И это еще не все.
— Что еще? — спросил он автоматически, а потом до него дошло, и он закричал в телефон:
— Я тебе сказал, чтобы ты не вмешивалась в мои личные дела!!! Откуда ты знаешь, что я с ней поссорился?! Откуда ты ее вообще знаешь?
— Так ты хочешь со мной встретиться или нет? Судя по тому, как ты долго говоришь по своему мобильному, разговор для тебя небезынтересный. Будем дальше говорить по телефону или встретимся?
— Я сейчас занят.
Было понятно, почему он так сказал, это его обычная манера — тянуть время, чтобы доказать свою значимость.
— У меня есть записка от Туей.
— Какая записка?
— Обычная. Листок бумаги, на котором написаны разные буквы, слова, предложения. У меня к тебе, кстати, тоже есть предложение, но это не по телефону.
— Хорошо. Где мы встретимся?
— Давай в том же кафе, что и в прошлый раз.
— Нет, туда я не пойду.
Понятно, ему было стыдно туда идти, не хотел, чтобы официанты его узнали и веселились.
— Тогда давай в другое, прямо напротив есть еще одно.
— Почему ты вечно выбираешь какие-то забегаловки?
— Но не можем же мы зайти в ресторан и через пятнадцать минут уйти, какой смысл? А потом в ресторане не правильно поймут, если мне захочется ударить тебя по голове бутылкой.
— Что?!
— Это шутка, Феликс, шутка, — испугалась я, что Феликс откажется теперь встретиться со мной.
— В твоих устах не шутка это.
Мне понравился его переход с прозы на поэзию, и я решила его поддержать.
— Мои ланиты покраснели, я смущена, я больше так не буду. Могу просить еще у вас прощения за случай тот, коль мало вам, что женщина однажды вас просила простить ее, я дважды попрошу. Такое вас устроит?
— Прекрати ерничать.
— Ты первый начал.
— Через час, — сказал он, его устроила вторая моя просьба о его прощении.
— Через полчаса будет еще лучше.
— Я сказал, что у меня есть дела.
— А Туся хотела, чтобы я как можно скорее передала тебе ее записку.
— Хорошо, — помолчав несколько секунд, согласился Феликс. — Через полчаса.
Я повесила трубку…
Через полчаса Феликс сидел за столиком напротив меня.
Я пожалела, что выбрала это кафе, потому что музыка здесь играла немного громче, чем следовало бы, и это вызывало небольшой дискомфорт.
Когда мы встретились, он не сразу узнал меня, я даже вначале удивилась, но потом вспомнила, что на мне мой маскарадный костюм.
— Зачем ты так нарядилась? — спросил Феликс.
— Мы столько времени уже знакомы, а ты не знал, что у меня плохое зрение?
— И волосы покрасила. Тебе это совсем не идет.
— Давай не будем обо мне и поговорим о вас с Тусей. — Я протянула ему записку.
Он прочитал ее, посмотрел на меня удивленными глазами.
— Что это значит? — спросил он тоном большого чиновника, у которого в офшорных банках лежит как минимум две сотни миллионов.
— Это значит, что твоя Туся — моя заложница.
— Да ты понимаешь, что ты такое говоришь! Ты понимаешь, что стоит мне только…"
— Помолчи, Феликс, — перебила я его, — и запомни — женщину если и можно чем-то напугать, то только не словами, угрозы на женщин не действуют, это вы, мужики, боитесь слов больше, чем дела, поэтому если из нас двоих и будет кто-то угрожать и ставить условия, то только я.
— Ты понимаешь, что это такое? — Он махнул Тусиной запиской. — Да стоит мне это только отнести куда следует…
Я снова не дала ему закончить его обещание о «стоит только» и опять перебила его.
— Размножь на ксероксе или попроси Тусю, когда встретишься с ней, написать еще сотню таких же. Только ты никуда не пойдешь. И давай говорить серьезно.
— Серьезно?! С террористами есть только один разговор.
— Тогда вызови по телефону штурмовиков, и пусть меня забросают бомбами.
Феликс вздохнул и резко сменил тон, вместо патриотического пафоса в его интонации появились едва заметные просящие нотки, но только едва заметные, а так голос был вполне нормальным, человеческим.
— Что ты хочешь? — спросил он.
— Я уже говорила. Мне нужно знать, кто такая Лилит. А еще лучше и проще — где Сережка, что с ним?
Феликс задумался.
— А где Наталья? — спросил он резко.
— Я первая спросила.
— Хорошо, если я тебе скажу о том, где находится Сергей, ты ее сразу отпустишь?
— Я даже привезу ее к тебе.
Феликс снова задумался. Я внимательно следила за ним.
Не знаю, правда это или мне показалось, но в глазах его промелькнула какая-то подлость. Наверное, он вообразил, как он со мной разделается после.
— Я не знаю, — наконец сказал он, — где твой Сергей.
— А Лилит?
— Что Лилит?
— Кто такая Лилит?
— 1— Вот что. Маша. Мне нужно позвонить.
— Звони, я не запрещаю.
— Я телефон оставил в машине.
— А куда ты хочешь звонить?
— Туда и хочу звонить, — сказал он раздраженно, — где может быть, учти, только может быть, смогу что-то узнать.
— Хорошо, — согласилась я, — пойдем позвоним.
— Нет. Я пойду один.
— Почему ты не хочешь, чтобы я слышала, о чем ты будешь говорить?
— Потому. Потому что я не хочу, чтобы ты слышала, как я унижаюсь ради тебя, — выкрутился он, но такая примитивная хитрость не провела бы и двенадцатилетнюю девочку.
Но спорить бесполезно, я это понимала, поэтому решила посмотреть, что будет дальше.
— Хорошо, Феликс, — сказала я, — только помни о Тусе, — если со мной что-то случится, она умрет голодной смертью.
— Ничего с тобой не случится, — говорил он, вставая из-за столика. — Все с тобой будет хорошо.
Сквозь стеклянные двери я видела, как он быстро пошел в ту сторону, где оставил свою машину.
Вернулся Феликс минут через десять.
— Ну что? — спросила я.
— Надо будет перезвонить минут через пятнадцать. — Он демонстративно вынул телефон из кармана и положил его на стол. — Кто такая Лилит, едва ли можно узнать, потому что такой женщины вообще не существует. Но относительно твоего Сергея, возможно, что-то смогу прояснить.
Опять врет. Не я выдумала эту Лилит, он первый назвал это имя. Но придется подождать, потому что делать больше нечего.
Вот только не позвал ли он кого-нибудь, чтобы меня снова утащили и посадили на цепь?
Но не враг же он своей Тусе.
Хотя он может рассчитывать, что заставит меня сказать, где она, если они меня поймают.
Прошло минут двадцать. Мы сидели и почти ни о чем не говорили. Феликс заметно нервничал, и мне это очень не нравилось. Я ему напомнила, что он должен позвонить. Он сказал: «Да, да», взял телефон, набрал номер. Что-то невнятное пробормотал в телефон, что-то вроде: «Это я. Ну как? Да, Понятно. Хорошо». Снова положил телефон в карман и сказал, что надо подождать еще. Но мне показалось, что он никуда не звонил, а только делал вид, что говорит с кем-то. Мы подождали еще немного.
Это очень неприятно — сидеть и ждать, чтобы узнать, что там они придумали. Но больше мне ничего не остается.
Нет, лучше уйти и посмотреть откуда-нибудь издалека.
— Я сейчас приду, — сказала я, вставая.
— Ты куда? — забеспокоился Феликс.
— Если тебе это так интересно, то в туалет. Заодно и приведу себя в порядок, раз тебе не нравятся мои очки и моя прическа.
Я зашла в туалет, но чуть придержала дверь ногой, чтобы мне было видно, что будет делать Феликс. Он сидел и нервно стучал пальцами по столику, постоянно поглядывая на входную дверь. В мою сторону он не смотрел.
* * *
Я быстро вышла из туалета и пошла в сторону служебных помещений кафе.
— Вы куда, девушка? — остановила меня женщина в сером костюме и белой рубашке со шнурком вместо галстука.
— Мне нужен директор, как к нему пройти? — спросила я без особой наглости, но очень уверенно.
— По какому вопросу вы к нему?
— Я от Евгения.
— От Евгения? Кто это такой?
— Игнатов.
Женщина немного подумала, только бы она не захотела меня сама проводить к директору, тогда придется говорить, что я не в то кафе попала, им, конечно, безразлично, но мне придется возвращаться в зал.
Но ей не захотелось меня провожать.
— Пройдите по коридору, потом направо, и первая дверь слева.
— Спасибо, — поблагодарила я и пошла, как она мне и сказала. Я повернула направо и порадовалась — мне не придется искать служебный выход, потому что прямо передо мной были раскрыты обитые жестью двойные двери. Грузчики заносили внутрь какие-то коробки, они брали их из машины, стоявшей перед этой дверью. Машину подогнали довольно близко к дверям, так, что мне пришлось нагнуться, чтобы пройти под ее кузовом и выйти на улицу.
Я быстро пробежала к углу этого здания и вышла с обратной его стороны. Двери кафе были метрах в десяти от меня. И именно в это время я увидела знакомое лицо.
Это был Веня.
Он стоял и, казалось, без интереса рассматривал сквозь стеклянные двери людей, сидевших за столиками. Потом он толкнул дверь и вошел внутрь.
Я быстро подошла к дверям, на его место.
Веня не спеша направился к столику, за которым сидел Феликс.
Едва ли кто в самом кафе видел и понял, что произошло.
Только мне отсюда, от входа, было видно это: Веня, как-то даже лениво, вытащил из-под легкой куртки, из-за пояса пистолет с толстым большим стволом (позже я догадалась, что это был глушитель), направил его на Феликса Рука Вени два раза слегка дернулась, и он сразу повернулся и пошел обратно к выходу, на ходу убирая пистолет обратно за пояс.
* * *
Я отскочила от дверей, пропуская его. Он вышел. Мельком взглянул по сторонам, вначале взгляд его просто скользнул по мне, но потом он резко повернул голову в мою сторону, даже шаг замедлил на какую-то секунду. Я поняла, что он узнал меня, он ведь видел меня в этих очках и этом парике. Но он тут же отвернулся и пошел в противоположную от меня сторону. Завернул за угол, туда, откуда недавно вышла я. И исчез.
Только после того, как его не стало видно, у меня по телу пробежали мурашки и я почувствовала страх.
Я снова подошла к дверям и заглянула внутрь. Музыка все так же громко играла что-то веселенькое.
Все, кто находился сейчас в кафе, повернулись в сторону столика, за которым недавно еще сидела я. И все с любопытством смотрели на Феликса. Несколько человек уже поднялись, подошли поближе.
Феликс все еще сидел на стуле, но грудью он лег на стол, и лицо тоже лежало на столе, он прижался к нему одной щекой, и одна рука его лежала на столе, а другая свесилась вниз. И он смотрел в мою сторону. На пол тонкой струйкой стекал кофе, разлившийся по столу из опрокинутой чашки, и небольшая вазочка с мороженым тоже лежала на боку, из нее выкатился белый комочек мороженого и валялся в разлитом кофе, как снежный ком в луже грязной воды. И еще мороженым была вымазана щека Феликса, и он был сейчас похож на клоуна, только с которого соскочил его рыжий парик.
И вдруг я обратила внимание на белый клочок бумаги на полу, прямо под рукой Феликса. Я сразу поняла, что это такое — это была Тусина записка, которую я передала ему.
Я быстро сняла очки и парик, затолкала их под рубашку, я не хотела, чтобы во мне узнали ту, которая недавно сидела здесь, рядом с этим человеком, лежавшим сейчас на столе. Как многие, я подошла к столику, на котором лежал Феликс.
Я наклонилась, присела и взяла руку Феликса, стала щупать пульс.
— Надо вызвать «скорую», — сказала я.
Многие вслед за мной тоже начали говорить, что нужно вызвать «скорую». Я в это время стала пробираться через толпу — потому что вокруг уже собралась толпа — к выходу.
В кулаке я сжимала клочок бумажки. Мне совсем не хотелось, чтобы Тусину записку нашла милиция.
А что я теперь скажу Тусе?
* * *
Феликс кому-то позвонил и сообщил, где я. Возможно, сказал и то, что я хочу у него узнать в обмен на его Тусю.
Веня видел меня, когда вышел из кафе. Но почему он меня не тронул?
Но Веня просто «подсобный рабочий» — наемный убийца. А вот послала его скорее всего Лилит.
Кто такая Лилит? Вот что мне нужно узнать.
Но все же что я скажу Тусе?
* * *
…Я открыла дверь и вошла в комнату.
Туся вместе с Ритулей сидели на диване, смотрели телевизор и грызли яблоко. На меня они обе не обратили никакого внимания. По щеке Туей стекала скупая женская слеза.
— Какой подлец, — проговорила Туся, глядя на экран.
Она откусила от яблока кусочек, от этого кусочка еще один поменьше, сама стала жевать тот, который побольше, а маленький отдала Ритуле. Та, поднимая мордочку к потолку, тоже стала жевать яблоко. Такая идиллия.
Я посмотрела на экран. Там шел какой-то сериал, может, американский, может, еще чей-то, не знаю, я не разбираюсь в них.
— Бросил жену с двумя детьми, а сам ушел к другой, молодой, — все так же, не отрываясь от экрана, объясняла кому-то Туся, скорее всего Ритуле.
Пошли титры.
— Ну что, мы можем ехать? — спросила Туся и посмотрела наконец на меня. Она достала из кармана платья носовой платок и стала стирать со щеки дорожку от слезы.
— Можем, — сказала я.
Туся поднялась с дивана.
— Пойдем, малышка, — сказала она Ритуле, — нас освобождают. Надеюсь, вы довезете нас до дома? — спросила она меня с гордым надмением.
— Конечно.
Они обе прошли мимо меня к выходу.
Я выключила телевизор, погасила свет и пошла вслед за ними.
Они обе уселись на заднее сиденье.
В машине мы долго все трое молчали, только когда уже подъехали к Москве, Туся спросила все так же нарочито надменно:
— Ну что, вы получили то, что хотели?
— Нет, — ответила я.
— Что, Феликс не заплатил? Отказался?
— Я уже говорила, что мне не нужны были его деньги.
— Вам нужны были какие-то сведения?
— Да.
— И он отказался вам их сообщить?
— Да.
— Правильно сделал.
— Нет, не правильно, — обозлилась я. — Ваш Феликс собирался отобрать деньги у больной женщины, еще он неизвестно куда дел одного моего близкого знакомого, можно сказать, моего мужа, и со мной что-то собирался сделать, правда, не знаю, что именно и зачем я ему нужна.
— Что вы такое говорите, я не понимаю.
— Я говорю, что ваш Феликс был подлым, трусливым и лживым человечком.
Я думала, что Туся начнет сейчас защищать своего Феликса, говорить мне что-либо неприятное обо мне, но она промолчала.
— Вы никогда не слышали от Феликса о женщине, которую зовут Лилит? — спросила я.
— Лилит? Может быть, Лолита?
— Может быть.
— От него не слышала, но у меня есть такая знакомая.
— У вас? Кто она такая?
— А почему она вас интересует?
— Потому что мне очень хочется с ней познакомиться.
— С Лолитой?
— Вообще-то я слышала о ней, как о Лилит.
— Лола, о которой я говорю, не знаю, кого вы имеете в виду, моя подружка еще с дошкольного возраста.
— А Феликс ее хорошо знал?
— Феликс? Кажется, я рассказывала ему о ней, не помню. А зачем она вам?
— Хочу с ней познакомиться.
— С моей Лолой?
— А что вас так удивляет?
— Ничего, но только стоило ли устраивать такой спектакль из-за этого. Я вам могу дать ее телефон, если хотите.
Звонить лучше после восьми, это дешевле, после двенадцати ночи еще дешевле, но в такое время она, как правило, спит, тем более разница во времени три часа.
— Три часа? Значит, она не в Москве живет?
— В Алма-Ате.
— И давно она там живет?
— С самого детства. Я сама тоже оттуда. В Москву меня привез муж, когда привез еще, правда, не был мужем, он служил там в армии.
— А когда она была в последний раз в Москве, ваша подруга?
— Пятнадцать лет назад. Это был и последний раз, и первый, она приезжала ко мне на свадьбу.
— Знаете, Наташа, я раздумала, я не буду знакомиться с подругой вашего детства.
— Не думаю, что и она слишком рвется познакомиться с вами. Люди, которые крадут собак… — она не стала договаривать.
А я подумала: то, что я украла собаку, она заметила, а то, что я украла еще и ее, это вроде как не в счет — посидела в закрытой комнате несколько часов, посмотрела телевизор, теперь едет домой. Просто побывала в гостях у негостеприимной хозяйки, — та пригласила к себе, а сама взяла и куда-то уехала, и оставила одну, да еще в закрытой комнате.
— И ни о какой Лилит Феликс, значит, вам никогда ничего не говорил? — снова спросила я.
— Феликс вообще со мной никогда ни о чем не говорит, я хочу сказать, не говорит о своих делах.
— Вы с мужем развелись? — спросила я.
— Почему вы об этом спрашиваете?
— Просто так, из любопытства.
— Нет, он умер. Пять лет назад, от рака.
— А с Феликсом вы давно были знакомы?
— Года два, может, чуть меньше.
Какой Феликс скрытный, хранит свои тайны не хуже любой женщины, почти два года встречается с этой Наташей, а никто понятия не имел об этом. Я-то уж, во всяком случае, точно не знала.
— А почему он вас никогда не приглашал никуда с собой? — Я спрашивала, а сама думала, что мне надо сказать Тусе о том, что Феликса она больше не увидит.
— Он не хотел, чтобы его знакомые знали обо мне. А почему не хотел, я этого не знаю. Может быть, из-за жены.
— Вы любили его?
— Любила? Не знаю. Нет. Просто одной плохо. А он к тому же еще человек и солидный, я в том смысле, что не нищий.
— Но и щедрым он не был?
— Не был, — усмехнулась Туся. — А почему вы о нем все время говорите в прошедшем времени?
Ну вот, теперь уже не сказать нельзя.
— Потому что он умер, Наташа.
— Умер? Это что, шутка такая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Что еще? — спросил он автоматически, а потом до него дошло, и он закричал в телефон:
— Я тебе сказал, чтобы ты не вмешивалась в мои личные дела!!! Откуда ты знаешь, что я с ней поссорился?! Откуда ты ее вообще знаешь?
— Так ты хочешь со мной встретиться или нет? Судя по тому, как ты долго говоришь по своему мобильному, разговор для тебя небезынтересный. Будем дальше говорить по телефону или встретимся?
— Я сейчас занят.
Было понятно, почему он так сказал, это его обычная манера — тянуть время, чтобы доказать свою значимость.
— У меня есть записка от Туей.
— Какая записка?
— Обычная. Листок бумаги, на котором написаны разные буквы, слова, предложения. У меня к тебе, кстати, тоже есть предложение, но это не по телефону.
— Хорошо. Где мы встретимся?
— Давай в том же кафе, что и в прошлый раз.
— Нет, туда я не пойду.
Понятно, ему было стыдно туда идти, не хотел, чтобы официанты его узнали и веселились.
— Тогда давай в другое, прямо напротив есть еще одно.
— Почему ты вечно выбираешь какие-то забегаловки?
— Но не можем же мы зайти в ресторан и через пятнадцать минут уйти, какой смысл? А потом в ресторане не правильно поймут, если мне захочется ударить тебя по голове бутылкой.
— Что?!
— Это шутка, Феликс, шутка, — испугалась я, что Феликс откажется теперь встретиться со мной.
— В твоих устах не шутка это.
Мне понравился его переход с прозы на поэзию, и я решила его поддержать.
— Мои ланиты покраснели, я смущена, я больше так не буду. Могу просить еще у вас прощения за случай тот, коль мало вам, что женщина однажды вас просила простить ее, я дважды попрошу. Такое вас устроит?
— Прекрати ерничать.
— Ты первый начал.
— Через час, — сказал он, его устроила вторая моя просьба о его прощении.
— Через полчаса будет еще лучше.
— Я сказал, что у меня есть дела.
— А Туся хотела, чтобы я как можно скорее передала тебе ее записку.
— Хорошо, — помолчав несколько секунд, согласился Феликс. — Через полчаса.
Я повесила трубку…
Через полчаса Феликс сидел за столиком напротив меня.
Я пожалела, что выбрала это кафе, потому что музыка здесь играла немного громче, чем следовало бы, и это вызывало небольшой дискомфорт.
Когда мы встретились, он не сразу узнал меня, я даже вначале удивилась, но потом вспомнила, что на мне мой маскарадный костюм.
— Зачем ты так нарядилась? — спросил Феликс.
— Мы столько времени уже знакомы, а ты не знал, что у меня плохое зрение?
— И волосы покрасила. Тебе это совсем не идет.
— Давай не будем обо мне и поговорим о вас с Тусей. — Я протянула ему записку.
Он прочитал ее, посмотрел на меня удивленными глазами.
— Что это значит? — спросил он тоном большого чиновника, у которого в офшорных банках лежит как минимум две сотни миллионов.
— Это значит, что твоя Туся — моя заложница.
— Да ты понимаешь, что ты такое говоришь! Ты понимаешь, что стоит мне только…"
— Помолчи, Феликс, — перебила я его, — и запомни — женщину если и можно чем-то напугать, то только не словами, угрозы на женщин не действуют, это вы, мужики, боитесь слов больше, чем дела, поэтому если из нас двоих и будет кто-то угрожать и ставить условия, то только я.
— Ты понимаешь, что это такое? — Он махнул Тусиной запиской. — Да стоит мне это только отнести куда следует…
Я снова не дала ему закончить его обещание о «стоит только» и опять перебила его.
— Размножь на ксероксе или попроси Тусю, когда встретишься с ней, написать еще сотню таких же. Только ты никуда не пойдешь. И давай говорить серьезно.
— Серьезно?! С террористами есть только один разговор.
— Тогда вызови по телефону штурмовиков, и пусть меня забросают бомбами.
Феликс вздохнул и резко сменил тон, вместо патриотического пафоса в его интонации появились едва заметные просящие нотки, но только едва заметные, а так голос был вполне нормальным, человеческим.
— Что ты хочешь? — спросил он.
— Я уже говорила. Мне нужно знать, кто такая Лилит. А еще лучше и проще — где Сережка, что с ним?
Феликс задумался.
— А где Наталья? — спросил он резко.
— Я первая спросила.
— Хорошо, если я тебе скажу о том, где находится Сергей, ты ее сразу отпустишь?
— Я даже привезу ее к тебе.
Феликс снова задумался. Я внимательно следила за ним.
Не знаю, правда это или мне показалось, но в глазах его промелькнула какая-то подлость. Наверное, он вообразил, как он со мной разделается после.
— Я не знаю, — наконец сказал он, — где твой Сергей.
— А Лилит?
— Что Лилит?
— Кто такая Лилит?
— 1— Вот что. Маша. Мне нужно позвонить.
— Звони, я не запрещаю.
— Я телефон оставил в машине.
— А куда ты хочешь звонить?
— Туда и хочу звонить, — сказал он раздраженно, — где может быть, учти, только может быть, смогу что-то узнать.
— Хорошо, — согласилась я, — пойдем позвоним.
— Нет. Я пойду один.
— Почему ты не хочешь, чтобы я слышала, о чем ты будешь говорить?
— Потому. Потому что я не хочу, чтобы ты слышала, как я унижаюсь ради тебя, — выкрутился он, но такая примитивная хитрость не провела бы и двенадцатилетнюю девочку.
Но спорить бесполезно, я это понимала, поэтому решила посмотреть, что будет дальше.
— Хорошо, Феликс, — сказала я, — только помни о Тусе, — если со мной что-то случится, она умрет голодной смертью.
— Ничего с тобой не случится, — говорил он, вставая из-за столика. — Все с тобой будет хорошо.
Сквозь стеклянные двери я видела, как он быстро пошел в ту сторону, где оставил свою машину.
Вернулся Феликс минут через десять.
— Ну что? — спросила я.
— Надо будет перезвонить минут через пятнадцать. — Он демонстративно вынул телефон из кармана и положил его на стол. — Кто такая Лилит, едва ли можно узнать, потому что такой женщины вообще не существует. Но относительно твоего Сергея, возможно, что-то смогу прояснить.
Опять врет. Не я выдумала эту Лилит, он первый назвал это имя. Но придется подождать, потому что делать больше нечего.
Вот только не позвал ли он кого-нибудь, чтобы меня снова утащили и посадили на цепь?
Но не враг же он своей Тусе.
Хотя он может рассчитывать, что заставит меня сказать, где она, если они меня поймают.
Прошло минут двадцать. Мы сидели и почти ни о чем не говорили. Феликс заметно нервничал, и мне это очень не нравилось. Я ему напомнила, что он должен позвонить. Он сказал: «Да, да», взял телефон, набрал номер. Что-то невнятное пробормотал в телефон, что-то вроде: «Это я. Ну как? Да, Понятно. Хорошо». Снова положил телефон в карман и сказал, что надо подождать еще. Но мне показалось, что он никуда не звонил, а только делал вид, что говорит с кем-то. Мы подождали еще немного.
Это очень неприятно — сидеть и ждать, чтобы узнать, что там они придумали. Но больше мне ничего не остается.
Нет, лучше уйти и посмотреть откуда-нибудь издалека.
— Я сейчас приду, — сказала я, вставая.
— Ты куда? — забеспокоился Феликс.
— Если тебе это так интересно, то в туалет. Заодно и приведу себя в порядок, раз тебе не нравятся мои очки и моя прическа.
Я зашла в туалет, но чуть придержала дверь ногой, чтобы мне было видно, что будет делать Феликс. Он сидел и нервно стучал пальцами по столику, постоянно поглядывая на входную дверь. В мою сторону он не смотрел.
* * *
Я быстро вышла из туалета и пошла в сторону служебных помещений кафе.
— Вы куда, девушка? — остановила меня женщина в сером костюме и белой рубашке со шнурком вместо галстука.
— Мне нужен директор, как к нему пройти? — спросила я без особой наглости, но очень уверенно.
— По какому вопросу вы к нему?
— Я от Евгения.
— От Евгения? Кто это такой?
— Игнатов.
Женщина немного подумала, только бы она не захотела меня сама проводить к директору, тогда придется говорить, что я не в то кафе попала, им, конечно, безразлично, но мне придется возвращаться в зал.
Но ей не захотелось меня провожать.
— Пройдите по коридору, потом направо, и первая дверь слева.
— Спасибо, — поблагодарила я и пошла, как она мне и сказала. Я повернула направо и порадовалась — мне не придется искать служебный выход, потому что прямо передо мной были раскрыты обитые жестью двойные двери. Грузчики заносили внутрь какие-то коробки, они брали их из машины, стоявшей перед этой дверью. Машину подогнали довольно близко к дверям, так, что мне пришлось нагнуться, чтобы пройти под ее кузовом и выйти на улицу.
Я быстро пробежала к углу этого здания и вышла с обратной его стороны. Двери кафе были метрах в десяти от меня. И именно в это время я увидела знакомое лицо.
Это был Веня.
Он стоял и, казалось, без интереса рассматривал сквозь стеклянные двери людей, сидевших за столиками. Потом он толкнул дверь и вошел внутрь.
Я быстро подошла к дверям, на его место.
Веня не спеша направился к столику, за которым сидел Феликс.
Едва ли кто в самом кафе видел и понял, что произошло.
Только мне отсюда, от входа, было видно это: Веня, как-то даже лениво, вытащил из-под легкой куртки, из-за пояса пистолет с толстым большим стволом (позже я догадалась, что это был глушитель), направил его на Феликса Рука Вени два раза слегка дернулась, и он сразу повернулся и пошел обратно к выходу, на ходу убирая пистолет обратно за пояс.
* * *
Я отскочила от дверей, пропуская его. Он вышел. Мельком взглянул по сторонам, вначале взгляд его просто скользнул по мне, но потом он резко повернул голову в мою сторону, даже шаг замедлил на какую-то секунду. Я поняла, что он узнал меня, он ведь видел меня в этих очках и этом парике. Но он тут же отвернулся и пошел в противоположную от меня сторону. Завернул за угол, туда, откуда недавно вышла я. И исчез.
Только после того, как его не стало видно, у меня по телу пробежали мурашки и я почувствовала страх.
Я снова подошла к дверям и заглянула внутрь. Музыка все так же громко играла что-то веселенькое.
Все, кто находился сейчас в кафе, повернулись в сторону столика, за которым недавно еще сидела я. И все с любопытством смотрели на Феликса. Несколько человек уже поднялись, подошли поближе.
Феликс все еще сидел на стуле, но грудью он лег на стол, и лицо тоже лежало на столе, он прижался к нему одной щекой, и одна рука его лежала на столе, а другая свесилась вниз. И он смотрел в мою сторону. На пол тонкой струйкой стекал кофе, разлившийся по столу из опрокинутой чашки, и небольшая вазочка с мороженым тоже лежала на боку, из нее выкатился белый комочек мороженого и валялся в разлитом кофе, как снежный ком в луже грязной воды. И еще мороженым была вымазана щека Феликса, и он был сейчас похож на клоуна, только с которого соскочил его рыжий парик.
И вдруг я обратила внимание на белый клочок бумаги на полу, прямо под рукой Феликса. Я сразу поняла, что это такое — это была Тусина записка, которую я передала ему.
Я быстро сняла очки и парик, затолкала их под рубашку, я не хотела, чтобы во мне узнали ту, которая недавно сидела здесь, рядом с этим человеком, лежавшим сейчас на столе. Как многие, я подошла к столику, на котором лежал Феликс.
Я наклонилась, присела и взяла руку Феликса, стала щупать пульс.
— Надо вызвать «скорую», — сказала я.
Многие вслед за мной тоже начали говорить, что нужно вызвать «скорую». Я в это время стала пробираться через толпу — потому что вокруг уже собралась толпа — к выходу.
В кулаке я сжимала клочок бумажки. Мне совсем не хотелось, чтобы Тусину записку нашла милиция.
А что я теперь скажу Тусе?
* * *
Феликс кому-то позвонил и сообщил, где я. Возможно, сказал и то, что я хочу у него узнать в обмен на его Тусю.
Веня видел меня, когда вышел из кафе. Но почему он меня не тронул?
Но Веня просто «подсобный рабочий» — наемный убийца. А вот послала его скорее всего Лилит.
Кто такая Лилит? Вот что мне нужно узнать.
Но все же что я скажу Тусе?
* * *
…Я открыла дверь и вошла в комнату.
Туся вместе с Ритулей сидели на диване, смотрели телевизор и грызли яблоко. На меня они обе не обратили никакого внимания. По щеке Туей стекала скупая женская слеза.
— Какой подлец, — проговорила Туся, глядя на экран.
Она откусила от яблока кусочек, от этого кусочка еще один поменьше, сама стала жевать тот, который побольше, а маленький отдала Ритуле. Та, поднимая мордочку к потолку, тоже стала жевать яблоко. Такая идиллия.
Я посмотрела на экран. Там шел какой-то сериал, может, американский, может, еще чей-то, не знаю, я не разбираюсь в них.
— Бросил жену с двумя детьми, а сам ушел к другой, молодой, — все так же, не отрываясь от экрана, объясняла кому-то Туся, скорее всего Ритуле.
Пошли титры.
— Ну что, мы можем ехать? — спросила Туся и посмотрела наконец на меня. Она достала из кармана платья носовой платок и стала стирать со щеки дорожку от слезы.
— Можем, — сказала я.
Туся поднялась с дивана.
— Пойдем, малышка, — сказала она Ритуле, — нас освобождают. Надеюсь, вы довезете нас до дома? — спросила она меня с гордым надмением.
— Конечно.
Они обе прошли мимо меня к выходу.
Я выключила телевизор, погасила свет и пошла вслед за ними.
Они обе уселись на заднее сиденье.
В машине мы долго все трое молчали, только когда уже подъехали к Москве, Туся спросила все так же нарочито надменно:
— Ну что, вы получили то, что хотели?
— Нет, — ответила я.
— Что, Феликс не заплатил? Отказался?
— Я уже говорила, что мне не нужны были его деньги.
— Вам нужны были какие-то сведения?
— Да.
— И он отказался вам их сообщить?
— Да.
— Правильно сделал.
— Нет, не правильно, — обозлилась я. — Ваш Феликс собирался отобрать деньги у больной женщины, еще он неизвестно куда дел одного моего близкого знакомого, можно сказать, моего мужа, и со мной что-то собирался сделать, правда, не знаю, что именно и зачем я ему нужна.
— Что вы такое говорите, я не понимаю.
— Я говорю, что ваш Феликс был подлым, трусливым и лживым человечком.
Я думала, что Туся начнет сейчас защищать своего Феликса, говорить мне что-либо неприятное обо мне, но она промолчала.
— Вы никогда не слышали от Феликса о женщине, которую зовут Лилит? — спросила я.
— Лилит? Может быть, Лолита?
— Может быть.
— От него не слышала, но у меня есть такая знакомая.
— У вас? Кто она такая?
— А почему она вас интересует?
— Потому что мне очень хочется с ней познакомиться.
— С Лолитой?
— Вообще-то я слышала о ней, как о Лилит.
— Лола, о которой я говорю, не знаю, кого вы имеете в виду, моя подружка еще с дошкольного возраста.
— А Феликс ее хорошо знал?
— Феликс? Кажется, я рассказывала ему о ней, не помню. А зачем она вам?
— Хочу с ней познакомиться.
— С моей Лолой?
— А что вас так удивляет?
— Ничего, но только стоило ли устраивать такой спектакль из-за этого. Я вам могу дать ее телефон, если хотите.
Звонить лучше после восьми, это дешевле, после двенадцати ночи еще дешевле, но в такое время она, как правило, спит, тем более разница во времени три часа.
— Три часа? Значит, она не в Москве живет?
— В Алма-Ате.
— И давно она там живет?
— С самого детства. Я сама тоже оттуда. В Москву меня привез муж, когда привез еще, правда, не был мужем, он служил там в армии.
— А когда она была в последний раз в Москве, ваша подруга?
— Пятнадцать лет назад. Это был и последний раз, и первый, она приезжала ко мне на свадьбу.
— Знаете, Наташа, я раздумала, я не буду знакомиться с подругой вашего детства.
— Не думаю, что и она слишком рвется познакомиться с вами. Люди, которые крадут собак… — она не стала договаривать.
А я подумала: то, что я украла собаку, она заметила, а то, что я украла еще и ее, это вроде как не в счет — посидела в закрытой комнате несколько часов, посмотрела телевизор, теперь едет домой. Просто побывала в гостях у негостеприимной хозяйки, — та пригласила к себе, а сама взяла и куда-то уехала, и оставила одну, да еще в закрытой комнате.
— И ни о какой Лилит Феликс, значит, вам никогда ничего не говорил? — снова спросила я.
— Феликс вообще со мной никогда ни о чем не говорит, я хочу сказать, не говорит о своих делах.
— Вы с мужем развелись? — спросила я.
— Почему вы об этом спрашиваете?
— Просто так, из любопытства.
— Нет, он умер. Пять лет назад, от рака.
— А с Феликсом вы давно были знакомы?
— Года два, может, чуть меньше.
Какой Феликс скрытный, хранит свои тайны не хуже любой женщины, почти два года встречается с этой Наташей, а никто понятия не имел об этом. Я-то уж, во всяком случае, точно не знала.
— А почему он вас никогда не приглашал никуда с собой? — Я спрашивала, а сама думала, что мне надо сказать Тусе о том, что Феликса она больше не увидит.
— Он не хотел, чтобы его знакомые знали обо мне. А почему не хотел, я этого не знаю. Может быть, из-за жены.
— Вы любили его?
— Любила? Не знаю. Нет. Просто одной плохо. А он к тому же еще человек и солидный, я в том смысле, что не нищий.
— Но и щедрым он не был?
— Не был, — усмехнулась Туся. — А почему вы о нем все время говорите в прошедшем времени?
Ну вот, теперь уже не сказать нельзя.
— Потому что он умер, Наташа.
— Умер? Это что, шутка такая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32