Замок тут же заполнили жадные до чужого добра иностранцы. Мало того, в дело вмешался Джереми Хастур, чья мать являлась двоюродной сестрой короля Одрина. Он заявил, что в прежние времена, когда правила династия Хастуров, все эти земли находились под единым управлением и тогда, мол, во всей стране царили мир и порядок. Стало быть, и теперь пора объединить мелкие государства под эгидой Хастуров.Дом Рафаэль писал сыну:«Я никогда не преклоню колени перед Хастурами. Вот что я предлагаю — и считаю, это дельная идея, — Аларик, мой законный наследник, имеет право унаследовать земли Одрина после Валентина. Сын мой, пришла пора возвращаться и помочь мне вырвать Аларика из-под опеки Джереми. Твой брат должен взойти на престол, иначе страна погибнет в позоре и смуте».Бард прочитал послание в караульном помещении Скаравела. Так и не успел снять латы — письмо ему вручили, как только снял шлем. Эти семь лет он провел в наемниках — сначала простым воином, потом капитаном. Так и кочевал со своим отрядом по крохотным королевствам. Слава о нем — о Киллгардском Волке — распространилась по всем горам, добралась и до равнин за рекой, даже до Валеронских равнин. Все эти годы были заполнены бесконечными стычками, боями, сражениями, он уже рассчитывал на скорый отдых, однако письмо перевернуло ему душу. Впереди его опять ждали битвы — будет ли им конец? Обязательно будет, и, когда наступит мир, он займет заслуженное почетное место при дворе короля Астуриаса.Бард хмуро глянул на гонца и спросил:— Отец больше ничего не просил передать? Может быть, на словах, с глазу на глаз.— Нет, ваи дом.Значит, от жены нет никаких новостей, решил Бард. Неужели Джереми набрался наглости и женился на Карлине? Все-таки непонятно, почему он так осмелел, что даже решился посягнуть на трон Астуриаса. Это могло случиться только в том случае, если бы он женился на дочери прежнего короля. Все, что было сказано о правах древних Хастуров, пустая брехня, об этом вам каждый конюх скажет. Джереми не так уж глуп, чтобы верить дедушкиным сказкам…— Господин, леди Джерана просила передать вам весточку, — неожиданно подал голос посланец. Бард удивленно глянул на него. — Она приказала сообщить, что домна Мелисендра шлет вам привет и пожелание доброго пути домой. От себя и от вашего сына Эрленда.Бард хмуро глянул на гонца, и тот вздрогнул.Он совсем забыл Мелисендру, даже черты лица припомнил с трудом — осталось в памяти хныканье, пышная грудь. В общем, она была пухленькая — это точно. Первая в длинной череде женщин, прошедших через его руки за эти годы. И детишек у него, должно быть, теперь немало — разбросаны по многим королевствам… Он как-то не следил за этим. Правда, недавно он выделил небольшую сумму кочующей с отрядом женщине — сердце тогда дрогнуло, уж очень сильно ребенок напоминал его самого в детстве. Кроме того, она стирала ему, готовила пищу — куда вкуснее, чем из общего котла, — подстригала волосы. Одним словом, вела хозяйство. Услышав последнюю новость, Бард с неприязнью подумал о Мелисендре. Тихая, скромная плутовка! Как мышка… И плакала так же. В тот день он в последний раз воспользовался своим даром — может, потому и вспоминал о том приключении с нескрываемым отвращением. С той поры ему претила сама мысль о том, чтобы с помощью ларана уложить женщину в постель. Конечно, Мелисендра была невинна и, вероятно, так испереживалась, глупая девчонка, что не нашла ничего лучше, как открыться леди Джеране. Бард представил, как в тот миг рассвирепела леди Джерана, но, как всякая умная женщина, она решила не торопить события. Рассчитала верно… Бард с досады ударил кулаком по ладони — гонец из Астуриаса опять вздрогнул и заморгал, однако выйти из караулки не решился. Киллгардский Волк даже не глянул в его сторону.Все-таки мачеха достала его! Недаром Бард с детства боялся Джерану; мрачнел, когда она вдруг ласково говорила с ним, с великой осторожностью принимал от нее подарки. И объяснить не мог, почему робел и злился. Особенное ее нерасположение к себе почувствовал, когда маленький Аларик потянулся к старшему брату, — вот тут леди Джерана дала волю своей антипатии к пасынку. По-видимому, она убедила Мелисендру сохранить плод и, когда родился мальчик, вероятно, долго потирала руки.Уж с кем-кем, но с Мелисендрой Барду встречаться совсем не хотелось. Одной этой причины было вполне достаточно, чтобы не возвращаться в Астуриас. Нельзя сказать, что Бард и к ребенку ощущал неприязнь — совсем наоборот, это было не так уж плохо — иметь сына от матери из благородной семьи. Его, конечно, и воспитывали как родовитого недестро. Мальчику, должно быть, лет шесть. Достаточно большой, чтобы начать заниматься с преподавателями. Прежде всего фехтованием и борьбой. В этом деле очень важны навыки, полученные в детстве. Тогда и приемы лучше запоминаются, привыкаешь действовать инстинктивно. Интересно, как отнесся отец к появлению нежданного внука? Судя по сообщению, вполне официальному, — а гонец обязан передавать все слово в слово — вполне благосклонно. Бард мог себе представить, как мальчик относится к отцу. Наверное, впитал к нему ненависть с молоком матери. Нет, такой сын ему не нужен. Он сам должен воспитать ребенка и зачать его не от этой смазливой полногрудой сучки. Несомненно, к воспитанию этого… как его, Эрленда, приложила руку и мачеха.Да, Джерана сейчас ликует. Этим сообщением она в первую очередь хотела показать, что о его шашнях с Мелисендрой известно всем. Не составляет тайны и имя отца ребенка — Бард издали разглядел, как довольно усмехается мачеха. Ну-ка, пасынок любезный, недестро чертов, разберись-ка со своим ублюдком. Откажешься от него? Как теперь откажешься, если он до шести лет в замке воспитывался. Значит, усыновляй? Но в этом случае встает вопрос о статусе Мелисендры. Ох, стерва!..— Скажи отцу, — прервал Бард затянувшуюся паузу, — что через три дня я буду в Астуриасе. Ступай.Прежде чем отбыть на родину, Бард отыскал в военном лагере женщину по имени Лила и передал ей большую часть денег, заработанных в Скаравеле.— Этого должно хватить, — сказал Бард, — чтобы купить небольшую ферму где-нибудь поблизости. А может, останется, чтобы найти и мужа, который бы заботился о тебе и помог воспитать сына.— Я так понимаю, — спросила Лила, — ты уже не вернешься сюда?Бард пожал плечами:— Думаю, что нет.Он заметил, как судорожно глотнула женщина, и сразу напрягся, ожидая бурной сцены, однако Лила была слишком умна, чтобы испортить расставание. Она тихо приблизилась к любовнику, обняла и поцеловала.— Счастливого пути, Волк. Пусть у тебя будет все хорошо. Пусть на холмах Киллгард тебя ждет удача.В ответ он поцеловал ее, потом грустно усмехнулся:— Вот настоящая солдатка! Я бы хотел попрощаться с мальчиком.Лила кивнула и позвала сына. В палатку вбежал толстощекий мальчуган, замер, уставившись на блестящий шлем на голове Барда — тот уже был готов отправиться в дорогу. Отец взял мальчика на руки и потрепал по подбородку.— Понимаешь, я не могу признать его, Лила, — сказал Бард. — Я даже не знаю, есть ли у меня дом. Куда я его возьму? У тебя было много мужчин до меня и после меня их тоже будет хватать. Так что…— Волк, я понимаю. Я и не ждала… Я найду себе мужа — такого, чтобы он был добр к ребенку. Чтобы хорошо его воспитал.— Вот еще, — продолжил Бард, улыбаясь вместе с ребенком, который радостно засмеялся, когда отец вновь потрепал его подбородок. — Если к двенадцати годам он выкажет какие-нибудь способности к военному делу, если у тебя появятся другие дети, если на ферме можно будет без него обойтись и будет кому поддержать тебя в старости — пришли его ко мне в Астуриас. Я научу его зарабатывать на хлеб мечом. А если буду в силе, то как-нибудь устрою его будущее.— Как это великодушно, — проронила Лила, и Бард рассмеялся.— Легко быть великодушным, когда это ничего не стоит. Все, что я сказал, возможно только, если я останусь в живых. Сама знаешь, какова солдатская судьба… Если услышишь, что я погиб, — что ж, значит, пареньку придется самому пробивать дорогу в жизни. Надеяться только на свои мозги, на руки. Пусть все черти мира будут к нему добрее, чем ко мне.Лила усмехнулась:— Странное напутствие ты даешь сыну, Волк.— Волк ничего другого пожелать не может, — рассмеялся Бард. — Вполне может быть, что он вовсе не мой сын, тогда ни мои проклятья, ни добрые пожелания ему не повредят. В таких вещах я, Лила, на судьбу не полагаюсь. Все это ерунда — благословения, проклятья… Еще обеты и клятвы. Особенно в вечной любви, верной дружбе. Сначала предлагают стать побратимами, потом пытаются зарезать во сне. Так что чем проще, тем лучше — желаю вам удачи. — Он поцеловал ребенка в щеку, потом чмокнул Лилу. Наконец вышел к коню, сел в седло и, перебрав поводья, тронулся в путь. Только когда его фигура скрылась из виду, Лила дала волю слезам — крепилась до последнего момента, чувствовала, что реветь в присутствии Барда нельзя.У Барда, как только он выбрался на широкий проселок, ведущий на юг к Кадарину, напротив, настроение поднялось. Наконец-то один из узлов, завязанных им за эти годы, распустился, да еще удалось отделаться всего-навсего деньгами. Волк их никогда не считал, не нуждался — деньги легко приходили и так же легко уплывали. Черт с ними!.. Ребенок? Он бы и щепотку пряной травы не поставил на то, что этот мальчик — его сын. Все они, светловолосые, смахивающие на ангелочков, похожи друг на друга как две капли воды. Ничего, вырастет, встанет на ноги, научится месить навоз на мамашиной ферме. Справится… Просто надо забыть о нем, выкинуть из головы…Вокруг, по холмам, ступенями спускавшимися к Кадарину, лежали разоренные деревни, разрушенные дома. Когда-то, в молодые годы дома Рафаэля, здесь правили Алдараны, потом началась междоусобица — четверо братьев не поделили наследные земли и пошли войной друг на друга. Все они были жадны до власти, до земли и денег, и эта неуемная страсть в конце концов разорила некогда цветущий край. Братья забрались в дикие леса, там, в труднодоступных местах, построили замки. Людей у них было мало, так что войны велись преимущественно с помощью ларана и клингфайра. Целый год Бард служил одному из братьев — дому Андре из Скатфелла, пока между ними не произошла размолвка. Властитель позарился на законный трофей Барда — тоненькую черноглазую девчушку четырнадцати лет. У нее были замечательно красивые каштановые волосы. Барду она напоминала Карлину. Поссорившись в Андрей, Киллгардский Волк бежал к его младшему брату, дому Лерису. Там он организовал поход против прежнего хозяина и тайными тропами привел войско Лериса к замку, где укрывался его брат. К удивлению Барда, братья очень быстро помирились и, как призналась та самая девчушка, ценою мира стала голова Волка. Эта же девушка вывела Барда из замка, где ему была устроена западня, и указала путь на запад. Так Бард оказался у Скаравела — при этом он дал зарок никогда больше не участвовать в раздорах между родственниками.Тут он улыбнулся — именно сейчас, спеша к Кадарину, он ввязывается в подобную усобицу. Да, но теперь в ней принимают участие его родственники!Утром следующего дня Бард переправился через Кадарин и взял направление на холмы Киллгард. Повсюду царило опустошение. На земле Астуриаса следы раздора сразу бросались в глаза. Здесь совсем недавно велись боевые действия. В деревнях еще чернели остовы сожженных домов. Добравшись до перекрестка, Бард некоторое время раздумывал, куда направить коня. Судя по всему, война уже началась и войско дома Рафаэля осадило королевский замок, где засел Джереми. С другой стороны, послание пришло из дому — неужели отец успел выступить в поход? Что-то не верилось, и Бард поехал в сторону родного гнезда.Вот что еще удивительно — как сильно за эти семь лет изменилась местность. Это было странное ощущение бытия и небытия, словно он посещал эти холмы и в то же время ему не доводилось бывать здесь. Стояла ранняя весна, всю ночь шел снег, теперь все вокруг было белым-бело… Вот и роща пуховых деревьев, увешанных длинными семенами. Они были очень красивы — каждый стручок, набитый пухом, был прикрыт снежной шапочкой. В детстве Бард и Карлина любили играть под такими деревьями — они росли неподалеку от замка. Помнится, подростком, уже свысока поглядывая на малышню, он с удовольствием по просьбе Карлины лазил за стручками на самую верхушку. Потом, расщепив плоды, она устраивала в половинках постельки для своих кукол. Однажды им повезло, и они отыскали такой огромный стручок, каких раньше не видывали. Карлина сделала из него колыбель для котенка — укачивала его на руках, пела ему, однако котенок хотел играть, он вырвался и спрыгнул на землю. Как живая, перед взором предстала Карлина: чудесные волосы спускались до талии, в глазах — слезы. Так, в растерянности, она стояла, держа в руках стручок, лизала оцарапанный палец. Бард поймал котенка, взял шалуна за шкирку, хорошенько тряхнул, чтобы знал, как царапаться, — тут Карлина, забыв о слезах, бросилась на помощь своему любимцу, выхватила киску из его рук и укрыла на груди. Тот громко замурлыкал. Да, покачал головой Бард, мурлыкал он на удивление громко.Карлина… Он наконец возвращался к ней, своей законной жене — так гласил древний закон. Все-таки он должен был настоять, чтобы Одрин выполнил его требование. Карлина должна была отправиться с ним в изгнание. Если же они выдали ее замуж за другого, то опять же, по стародавнему укладу, он первым делом должен был убить ее нового мужа. Если же этот другой не кто иной, как Джереми, он отрежет ему яйца и зажарит у него на глазах.К тому моменту, когда вдали показались шпили башен замка дома Рафаэля, Бард так распалил себя, что был готов тут же кинуться на врага. Ругался он отчаянно. Досталось и Карлине… Одно слово, баба! Храбрости не хватило отправиться с мужем в дальние края, а согрешить с этим чудовищем Джереми — пожалуйста!Скоро солнце село, однако ночь выдалась на редкость светлая, тихая. Серебряный свет трех полных лун освещал округу. Бард решил, что это добрая примета, он поспешил вперед, однако ворота замка захлопнулись на его глазах. Когда же он, возмутившись, принялся стучать в них, раздался предупреждающий окрик:— Ступай прочь! Кому это пришло в голову, что можно по ночам наезжать в гости? Если у тебя есть дело к дому Рафаэлю, приди утром.Бард узнал голос отцовского коридома Управляющего.

Гвина. Он окликнул его:— Эй, Гвин, это же я, Киллгардский Волк. Неужели ты хочешь, чтобы я скинул тебя со стены? А что, если меня ограбят у порога замка, заберут коня? Я возьму с тебя виру за то, что ты вовремя не открыл мне ворота. Ну-ка, поспеши, а то я сейчас выломаю их, так не терпится прижать к сердцу отца.— Это вы, молодой хозяин? Это точно вы, Бард?.. Бринат, Халдрен, идите сюда, открывайте ворота! Мы слышали, молодой господин, что вы выехали из Скаравела. Кто бы мог подумать, что вы так скоро доберетесь до дома. Ну, как ястреб, только крыльями взмахнуть…Ворота со скрипом приоткрылись. Сердце Барда забилось гулко, тревожно. В лунном свете, словно по мановению волшебной палочки, стал виден двор, место его детских игр. Словно наплывали на него мшистые стены, кое-где присыпанные свежим снежком, зарешеченные окна подвалов, повыше — толстые, деревянные, обитые крест-накрест металлическими полосами двери, еще выше — стрельчатые, витражные окна, узкие, похожие на бойницы… Бард снял шлем, почему-то решив, что вдруг заденет плюмажем за верхнюю балку. Никогда не задевал, а вот на тебе… Обомлел от радости… Путь был открыт. Воин пришпорил коня, тот неожиданно, как будто приветствуя, заржал — Бард едва не подхватил его возглас, потом соскочил с коня и, уже ведя его в поводу, вошел на знакомое подворье. Старый Гвин приблизился, потянулся к Барду одной рукой — рукав левой был заткнут в карман камзола — и обнял изгнанника. Управитель совсем поседел, ссутулился, едва переставлял ноги. Руку Гвин потерял во время осады замка. Это случилось давным-давно, еще до рождения Барда. Тяжело раненный, он все-таки сумел спрятать первую жену дома Рафаэля на чердаке. Господин высоко оценил верность вассала и объявил публично, что никто, кроме Гвина, не будет занимать должность коридома, пока тот жив. Старый слуга ревниво относился к своим обязанностям и, хотя уже с трудом добирался до отведенного ему помещения, никого и близко не подпускал к бухгалтерским книгам. Так и заявил — пока хожу, буду работать. Он стал первым учителем Барда по фехтованию — уже в семь лет показал ему основные приемы. Старик обнял и поцеловал молодого господина. Бард спросил:— Гвин, с какой стати вы закрываете ворота в такую рань?— Время тревожное, молодой лорд, — ответил тот. — Опять пошла смута… Все из-за Хастуров, объявивших, что, мол, раз земли окрест принадлежали им, значит, и теперь они должны здесь править.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54