И тут же доложил Малику, что она встречается с каким — то парнем, молодым блондинчиком. С тем, с которым прилетела из Лондона.Проследили и за ним, и теперь на столе перед Маликом лежало досье на Павла Анатольевича Резника. Сам по себе парнишка не представлял ничего интересного, зато его отец владел громадным состоянием. Он владел нефтяным холдингом, а ведь Малик совсем недавно с нетерпением ожидал дочь, чтобы поговорить с ней о новом начинании — о нефти. Он бы хотел легализоваться окончательно, чтобы после его смерти у Жанны не было проблем. К тому же эта отрасль была очень прибыльной и стабильной. Малик практически уже принял воистину революционное решение, но по приезду Жанны немного отложил его. Дочь была невменяема от любви к этому русскому. Она вряд ли смогла бы внести дельное предложение, поэтому Малик терпеливо ждал, когда же она наконец сможет переключиться на текущие дела. Правда, больше он ждать не мог: его время было на исходе. Он дал ей задание выяснить о разделе нефти в России, чтобы не наступить на пятки крупному холдингу, но Жанна до сих пор ничего не нарыла в своём интернете, в котором просиживает чуть ли не сутками, взламывая программы и сайты, даже те, которые не представляли для неё никакого интереса. Просто так, в качестве профилактики. Но до сих пор он не получил от неё никакой информации только потому, что она полностью поглощена этим своим младшим Резником.Сейчас, когда после революции прошёл почти век, люди вновь стали богатеть, стали появляться знаменитые фамилии. Это было совсем неплохо.В общем-то, породниться с такой семьёй каждый счёл бы за честь, но только не Малик. В их роду женщины выходили замуж за азербайджанцев — всегда. Это он, первый, нарушил уклад и женился на гречанке. Но он — мужчина. То, что дозволено Юпитеру, не дозволено быку.Если Жанна выйдет замуж за этого Павла, её дети будут русскими, будут носить фамилию Резник. Они будут обеспеченными, и дети этих детей тоже будут иметь всё. Но Малик этого уже не застанет. Если бы у него был сын, он бы более лояльно отнёсся к выбору дочери. Но Жанна у него одна. И он не может позволить ей исчезнуть из рода Гусейновых. Разве что её избранник примет ислам! Но Павел Резник, сын олигарха, никогда не пойдёт на такое. Ему незачем это делать, представителю так называемой «золотой молодёжи». Так что Малик не позволит Жанне сделать подобный выбор. К тому же если она выйдет замуж за русского, она уйдёт из Семьи. Кто останется во главе? Что станет с общиной? То, что лучше, чем при Малике, не будет, это ясно. Будет хуже, притом намного, а Малику не хотелось, чтобы так случилось. Даже если он этого уже не увидит, он не мог допустить, чтобы всё, что он строил в течение стольких лет, разрушилось из-за прихоти девчонки!Особенно после того, как недавно отстаивал её кандидатуру, способную заменить его, когда придёт время. Никто из присутствующих не понял, что это время грядёт очень скоро. Они сочли это одной из причуд Малика, и поклялись Аллахом. Но, так как они уже поклялись, должны будут сдержать свою клятву. Аллах священен, да падёт его гнев на голову ослушника!А с Жанной надо что-то решать, и немедленно. Малик откинулся на спинку кресло, и лицо его просветлело. Вот старый дурак, и чего это он так разволновался? Скорее всего, у Павла этого с Жанной — обычный роман. Его дочь не могла всерьёз увлечься мужчиной, да ещё и русским, после недолгого пребывания в Лондоне! Они повстречаются немного, а потом она его бросит. Ведь она — его дочь, она не сможет решиться на брак с иноверцем, она не омрачит последних дней отца и не ослушается его воли, не уйдёт из Семьи! Но всё равно надо бы поостеречься и предусмотреть любой поворот событий. На всякий случай.Малик задумчиво взглянул на отпечатанный на компьютере отчёт, и прочёл ещё раз абзац, посвящённый украинским родственницам жены Резника. Досье было максимально полным, поэтому Малик быстро сообразил, кого отправить на передовую.Он нажал кнопку селектора и сказал секретарше, тоже Жанне:— Тофика ко мне, и побыстрее.
— Знаешь, я ведь почти ненавидел тебя, — признался Ковалёв. — Думал, что это ты способствовал тому, что моя Галка так изменилась! А, оказывается, она всегда была такая, просто я этого не замечал.— Мы этого не замечали, — поправил его Резник.Он сидел в удобном кресле в палате Владимира Ильича и с аппетитом грыз яблоко, килограмм которых принёс другу.— Так вот, — продолжил Ковалёв, — со временем я стал считать, что это ты виновен во всех моих неудачах, потому что все они брали исток у семейных неурядиц, понимаешь? Ты же процветал и богател, тогда как я скатывался всё ниже. Я и продюсером-то стал, чтобы быть хоть чуть — чуть похожим на тебя, чтобы стать публичной персоной. Но, опять-таки, ничего хорошего мне это не принесло. А когда я… потерял мужскую силу, то снова стал винить тебя. Галка постоянно смеялась надо мной, и говорила о тебе. Вот, мол, зря она вышла за меня, надо было ей дождаться тебя из армии. И это на том фоне, что ты — мой старый друг, у тебя ничего не было, когда ты начинал свою карьеру, а у меня был неплохой старт, ведь родители предоставили мне такую возможность. И я постепенно стал привыкать к мысли, что я — никчёмность, бесполезное существо. А ты — почти Бог. И от этого я стал ненавидеть тебя ещё сильнее, потому что я тоже мог бы быть Богом. Но я научился винить в своих неудачах тебя, и это спасало меня, скрашивало моё существование. Я думал, что, раз я импотент, никчёмность и серость, то должен сказать спасибо за то, что мне разрешено жить. И, так как сказать это спасибо мне надо было кому-то, то я говорил его самым близким людям — Галине и Милке. Вот только чем чаще и искреннее я им это говорил, тем меньше они меня понимали, а потом и вовсе стали ноги вытирать… Я вообще перестал жить, меня, Ковалёва Владимира Ильича, уже и не было, осталась только телесная оболочка, да паспорт… Моё сознание отравляла мысль, что я вообще не мужчина. Знаешь, как в анекдоте: — Встать! Встать при исполнении гимна, я сказал! Ну, встать! Ах, даже при исполнении гимна — нет? Не встаёшь? Увы… Извини, милая…Резник заулыбался, хотя, на его взгляд, анекдот был весьма пошловат и нехорошо попахивал. Следовало переключиться на другую тему.— Знаешь, я в какой-то мере даже рад, что ты попал в больницу, — вдруг произнёс он. — По крайней мере, ты смог понять свою жизнь, проанализировать её и прийти к определённому выводу. Ведь ты пришёл к выводу, не так ли?Ковалёв кивнул. Он был ещё слаб, лежал на высоких подушках, но глаза его горели.— Если бы не этот твой инфаркт, мы бы никогда не стали разговаривать так, как сейчас, — продолжил Резник. — Я тоже хочу выложить тебе то, что было у меня на душе, и есть сейчас.— Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец, — улыбнулся Ковалёв.— Режу, режу, — поднял руки кверху Резник. — Я никогда не собирался становиться промышленным магнатом или олигархом. Ты же помнишь, я хотел быть художником!Ковалёв кивнул, и тут же устыдился. На самом деле он абсолютно не помнил, кем хотел стать Резник. И что он когда — то рисовал неплохие картины, тоже забыл.— И только когда Галка вышла за тебя замуж, а потом наша дружба как-то свернулась, и отношения перешли в разряд приятельских, а не дружеских, я понял, что хочу опередить тебя — во всём. Чтобы Галина пожалела, что потеряла меня. И чтобы ты завидовал мне. Да-да, не удивляйся, я хотел, чтобы ты мне завидовал, чтобы я стал богаче тебя, чтобы я чего-то добился. Но художники, как правило, добиваются известности после смерти, или в старости, в лучшем случае. Поэтому я сцепил зубы и забросил мольберт и краски, поступил в институт нефти и газа, и… стал яростно работать, стал тем, кем стал. А совсем недавно, после какого-то заседания, я вдруг понял, что мне это всё уже неинтересно. Что я с гораздо большим усердием и удовольствием рисовал бы свои картины где-нибудь на чердаке, и был бы счастлив. Ты понимаешь, Вовка, о чём я?— Что ты несчастлив? — поразился Ковалёв.— Да нет, — отмахнулся Резник, — я не про это. Хотя… В общем, я хочу сказать, что я прожил другую жизнь, не свою.— Так брось всё и стань художником, — удивлённо предложил Ковалёв.— В том-то и дело, что не могу, — вздохнул Резник. — Я не могу бросить всё, потому что теперь от меня зависят тысячи людей, от меня ждут поступков и событий, и я не могу не оправдать доверие акционеров и служащих. Да и экономика России, если честно, тоже зиждется на множестве элементов, один из которых — это я. Я уже обязан, понимаешь? И не только своей семье.И вообще, к чему это я говорю: к тому, что, если бы не Галина и не наша дружба, обе жизни — и твоя и моя, были бы иными, прошли бы по-другому. Галка оказалась роковой женщиной, а мы с тобой — обычными дураками. Мы жили не так, как хотели, перечёркивали свои желания, чтобы угодить кому-то или насолить. И, самое обидное, что теперь, когда я это понял, то всё равно не могу изменить свою жизнь, бросить всё к чертям собачьим, и свалить в тёплую страну. У меня появились проблемы — пока что не очень крупные, но уже ощутимые. И мне не дадут всё бросить. Но ты можешь изменить свою судьбу, и зажить по-другому. Именно это я тебе и предлагаю.— Что именно ты мне предлагаешь? — не сообразил Ковалёв.— Политическую карьеру, дурачок, — незлобиво покачал головой Резник. — Ты, видимо, не читаешь газет, иначе знал бы, что мне требуется помощь в политических кругах. В противном случае меня скоро сожрёт наше правительство!
Жанна и Павел сидели в маленьком ресторанчике на краю Москвы. В целях конспирации они выбирали тихие и уютные места подальше от любопытных глаз. К тому же они оба скрывались от собственных телохранителей, а надо было заботиться и о собственной безопасности.— Я хочу, чтобы ты познакомилась с моими родителями, — Павел нежно положил ладонь на руку Жанны. — Ты не против?Она пожала плечами. Ей тоже хотелось бы познакомиться с семьёй Павлика, к тому же что он отзывался с такой любовью и теплотой о своей семье, с юмором рассказывал о гостях с Украины, но о работе отца упоминал вскользь. Жанна уже знала, что отец у Павла — крупная шишка, а мать занята в благотворительном фонде, который специально для неё организовал её муж. Но только сейчас Жанна позволила себе спросить:— Помнишь, когда мы прилетели в Москву, тебя встречала какая-то девушка?— А, Мила, — протянул Павел. — Да, это подруга детства. Наши родители дружат.— А вы? — задала провокационный вопрос Жанна.Павел немного подумал, потом обезоруживающе улыбнулся, и отставил креманку с мороженым.— Не хочу тебя обманывать. Несколько лет назад, когда я был молод и глуп, то сделал ей предложение. Она отказала.— Ты переживал? — Жанне нужно было знать, как сильно Павел привязан к этой девице.— Ну… не очень сильно, но самолюбие было задето, — засмеялся он, и на щеках его снова показались ямочки.Жанна почувствовала, как заныло её сердце. Она так любила Павла, что, казалось, сердце сейчас не выдержит и разорвётся на тысячу осколков. Конечно, Жанна предполагала, что Малик будет не в восторге от её выбора, но в конечном счёте согласится на брак с «неверным». Потому что ещё ни разу не было случая, чтобы Жанна не получала желаемого. А сейчас она желала Павла, и только его. Потому что он был из другой жизни, из другой сферы, воспитанный, утончённый, интеллигентный, мягкий, уступчивый… Жанна была очарована им до такой степени, что собиралась ослушаться отца. Впрочем, когда Малик познакомится с Павлом, то, наверное, не будет возражать против их связи. Павел не может не понравиться отцу, к тому же он не босяк, родители у него очень, очень обеспеченные, это будет неплохая партия…— Знаешь, я тоже хочу познакомить тебя с отцом, — вырвалось у девушки.Внезапно она почувствовала взгляд и резко повернулась в ту сторону. В окне напротив маячила чья-то физиономия. Жанна вздрогнула.— Ты что? — удивился Павел.— Мне показалось, что там Мальчик…— Твой телохранитель? — понимающе кивнул Резник — младший.Он уже знал, что тот красавчик, который встречал Жанну в столичном аэропорту — её телохранитель. Иначе Павел бы безумно ревновал. Но он знал, что такая девушка, как Жанна, никогда не станет лицемерить и встречаться сразу с двумя мужчинами. Она поразила его своей прямотой, в этом и была её своеобразная прелесть. Жанна не стала бы врать даже ради сохранения отношений с каким-либо человеком, она спокойно признавалась в своих поступках и с шокирующей откровенностью отвечала на любые вопросы. Она поступала так всегда — до встречи с Павлом. Только на его вопросы ей приходилось отвечать, моментально придумывая или ретушируя ответы. Только с ним она была мягкой и пушистой — насколько могла. Потому что она не собиралась отпугивать Павла правдой о своей жизни. Как он себя поведёт, если узнает, что с помощью хитроумной паутины, которую умело плела Жанна, добрая сотня конкурентов или врагов была отправлена в мир иной? Что он скажет, когда узнает, что Жанна взламывает закрытые любопытному взору сайты и базы данных и пользуется полученной информацией в своих целях? Что он скажет, если узнает, что именно она помогла отцу добиться того влияния, которое он имел в последние годы — с помощью женской хитрости? Самое интересное, что до встречи с Павликом девушка выполняла подобные действия, как обычную работу, и никогда не задумывалась над этической и моральной стороной этого вопроса.Жанна многое могла бы рассказать о себе и деятельности отца, только в этом случае Павел враз бы расхотел встречаться с ней и знакомить её с родителями. И вообще, услышав даже маленькую толику её деяний, он бы исчез из её жизни навсегда, сорвался с места прямо сейчас и — всё!И сейчас, когда всё на мази, можно сказать, она не станет портить отношения. Вот когда она выйдет за него замуж, тогда можно будет посвятить мужа в свою работу, и то совсем немного. К тому же когда он узнает, будет поздно: Жанна будет его женой, и он смирится с родом ее деятельности. И вообще, когда она выйдет за него замуж, она уйдёт из Семьи в другую семью — семью Резников. Туда, где тепло на сердце и светло на душе и все члены семьи окружены любовью и доверием.Жанна снова взглянула на окно. Теперь там никого не было. Неужели ей показалось? Но острое чутьё девушки подсказывало, что за окном действительно маячил Мальчик. Если так, то это нехорошо. Он следит за ней, и потом доложит Малику. Хотя пусть докладывает, ищейка поганая! Всё равно Малику уже пора узнать, что именно собирается делать Жанна. А собирается она выйти замуж. Всего — то делов… ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Малик вытер слёзы, выступившие на его глазах от безудержного смеха, и приказал Тофику заткнуться. С ним было просто невозможно разговаривать. Тофик с детства смешил всех окружающих, чем и заслужил их любовь. Когда он вырос и поступил в институт, его пригласили в команду КВН — «Парни из Баку», где он моментально адаптировался и теперь смешил гораздо большее количество народа, уже с экрана телевизора.Он был незаменим в любой компании, но вот поручать ему серьёзные дела не было никакого смысла: он всё равно ухитрялся превратить их в комедию. Вот и сейчас, описывая Малику свою встречу с Настенькой в лицах, он корчил забавные рожицы и старательно копировал речь хохлушки. Когда же он дошёл до того момента, когда Настенька в ресторане потребовала сало, Малик чуть не рыдал от смеха. Всё-же Тофик был талантливым клоуном, с этим ничего не поделаешь. И посылать в семейство Резников засланного казачка было очень умным и хитрым ходом.Малик хотел подстраховаться и узнать, на каком положении там Жанна. Прочитав досье, он остановил свой выбор на Насте — приезжей молодой девушке, охочей до мужчин. И, так как Тофик обладал яркой смазливой внешностью, к тому же испытывал горячие чувства ко всем женщинам на свете, как и полагается настоящему джигиту, Малик решил отправить его на свидание с Настенькой. Естественно, встреча молодых должна была произойти якобы случайно. Тофик обставил дело с присущим ему юмором.Внимательно отследив путь Насти с Тасей от какого-то училища до дома Резников, он выбрал подходящий момент и, ловко затормозив, въехал в лужу прямо возле женщин, обрызгав их грязью с ног до головы. Естественно, пострадавшие напустились на него, и Тофик был вынужден защищаться. Мол, простите, дамы, не углядел.— Чи тоби повылазило? — начала орать Настя.— Нынешним девушкам не хватает женственности, — вздохнул Тофик, вспомнив старую шутку Фоменко, — а женщинам девственности. Садись, девушки, я вас подвезу, раз виноват! Куда вы в таком виде денетесь? Разве что разденетесь!— Ты испортил новую юбку, — канючила Настя.Тася подозрительно молчала. Она уселась в новенькую «десятку» Тофика, и указала адрес.— А ты тихо едешь, — удивилась Таисья, когда они проехали пару километров.— Тише едешь — меньше русский, — пошутил парень. И тут же предложил:— Хотите, анекдот расскажу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Знаешь, я ведь почти ненавидел тебя, — признался Ковалёв. — Думал, что это ты способствовал тому, что моя Галка так изменилась! А, оказывается, она всегда была такая, просто я этого не замечал.— Мы этого не замечали, — поправил его Резник.Он сидел в удобном кресле в палате Владимира Ильича и с аппетитом грыз яблоко, килограмм которых принёс другу.— Так вот, — продолжил Ковалёв, — со временем я стал считать, что это ты виновен во всех моих неудачах, потому что все они брали исток у семейных неурядиц, понимаешь? Ты же процветал и богател, тогда как я скатывался всё ниже. Я и продюсером-то стал, чтобы быть хоть чуть — чуть похожим на тебя, чтобы стать публичной персоной. Но, опять-таки, ничего хорошего мне это не принесло. А когда я… потерял мужскую силу, то снова стал винить тебя. Галка постоянно смеялась надо мной, и говорила о тебе. Вот, мол, зря она вышла за меня, надо было ей дождаться тебя из армии. И это на том фоне, что ты — мой старый друг, у тебя ничего не было, когда ты начинал свою карьеру, а у меня был неплохой старт, ведь родители предоставили мне такую возможность. И я постепенно стал привыкать к мысли, что я — никчёмность, бесполезное существо. А ты — почти Бог. И от этого я стал ненавидеть тебя ещё сильнее, потому что я тоже мог бы быть Богом. Но я научился винить в своих неудачах тебя, и это спасало меня, скрашивало моё существование. Я думал, что, раз я импотент, никчёмность и серость, то должен сказать спасибо за то, что мне разрешено жить. И, так как сказать это спасибо мне надо было кому-то, то я говорил его самым близким людям — Галине и Милке. Вот только чем чаще и искреннее я им это говорил, тем меньше они меня понимали, а потом и вовсе стали ноги вытирать… Я вообще перестал жить, меня, Ковалёва Владимира Ильича, уже и не было, осталась только телесная оболочка, да паспорт… Моё сознание отравляла мысль, что я вообще не мужчина. Знаешь, как в анекдоте: — Встать! Встать при исполнении гимна, я сказал! Ну, встать! Ах, даже при исполнении гимна — нет? Не встаёшь? Увы… Извини, милая…Резник заулыбался, хотя, на его взгляд, анекдот был весьма пошловат и нехорошо попахивал. Следовало переключиться на другую тему.— Знаешь, я в какой-то мере даже рад, что ты попал в больницу, — вдруг произнёс он. — По крайней мере, ты смог понять свою жизнь, проанализировать её и прийти к определённому выводу. Ведь ты пришёл к выводу, не так ли?Ковалёв кивнул. Он был ещё слаб, лежал на высоких подушках, но глаза его горели.— Если бы не этот твой инфаркт, мы бы никогда не стали разговаривать так, как сейчас, — продолжил Резник. — Я тоже хочу выложить тебе то, что было у меня на душе, и есть сейчас.— Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец, — улыбнулся Ковалёв.— Режу, режу, — поднял руки кверху Резник. — Я никогда не собирался становиться промышленным магнатом или олигархом. Ты же помнишь, я хотел быть художником!Ковалёв кивнул, и тут же устыдился. На самом деле он абсолютно не помнил, кем хотел стать Резник. И что он когда — то рисовал неплохие картины, тоже забыл.— И только когда Галка вышла за тебя замуж, а потом наша дружба как-то свернулась, и отношения перешли в разряд приятельских, а не дружеских, я понял, что хочу опередить тебя — во всём. Чтобы Галина пожалела, что потеряла меня. И чтобы ты завидовал мне. Да-да, не удивляйся, я хотел, чтобы ты мне завидовал, чтобы я стал богаче тебя, чтобы я чего-то добился. Но художники, как правило, добиваются известности после смерти, или в старости, в лучшем случае. Поэтому я сцепил зубы и забросил мольберт и краски, поступил в институт нефти и газа, и… стал яростно работать, стал тем, кем стал. А совсем недавно, после какого-то заседания, я вдруг понял, что мне это всё уже неинтересно. Что я с гораздо большим усердием и удовольствием рисовал бы свои картины где-нибудь на чердаке, и был бы счастлив. Ты понимаешь, Вовка, о чём я?— Что ты несчастлив? — поразился Ковалёв.— Да нет, — отмахнулся Резник, — я не про это. Хотя… В общем, я хочу сказать, что я прожил другую жизнь, не свою.— Так брось всё и стань художником, — удивлённо предложил Ковалёв.— В том-то и дело, что не могу, — вздохнул Резник. — Я не могу бросить всё, потому что теперь от меня зависят тысячи людей, от меня ждут поступков и событий, и я не могу не оправдать доверие акционеров и служащих. Да и экономика России, если честно, тоже зиждется на множестве элементов, один из которых — это я. Я уже обязан, понимаешь? И не только своей семье.И вообще, к чему это я говорю: к тому, что, если бы не Галина и не наша дружба, обе жизни — и твоя и моя, были бы иными, прошли бы по-другому. Галка оказалась роковой женщиной, а мы с тобой — обычными дураками. Мы жили не так, как хотели, перечёркивали свои желания, чтобы угодить кому-то или насолить. И, самое обидное, что теперь, когда я это понял, то всё равно не могу изменить свою жизнь, бросить всё к чертям собачьим, и свалить в тёплую страну. У меня появились проблемы — пока что не очень крупные, но уже ощутимые. И мне не дадут всё бросить. Но ты можешь изменить свою судьбу, и зажить по-другому. Именно это я тебе и предлагаю.— Что именно ты мне предлагаешь? — не сообразил Ковалёв.— Политическую карьеру, дурачок, — незлобиво покачал головой Резник. — Ты, видимо, не читаешь газет, иначе знал бы, что мне требуется помощь в политических кругах. В противном случае меня скоро сожрёт наше правительство!
Жанна и Павел сидели в маленьком ресторанчике на краю Москвы. В целях конспирации они выбирали тихие и уютные места подальше от любопытных глаз. К тому же они оба скрывались от собственных телохранителей, а надо было заботиться и о собственной безопасности.— Я хочу, чтобы ты познакомилась с моими родителями, — Павел нежно положил ладонь на руку Жанны. — Ты не против?Она пожала плечами. Ей тоже хотелось бы познакомиться с семьёй Павлика, к тому же что он отзывался с такой любовью и теплотой о своей семье, с юмором рассказывал о гостях с Украины, но о работе отца упоминал вскользь. Жанна уже знала, что отец у Павла — крупная шишка, а мать занята в благотворительном фонде, который специально для неё организовал её муж. Но только сейчас Жанна позволила себе спросить:— Помнишь, когда мы прилетели в Москву, тебя встречала какая-то девушка?— А, Мила, — протянул Павел. — Да, это подруга детства. Наши родители дружат.— А вы? — задала провокационный вопрос Жанна.Павел немного подумал, потом обезоруживающе улыбнулся, и отставил креманку с мороженым.— Не хочу тебя обманывать. Несколько лет назад, когда я был молод и глуп, то сделал ей предложение. Она отказала.— Ты переживал? — Жанне нужно было знать, как сильно Павел привязан к этой девице.— Ну… не очень сильно, но самолюбие было задето, — засмеялся он, и на щеках его снова показались ямочки.Жанна почувствовала, как заныло её сердце. Она так любила Павла, что, казалось, сердце сейчас не выдержит и разорвётся на тысячу осколков. Конечно, Жанна предполагала, что Малик будет не в восторге от её выбора, но в конечном счёте согласится на брак с «неверным». Потому что ещё ни разу не было случая, чтобы Жанна не получала желаемого. А сейчас она желала Павла, и только его. Потому что он был из другой жизни, из другой сферы, воспитанный, утончённый, интеллигентный, мягкий, уступчивый… Жанна была очарована им до такой степени, что собиралась ослушаться отца. Впрочем, когда Малик познакомится с Павлом, то, наверное, не будет возражать против их связи. Павел не может не понравиться отцу, к тому же он не босяк, родители у него очень, очень обеспеченные, это будет неплохая партия…— Знаешь, я тоже хочу познакомить тебя с отцом, — вырвалось у девушки.Внезапно она почувствовала взгляд и резко повернулась в ту сторону. В окне напротив маячила чья-то физиономия. Жанна вздрогнула.— Ты что? — удивился Павел.— Мне показалось, что там Мальчик…— Твой телохранитель? — понимающе кивнул Резник — младший.Он уже знал, что тот красавчик, который встречал Жанну в столичном аэропорту — её телохранитель. Иначе Павел бы безумно ревновал. Но он знал, что такая девушка, как Жанна, никогда не станет лицемерить и встречаться сразу с двумя мужчинами. Она поразила его своей прямотой, в этом и была её своеобразная прелесть. Жанна не стала бы врать даже ради сохранения отношений с каким-либо человеком, она спокойно признавалась в своих поступках и с шокирующей откровенностью отвечала на любые вопросы. Она поступала так всегда — до встречи с Павлом. Только на его вопросы ей приходилось отвечать, моментально придумывая или ретушируя ответы. Только с ним она была мягкой и пушистой — насколько могла. Потому что она не собиралась отпугивать Павла правдой о своей жизни. Как он себя поведёт, если узнает, что с помощью хитроумной паутины, которую умело плела Жанна, добрая сотня конкурентов или врагов была отправлена в мир иной? Что он скажет, когда узнает, что Жанна взламывает закрытые любопытному взору сайты и базы данных и пользуется полученной информацией в своих целях? Что он скажет, если узнает, что именно она помогла отцу добиться того влияния, которое он имел в последние годы — с помощью женской хитрости? Самое интересное, что до встречи с Павликом девушка выполняла подобные действия, как обычную работу, и никогда не задумывалась над этической и моральной стороной этого вопроса.Жанна многое могла бы рассказать о себе и деятельности отца, только в этом случае Павел враз бы расхотел встречаться с ней и знакомить её с родителями. И вообще, услышав даже маленькую толику её деяний, он бы исчез из её жизни навсегда, сорвался с места прямо сейчас и — всё!И сейчас, когда всё на мази, можно сказать, она не станет портить отношения. Вот когда она выйдет за него замуж, тогда можно будет посвятить мужа в свою работу, и то совсем немного. К тому же когда он узнает, будет поздно: Жанна будет его женой, и он смирится с родом ее деятельности. И вообще, когда она выйдет за него замуж, она уйдёт из Семьи в другую семью — семью Резников. Туда, где тепло на сердце и светло на душе и все члены семьи окружены любовью и доверием.Жанна снова взглянула на окно. Теперь там никого не было. Неужели ей показалось? Но острое чутьё девушки подсказывало, что за окном действительно маячил Мальчик. Если так, то это нехорошо. Он следит за ней, и потом доложит Малику. Хотя пусть докладывает, ищейка поганая! Всё равно Малику уже пора узнать, что именно собирается делать Жанна. А собирается она выйти замуж. Всего — то делов… ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Малик вытер слёзы, выступившие на его глазах от безудержного смеха, и приказал Тофику заткнуться. С ним было просто невозможно разговаривать. Тофик с детства смешил всех окружающих, чем и заслужил их любовь. Когда он вырос и поступил в институт, его пригласили в команду КВН — «Парни из Баку», где он моментально адаптировался и теперь смешил гораздо большее количество народа, уже с экрана телевизора.Он был незаменим в любой компании, но вот поручать ему серьёзные дела не было никакого смысла: он всё равно ухитрялся превратить их в комедию. Вот и сейчас, описывая Малику свою встречу с Настенькой в лицах, он корчил забавные рожицы и старательно копировал речь хохлушки. Когда же он дошёл до того момента, когда Настенька в ресторане потребовала сало, Малик чуть не рыдал от смеха. Всё-же Тофик был талантливым клоуном, с этим ничего не поделаешь. И посылать в семейство Резников засланного казачка было очень умным и хитрым ходом.Малик хотел подстраховаться и узнать, на каком положении там Жанна. Прочитав досье, он остановил свой выбор на Насте — приезжей молодой девушке, охочей до мужчин. И, так как Тофик обладал яркой смазливой внешностью, к тому же испытывал горячие чувства ко всем женщинам на свете, как и полагается настоящему джигиту, Малик решил отправить его на свидание с Настенькой. Естественно, встреча молодых должна была произойти якобы случайно. Тофик обставил дело с присущим ему юмором.Внимательно отследив путь Насти с Тасей от какого-то училища до дома Резников, он выбрал подходящий момент и, ловко затормозив, въехал в лужу прямо возле женщин, обрызгав их грязью с ног до головы. Естественно, пострадавшие напустились на него, и Тофик был вынужден защищаться. Мол, простите, дамы, не углядел.— Чи тоби повылазило? — начала орать Настя.— Нынешним девушкам не хватает женственности, — вздохнул Тофик, вспомнив старую шутку Фоменко, — а женщинам девственности. Садись, девушки, я вас подвезу, раз виноват! Куда вы в таком виде денетесь? Разве что разденетесь!— Ты испортил новую юбку, — канючила Настя.Тася подозрительно молчала. Она уселась в новенькую «десятку» Тофика, и указала адрес.— А ты тихо едешь, — удивилась Таисья, когда они проехали пару километров.— Тише едешь — меньше русский, — пошутил парень. И тут же предложил:— Хотите, анекдот расскажу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27