Она скоро уедет, а пока подобное теплое обращение грело ей душу. По правде говоря, она до сих пор втайне любила сладкую дрожь, которая, достигая самых потаенных уголков, пробегала по телу всякий раз, когда он произносил эти загадочные слова со своим волнующим акцентом. Но поскольку ее отъезд откладывался на неопределенный срок, да еще после того как приняла в подарок ракушку, она не хотела давать ему надежду, сознавая, что между ними ничего не может быть.– Что? С каких это пор обращение «моя драгоценная» кажется для вас обидным? Оно ничуть не интимнее, чем «моя дорогая» или «дорогая леди». Чрезмерная чопорность вашего этикета меня угнетает и утомляет.Он откинулся на стуле и нахмурился, всем своим видом показывая, что огорчен.– Я не могу обращаться к вам по имени. «Леди Рэбэкка» чересчур громоздко, и зная, что вы предпочли бы «Бэкка», именно так я обращаюсь к вам в мыслях. «Миледи» – слишком безлико, а обстоятельства, при которых мы познакомились, формальными не назовешь. Как по мне, то спасение жизни как нельзя более располагает к близости. Пусть наградой за это мне послужит ваша снисходительность. Уже то, что я произношу это на своем языке, а не на вашем, должно помочь вам побороть смущение. Мне же это дает возможность быть собой – говорить то, что я хочу, а не то, что предписывают ваши правила. Ваше общество весьма лицемерно в словах и помыслах. Мы, шведы, гораздо более раскованны, чем англичане.– Очень хорошо. Но раз так, то, наверное, можно… – сказала Бэкка устало. Много шума из ничего. Все равно у нее нет шансов его переспорить. Говорить комплименты было для него также естественно, как дышать. Что бы она ни говорила, он все равно будет называть ее по-своему. Но все же она решила объясниться, хотя он наверняка и так знал, чем вызвана ее просьба.– Я просто не хочу давать вам надежду, принимая ухаживания, которые в определенный момент могут приобрести сомнительный характер, – пояснила она.– Что вы, mittkostbart, я совершенно не нуждаюсь в том, чтобы мне давали надежду, – рассмеялся он. – Вы драгоценное создание, чьи шарм и грация меня пленили и вдохновляют!Сердце Бэкки учащенно забилось. Сам комплимент был утонченным и любезным, но хрипловатый баритон придавал ему тайный смысл. Она не знала, куда деть глаза от смущения. Устрицы на тарелке были ее спасением, поэтому она немедленно принялась ковырять их вилкой.– Но я знаю меру, – словно в ответ на ее мысли, внезапно произнес он. Этот мужчина определенно был волшебником! – Поэтому, пока вы у меня в гостях, воспринимайте все, что я говорю или делаю, как почтительное восхищение… восхищение бестактного иностранца, который привык говорить правду, но скорее проглотит язык, чем скажет что-то обидное.Бэкка кивнула, соглашаясь. Как интересно! Оказывается, он заметил, что она предпочитает сокращенную форму своего имени – после того как оно случайно сорвалось с ее языка при знакомстве. Надо же, и в самом деле бестактный! Но в своей бестактности он был более корректен, чем любой представитель высшего общества, который лез из кожи вон, стремясь блеснуть своими манерами. Она никогда раньше не встречала столь непосредственного и безыскусного человека. Он был честен до мозга костей, но она не могла избавиться от ощущения, что это лишь маска, под которой скрывается что-то, не сочетающееся со всем остальным.Остаток ужина прошел в тишине. Никто не проронил ни слова, до тех пор пока Олаф не убрал со стола и не подал желе со сливками, коблер' Коктейль из вина, рома или виски с сахаром, мятой, лимоном или апельсином и льдом.
и десертное вино. При виде графина, из которого лакей хотел наполнить ее бокал, Бэкка отказалась от угощения наотрез.– Спасибо, – сказала она. – Я не люблю… спиртные напитки. Они на меня плохо действуют. Я лучше съем немного десерта.Клаус наклонил голову, на лице его была написана досада.– О mittkostbart ! – воскликнул он. – Не выпить с хозяином дома? Вы снова меня задели.Он кивнул Олафу, и тот наполнил его бокал содержимым графина.– Это остатки майского вина, которое я привез из дома и храню на случай приезда в Линдегрен Холл особых гостей. Вино уже откупорено, и его нужно выпить, иначе оно испортится. Неужели оно пропадет зря? Всего глоток… Такого вы нигде больше не попробуете. – Он поднял свой бокал. – Вам нечего бояться. Ведь я пью то же, что и вы.Бэкка наблюдала, как он смакует вино. Олаф стоял около нее с графином наготове. Пожалуй, этого делать не стоило, особенно после происшествия с настойкой, но от глотка ничего не случится… И зачем лишние сложности? Пусть ужин пройдет в спокойной обстановке. К тому же Клаус выглядел таким несчастным! Она кивнула лакею, он наполнил ее бокал и вернулся на свое место у буфета.Бэкка разглядывала бокал. У вина был красноватый оттенок. При свете свечей оно напоминало водопад, который лучи заходящего солнца окрасили в такой же цвет. Она поднесла бокал к губам. Насыщенный букет ароматов ударил в нос прежде, чем она успела сделать глоток. У вина был сладковатый ореховый привкус, который оставил во рту приятное жжение. Она не могла удержаться от одобрительного возгласа.– Вот видите, – сказал Клаус, делая глоток из своего бокала. – Разве оно не божественно?– Оно довольно приятно на вкус, милорд, – не могла не согласиться Бэкка.Клаус подал сигнал Олафу, чтобы тот заново наполнил его бокал. Бэкка тоже позволила наполнить свой, но лишь наполовину. Бокалы «кордиал» очень малы. Что страшного может произойти? Заставив ее выпить, Клаус вроде бы успокоился, но все равно не отрывал от нее взгляда. Она легко осушила бокал. У вина было приятное цветочное послевкусие, но что рождало его, она определить так и не смогла.– Примула, – сказал он.– Милорд?– Помимо обычных фруктов, в частности ягод брусники, сюда добавляется еще и примула. Именно она придает ему такой вкус.– Я никогда не слышала, чтобы примулу добавляли в вино.– В Швеции такое встречается довольно часто, – сказал Клаус. – Примула придает вину пикантный вкус, который разбавляет сладость фруктов. Это вино делают по старинным секретным рецептам.Бэкка откашлялась. Внутри росло странное тепло. Он тем временем рассказывал о виноделии в Швеции, голос его звучал глухо, как из колодца. Какие-то странные голоса вторили ему, из-за чего слова выходили неразборчивыми.– …Глинтвейн – излюбленное лекарство в зимнюю пору, – рассказывал он. – Брусничное вино настаивается на лимонной цедре, корице и гвоздике. На стол подается в высоких кружках, закрученных рогом, и перед употреблением подогревается раскаленной докрасна кочергой. Еще у нас есть так называемый грог – крепкое темное пиво, эль. Рецепт его приготовления достался нам от викингов, это напиток настоящих мужчин.– Хорошо, что вы не предложили мне попробовать ничего из вышеперечисленного, – сказала Бэкка. – Боюсь, что даже та малость, что я выпила, вскружила мне голову… или что-то в этом роде. Простите, милорд, но мне, мягко говоря, не по себе. Я вас покину, иначе могу потерять лицо и упасть в ваших глазах.Клаус встал, плавно изогнувшись – такой же гибкий, как водопад в лесу, – и подошел к ней. Бэкка позволила взять себя за руку и помочь подняться. Она покачнулась, и он обвил рукой ее талию. С ее глазами было что-то не то: она могла смотреть только прямо перед собой, словно заглядывала в крошечный тоннель.– Обопритесь на меня, mittkostbart, – сказал Клаус. – Теперь взгляните на меня. Да… вот так… хорошо. Вино действительно сыграло с вами злую шутку. Тс-с-с, все в порядке… я отведу вас в вашу комнату…Он говорил еще что-то тем странным, гипнотическим голосом, который она слышала, когда он освобождал ее из перевернувшейся кареты. Его голос манил и завораживал, а они тем временем дошли до винтовой лестницы. Постепенно тоннель стал расширяться, но видимость в его пределах оставляла желать лучшего. Только Бэкка занесла ногу, чтобы подняться на ступеньку, как с изумлением поняла, что лестница куда-то исчезла. Не было и самого зала. Вместо него осталась одна лишь тоскливого цвета мгла – серая, как пасмурное утро, и мягкая, как пух. Она рассеялась так же быстро, как и появилась. У Бэкки глаза на лоб полезли. Куда же делся дом? Глава 9 Обволакивающая мгла стелилась по земле. Выше ее воздух был наполнен радугами сахарного инея. Как будто кто-то рассыпал по небу разноцветную пыльцу. И хотя из-за нее Бэкка почти ничего не видела, но как же красиво переливалась эта россыпь на солнце! Хотя… откуда солнце? Уже давно стемнело. Разве не так?Клаус был с ней, но его скрывала мгла. С ним был еще кто-то, чей голос Бэкке не был знаком. Они говорили о чем-то своем, звук долетал словно издалека. Но из тех обрывков фраз, что доносились до нее, Бэкка мало что смогла понять.– Что это, по-вашему, может значить? – говорил незнакомый голос. – Она уже задается вопросом, который час.Но откуда он узнал? Она не произносила этого вслух. Или этот человек мог читать мысли?– Ты не хуже меня знаешь, что в астральном измерении не существует понятия времени, – отвечал Клаус тем же странным гулким голосом. – Здесь можно многое успеть в мгновение ока по земным меркам, Генрик.– Надеюсь, вы знаете, что делаете, ваше высочество. Его камердинер? Она еще ни разу его не видела, хотя его имя упоминалось неоднократно. Но что он здесь делает? Где они оказались? Что-то влекло ее. Она чувствовала на своем локте руку, направляющую ее, но рядом по-прежнему никого не было.– Не сходите с дорожки, mittkostbart, – предупредил Клаус. Но как она могла держаться дорожки, если дорожку не было видно за туманом и сахарными кристаллами, переливающимися всеми цветами радуги? Они были всюду и напоминали живых созданий, которые специально слетелись сюда, чтобы приветствовать ее.– Скоро туман развеется, и вы сможете видеть, – сказал Клаус.Его голос по-прежнему звучал как далекое эхо, несмотря на то что он находился рядом. Он мог читать ее мысли!– Вы здесь гостья и находитесь под моей защитой. С вами ничего не случится, если вы будете делать то, что я скажу.– Где мы находимся, милорд? – воскликнула она. – Мне это снова… снится?– Вы в моем мире, и это не сон, хотя с человеческой точки зрения в это сложно поверить. Терпение, mittkostbart. Скоро вы все поймете.– Может, вы произнесете заклинание забвения, ваше высочество? – напомнил Генрик. – Пока еще есть время.– Времени больше не существует, дружище, ты забыл? Не вспоминай пока об этом. Мы поймем, когда станет необходимо.Внезапно туман сместился в сторону, словно занавес, и взору Бэкки открылся чудесный цветущий край, полный самых разных полевых цветов, многие из которых ей еще не приходилось видеть. А запах! Воздух, наполненный радужной пыльцой, был теплым и сладким. Вокруг летали семена чертополоха и тополиный пух – они падали, кружась, как белые хлопья снега. Они тоже казались живыми, словно у каждого из них была своя цель и направление.На деревьях пели невидимые птицы, откуда-то доносился мягкий мелодичный смех, словно позвякивание далеких колокольчиков. Казалось, эти звуки долетали с верхушек деревьев.– Ба! Это еще ни о чем не говорит, ваше высочество, – сказал Генрик. – Дриады приветствуют смехом каждое существо, даже сатиров.– Ты так же нетерпелив, как и она, – отрезал Клаус. – Прогресс налицо. Скоро это не делается, все должно происходить постепенно. Человеческий разум не в состоянии постичь астральный мир, Генрик. Стоит тебе на нее надавить, и эксперимент пойдет насмарку.Туман остался позади, и стала видна дорожка, хотя она не была дорожкой в общепринятом смысле слова, протоптанной в грязи или вымощенной камнями. Темная полоса скошенной травы пролегла через поле, трава на котором была на тон светлее – ярко-изумрудного цвета и такой чистоты, какой Бэкка раньше не видела. И хотя трава казалась сухой, на ней поблескивали капли росы.Мелодичный смех дриад все удалялся. Бэкка обернулась, чтобы взглянуть на деревья, на которых они сидели, но деревья пропали в тумане. Как такое могло быть? Они ведь и трех шагов не прошли. И почему она не видит Клауса? Его рука по-прежнему сжимала ее локоть, голос нашептывал ей на ухо слова поддержки, но его рядом с собой она не видела. Там, где должно было находиться его тело, был только воздух.Они прошли через сады, один роскошнее другого, и лабиринты, и повсюду их сопровождали существа, напоминающие стрекоз, которые совокуплялись прямо на лету. Все остальные крылатые насекомые тоже были заняты брачными играми.– Великий Ритуал, – пояснил Клаус в ответ на ее невысказанный вопрос. – Здесь происходит совокупление всех женских и мужских особей, как и в моем рассказе о Фоссгримах. Это бесконечный зов, который заставляет все порождения астрала искать себе пару. Человек никогда не испытывал влечения, равного по силе… и удовольствию. Последние слова он подчеркнул особо, Бэкка же предпочла промолчать. Ее невероятно раздражала его способность читать ее мысли. Она не сомневалась, что щеки ее алеют подобно розам, растущим вдоль тропинки.– Присмотритесь, – предложил Клаус.И хотя рассматривать такое было неприлично, Бэкка послушалась. Взглянув внимательнее на порхающие кругом любовные пары, она ахнула. Это были никакие не насекомые, а крошечные создания с почти человеческими лицами.Судя по его смеху, он снова прочитал ее мысли. Она ускорила шаг, а его невидимая рука сильнее сжала ее локоть, напоминая о том, что он все еще идет бок о бок с ней. Но почему она его не видит? Кровь ударила в виски, щеки пылали, глаза резал свет. Он рассмеялся снова: тем же захватывающим дух, чувственным баритоном, который будоражил ей душу. Это была насмешка? Даже если и так, ее это не задело. Она была очарована. То, что это место могло таить угрозу, не имело значения. Главное, что с ней был Клаус. И хотя умом она осознавала, что здесь ей может грозить опасность, сердце ее было переполнено доверием и – Господи, помоги! – любовью к нему. Как странно, что она разобралась в своих чувствах к нему именно в этом волшебном месте – приняла их в этой реальности, а не в своем мире. Что это были за чары? Что творилось с ней?Внезапно перед ними выросла стена леса, да такого густого, что сюда не проникал солнечный свет, и только радужная пыльца продолжала кружить в зеленоватом сумраке. С деревьев на нее глядели серо-зеленые, влажные и холодные глаза, доносился монотонный гул. Этот звук, в отличие от смеха дриад, отнюдь не был приятным. И уж точно не доброжелательным, поэтому Бэкка тщательно следила за дорожкой, чтобы быть подальше от этих созданий, кем бы они ни были.– Держитесь, mittkostbart, – сказал Клаус. – Они вас не тронут.– Ха! – вмешался Генрик. Он так долго молчал, что Бэкка уже подумала, что он испарился. – А если бы она шла здесь одна, без вашего сопровождения, ваше высочество? Не тронут они ее, как же, размечтались!– Я настаиваю, чтобы ты прекратил обращаться ко мне подобным образом! – отчеканил Клаус. Его голос звучал как грохот обвала. К великому облегчению Бэкки, лесные соглядатаи, заслышав его голос, замолкли.– В этом месте небезопасно обращаться к вам как-то иначе, – возразил Генрик. – Они не являются вашими подданными.– Но они склоняются перед высшей силой. Не суетись! Ты только напугаешь ее.– Это я-то? По-моему, это вы затеяли эту бредовую прогулку. И теперь еще говорите, что я кого-то пугаю.Лес, по густоте не уступающий непролазным джунглям, казалось, не закончится никогда, как вдруг они вышли к зарослям, где резвились самые разные лесные жители. Странно, но она только сейчас заметила, что больше нигде в лесу их не встречала. Зверей, видимо, тоже не особо волновало присутствие посторонних. Земля здесь была одета в осенний наряд, искрящийся золотом, багрянцем, пурпуром. Невидимые создания запели снова, и их мелодию разнес легкий ветерок. Могучие дубы, увешанные желудями, склонили ветви к земле. Крошечные создания качались на них, как малые дети на пони, а воздух был наполнен пьянящим запахом лесного перегноя и осенних перезрелых ягод. Это было весьма оживленное место, но к случайным прохожим здесь отнеслись без всякого злого умысла. Некоторые существа были очень красивы и приветственно им кланялись, в то время как более робкие прятались за стволами деревьев, каменными насыпями, пригорками, отсиживались в пещерах и норах.Вскоре на осенней прогалине под ногами захрустел иней. И хотя пошел снег и голые ветки покрылись ледяной коркой, Бэкке, как ни странно, совершенно не было холодно.– Вы здесь всего лишь гостья, mittkostbart, – пояснил Клаус, снова отвечая на ее мысли, – просто иллюзия, тень в этих краях. До тех пор, пока вы не сойдете с тропинки, безопасность вам обеспечена.Бэкка ничего не ответила. С самого начала путешествия она вообще не проронила ни слова. Да и зачем, если он и так отвечал на все вопросы еще до того, как она успевала произнести их?Туман появился также неожиданно, как и рассеялся, а вместе с ним возникли уже ставшие привычными мерцающие огоньки, шныряющие вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
и десертное вино. При виде графина, из которого лакей хотел наполнить ее бокал, Бэкка отказалась от угощения наотрез.– Спасибо, – сказала она. – Я не люблю… спиртные напитки. Они на меня плохо действуют. Я лучше съем немного десерта.Клаус наклонил голову, на лице его была написана досада.– О mittkostbart ! – воскликнул он. – Не выпить с хозяином дома? Вы снова меня задели.Он кивнул Олафу, и тот наполнил его бокал содержимым графина.– Это остатки майского вина, которое я привез из дома и храню на случай приезда в Линдегрен Холл особых гостей. Вино уже откупорено, и его нужно выпить, иначе оно испортится. Неужели оно пропадет зря? Всего глоток… Такого вы нигде больше не попробуете. – Он поднял свой бокал. – Вам нечего бояться. Ведь я пью то же, что и вы.Бэкка наблюдала, как он смакует вино. Олаф стоял около нее с графином наготове. Пожалуй, этого делать не стоило, особенно после происшествия с настойкой, но от глотка ничего не случится… И зачем лишние сложности? Пусть ужин пройдет в спокойной обстановке. К тому же Клаус выглядел таким несчастным! Она кивнула лакею, он наполнил ее бокал и вернулся на свое место у буфета.Бэкка разглядывала бокал. У вина был красноватый оттенок. При свете свечей оно напоминало водопад, который лучи заходящего солнца окрасили в такой же цвет. Она поднесла бокал к губам. Насыщенный букет ароматов ударил в нос прежде, чем она успела сделать глоток. У вина был сладковатый ореховый привкус, который оставил во рту приятное жжение. Она не могла удержаться от одобрительного возгласа.– Вот видите, – сказал Клаус, делая глоток из своего бокала. – Разве оно не божественно?– Оно довольно приятно на вкус, милорд, – не могла не согласиться Бэкка.Клаус подал сигнал Олафу, чтобы тот заново наполнил его бокал. Бэкка тоже позволила наполнить свой, но лишь наполовину. Бокалы «кордиал» очень малы. Что страшного может произойти? Заставив ее выпить, Клаус вроде бы успокоился, но все равно не отрывал от нее взгляда. Она легко осушила бокал. У вина было приятное цветочное послевкусие, но что рождало его, она определить так и не смогла.– Примула, – сказал он.– Милорд?– Помимо обычных фруктов, в частности ягод брусники, сюда добавляется еще и примула. Именно она придает ему такой вкус.– Я никогда не слышала, чтобы примулу добавляли в вино.– В Швеции такое встречается довольно часто, – сказал Клаус. – Примула придает вину пикантный вкус, который разбавляет сладость фруктов. Это вино делают по старинным секретным рецептам.Бэкка откашлялась. Внутри росло странное тепло. Он тем временем рассказывал о виноделии в Швеции, голос его звучал глухо, как из колодца. Какие-то странные голоса вторили ему, из-за чего слова выходили неразборчивыми.– …Глинтвейн – излюбленное лекарство в зимнюю пору, – рассказывал он. – Брусничное вино настаивается на лимонной цедре, корице и гвоздике. На стол подается в высоких кружках, закрученных рогом, и перед употреблением подогревается раскаленной докрасна кочергой. Еще у нас есть так называемый грог – крепкое темное пиво, эль. Рецепт его приготовления достался нам от викингов, это напиток настоящих мужчин.– Хорошо, что вы не предложили мне попробовать ничего из вышеперечисленного, – сказала Бэкка. – Боюсь, что даже та малость, что я выпила, вскружила мне голову… или что-то в этом роде. Простите, милорд, но мне, мягко говоря, не по себе. Я вас покину, иначе могу потерять лицо и упасть в ваших глазах.Клаус встал, плавно изогнувшись – такой же гибкий, как водопад в лесу, – и подошел к ней. Бэкка позволила взять себя за руку и помочь подняться. Она покачнулась, и он обвил рукой ее талию. С ее глазами было что-то не то: она могла смотреть только прямо перед собой, словно заглядывала в крошечный тоннель.– Обопритесь на меня, mittkostbart, – сказал Клаус. – Теперь взгляните на меня. Да… вот так… хорошо. Вино действительно сыграло с вами злую шутку. Тс-с-с, все в порядке… я отведу вас в вашу комнату…Он говорил еще что-то тем странным, гипнотическим голосом, который она слышала, когда он освобождал ее из перевернувшейся кареты. Его голос манил и завораживал, а они тем временем дошли до винтовой лестницы. Постепенно тоннель стал расширяться, но видимость в его пределах оставляла желать лучшего. Только Бэкка занесла ногу, чтобы подняться на ступеньку, как с изумлением поняла, что лестница куда-то исчезла. Не было и самого зала. Вместо него осталась одна лишь тоскливого цвета мгла – серая, как пасмурное утро, и мягкая, как пух. Она рассеялась так же быстро, как и появилась. У Бэкки глаза на лоб полезли. Куда же делся дом? Глава 9 Обволакивающая мгла стелилась по земле. Выше ее воздух был наполнен радугами сахарного инея. Как будто кто-то рассыпал по небу разноцветную пыльцу. И хотя из-за нее Бэкка почти ничего не видела, но как же красиво переливалась эта россыпь на солнце! Хотя… откуда солнце? Уже давно стемнело. Разве не так?Клаус был с ней, но его скрывала мгла. С ним был еще кто-то, чей голос Бэкке не был знаком. Они говорили о чем-то своем, звук долетал словно издалека. Но из тех обрывков фраз, что доносились до нее, Бэкка мало что смогла понять.– Что это, по-вашему, может значить? – говорил незнакомый голос. – Она уже задается вопросом, который час.Но откуда он узнал? Она не произносила этого вслух. Или этот человек мог читать мысли?– Ты не хуже меня знаешь, что в астральном измерении не существует понятия времени, – отвечал Клаус тем же странным гулким голосом. – Здесь можно многое успеть в мгновение ока по земным меркам, Генрик.– Надеюсь, вы знаете, что делаете, ваше высочество. Его камердинер? Она еще ни разу его не видела, хотя его имя упоминалось неоднократно. Но что он здесь делает? Где они оказались? Что-то влекло ее. Она чувствовала на своем локте руку, направляющую ее, но рядом по-прежнему никого не было.– Не сходите с дорожки, mittkostbart, – предупредил Клаус. Но как она могла держаться дорожки, если дорожку не было видно за туманом и сахарными кристаллами, переливающимися всеми цветами радуги? Они были всюду и напоминали живых созданий, которые специально слетелись сюда, чтобы приветствовать ее.– Скоро туман развеется, и вы сможете видеть, – сказал Клаус.Его голос по-прежнему звучал как далекое эхо, несмотря на то что он находился рядом. Он мог читать ее мысли!– Вы здесь гостья и находитесь под моей защитой. С вами ничего не случится, если вы будете делать то, что я скажу.– Где мы находимся, милорд? – воскликнула она. – Мне это снова… снится?– Вы в моем мире, и это не сон, хотя с человеческой точки зрения в это сложно поверить. Терпение, mittkostbart. Скоро вы все поймете.– Может, вы произнесете заклинание забвения, ваше высочество? – напомнил Генрик. – Пока еще есть время.– Времени больше не существует, дружище, ты забыл? Не вспоминай пока об этом. Мы поймем, когда станет необходимо.Внезапно туман сместился в сторону, словно занавес, и взору Бэкки открылся чудесный цветущий край, полный самых разных полевых цветов, многие из которых ей еще не приходилось видеть. А запах! Воздух, наполненный радужной пыльцой, был теплым и сладким. Вокруг летали семена чертополоха и тополиный пух – они падали, кружась, как белые хлопья снега. Они тоже казались живыми, словно у каждого из них была своя цель и направление.На деревьях пели невидимые птицы, откуда-то доносился мягкий мелодичный смех, словно позвякивание далеких колокольчиков. Казалось, эти звуки долетали с верхушек деревьев.– Ба! Это еще ни о чем не говорит, ваше высочество, – сказал Генрик. – Дриады приветствуют смехом каждое существо, даже сатиров.– Ты так же нетерпелив, как и она, – отрезал Клаус. – Прогресс налицо. Скоро это не делается, все должно происходить постепенно. Человеческий разум не в состоянии постичь астральный мир, Генрик. Стоит тебе на нее надавить, и эксперимент пойдет насмарку.Туман остался позади, и стала видна дорожка, хотя она не была дорожкой в общепринятом смысле слова, протоптанной в грязи или вымощенной камнями. Темная полоса скошенной травы пролегла через поле, трава на котором была на тон светлее – ярко-изумрудного цвета и такой чистоты, какой Бэкка раньше не видела. И хотя трава казалась сухой, на ней поблескивали капли росы.Мелодичный смех дриад все удалялся. Бэкка обернулась, чтобы взглянуть на деревья, на которых они сидели, но деревья пропали в тумане. Как такое могло быть? Они ведь и трех шагов не прошли. И почему она не видит Клауса? Его рука по-прежнему сжимала ее локоть, голос нашептывал ей на ухо слова поддержки, но его рядом с собой она не видела. Там, где должно было находиться его тело, был только воздух.Они прошли через сады, один роскошнее другого, и лабиринты, и повсюду их сопровождали существа, напоминающие стрекоз, которые совокуплялись прямо на лету. Все остальные крылатые насекомые тоже были заняты брачными играми.– Великий Ритуал, – пояснил Клаус в ответ на ее невысказанный вопрос. – Здесь происходит совокупление всех женских и мужских особей, как и в моем рассказе о Фоссгримах. Это бесконечный зов, который заставляет все порождения астрала искать себе пару. Человек никогда не испытывал влечения, равного по силе… и удовольствию. Последние слова он подчеркнул особо, Бэкка же предпочла промолчать. Ее невероятно раздражала его способность читать ее мысли. Она не сомневалась, что щеки ее алеют подобно розам, растущим вдоль тропинки.– Присмотритесь, – предложил Клаус.И хотя рассматривать такое было неприлично, Бэкка послушалась. Взглянув внимательнее на порхающие кругом любовные пары, она ахнула. Это были никакие не насекомые, а крошечные создания с почти человеческими лицами.Судя по его смеху, он снова прочитал ее мысли. Она ускорила шаг, а его невидимая рука сильнее сжала ее локоть, напоминая о том, что он все еще идет бок о бок с ней. Но почему она его не видит? Кровь ударила в виски, щеки пылали, глаза резал свет. Он рассмеялся снова: тем же захватывающим дух, чувственным баритоном, который будоражил ей душу. Это была насмешка? Даже если и так, ее это не задело. Она была очарована. То, что это место могло таить угрозу, не имело значения. Главное, что с ней был Клаус. И хотя умом она осознавала, что здесь ей может грозить опасность, сердце ее было переполнено доверием и – Господи, помоги! – любовью к нему. Как странно, что она разобралась в своих чувствах к нему именно в этом волшебном месте – приняла их в этой реальности, а не в своем мире. Что это были за чары? Что творилось с ней?Внезапно перед ними выросла стена леса, да такого густого, что сюда не проникал солнечный свет, и только радужная пыльца продолжала кружить в зеленоватом сумраке. С деревьев на нее глядели серо-зеленые, влажные и холодные глаза, доносился монотонный гул. Этот звук, в отличие от смеха дриад, отнюдь не был приятным. И уж точно не доброжелательным, поэтому Бэкка тщательно следила за дорожкой, чтобы быть подальше от этих созданий, кем бы они ни были.– Держитесь, mittkostbart, – сказал Клаус. – Они вас не тронут.– Ха! – вмешался Генрик. Он так долго молчал, что Бэкка уже подумала, что он испарился. – А если бы она шла здесь одна, без вашего сопровождения, ваше высочество? Не тронут они ее, как же, размечтались!– Я настаиваю, чтобы ты прекратил обращаться ко мне подобным образом! – отчеканил Клаус. Его голос звучал как грохот обвала. К великому облегчению Бэкки, лесные соглядатаи, заслышав его голос, замолкли.– В этом месте небезопасно обращаться к вам как-то иначе, – возразил Генрик. – Они не являются вашими подданными.– Но они склоняются перед высшей силой. Не суетись! Ты только напугаешь ее.– Это я-то? По-моему, это вы затеяли эту бредовую прогулку. И теперь еще говорите, что я кого-то пугаю.Лес, по густоте не уступающий непролазным джунглям, казалось, не закончится никогда, как вдруг они вышли к зарослям, где резвились самые разные лесные жители. Странно, но она только сейчас заметила, что больше нигде в лесу их не встречала. Зверей, видимо, тоже не особо волновало присутствие посторонних. Земля здесь была одета в осенний наряд, искрящийся золотом, багрянцем, пурпуром. Невидимые создания запели снова, и их мелодию разнес легкий ветерок. Могучие дубы, увешанные желудями, склонили ветви к земле. Крошечные создания качались на них, как малые дети на пони, а воздух был наполнен пьянящим запахом лесного перегноя и осенних перезрелых ягод. Это было весьма оживленное место, но к случайным прохожим здесь отнеслись без всякого злого умысла. Некоторые существа были очень красивы и приветственно им кланялись, в то время как более робкие прятались за стволами деревьев, каменными насыпями, пригорками, отсиживались в пещерах и норах.Вскоре на осенней прогалине под ногами захрустел иней. И хотя пошел снег и голые ветки покрылись ледяной коркой, Бэкке, как ни странно, совершенно не было холодно.– Вы здесь всего лишь гостья, mittkostbart, – пояснил Клаус, снова отвечая на ее мысли, – просто иллюзия, тень в этих краях. До тех пор, пока вы не сойдете с тропинки, безопасность вам обеспечена.Бэкка ничего не ответила. С самого начала путешествия она вообще не проронила ни слова. Да и зачем, если он и так отвечал на все вопросы еще до того, как она успевала произнести их?Туман появился также неожиданно, как и рассеялся, а вместе с ним возникли уже ставшие привычными мерцающие огоньки, шныряющие вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34