснились вокруг него, как теснятся вокруг костра в холодную ночь, и грелись. Они поворачивались к огню то одним, то другим боком, потирая тело руками. Изредка из помещения доносились глухие возгласы…Ворота были заперты. Тогда, ухватившись за металлические перекладины, я стал карабкаться вверх и, достигнув вершины, перебрался на противоположную сторону.Кругом все, казалось, вымерло. Может быть, Грабер бежал? А как же каменные солдаты? Неужели Грабер так просто решил с ними расстаться?Вскоре я заметил, что сквозь штору одного из окон на втором этаже пробивается узкая полоска света. Значит, там кто-то есть.Водокачка соединялась с главным зданием воздушным пролётом. Я подошёл вплотную к круглому бетонному сооружению и обнаружил, что дотянуться до окон невозможно. Рядом стоял грузовик с цистерной. В ней привозили воду, которую затем перекачивали наверх. Как её перекачивали? Я стал шарить вокруг цистерны.По-видимому, она должна иметь слив в нижнем днище. Когда я забрался под грузовик, то чуть не полетел в яму: прямо под кузовом машины, в бетонной площадке, находился сливной люк.У меня не было ни спичек, ни фонаря, и поэтому пришлось действовать ощупью. Держась рукой за ось автомобиля, я осторожно спустился в люк, и вскоре мои ноги коснулись дна.Бетонированный сток круто уходил вниз. Я буквально съехал по скользкой поверхности и упёрся ногами во что-то металлическое. Здесь я смог выпрямиться во весь рост. Без сомнения, я попал во внутреннее помещение.Я хватался за какие-то предметы, переступал через трубы, чуть было не свалился в какую-то яму и наконец примостился на небольшой площадке. Нужно было ждать до рассвета; без спичек и без фонаря я ничего не смог сделать.Усевшись поудобнее, я приготовился ждать. Но вот вдруг сверху брызнула вспышка яркого света. Там на мгновение приоткрылась дверь, и в ворвавшемся потоке света я увидел, что сижу на ступеньке спиральной лестницы над краем железного чана. Дверь снова закрылась, но я уже знал, что делать. Держась рукой за трубу, я стал медленно подниматься по лестнице. Через минуту я уже стоял у двери, сжимая в руке пистолет.Несколько секунд я прислушивался, затем сильным толчком отворил дверь и ворвался в просторный, ярко освещённый зал. Я увидел женщину, которая в это мгновение поворачивала на громадном баке никелированную ручку. Она обернулась и хрипло вскрикнула. Это была фрау Айнциг.— Извините, мадам, за беспокойство, — процедил я сквозь зубы. — Советую вам вести себя благоразумно.Она таращила на меня обезумевшие от ужаса глаза. Я заметил, что её рука медленно шарила по стене.— Отойдите от стены и не пытайтесь звать на помощь. Вы знаете, что пострадаем мы в одинаковой мере…— Как вы сюда попали? — спросила она, едва шевеля губами.— Это не так уж и важно, мадам. Меня больше интересует, что вы здесь делаете.— Я… я…— Прошу вас, садитесь, — приказал я, указав дулом пистолета на небольшую металлическую табуретку.Она покорно села, не сводя с меня бесцветных вытаращенных глаз.— Вы мне расскажете все по порядку или я должен задавать наводящие вопросы, мадам?— Что вам нужно?— Откуда в водопровод, снабжающий ваш отряд водой поступает щёлочь?Она бросила короткий взгляд вправо. Я увидел сделанный в стене металлический бак, на котором большими красными буквами было написано «КОН».— Ага, едкий калий? И много нужно добавлять его в воду чтобы ваши жертвы не окаменели?— pH должно быть семь и пять десятых, — хрипло ответила она.— Ну, а что будет, если мы выключим щёлочь?Она ничего не сказала, а только злобно зашипела.— Вот это мы сейчас и сделаем, — сказал я. — Ну-ка закройте кран!Айнциг боком пошла к баку со щёлочью и стала медленно заворачивать кран.— Сильнее, сильнее! Нужно, чтобы в воду не попало ни капли щёлочи, — приказал я.Она завертела кран изо всех сил.— Все?— Нет, не все, — сказал я, пристально вглядываясь в её посеревшее лицо.— Что ещё?— А где сосуд с катализатором, который вы добавляете в питьевую воду, чтобы в организме происходило замещение углерода на кремний?Она молчала.— Фрау Айнциг, у вас есть единственный шанс несколько смягчить свою судьбу. Вы понимаете, сейчас вам ни «Уэстерн биокемикал», ни «Хемише Централ» не помогут. Судить вас будут новые, местные власти. Где катализатор и как он вводится в питьевую воду?Её лицо от злости и страха стало синим. Она медленно пятилась вдоль стены, не сводя глаз с пистолета. Мы обошли все круглое помещение и остановились у продолговатой полки, закрытой металлическим щитом.— Это здесь? Открывайте.— У меня нет ключа.— Мадам, не заставляйте меня прибегать к силе. Я не люблю грубо обращаться с женщинами, даже с такими, как вы.— Дегенерат… — прошептала она.— Для вас тоже есть название.Айнциг вытащила из нагрудного кармана халата ключ и открыла полку. Здесь в один ряд выстроились двенадцать небольших бачков из темно-жёлтого стекла, от которых тонкие стеклянные трубки отходили к водопроводным кранам.— Ого! Целых двенадцать! Зачем так много? Ага, понимаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
— Давайте отходить. Нужно рассредоточиться, — приказал Фернан. — Держитесь западной стены, чтобы вас не было видно с водокачки.Наш отряд разбрёлся во все стороны. Рабы Грабера на мгновение остановились. Затем их строй тоже расчленился, и теперь они уже не пытались окружить нас, а каждый солдат выбрал себе жертву и побрёл за ней. За мной пошёл огромный верзила с бледно-серым лицом. Шёл он медленно и безразлично, и в его тупом стремлении во что бы то ни стало добраться до меня было что-то жуткое, неизбежное, как сама судьба. Хотя расстояние между мной и им не сокращалось и все время составляло не менее двадцати шагов, он все шёл и шёл, лениво помахивая ножом.— Смотрите не только на своего преследователя, но и на других! — крикнул мне Фернан. — Вы можете случайно оказаться вблизи другого…Они были очень медлительными, эти каменные солдаты, и удрать от них ничего не стоило. В конце концов люди из нашего отряда и их преследователи по парам разошлись на участке, скрытом от водокачки стеной. С её вершины время от времени раздавались выстрелы.Эта странная война походила на детскую игру, в которой нужно перебегать с одного места на другое так, чтобы тебя никто не тронул рукой. Перебежав, мы останавливались и наблюдали, как на поле перераспределялись пары…Фернан командовал этой удивительной войной, зорко наблюдая за движением противника.Вскоре солнце коснулось западной изгороди, и оазис стал погружаться в вечернюю мглу. Мы очень утомились, во рту пересохло. Было мучительно смотреть, как солдаты Грабера иногда наклонялись над трубами у грядок и жадно пили щелочную воду. Для нас это была отравленная вода. Хотя перебежки были непродолжительными, но они нас изрядно измотали. А каменные люди были совершенно неутомимы и с дьявольским упорством продолжали бродить за нами по пятам.— Может быть, попытаться все же перелезть через ограду? — спросил я Фернана, когда мы случайно оказались рядом.Маневрируя между каменными солдатами, он подошёл к той самой пальме, по которой я пробрался на полигон. Когда он почти дополз до уровня ограды, на вершине водокачки затрещал пулемёт. Фернан успел спрыгнуть с дерева в тот момент, когда его преследователь был почти в пяти шагах от него.Я заметил, что наши бойцы стали передвигаться медленнее и расстояние между ними и каменными солдатами начало сокращаться.Трудно сказать, чем бы кончилась эта бесшумная и замедленная война, если бы ворота полигона не отворились и из них не показался каменный истукан, толкавший перед собой огромную тележку. Послышался нечленораздельный клич, и солдаты Грабера поодиночке стали возвращаться к западной стене.Становилось совсем темно. Кремниевые люди собрались у тележки и принялись за еду. Иногда то один, то другой наклонялись к трубам в песке и запивали пищу водой.— У нас есть время отдохнуть и подумать, что делать дальше, — сказал Фернан, когда мы собрались все вместе.— Без пищи и без воды мы долго не протянем.— Может быть, когда наступит темнота, следует попытаться выбраться из этой мышеловки через ограду? Легче всего это сделать через восточную стену.— А ток высокого напряжения в проводах? — возразил я.— Нужно перерезать провода…— Они здесь в четыре ряда. Кроме того, ограда двойная.— Все же, пока они едят, нужно попытаться.Фернан посоветовался с Али. Тот крикнул, и четверо наших товарищей подошли к восточной стене.— У вас есть нож? — спросил меня Фернан.— Здесь нужен нож с изолированной ручкой.Тогда Фернан предложил выломать ствол небольшого лимонного дерева и с его помощью перебить провода.Деревце было твёрдое, как камень, и с ним пришлось долго повозиться, прежде чем его вытащили из песка. С него сбили ветки, и каменную дубинку вручили Али. Двое прислонились к стене, на их плечи влез третий, и уже ему на плечи взобрался Али. Он размахнулся и изо всех сил ударил по проволоке. Вырвался сноп голубых искр. С пронзительным криком живая пирамида распалась.— Безнадёжное дело, — сказал Фернан. Действительно, мы едва различали друг друга.— Интересно, видят ли эти идолы ночью?— А мы это скоро узнаем. Может быть, они в темноте видят, как кошки.— Нам ничего не остаётся, как ждать до рассвета.— Если только нас всех не перережут.Мы прислушивались к каждому шороху, напряжённо вглядываясь в темноту. Проходили минуты, и никаких признаков жизни. Тогда по приказу Фернана мы начали медленно продвигаться на запад. Вдруг послышался его громкий голос:— Внимание, они идут! По сторонам! О том, где вы находитесь, давайте знать голосом…До моего слуха донеслось поскрипывание песка. Но звук этот не походил на шаги многих людей,— Фернан, кажется, приближается только один человек…— Да, действительно. Может быть, парламентарий с ультиматумом от Грабера?Внезапно кромешную мглу прорезал странный гортанный голос. Вначале ничего нельзя было разобрать. А после я совершенно отчётливо услышал, как кто-то звал меня по имени.— Пьер… Мюрдаль… Пьер…— Тебя, кажется, так зовут, — прошептал Фернан.— Да, действительно. Но кто?— Пьер… Я свой… Я свой…— Кто это может быть?— Судя по походке, один из них… из каменных. Но откуда он знает, что я здесь, откуда он знает моё имя?Я напряжённо смотрел в темноту. Шаги медленно приближались. Наконец совсем близко показался бледный силуэт.— Может быть, провокация? — спросил я. — Вряд ли. Он один. Совершенно один…— Пьер… Пьер… Мюрдаль… — хрипела приближавшаяся фигура. — Я свой… Я свой… Я…— Кто ты такой? — спросил я в темноту.— Я сейчас объясню… Пьер… Я подойду…Каменный человек подошёл совсем близко. Мы вскинули карабины. Арабы стояли за нашей спиной и бормотали молитвы и заклинания.— Кто ты такой? — спросил я.— Я Морис Пуассон…— Кто??! — с ужасом воскликнул а.— Морис Пуассон…— Тебе не удалось бежать?— Нет… Пьер… Они меня схватили… Вот… Это очень трудно… В голове все путается. Слушай, что нужно…Я инстинктивно рванулся к каменному человеку и схватил его за руку. Рука Пуассона была горячая и твёрдая, как раскалённый камень. Я мгновенно отпрянул в сторону.— Что они с тобой сделали! — воскликнул я. — Морис, что они с тобой сделали!— Теперь ничего не исправишь… В голове все путается… Все… Слушай. Ваше спасение в воде.— В воде? В какой воде?— Проберись на водокачку. Там поймёшь…Я слышал, как громко стучали зубы Пуассона, как часто и порывисто он дышал.— Ты дрожишь? Что с тобой?— Холод… Адский холод…Я вытер потный лоб. Воздух был горячим и душным.— Бедняга! Мы отомстим за тебя, за всех вас, Морис, будь уверен…— Пробирайся на водокачку… Вода… Все в ней…Я ещё раз тихонько тронул его раскалённую руку, и он как-то странно потоптался на месте, затем, ни слова не говоря, повернулся и стал удаляться в темноту.— Морис, оставайся с нами! — крикнул я ему вдогонку. Вместо ответа я услышал все то же громкое лязганье зубов и ещё какой-то странный звук, напоминавший хриплый смех… Пуассон исчез в темноте. Я ещё несколько раз окликнул его, но безрезультатно.Потрясённые, мы несколько минут стояли молча. Тогда заговорил Фернан:— То, что он сказал, важно. Я не знаю, при чем тут вода, но, видимо, с ней как-то связано наше спасение.— До сих пор я думал, что с ней связано наше превращение в таких, как Морис, — заметил я.— Н-не знаю. Думаю, что Морис не соврал.— Конечно, нет. Во время испытаний в ангаре я видел Фрёлиха. Наверно, когда превращение человека в каменного не полностью завершено, у него остаются проблески сознания. С Морисом они экспериментируют всего три месяца…— Кому-то нужно идти на водокачку. Мне кажется, что лучше всего идти тебе, Мюрдаль. Ты лучше сможешь там во всем разобраться.— Хорошо, я пойду.Фернан отдал приказание Али оставаться у восточной ограды, и мы двинулись через оазис к тому месту, где над полигоном возвышалась пальма. Когда мы её разыскали, Фернан дал мне свой пистолет. Он пожал мне руку:— Что бы с тобой ни случилось, не забывай, что здесь остались твои товарищи. Я верю, что Пуассон намекнул на настоящий путь к освобождению. Если все не сделать до утра, дело может кончиться плохо. Не знаю, выдержат ли люди без воды и пищи ещё двенадцать часов.Я попрощался с товарищами и стал карабкаться по дереву. Глава 11.ДВЕ ВОДЫ Ночь была чёрная, и только редкие звезды сверкали в бездонном небе.Я прополз по ветке над проволочным заграждением, и внизу засерела полоса песка. Ничего не было видно, кроме контуров малого ангара, в окнах которого вспыхивали кроваво-красные пятна. Красные блики беспокойно трепетали на песке. В воздухе чувствовался едкий запах гари.Я спрыгнул вниз и, убедившись, что вокруг никого нет, стал осторожно обходить ангар, направляясь к воротам, которые вели к институту.На мгновение я остановился у окна в малый ангар и заглянул внутрь. Там, перед огромным чаном с пылающей смолой, сидели люди. Они теснились вокруг него, как теснятся вокруг костра в холодную ночь, и грелись. Они поворачивались к огню то одним, то другим боком, потирая тело руками. Изредка из помещения доносились глухие возгласы…Ворота были заперты. Тогда, ухватившись за металлические перекладины, я стал карабкаться вверх и, достигнув вершины, перебрался на противоположную сторону.Кругом все, казалось, вымерло. Может быть, Грабер бежал? А как же каменные солдаты? Неужели Грабер так просто решил с ними расстаться?Вскоре я заметил, что сквозь штору одного из окон на втором этаже пробивается узкая полоска света. Значит, там кто-то есть.Водокачка соединялась с главным зданием воздушным пролётом. Я подошёл вплотную к круглому бетонному сооружению и обнаружил, что дотянуться до окон невозможно. Рядом стоял грузовик с цистерной. В ней привозили воду, которую затем перекачивали наверх. Как её перекачивали? Я стал шарить вокруг цистерны.По-видимому, она должна иметь слив в нижнем днище. Когда я забрался под грузовик, то чуть не полетел в яму: прямо под кузовом машины, в бетонной площадке, находился сливной люк.У меня не было ни спичек, ни фонаря, и поэтому пришлось действовать ощупью. Держась рукой за ось автомобиля, я осторожно спустился в люк, и вскоре мои ноги коснулись дна.Бетонированный сток круто уходил вниз. Я буквально съехал по скользкой поверхности и упёрся ногами во что-то металлическое. Здесь я смог выпрямиться во весь рост. Без сомнения, я попал во внутреннее помещение.Я хватался за какие-то предметы, переступал через трубы, чуть было не свалился в какую-то яму и наконец примостился на небольшой площадке. Нужно было ждать до рассвета; без спичек и без фонаря я ничего не смог сделать.Усевшись поудобнее, я приготовился ждать. Но вот вдруг сверху брызнула вспышка яркого света. Там на мгновение приоткрылась дверь, и в ворвавшемся потоке света я увидел, что сижу на ступеньке спиральной лестницы над краем железного чана. Дверь снова закрылась, но я уже знал, что делать. Держась рукой за трубу, я стал медленно подниматься по лестнице. Через минуту я уже стоял у двери, сжимая в руке пистолет.Несколько секунд я прислушивался, затем сильным толчком отворил дверь и ворвался в просторный, ярко освещённый зал. Я увидел женщину, которая в это мгновение поворачивала на громадном баке никелированную ручку. Она обернулась и хрипло вскрикнула. Это была фрау Айнциг.— Извините, мадам, за беспокойство, — процедил я сквозь зубы. — Советую вам вести себя благоразумно.Она таращила на меня обезумевшие от ужаса глаза. Я заметил, что её рука медленно шарила по стене.— Отойдите от стены и не пытайтесь звать на помощь. Вы знаете, что пострадаем мы в одинаковой мере…— Как вы сюда попали? — спросила она, едва шевеля губами.— Это не так уж и важно, мадам. Меня больше интересует, что вы здесь делаете.— Я… я…— Прошу вас, садитесь, — приказал я, указав дулом пистолета на небольшую металлическую табуретку.Она покорно села, не сводя с меня бесцветных вытаращенных глаз.— Вы мне расскажете все по порядку или я должен задавать наводящие вопросы, мадам?— Что вам нужно?— Откуда в водопровод, снабжающий ваш отряд водой поступает щёлочь?Она бросила короткий взгляд вправо. Я увидел сделанный в стене металлический бак, на котором большими красными буквами было написано «КОН».— Ага, едкий калий? И много нужно добавлять его в воду чтобы ваши жертвы не окаменели?— pH должно быть семь и пять десятых, — хрипло ответила она.— Ну, а что будет, если мы выключим щёлочь?Она ничего не сказала, а только злобно зашипела.— Вот это мы сейчас и сделаем, — сказал я. — Ну-ка закройте кран!Айнциг боком пошла к баку со щёлочью и стала медленно заворачивать кран.— Сильнее, сильнее! Нужно, чтобы в воду не попало ни капли щёлочи, — приказал я.Она завертела кран изо всех сил.— Все?— Нет, не все, — сказал я, пристально вглядываясь в её посеревшее лицо.— Что ещё?— А где сосуд с катализатором, который вы добавляете в питьевую воду, чтобы в организме происходило замещение углерода на кремний?Она молчала.— Фрау Айнциг, у вас есть единственный шанс несколько смягчить свою судьбу. Вы понимаете, сейчас вам ни «Уэстерн биокемикал», ни «Хемише Централ» не помогут. Судить вас будут новые, местные власти. Где катализатор и как он вводится в питьевую воду?Её лицо от злости и страха стало синим. Она медленно пятилась вдоль стены, не сводя глаз с пистолета. Мы обошли все круглое помещение и остановились у продолговатой полки, закрытой металлическим щитом.— Это здесь? Открывайте.— У меня нет ключа.— Мадам, не заставляйте меня прибегать к силе. Я не люблю грубо обращаться с женщинами, даже с такими, как вы.— Дегенерат… — прошептала она.— Для вас тоже есть название.Айнциг вытащила из нагрудного кармана халата ключ и открыла полку. Здесь в один ряд выстроились двенадцать небольших бачков из темно-жёлтого стекла, от которых тонкие стеклянные трубки отходили к водопроводным кранам.— Ого! Целых двенадцать! Зачем так много? Ага, понимаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10