Приготовившись к обороне, он с облегчением вздохнул, когда понял, что здоровенная псина чуть взяла в сторону и бросилась в воду.
Кирилл двинулся дальше с твердым намерением побыстрее избавиться от последней незначительной улики, но вынырнувший из кустов пес вновь привлек его внимание. Собака что-то держала в зубах.
«Не может быть!» – ахнул Кирилл. Ему показалось, что псина держит в пасти его пистолет… Кирилл похолодел. Неужели он допустил промашку? Пока он лихорадочно соображал, что предпринять, неподалеку прозвучал голос девушки:
– Карат, Карат, ко мне!
«Только этого не хватало!» – Кирилл почмокал губами, пытаясь привлечь внимание пса.
Собака на постороннего человека не отреагировала. Она гордо затрусила к своей молодой хозяйке с явным намерением похвастаться находкой.
– Молодец, молодец Карат, нашел палочку, ай молодец!..
И в самом деле, к великому облегчению Кирилла, предмет, который собака положила у ног хозяйки, оказался самой обыкновенной палкой.
Кирилл мысленно выругался: «Вот дурачина! Палку от пистолета отличить не можешь! Совсем плохой стал, пора на отдых!»
Карат устремился вперед по тропинке. Девушка шла рядом с ним, то и дело наклоняясь, чтобы потрепать пса по загривку. Собака резвилась, пытаясь выказать свою преданность хозяйке, вставала на задние лапы, упершись в плечи девушки передними, прыгала вокруг нее, как щенок, восторженно повизгивая. Когда Кирилл приблизился, пес первым отреагировал на его приближение. Он пригнул голову к земле и угрожающе зарычал в сторону Кирилла.
– Карат, рядом! – тут же скомандовала хозяйка, но собака не изменила своей воинственной стойки.
– Да вы не бойтесь, – произнесла девушка, оборачиваясь к Кириллу. – Он не укусит!
– А я и не боюсь, – равнодушным тоном отозвался Кирилл. На самом деле он сильно недолюбливал собак. В детстве все было наоборот. Тогда, в те блаженные времена, дня не проходило без того, чтобы он не притащил в дом какую-нибудь живность – собаку, кошку или, на худой конец, ежа. Когда с ним произошла перемена в отношении к животным, Кирилл не помнил, но последние время стал замечать, что собаки весьма недружелюбно относятся к нему, – это означало, что они чувствовали недоброе отношение к себе…
– Проходите, прошу вас! – проговорила девушка, сделав шаг в сторону от тропинки.
– Только после вас, – возразил Кирилл, видя, что собака, в отличие от хозяйки, пропускать незнакомца не намерена.
– Хорошо, – согласилась девушка. – Мы, собственно, уже нагулялись, пора и домой… А вот некоторые сегодня, – продолжала она, обратив суровый взор в сторону своего пса, – не получат за отвратительное поведение вкусной косточки. Понятно?
Услышав это, собака, поджав хвост, покорно поплелась за хозяйкой, оглядываясь на идущего позади человека, будто спрашивая у него, в чем она провинилась и за что ее собираются лишить любимой мозговой косточки?..
Кириллу стало немного жаль собаку, которая вовсе не виновата в том, что он ее испугался. Кирилл даже собирался было выступить в роли адвоката пса и обратил свой взор на хозяйку… Но как только он это сделал, собака была забыта. Как же он прежде умудрился только скользнуть взглядом по этой умопомрачительной фигурке и отвести глаза, переключив внимание на пса! Девушка явно не из тех, на кого можно смотреть, оставаясь равнодушным. Хотя спортивный костюм не слишком подчеркивал ее формы, но невозможно было не заметить длинные ноги, узкую талию, красивые плечи, аппетитную грудь, пышные, каштановые с медным отливом волосы, лучезарную улыбку и прелестного разреза темно-серые глаза. Кирилл подумал, что будет круглым дураком, если не познакомится с очаровательной хозяйкой ротвейлера.
– Извините, вы, случайно, не курите?
– Вы у меня спрашиваете? – Девушка снова приостановилась.
– Полагаю, ваш песик не травит себя никотином, – ответил Кирилл.
– Карат, ты не куришь? – Девушка потрепала пса по спине. – Вы правы, собака ведет здоровый образ жизни.
– А хозяйка?
– Хозяйка имеет эту вредную привычку, но она не взяла с собой на прогулку сигареты.
– Могу ли я предложить ей сигарету? – улыбаясь, спросил Кирилл.
– Она примет ваше предложение с благодарно-стью, – заверила его девушка. – О-о, какие замечательные сигареты. Благодарю вас.
Кирилл решил, что самое время перейти на «ты».
– Меня, кстати, Кириллом зовут, а тебя?
– Кира, – засмеялась девушка.
– Это шутка? Я серьезно спрашиваю.
– Паспорт я тоже с собой не прихватила, так что придется тебе поверить мне на слово. Меня действительно зовут Кирой… Кирилл и Кира! Прямо как Карл и Клара…
– При таком удивительном созвучии имен не продолжить ли наше знакомство? – предложил Кирилл.
Девушка не стала возражать.
– Можно вас проводить?
– А ты уже это делаешь, – заметила Кира и зашагала вперед по тропинке.
Кирилл последовал за нею. Узкая тропинка не давала ему возможности пойти рядом с Кирой. Но только что состоявшийся диалог давал надежду на самое замечательное развитие событий
«Нет, все-таки хороший народ – собаки, – подумал Кирилл. – Преданный, верный, не то что люди! Эти за деньги готовы на все, даже…»
Вспомнив о том, что произошло д в е н а д ц а т ь с и г а р е т назад, Кирилл удивился сам себе. Он чувствовал себя так, словно его знакомству с девушкой ничего не предшествовало! Не было человека в джипе, выстрелов… Кирилл вдруг вспомнил, что до сих пор не избавился от вывернутого наизнанку полиэтиленового пакета.
«Ай-ай-ай, ну как же так, – пожурил он себя мысленно. – Разве так можно относиться к уликам! Интересно, что по этому поводу сказал бы Наставник?»
Панфилов подолгу готовился к каждому выстрелу: задерживал дыхание, расслаблял нужные мышцы, плавно давил на спусковой крючок. В общем, делал все то, чему учат книжки по стрелковому делу, однако теория мало помогала. Выпускаемые его табельным оружием пули, словно издеваясь над стрелком, попадали куда угодно, но только не в «десятки» и даже не в «девятки». «Восьмерки», «семерки» и в особенности «шестерки» – вот те места на мишени, где находили себе пристанище маленькие свинцовые кусочки, посылаемые его «макаровым». От злости Анатолий хотел было запустить в мишень самим пистолетом, но прозвучавший за спиной знакомый женский голос вовремя отвлек от этого намерения.
– Привет, Толя! Как дела? – Голос принадлежал лучшему другу незадачливого стрелка, инспектору по делам несовершеннолетних, старшему лейтенанту Валентине Андреевне Глушенковой.
– Отвратительно! – сварливо признался Панфилов, присматриваясь к обнажившемуся после последнего выстрела дулу своего оружия.
– Думаешь, дуло криво? – насмешливо полюбопытствовала коллега.
– Я уж не знаю, что и делать, – пожаловался Анатолий. – Вроде бы делаю все правильно, но никак не могу выбраться из сорока очков за пять выстрелов. А у тебя, кстати, какой результат?
– Ты по сравнению со мной просто снайпер! У меня всего тридцать три очка. Еле-еле до нормы дотянула. Я вообще-то не очень люблю оружие…
– Знаю, знаю… Тем не менее это не мешает тебе каждый год укладываться в норму.
– Просто везение!
– Так ли?..
– Так, так, можешь не сомневаться… Но скоро, думаю, этому везению придет конец. Говорят, что в следующем году зачет будет уже из двух мишеней.
– Как это из двух?
– Очень просто. Вместо одной статической круглой мишени будем выстреливать еще одну – динамическую!
– А если попроще? – улыбаясь, попросил капитал Панфилов.
– А если попроще, то со следующего года вводится новый зачет – стрельба по движущейся мишени «бегущий кабан». Что это за «кабан» такой и куда, собственно, он бежит, можешь не спрашивать: я об этом не имею ни малейшего понятия. Однако название мне лично очень не нравится!
– Мне тоже, – кивнул Анатолий.
– Эх вы, темнота! – прозвучал голос за их спинами.
Обернувшись, друзья обнаружили «персону, особо приближенную к императору», а точнее к начальству, – лейтенанта Хвощева. Уж в том, что тот наверняка знает, что это за «кабан» такой и с чем его едят, сомневаться не приходилось.
– Итак, «бегущий кабан», – лекторским тоном начал Хвощев, – это термин, используемый в траншейной стрельбе. Так называется движущаяся мишень в виде кабана в натуральную величину. Мишень двигается влево и вправо, появляясь в обзоре стрелка с периодичностью в пять секунд, за которые нужно успеть прицелиться и произвести выстрел…
– А не лучше кабана заменить человеческой фигурой? – осторожно поинтересовался капитан Панфилов.
– Стандарт есть стандарт, – ответствовал Хвощев, значительно подняв палец, радуясь, что сумел ответить так коротко и емко. – Разве с утвержденными кем-то стандартами поспоришь? – продолжал он развивать свою мысль. – Нет, с ними только надо смириться. Станем отрабатывать стрельбу на кабане… Ну, вы отстрелялись? Уступите место человеку…
Анатолий Панфилов и Валентина Глушенкова вышли из тира.
– Надеюсь, нам перед новым зачетом дадут немного потренироваться? – сказала Валентина Андреевна.
– Должны, наверное! Хотя лучше бы и не давали…
– Почему?
– Представляешь, какой потом придется писать отчетище о расходе боеприпасов! – заметил Анатолий.
– Это точно. Я об этом не подумала… Кстати, об отчетах! Ты уже сдал свой квартальный?..
– Еще вчера, – ответил Анатолий. – А ты?
– Нет еще… Никак не могу совладать с новой формулой, по которой нужно подсчитывать процент раскрываемости… И кто ее только выдумал, что за Лобачевский такой?
– Понятия не имею, – усмехнулся Анатолий. – Слышал, что эту формулу позаимствовали у французских полицейских.
– Ну и ну! Неужели и у французов практикуется подобный маразм!
– А чего ты разволновалась насчет этой формулы? У тебя наверняка, как обычно, процентов девяносто пять – не меньше, а то и все сто. Тут и подсчитывать нечего!
– Это тебе только кажется… Знаешь, сколько у меня нераскрывашек?
– Сколько?
– Много…
– Ну сколько – много?
– Три!
– О! – воскликнул Анатолий. – Целых три! Вот это цифрища! Просто кошмар какой-то! Как ты после этого можешь смотреть в глаза своим коллегам?
– Ты иронизируешь?.. А у тебя сколько нераскрытых дел?
– Десять. На мне висит целая десятка. По инструкции начальству уже давно пора объявлять мне «служебное несоответствие» или вообще выгонять из органов.
– Не прибедняйся, – ободряюще похлопала друга по плечу Валентина Андреевна. – Все прекрасно знают, что нераскрытых дел у тебя столько из-за того, что все самое трудное поручается расследовать именно тебе. Ты же у нас, так сказать, флагман борьбы с преступностью. Так что неси свой крест достойно, флагман!
– Все шутишь, – проворчал капитан Панфилов, – а мне, если честно, не до шуток, так замучил этот шлейф нераскрывашек за спиной… Одно убийство вообще с прошлого года на мне висит, и высокое начальство не забывает за него периодически проедать кусок плеши. Нет бы дело другому следователю передать, раз не справляюсь!
– А что за убийство?
– Да ты его наверняка прекрасно помнишь… В сентябре прошлого года на проспекте Победы возле собственного подъезда был расстрелян некий Альфред Жукинс, бизнесмен, меценат и все такое прочее… Кто-то разрядил в этого Жукинса всю обойму из пистолета ТТ. Естественно, что никто ничего не видел и не слышал. В общем, типичная заказуха.
– Так чего от тебя начальство требует? – вскинулась Валентина Андреевна. – Подобные преступления, как правило, вообще не раскрываются, а ты, насколько я знаю, довольно далеко в нем продвинулся…
– Продвинулся! Ни черта я не продвинулся. Хотя поначалу дело шло как по маслу. И подозреваемые были, и мотивы, но со временем все лопнуло словно мыльный пузырь!
– Почему?..
– Потому что и подозреваемых, и мотивов было слишком много! Жукинс имел столько врагов и недоброжелателей, что «заказать» его могло, как минимум, человек пятьдесят.
– Ладно, не грусти, – посочувствовала Валентина Андреевна. – Все наладится, вот увидишь! Не мне тебе говорить, что подобные преступления только с помощью ума, опыта и знаний раскрыть невозможно. Нужен еще его величество случай, везение! Кто-нибудь когда-нибудь да проколется. Потеряет осторожность и обязательно проколется. С твоим терпением и вниманием к мелочам есть все шансы на успех. Наверное, поэтому высокое начальство и не забирает у тебя это дело. Оно прекрасно понимает, что вряд ли кто-то, кроме тебя, с ним справится!
– Ты пролила мне бальзам на душу! Спасибо! Вот только что мне с этим проклятым процентом раскрываемости делать? Может внести в формулу несколько новых значений – терпение и внимание, например?
– Да ну его, этот дурацкий процент! – махнула рукой Валентина Андреевна. – Давай на сегодня забудем о нем. У меня на вечер есть неплохая программа!
– Что за программа?
– Программа под кодовым названием «напиться и забыться».
– Хорошая программа, – одобрил Анатолий. – А каков повод?
– Повод замечательный. Вспомни, какой сегодня день?
– Вторник.
– А число?..
– Девятнадцатое, кажется…
– Не кажется, – засмеялась собеседница. – А совершенно точно – девятнадцатое. А теперь вспомни, что ты делал в этот день ровно год назад?
В течение нескольких секунд следователь Панфилов копался в архивах своей памяти, пытаясь извлечь оттуда хоть какие-то воспоминания о событиях годичной давности, но, так ничего и не вспомнив, сдался:
– Не помню.
– Эх ты! – покачала головой Валентина Андреевна. – Ровно год назад ты сидел в элегантном костюме с бабочкой в грузинском ресторане и, надрывая голосовые связки, орал «горько»!
– Не может быть! – схватился за голову Анатолий. – Как я мог забыть! Как мог забыть о том, что ты уже год замужем! Нет мне прощения!
– Это точно – нет! Хотя, если честно, я сама чуть не забыла о годовщине. Мой внимательный Аркадий напомнил мне об этом знаменательном событии прошлым вечером.
– М-да, с мужем тебе повезло… Аркадий – мужик что надо! Как, кстати, у него дела?
– Вечером сам спросишь его… Ждем тебя в «Зоопарке» в восемь.
– В «Зоопарке»? – удивился Анатолий. – Решили отметить на широкую ногу? И много будет приглашенных?
– Кроме тебя, еще три человека.
– Вот как… И кто же эти персоны, позвольте узнать?
– Две персоны тебе хорошо знакомы – Сергей Барсов и его супруга – Тамара…
– А третья? – спросил Анатолий, почуяв неладное.
– А третья – это сюрприз! – услышал он ответ, подтверждающий его дурные предчувствия.
Вот уже несколько раз ему говорили о существовании очень красивой женщины по имени Людмила. Помимо того, что та была красива и являлась дво-юродной сестрой мужа Валентины Аркадия, она, со слов последних, обладала еще целым набором умопомрачительных достоинств. Валентина Андреевна давно мечтала сократить холостяцкий стаж капитана Панфилова и познакомить его с «женщиной со всех сторон положительной и красивой».
– Значит, придется облачаться в костюм, нацепить галстук, – не скрывая уныния, произнес Анатолий.
– Ты сама догадливость!
– А может быть, как-нибудь…
– Нет, нет и нет! – решительно возразила собеседница. – Даже не думай о том, что можно не приходить! Я с тобой потом здороваться не буду!
– Я вовсе не это имел в виду! – поспешил пояснить Анатолий. – Просто хотел поинтересоваться, смогу ли произвести хорошее впечатление на даму, явившись в джинсах и свитере. Уж очень не хочется облачаться в неудобный костюм, галстук-удавку и узкие туфли.
– Приходи в чем хочешь! – великодушно разрешила Валентина Андреевна.
Панфилов почувствовал неотвратимое приближение жизненных перемен.
С каждым днем передвигаться становилось все труднее и труднее. Вот сейчас, поднявшись с кресла, он еле-еле на ватных ногах подошел к защищенной со всех сторон бронированными стеклами лоджии. Руки слушались куда лучше ног. Он с легкостью распахнул дверь лоджии, а затем и тяжелые створки окон.
Наступали сумерки, но на небе не было ни одной звезды. Полная луна туманным пятном вырисовывалась среди плотных облаков. Жаль, подумал Наставник. Самое любимое его занятие – любоваться звездами. Он мог делать это часами. Усевшись в удобное кресло и устремив взор на небо, полностью отключался от окружающего мира, позабыв обо всем на свете. Сейчас это было бы как нельзя кстати.
Зазвонил телефон. «Ну, наконец-то, – пронеслось в голове. – Дрянной мальчишка, я тебе задам!» Расстояние до телефона было небольшим, и больные ноги справились с задачей достаточно быстро. Звонил Кирилл. Наставник выслушал его сбивчивый отчет и произнес одну фразу:
– Жду через час, не позже!
Кирилл, Кирилл! Исполнительный паренек, но, увы, склонный к импровизации. Индивидуалист. Наставник редко ошибался в людях, может, поэтому он и Наставник, а не какой-нибудь там Утюг или Рашпиль, или Копченый. Именно Наставник.
Прозвище это прилипло к нему очень давно, еще тогда, когда не было теперешних академий и гимназий, только обычные ПТУ и школы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Кирилл двинулся дальше с твердым намерением побыстрее избавиться от последней незначительной улики, но вынырнувший из кустов пес вновь привлек его внимание. Собака что-то держала в зубах.
«Не может быть!» – ахнул Кирилл. Ему показалось, что псина держит в пасти его пистолет… Кирилл похолодел. Неужели он допустил промашку? Пока он лихорадочно соображал, что предпринять, неподалеку прозвучал голос девушки:
– Карат, Карат, ко мне!
«Только этого не хватало!» – Кирилл почмокал губами, пытаясь привлечь внимание пса.
Собака на постороннего человека не отреагировала. Она гордо затрусила к своей молодой хозяйке с явным намерением похвастаться находкой.
– Молодец, молодец Карат, нашел палочку, ай молодец!..
И в самом деле, к великому облегчению Кирилла, предмет, который собака положила у ног хозяйки, оказался самой обыкновенной палкой.
Кирилл мысленно выругался: «Вот дурачина! Палку от пистолета отличить не можешь! Совсем плохой стал, пора на отдых!»
Карат устремился вперед по тропинке. Девушка шла рядом с ним, то и дело наклоняясь, чтобы потрепать пса по загривку. Собака резвилась, пытаясь выказать свою преданность хозяйке, вставала на задние лапы, упершись в плечи девушки передними, прыгала вокруг нее, как щенок, восторженно повизгивая. Когда Кирилл приблизился, пес первым отреагировал на его приближение. Он пригнул голову к земле и угрожающе зарычал в сторону Кирилла.
– Карат, рядом! – тут же скомандовала хозяйка, но собака не изменила своей воинственной стойки.
– Да вы не бойтесь, – произнесла девушка, оборачиваясь к Кириллу. – Он не укусит!
– А я и не боюсь, – равнодушным тоном отозвался Кирилл. На самом деле он сильно недолюбливал собак. В детстве все было наоборот. Тогда, в те блаженные времена, дня не проходило без того, чтобы он не притащил в дом какую-нибудь живность – собаку, кошку или, на худой конец, ежа. Когда с ним произошла перемена в отношении к животным, Кирилл не помнил, но последние время стал замечать, что собаки весьма недружелюбно относятся к нему, – это означало, что они чувствовали недоброе отношение к себе…
– Проходите, прошу вас! – проговорила девушка, сделав шаг в сторону от тропинки.
– Только после вас, – возразил Кирилл, видя, что собака, в отличие от хозяйки, пропускать незнакомца не намерена.
– Хорошо, – согласилась девушка. – Мы, собственно, уже нагулялись, пора и домой… А вот некоторые сегодня, – продолжала она, обратив суровый взор в сторону своего пса, – не получат за отвратительное поведение вкусной косточки. Понятно?
Услышав это, собака, поджав хвост, покорно поплелась за хозяйкой, оглядываясь на идущего позади человека, будто спрашивая у него, в чем она провинилась и за что ее собираются лишить любимой мозговой косточки?..
Кириллу стало немного жаль собаку, которая вовсе не виновата в том, что он ее испугался. Кирилл даже собирался было выступить в роли адвоката пса и обратил свой взор на хозяйку… Но как только он это сделал, собака была забыта. Как же он прежде умудрился только скользнуть взглядом по этой умопомрачительной фигурке и отвести глаза, переключив внимание на пса! Девушка явно не из тех, на кого можно смотреть, оставаясь равнодушным. Хотя спортивный костюм не слишком подчеркивал ее формы, но невозможно было не заметить длинные ноги, узкую талию, красивые плечи, аппетитную грудь, пышные, каштановые с медным отливом волосы, лучезарную улыбку и прелестного разреза темно-серые глаза. Кирилл подумал, что будет круглым дураком, если не познакомится с очаровательной хозяйкой ротвейлера.
– Извините, вы, случайно, не курите?
– Вы у меня спрашиваете? – Девушка снова приостановилась.
– Полагаю, ваш песик не травит себя никотином, – ответил Кирилл.
– Карат, ты не куришь? – Девушка потрепала пса по спине. – Вы правы, собака ведет здоровый образ жизни.
– А хозяйка?
– Хозяйка имеет эту вредную привычку, но она не взяла с собой на прогулку сигареты.
– Могу ли я предложить ей сигарету? – улыбаясь, спросил Кирилл.
– Она примет ваше предложение с благодарно-стью, – заверила его девушка. – О-о, какие замечательные сигареты. Благодарю вас.
Кирилл решил, что самое время перейти на «ты».
– Меня, кстати, Кириллом зовут, а тебя?
– Кира, – засмеялась девушка.
– Это шутка? Я серьезно спрашиваю.
– Паспорт я тоже с собой не прихватила, так что придется тебе поверить мне на слово. Меня действительно зовут Кирой… Кирилл и Кира! Прямо как Карл и Клара…
– При таком удивительном созвучии имен не продолжить ли наше знакомство? – предложил Кирилл.
Девушка не стала возражать.
– Можно вас проводить?
– А ты уже это делаешь, – заметила Кира и зашагала вперед по тропинке.
Кирилл последовал за нею. Узкая тропинка не давала ему возможности пойти рядом с Кирой. Но только что состоявшийся диалог давал надежду на самое замечательное развитие событий
«Нет, все-таки хороший народ – собаки, – подумал Кирилл. – Преданный, верный, не то что люди! Эти за деньги готовы на все, даже…»
Вспомнив о том, что произошло д в е н а д ц а т ь с и г а р е т назад, Кирилл удивился сам себе. Он чувствовал себя так, словно его знакомству с девушкой ничего не предшествовало! Не было человека в джипе, выстрелов… Кирилл вдруг вспомнил, что до сих пор не избавился от вывернутого наизнанку полиэтиленового пакета.
«Ай-ай-ай, ну как же так, – пожурил он себя мысленно. – Разве так можно относиться к уликам! Интересно, что по этому поводу сказал бы Наставник?»
Панфилов подолгу готовился к каждому выстрелу: задерживал дыхание, расслаблял нужные мышцы, плавно давил на спусковой крючок. В общем, делал все то, чему учат книжки по стрелковому делу, однако теория мало помогала. Выпускаемые его табельным оружием пули, словно издеваясь над стрелком, попадали куда угодно, но только не в «десятки» и даже не в «девятки». «Восьмерки», «семерки» и в особенности «шестерки» – вот те места на мишени, где находили себе пристанище маленькие свинцовые кусочки, посылаемые его «макаровым». От злости Анатолий хотел было запустить в мишень самим пистолетом, но прозвучавший за спиной знакомый женский голос вовремя отвлек от этого намерения.
– Привет, Толя! Как дела? – Голос принадлежал лучшему другу незадачливого стрелка, инспектору по делам несовершеннолетних, старшему лейтенанту Валентине Андреевне Глушенковой.
– Отвратительно! – сварливо признался Панфилов, присматриваясь к обнажившемуся после последнего выстрела дулу своего оружия.
– Думаешь, дуло криво? – насмешливо полюбопытствовала коллега.
– Я уж не знаю, что и делать, – пожаловался Анатолий. – Вроде бы делаю все правильно, но никак не могу выбраться из сорока очков за пять выстрелов. А у тебя, кстати, какой результат?
– Ты по сравнению со мной просто снайпер! У меня всего тридцать три очка. Еле-еле до нормы дотянула. Я вообще-то не очень люблю оружие…
– Знаю, знаю… Тем не менее это не мешает тебе каждый год укладываться в норму.
– Просто везение!
– Так ли?..
– Так, так, можешь не сомневаться… Но скоро, думаю, этому везению придет конец. Говорят, что в следующем году зачет будет уже из двух мишеней.
– Как это из двух?
– Очень просто. Вместо одной статической круглой мишени будем выстреливать еще одну – динамическую!
– А если попроще? – улыбаясь, попросил капитал Панфилов.
– А если попроще, то со следующего года вводится новый зачет – стрельба по движущейся мишени «бегущий кабан». Что это за «кабан» такой и куда, собственно, он бежит, можешь не спрашивать: я об этом не имею ни малейшего понятия. Однако название мне лично очень не нравится!
– Мне тоже, – кивнул Анатолий.
– Эх вы, темнота! – прозвучал голос за их спинами.
Обернувшись, друзья обнаружили «персону, особо приближенную к императору», а точнее к начальству, – лейтенанта Хвощева. Уж в том, что тот наверняка знает, что это за «кабан» такой и с чем его едят, сомневаться не приходилось.
– Итак, «бегущий кабан», – лекторским тоном начал Хвощев, – это термин, используемый в траншейной стрельбе. Так называется движущаяся мишень в виде кабана в натуральную величину. Мишень двигается влево и вправо, появляясь в обзоре стрелка с периодичностью в пять секунд, за которые нужно успеть прицелиться и произвести выстрел…
– А не лучше кабана заменить человеческой фигурой? – осторожно поинтересовался капитан Панфилов.
– Стандарт есть стандарт, – ответствовал Хвощев, значительно подняв палец, радуясь, что сумел ответить так коротко и емко. – Разве с утвержденными кем-то стандартами поспоришь? – продолжал он развивать свою мысль. – Нет, с ними только надо смириться. Станем отрабатывать стрельбу на кабане… Ну, вы отстрелялись? Уступите место человеку…
Анатолий Панфилов и Валентина Глушенкова вышли из тира.
– Надеюсь, нам перед новым зачетом дадут немного потренироваться? – сказала Валентина Андреевна.
– Должны, наверное! Хотя лучше бы и не давали…
– Почему?
– Представляешь, какой потом придется писать отчетище о расходе боеприпасов! – заметил Анатолий.
– Это точно. Я об этом не подумала… Кстати, об отчетах! Ты уже сдал свой квартальный?..
– Еще вчера, – ответил Анатолий. – А ты?
– Нет еще… Никак не могу совладать с новой формулой, по которой нужно подсчитывать процент раскрываемости… И кто ее только выдумал, что за Лобачевский такой?
– Понятия не имею, – усмехнулся Анатолий. – Слышал, что эту формулу позаимствовали у французских полицейских.
– Ну и ну! Неужели и у французов практикуется подобный маразм!
– А чего ты разволновалась насчет этой формулы? У тебя наверняка, как обычно, процентов девяносто пять – не меньше, а то и все сто. Тут и подсчитывать нечего!
– Это тебе только кажется… Знаешь, сколько у меня нераскрывашек?
– Сколько?
– Много…
– Ну сколько – много?
– Три!
– О! – воскликнул Анатолий. – Целых три! Вот это цифрища! Просто кошмар какой-то! Как ты после этого можешь смотреть в глаза своим коллегам?
– Ты иронизируешь?.. А у тебя сколько нераскрытых дел?
– Десять. На мне висит целая десятка. По инструкции начальству уже давно пора объявлять мне «служебное несоответствие» или вообще выгонять из органов.
– Не прибедняйся, – ободряюще похлопала друга по плечу Валентина Андреевна. – Все прекрасно знают, что нераскрытых дел у тебя столько из-за того, что все самое трудное поручается расследовать именно тебе. Ты же у нас, так сказать, флагман борьбы с преступностью. Так что неси свой крест достойно, флагман!
– Все шутишь, – проворчал капитан Панфилов, – а мне, если честно, не до шуток, так замучил этот шлейф нераскрывашек за спиной… Одно убийство вообще с прошлого года на мне висит, и высокое начальство не забывает за него периодически проедать кусок плеши. Нет бы дело другому следователю передать, раз не справляюсь!
– А что за убийство?
– Да ты его наверняка прекрасно помнишь… В сентябре прошлого года на проспекте Победы возле собственного подъезда был расстрелян некий Альфред Жукинс, бизнесмен, меценат и все такое прочее… Кто-то разрядил в этого Жукинса всю обойму из пистолета ТТ. Естественно, что никто ничего не видел и не слышал. В общем, типичная заказуха.
– Так чего от тебя начальство требует? – вскинулась Валентина Андреевна. – Подобные преступления, как правило, вообще не раскрываются, а ты, насколько я знаю, довольно далеко в нем продвинулся…
– Продвинулся! Ни черта я не продвинулся. Хотя поначалу дело шло как по маслу. И подозреваемые были, и мотивы, но со временем все лопнуло словно мыльный пузырь!
– Почему?..
– Потому что и подозреваемых, и мотивов было слишком много! Жукинс имел столько врагов и недоброжелателей, что «заказать» его могло, как минимум, человек пятьдесят.
– Ладно, не грусти, – посочувствовала Валентина Андреевна. – Все наладится, вот увидишь! Не мне тебе говорить, что подобные преступления только с помощью ума, опыта и знаний раскрыть невозможно. Нужен еще его величество случай, везение! Кто-нибудь когда-нибудь да проколется. Потеряет осторожность и обязательно проколется. С твоим терпением и вниманием к мелочам есть все шансы на успех. Наверное, поэтому высокое начальство и не забирает у тебя это дело. Оно прекрасно понимает, что вряд ли кто-то, кроме тебя, с ним справится!
– Ты пролила мне бальзам на душу! Спасибо! Вот только что мне с этим проклятым процентом раскрываемости делать? Может внести в формулу несколько новых значений – терпение и внимание, например?
– Да ну его, этот дурацкий процент! – махнула рукой Валентина Андреевна. – Давай на сегодня забудем о нем. У меня на вечер есть неплохая программа!
– Что за программа?
– Программа под кодовым названием «напиться и забыться».
– Хорошая программа, – одобрил Анатолий. – А каков повод?
– Повод замечательный. Вспомни, какой сегодня день?
– Вторник.
– А число?..
– Девятнадцатое, кажется…
– Не кажется, – засмеялась собеседница. – А совершенно точно – девятнадцатое. А теперь вспомни, что ты делал в этот день ровно год назад?
В течение нескольких секунд следователь Панфилов копался в архивах своей памяти, пытаясь извлечь оттуда хоть какие-то воспоминания о событиях годичной давности, но, так ничего и не вспомнив, сдался:
– Не помню.
– Эх ты! – покачала головой Валентина Андреевна. – Ровно год назад ты сидел в элегантном костюме с бабочкой в грузинском ресторане и, надрывая голосовые связки, орал «горько»!
– Не может быть! – схватился за голову Анатолий. – Как я мог забыть! Как мог забыть о том, что ты уже год замужем! Нет мне прощения!
– Это точно – нет! Хотя, если честно, я сама чуть не забыла о годовщине. Мой внимательный Аркадий напомнил мне об этом знаменательном событии прошлым вечером.
– М-да, с мужем тебе повезло… Аркадий – мужик что надо! Как, кстати, у него дела?
– Вечером сам спросишь его… Ждем тебя в «Зоопарке» в восемь.
– В «Зоопарке»? – удивился Анатолий. – Решили отметить на широкую ногу? И много будет приглашенных?
– Кроме тебя, еще три человека.
– Вот как… И кто же эти персоны, позвольте узнать?
– Две персоны тебе хорошо знакомы – Сергей Барсов и его супруга – Тамара…
– А третья? – спросил Анатолий, почуяв неладное.
– А третья – это сюрприз! – услышал он ответ, подтверждающий его дурные предчувствия.
Вот уже несколько раз ему говорили о существовании очень красивой женщины по имени Людмила. Помимо того, что та была красива и являлась дво-юродной сестрой мужа Валентины Аркадия, она, со слов последних, обладала еще целым набором умопомрачительных достоинств. Валентина Андреевна давно мечтала сократить холостяцкий стаж капитана Панфилова и познакомить его с «женщиной со всех сторон положительной и красивой».
– Значит, придется облачаться в костюм, нацепить галстук, – не скрывая уныния, произнес Анатолий.
– Ты сама догадливость!
– А может быть, как-нибудь…
– Нет, нет и нет! – решительно возразила собеседница. – Даже не думай о том, что можно не приходить! Я с тобой потом здороваться не буду!
– Я вовсе не это имел в виду! – поспешил пояснить Анатолий. – Просто хотел поинтересоваться, смогу ли произвести хорошее впечатление на даму, явившись в джинсах и свитере. Уж очень не хочется облачаться в неудобный костюм, галстук-удавку и узкие туфли.
– Приходи в чем хочешь! – великодушно разрешила Валентина Андреевна.
Панфилов почувствовал неотвратимое приближение жизненных перемен.
С каждым днем передвигаться становилось все труднее и труднее. Вот сейчас, поднявшись с кресла, он еле-еле на ватных ногах подошел к защищенной со всех сторон бронированными стеклами лоджии. Руки слушались куда лучше ног. Он с легкостью распахнул дверь лоджии, а затем и тяжелые створки окон.
Наступали сумерки, но на небе не было ни одной звезды. Полная луна туманным пятном вырисовывалась среди плотных облаков. Жаль, подумал Наставник. Самое любимое его занятие – любоваться звездами. Он мог делать это часами. Усевшись в удобное кресло и устремив взор на небо, полностью отключался от окружающего мира, позабыв обо всем на свете. Сейчас это было бы как нельзя кстати.
Зазвонил телефон. «Ну, наконец-то, – пронеслось в голове. – Дрянной мальчишка, я тебе задам!» Расстояние до телефона было небольшим, и больные ноги справились с задачей достаточно быстро. Звонил Кирилл. Наставник выслушал его сбивчивый отчет и произнес одну фразу:
– Жду через час, не позже!
Кирилл, Кирилл! Исполнительный паренек, но, увы, склонный к импровизации. Индивидуалист. Наставник редко ошибался в людях, может, поэтому он и Наставник, а не какой-нибудь там Утюг или Рашпиль, или Копченый. Именно Наставник.
Прозвище это прилипло к нему очень давно, еще тогда, когда не было теперешних академий и гимназий, только обычные ПТУ и школы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32