На ней была плотная юбка до щиколоток и деревянные красно-синие сабо. Она заметила меня и широко улыбнулась.— Хелло, сэр! Вы уже выспались?Она подошла ближе и подняла корзину, чтобы показать мне темно-красные помидоры.— Правда хороши? Я несколько штук порежу вам на обед.— Это будет замечательно! — постарался я воскликнуть как можно восторженнее. — А кстати, как долго я спал?— В этот последний раз?— Нет. Вообще.— Ну, вы прибыли около полуночи. После того, как мы вас уложили, вы проспали весь следующий день и всю ночь и проснулись сегодня около полудня. После ванны вы снова уснули и спали до сих пор.— А сколько сейчас времени?— Около пяти вечера, — она засмеялась. — Вы спали так, как будто вам дали снотворное, сэр.Я почувствовал, словно тяжелый груз свалился с моих плеч, как подтаявший снег с крутой крыши. Снотворное? Вот оно что! Меня опоили до предела!— Я хотел поговорить с миссис Ганвор, — сказал я. — Где она?— В кухне, сэр. Она готовит вам к обеду гуся. Мне сказать ей?— Нет. Не надо. Я сейчас оденусь и отыщу ее.— Сэр, вы уверены, что в состоянии?— Я чувствую себя прекрасно, милая Хильда, — заверил я ее.С этими словами я отошел от окна, раскрыл шкаф, все еще борясь с дремотой, которая наплывала на меня, словно туман. Одевшись, я пошел по коридору на звон посуды и оказался в кухне, где девочка-подросток мыла посуду, а миссис Ганвор разделывала гуся.— О, да ведь это мистер Байард, — воскликнула она, увидев меня в дверях.Я прошел вперед, оперся на стол, чтобы не упасть, и постарался не думать о шуме в голове.— Миссис Ганвор, доктор не оставлял вам для меня никаких лекарств?— Да. Конечно же, сэр, капли, которые, как он сказал, надо добавлять в суп, и белые порошки, которые надо добавлять в другие блюда.— Дайте-ка мне их, миссис Ганвор! — приказал я. — Больше мне не давать никаких порошков и капель! Понятно?Внезапно в голове у меня помутилось. Но усилием воли я все же попытался отогнать головокружение.— Мистер Байард, вы еще недостаточно окрепли. Вам еще трудно ходить,— мягко заметила миссис Ганвор.— Мне нельзя лежать! Нельзя! Надо… ходить. Выведите меня наружу, пожалуйста.Я почувствовал, как миссис Ганвор подхватила меня под руку, и услышал ее взволнованный голос. Я неясно ощущал, что передвигаю ноги, потом — прохладу вечернего воздуха. Я снова сделал пару глубоких вдохов, отгоняя туман в голове.— Мне стало лучше, — прошептал я. — Походите со мной, пожалуйста, миссис.— Может быть, вам лучше лечь в постель, сэр? — настаивала миссис Ганвор.Но я, не обращая внимания на ее уговоры, продолжал передвигать ноги.Это был хороший сад, с дорожками, кружившими вокруг овощных грядок, кустов роз, возле фруктовых деревьев, мимо соблазнительной скамьи под раскидистым дубом.— Давайте еще раз обойдем все вокруг, — предложил я. — В этот раз я постараюсь не опираться на вашу руку, миссис Ганвор.Я чувствовал себя уже лучше и даже почувствовал легкий голод.Солнце быстро садилось, отбрасывая длинные тени на траву. После третьего круга я остановился у дверей кухни и подождал, пока миссис Ганвор принесет мне стакан холодного сидра.— А теперь вы должны сесть и ждать обеда, сэр, — взволнованно сказала старая женщина.— Мне уже хорошо, — я похлопал ее по руке.Она с тревогой наблюдала за мной, но я все-таки поднялся. Я глубоко дышал, пытаясь собраться с мыслями. Кто-то доставил меня сюда, опоил наркотиками и приказал давать их мне еще какое-то время (как долго, я не знал, не мог установить это, не оценив запас лекарств у миссис Ганвор). Кто-то так же пошутил с моей памятью. Вопрос: кто и почему? И этот вопрос требовал незамедлительного ответа!Я силился прорваться сквозь туман и хоть что-то вспомнить. Судя по молодой листве и бутонам роз, сейчас был июнь. Где же я был в мае или, скажем, прошлой зимой?Холодные улицы, высокие здания в ночи, теплые внутри, радость, смеющиеся лица друзей и улыбка красивой рыжеволосой женщины…— Матушка Гудвил?— Я ничего не имею против нее, сэр, но есть люди, которые поговаривают о колдовстве. Я как раз читала вчера в «Пари матч», что можно вызвать у себя серьезный невроз, если позволять неквалифицированным людям заниматься своей психикой.— Пожалуй, вы правы, миссис Ганвор, — согласился я. — Но на психику я не жалуюсь. Меня просто иногда подводит память.— Вас тоже это беспокоит? — Лицо женщины засияло. — Я сама такая забывчивая. Иногда даже и не помню, что хотела сделать…— Так что же матушка Гудвил? — перебил я ее. — Далеко отсюда она живет?— На другом конце деревни, сэр. Но я бы вам не советовала иметь с ней дело. Это не для такого культурного джентльмена, как вы. У этой женщины весьма убогий домик, да и сама эта старуха не делает чести нашей деревне. А что касается ее одежды, то тут…— Я не буду слишком критичным, миссис Ганвор. — Я пожал плечами. — Мне хотелось бы, чтобы вы отвели меня к ней.— Лучше я позову ее сюда, к вам, сэр. Если вы уж так настаиваете, то тут, в часе езды, в Илимге, есть дипломированный специалист.— Матушка Гудвил меня вполне устраивает. Позовите ее сюда поскорее.— С вашего разрешения, сэр, я сделаю это после обеда, а то сейчас я ставлю жариться гуся, да и пироги начинают подрумяниваться.— Хорошо. А пока я погуляю по саду. Надо нагулять аппетит, достойный вашей стряпни, уважаемая миссис Ганвор.После второго куска пирога с черникой, финальной чашки кофе и глотка бренди с ароматом столетий я закурил новоорлеанскую сигару, наблюдая, как Хильда и миссис Ганвор зажигают масляные лампы в гостиной.Внезапно раздался негромкий стук в дверь, и Ингалиль, кухонная прислуга, заглянула в дверь.— Старая ведьма пришла по вашему приглашению, — пропищала она. — Она курит трубку!— Тише ты, услышит, — прошептала Хильда. — Попроси ее подождать, пока не позовут.Тут Ингалиль взвизгнула и отскочила в сторону, а в комнату вошла, опираясь на палку, скрюченная старуха. Живые черные глаза обежали комнату и остановились на мне. Я тоже осмотрел гостью, отметив про себя крючковатый нос, беззубые десны, торчащий подбородок и прядь седых волос, нависшую над щекой.Трубки я не увидел, но заметил, как она выпустила последнее кольцо дыма из ноздрей.— Кто здесь нуждается в целительном прикосновении матушки Гудвил? — прошамкала она. — Ну конечно же, это вы, сэр. Вы, проделавший такой странный и долгий путь вместе со странником, которому предстоит еще более долгий путь.— Я не говорила тебе, что это новый джентльмен, — сказала из угла Ингалиль. Она, осмелев, подошла к старухе и, протянув руку к корзине, спросила:— А что у тебя там?Но старуха стукнула ее палкой по пальцам, и служанка, взвизгнув, шмыгнула в свой угол.— Следи за своими манерами, дорогуша, — почти ласково прошамкала матушка Гудвил.Она, шаркая, подошла к столу, уселась и поставила свою ношу у ног.— Так вот, матушка Гудвил, — начала миссис Ганвор, — нашему гостю, вот этому джентльмену, нужно немного помочь в…— Он хочет отодвинуть завесу прошлого, чтобы яснее прочесть будущее,— старая карга вроде бы улыбнулась. — О, он хорошо сделал, что позвал старую матушку Гудвил. А теперь…Она повысила голос:— Ты нальешь мне рюмочку, чтобы я подкрепила свои силы, а потом вы все удалитесь, кроме милорда, нового джентльмена.Старуха взглянула на меня взглядом хищной птицы.— Меня не интересует будущее, — начал было я.— Неужели, сэр? — старуха закивала, будто бы соглашаясь. — Тогда вы очень странный смертный.— Но есть некоторые вещи, которые мне нужно вспомнить, — продолжал я, игнорируя слова старухи. — Может быть, под влиянием гипноза я мог бы…— Так, тогда, значит, вы хотите заглянуть в прошлое. Впрочем, я так и думала, — невозмутимо прокомментировала она.Миссис Ганвор позвякала посудой у стола, затем подала старухе стакан и вместе с Ингалиль и Хильдой собрала тарелки.Матушка Гудвил, причмокивая, выпила бренди, замахала своей большой, в коричневых пятнах, рукой:— А теперь прочь отсюда, мои цыпляточки, — прошамкала она. — Я чувствую, что на меня нисходит дух. Я вижу что-то удивительное. О, что это? Что это? Духи шепчут мне…— Оставь эти сказки о духах, — воскликнула Хильда, смеясь. — Все, что хочет от тебя мистер Байард…— Прочь отсюда, девушка, — повысила голос старуха. — Или я пошлю на тебя силу, которая сомкнет твои колени так, что ничто не сможет их разомкнуть. Уйди прочь!Все ушли. Тогда старуха повернулась ко мне.— А теперь к делу, сэр. Что вы дадите старухе за горсть утраченных воспоминаний? Что вы забыли — свою любимую, порывы юности, ключ к счастью, казалось, уже достигнутому?Я усмехнулся:— Вам хорошо заплатят, матушка Гудвил. Только давайте отбросим все ненужное в сторону. Никакой мистики! И давайте перейдем прямо к делу. У меня есть основания полагать, что я страдаю от насильственной потери памяти, возможно, в результате гипнотического воздействия. И поэтому я хотел бы, чтобы вы ввели меня в состояние гипноза и посмотрели, нельзя ли что-нибудь предпринять, чтобы вернуть мне память.Старуха наклонилась ко мне:— В вас есть какая-то странность, сэр, — прошептала она. — Что-то, чего я не могу до конца понять. Как будто ваши глаза устремились к горизонту, который другие люди видеть не в силах.— Пусть я странный тип, но не настолько, чтобы вы не смогли меня загипнотизировать, надеюсь?— Вы говорите, что у вас отняли память, да? Кто же мог это сделать? Да и зачем?— Вот это я и надеюсь узнать с вашей помощью!Она понимающе кивнула:— Я слышала о таких вещах, сэр. Бездны мрака, осененные светом кроваво-красной луны…— Матушка Гудвил, — не выдержав, перебил я старуху, — мы же с вами, по-моему, условились. Как только речь зайдет о бездне, магии, темных силах и так далее, я буду снижать вам плату. Меня интересует только строго научный механизм. О'кей?— Что, сэр? Вы собираетесь учить Хозяйку Тьмы ее ремеслу?Это начинало мне уже надоедать.— Наверное, нам обоим лучше забыть об этом разговоре. — Я полез в карман за монеткой. — Это была моя ошибка.— Вы хотите сказать, что матушка Гудвил — шарлатанка, да? — голос старухи стал подозрительно ласковым.Я посмотрел на нее и уловил сверкающий взгляд ее черных и живых глаз.— Вы думаете, что старуха пришла сюда, чтобы подурачиться с вами, сэр? Вы думаете, что я пришла сюда, чтобы обмануть вас? — ее голос стал затухать. Слова слышались, словно издалека. В комнате вдруг возник какой-то шум, напоминавший шум прибоя в морском гроте. — …десять!Мои глаза открылись. За мной наблюдала женщина с бледным симпатичным лицом, задумчиво опираясь на локоть и дымя сигаретой.Ее темные волосы были закручены на затылке в тугой узел. Воротничок белой блузки расстегнулся, открывая сильную изящную шею. На лоб падал темный локон.Я внимательно осмотрел комнату. Снаружи было уже темно, где-то громко тикали часы.Женщина улыбнулась, взмахнула рукой с красными ногтями и указала на черный ворох какого-то тряпья, лежавшего рядом со мной на стуле и на палку, прислоненную к нему.— В этом доме довольно жарко работать, — произнесла женщина низким приятным голосом. — Как вы себя чувствуете?Я на секунду задумался.— Прекрасно!Но тут я заметил клок седых волос, выглядывающий из-под черной одежды. Я поднял ворох грязного тряпья. Под ним лежала резиновая маска и пара перчаток с когтями.— И зачем весь этот маскарад?— Это очень помогает в моем… бизнесе!— Вы меня здорово надули. Как я понимаю, Ганвор и все другие тоже обмануты?Она кивнула головой:— Меня никто никогда не видел в настоящем облике, мистер Байард. Никто никогда не заглядывает ко мне, разве что по делу. Здесь живут очень простые люди. По их мнению, морщины и мудрость неотделимы друг от друга — так что я соответствую их представлению о деревенском месмеристе. Иначе бы ко мне никто не обращался. Вы — единственный, кто знает мой секрет.— Но почему?Она изучающе посмотрела на меня.— Вы необычный человек, мистер Байард. Можно сказать, таинственный человек. Вы рассказали мне довольно много странных вещей. Вы говорили о других мирах, о людях, похожих на животных, покрытых шерстью…— Дзок! — воскликнул я. Мои руки потянулись к голове, словно пытаясь выжать воспоминания из мозга, как зубную пасту из тюбика. — Хегруны и…— Спокойно, спокойно, мистер Байард, — произнесла женщина. — Ваши воспоминания, если это только воспоминания, а не игра больного воображения, есть, они целы, и их можно вызвать к жизни. А сейчас отдыхайте. Это далось нелегко — и вам, и мне. Поверьте, очень нелегко было снимать пелену с вашего мозга. Тот, кто пытался уничтожить ваши видения и образы чудесного рая и немыслимого ада, несомненно, искусный месмерист. Но теперь ложь изобличена. Я и сама не дилетант, — проговорила она. — Но сегодня мне потребовалось все мое мастерство.Она поднялась, подошла к зеркалу на стене и грациозным движением поправила прядь волос.Я смотрел на нее, не видя ничего. Мысли о Барбро, светящейся фигуре в темноте склада, бегство с Дзоком от хегрунов — теснили друг друга, требуя размышлений и оценки.Матушка Гудвил подняла со стула одежду, набросила ее на плечи, превратившись в старуху. Белые руки натянули на лицо маску. За этим последовали перчатки и парик. И вот уже со сморщенного годами лица на меня смотрели живые черные глаза.— Отдыхайте, сэр, — прохрипел старческий голос. — Отдыхайте, спите, мечтайте, и пусть эти беспокойные мысли найдут свои привычные места. Я приду к вам завтра: есть еще много такого, что должна узнать матушка Гудвил. Узнать о вселенных, которые, как вы сказали, существуют за пределами этого мира. Спите и просыпайтесь освеженным, сильным, с чувствами обостренными, словно бритва, потому что вам понадобится все ваше мужество, чтобы выдержать то, что ожидает вас в будущем.Сказав это, она вышла. Я вернулся в свою комнату, сбросил одежду, лег на кровать с пуховой периной и погрузился в тревожный сон. 7 Прошло три дня, прежде чем я достаточно окреп для ответного визита к матушке Гудвил.Она жила в лачуге под соломенной крышей, скрытой от посторонних глаз зарослями алых роз.Я проскользнул в ржавую калитку, прошел по дорожке, окаймленной неухоженными рододендронами и постучал в темную дубовую дверь.Сквозь маленькое окошко был виден угол стола, вазочка с незабудками и толстая книга в кожаном переплете. В воздухе раздавалось жужжание пчел, чувствовался запах цветов и свежесваренного кофе. Достаточно необычный фон для встречи с ведьмой, подумал я.Дверь открылась. Матушка Гудвил, чисто и опрятно выглядевшая в белой блузке и черной юбке, жестом предложила мне войти..— Сегодня вы без маскарада, — отметил я.— Вы, очевидно, чувствуете себя лучше, — заметила она сухо. — Не хотите ли чашечку кофе? Или это не принято в ваших краях?Я пристально взглянул на нее:— Вы враждебно настроены по отношению ко мне. Почему?Она пожала плечами:— Я просто привыкла доверять своим ощущениям. Правда, иногда они противоречат друг другу.Я сел на стул и оглядел маленькую, тщательно убранную комнату.Матушка Гудвил принесла кофе, разлила его в чашки и только потом села напротив меня.— Ну, мистер Байард, ваша голова сегодня ясна. И поэтому я хотела бы задать вам очень важный вопрос. Ваша память восстановилась?Я попробовал кофе и кивнул. Кофе в самом деле был хорош, как я, впрочем, и ожидал.— Нет ли у вас какого-нибудь другого имени, которым я мог бы вас называть? — спросил я хозяйку. — Мне кажется, что имя «матушка Гудвил» больше подходит к морщинам и сединам.— Можете называть меня Оливией.У нее были изящные белые руки и на одном из пальцев мерцал красивый зеленый камень. Она прихлебывала кофе и смотрела на меня, словно решая, сказать мне что-то или нет.— Вы хотели задать мне какой-то вопрос? — подсказал я. — Когда я на него отвечу, может быть, вы мне кое-что объясните?— О многих чудесах поведали вы мне в своем полусне, — проговорила она.Я услыхал тихое позвякивание и, поглядев на ее чашку, заметил, что это дрожат ее руки, заставляя звенеть чашку. Она быстро поставила ее на стол, заметив мой взгляд, и убрала руки.— Я часто думала: существует ли что-то еще, кроме всего этого, — она руками обвела вокруг себя. — В снах я часто видела прекрасные холмы, леса, города, мое сердце стремилось к ним, и я просыпалась с чувством утраты чего-то прекрасного. Мне кажется, в вашем бреде была какая-то надежда — давно забытая вместе с другими надеждами юности. Скажи мне, чужеземец, эти рассказы о других мирах, похожих друг на друга, как две новенькие монеты, но все же имеющие крошечные отличия, эти твои рассказы об экипажах, которые могут перелетать из одного мира в другой — все это было только игрой твоего воображения, да?— Нет, Оливия, это правда, — покачал я головой. — Я знал, что это трудно сразу осознать. Всем. Мы привыкли думать, что знаем все на свете. Мы склонны не верить в то, что не соответствует нашим представлениям.— Вы говорили о какой-то беде, Брайан, — она произносила мое имя с легкостью, как будто оно было ей хорошо знакомо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14