Видите ли, все заранее просчитано до последнего франка и последней минуты. Но Пол все уладит, – с гордостью прибавила Дариен.
Элисон вздохнула с облегчением. Раз Пола нет, она может спокойно провести полчаса в компании Дариен. С ее помощью девушка купила полупрозрачное черное платье с высоким воротом, длинной юбкой и множеством кружевных оборок.
– Соберите ваши прелестные волосы в пучок, и вы затмите всех, – посоветовала актриса. – Боже, вечеринка во дворце шейха! Как замечательно! Все эти божественно красивые арабы… Может, вы будете даже единственной женщиной.
– Нет, приглашены жена и внучка шейха. И потом, там будут не одни арабы. Придет и английский доктор из местной больницы.
– Доктор Мередит. Он душка. Вы его полюбите. Когда я впервые приехала сюда, у меня был грипп, и он меня лечил. Немного неразговорчив, но в душе, скорее всего, мягкий, как воск. Могу поспорить, это черное платье сведет его с ума.
Элисон наигранно рассмеялась. Вряд ли доктор Мередит вообще обратит внимание на ее наряд.
Они выпили чаю внизу, и Элисон не могла скрыть своего торжества. Если бы не Дариен, она ни за что бы не решилась купить такое платье.
После чая актриса вызвалась отвезти ее на виллу.
– Давайте как-нибудь еще встретимся, – предложила она, когда Элисон вышла из машины.
– С удовольствием. Большое спасибо, что помогли мне выбрать платье.
Дариен с грустью смотрела на маленький домик, утопающий в цветах.
– Если бы шейх пригласил в свой дворец кого-нибудь из нас, – вздохнула она. – Мне кажется, мы ему не по душе. У меня такое чувство, что местные аристократы нас только терпят, да и то с трудом. Этот доктор Мередит дал мне понять, что шейх считает нас чуть ли не своим проклятием. Нет, не меня лично. Он был очень добр. Но потом они сидели с Полом в баре, и шейх намекнул, что мы оказываем медвежью услугу местным жителям, нанимая их в качестве актеров массовки. Они начинают воображать себя мировыми знаменитостями и не желают больше работать в садах, поскольку мы предлагаем им более увлекательные занятия.
Элисон вспомнила, что ей шейх говорил то же самое.
– Замолвите за нас словечко, – попросила на прощание Дариен и уехала, оставив Элисон с ощущением неловкости, поскольку она не могла ничего обещать. Девушка сочувствовала шейху, которому придется расхлебывать всю кашу, после того как съемочная группа покинет Сиди-Бу-Кеф.
На небе уже высыпали звезды, когда Элисон с отцом направлялись во дворец. Над верхушками деревьев поднималась луна. За неимением ничего более достойного, Элисон накинула поверх платья пальто из верблюжьей шерсти, но скоро ей пришлось снять его и отдать улыбающемуся слуге. В зале затопили печи, а довольно слабый свет люстр усиливали высокие свечи в витых серебряных подсвечниках.
Фонтан уже накрыли большим овальным столом из древесины грецкого ореха, на котором были расставлены серебряные приборы и большие вазы с фруктами. Окна и двери были распахнуты настежь, открывая широкий балкон, увешанный китайскими фонариками. Двор внизу тоже был освещен фонариками и заставлен маленькими столами. Праздник начался в банкетном зале, где почетных гостей приветствовал шейх в роскошном алом и пурпурном одеянии. Он представил своего сына и внука Хамеда, брата Хайди. У него были те же живые черные глаза и тонкие черты лица.
С сильно забившимся сердцем Элисон повернулась и увидела Бретта.
– Он сказал мне, что вы уже знакомы, – продолжал шейх, – работали вместе в госпитале в Лондоне. Очень хорошо. Возможно, вы сможете помогать ему здесь.
Элисон, почти не слушая, пожала руку Бретта и встретила прямой взгляд его голубых глаз.
– Ты так прелестна сегодня, – прошептал он, и щеки девушки заалели.
Бретт редко говорил комплименты. Но кажется, сегодня вечером он был в добром расположении духа и сам повел Элисон к дивану, где они уселись в окружении пестрых подушек. Элисон не ошиблась: на всех присутствующих женщинах были роскошные наряды всех цветов радуги от пурпурного до изумрудно-зеленого.
Высоко на галерее музыканты играли нежные, задумчивые мелодии, напоминающие журчание воды.
Бретт с изумлением оглядывался по сторонам.
– Только представь, мы с тобой в этом восточном дворце! Не могу поверить.
– Да, удивительно, – сухо согласилась Элисон.
Слуга в широченных алых шароварах с кинжалом на поясе принес на подносе бокалы с сухим белым вином. Другой слуга предложил закуски.
– Арабский вариант бутербродов к коктейлю, – объяснил Бретт. – Их делают из черного хлеба, измельченного сырого мяса, смешанного с пшеничными зернами, пряными травами, специями и натертой цедрой апельсина.
Элисон попробовала, и ей показалось, что она в жизни не ела ничего вкуснее.
– На твоем месте я был бы осмотрительнее, – предупредил Бретт. – Впереди нас ждет ужин. У арабов считается дурным тоном не попробовать все, что подали на стол.
На Бретте был светлый шелковый пиджак, и выглядел он необыкновенно элегантно. Его светлые волосы были подстрижены и аккуратно зачесаны назад.
Элисон заметила, что вино пили только европейцы. Сам шейх придерживался мусульманского закона, запрещавшего алкоголь, хотя на самом деле вино было не чем иным, как слегка забродившим виноградным соком.
Слушая Бретта, Элисон чувствовала себя необыкновенно легко и свободно. Ей казалось, что она видит сон: сидит с Бреттом во дворце шейха, потягивая вино, в котором, кажется, смешались все ароматы спящего африканского сада. И Бретт тоже улыбался, очевидно позабыв о неприятной сцене на ступенях кинотеатра. Или он просто не считал нужным думать о ней? Элисон отогнала эту мысль. Ничто не должно испортить волшебный вечер.
Она испытала легкое разочарование, потому что за столом ее как почетную гостью посадили рядом с шейхом. Соседом Элисон был Хамед. Профессор расположился по левую руку от шейха, рядом с Кайрой, а напротив разместились Бретт с Хайди. Жена шейха мадам Халида не пожелала сесть за общий стол, предпочтя сидеть на подушках перед маленьким кофейным столиком.
Разговор велся в основном на французском. Шейх с профессором начали говорить о делах, и Элисон пришлось удовольствоваться беседой с Хамедом. Оказалось, он два года учился в Сорбонне и несколько раз был в Англии на побережье Суссекса вместе с другими студентами. Брайтон казался ему раем на земле.
– Свобода, веселье, песни! – с восторгом рассказывал Хамед.
Элисон часто видела арабских студентов, которые бродили по берегу с гитарами.
Бретт с Хайди о чем-то оживленно болтали. Элисон поразила волшебная красота девушки. Казалось, она вся была из темно-золотого огня с ее украшениями и браслетами, цветными шелковыми одеяниями и каскадом черных кудрей. Элисон старалась не смотреть на них. К тому же на стол то и дело подавали новые блюда – кебаб, зажаренный на углях, омлеты, фаршированные бараньей печенью и луком, огромные круги пресного хлеба. На горячее подали зажаренную целиком овцу, от которой слуги кинжалами отрезали куски. На гарнир были нежнейшие зеленые овощи, соусы, салаты, разнообразные фрукты, сладкий и натуральный йогурты и множество сладостей.
Ужин продолжался бесконечно, и Элисон обрадовалась, когда наконец подали кофе и можно было пройтись по залу. Покинув Хамеда, которому она явно нравилась, девушка присела на подушки рядом со старой мадам Халидой. Они немного поговорили на смеси английского, французского и арабского. Сердце Элисон радостно забилось, когда она увидела решительно приближающегося к ним Бретта.
– Могу я ненадолго похитить вашу собеседницу, мадам? – с поклоном спросил он.
Пожилая женщина улыбнулась:
– Конечно, месье. Молодые должны общаться с молодыми.
Бретт протянул Элисон руку:
– Давай выйдем во двор.
– С удовольствием, Бретт! – Элисон вскочила с места, не скрывая радости.
Взяв девушку под руку, Бретт повел ее во двор, где они нашли укромную скамейку в тени пальм у маленького пруда.
– Прекрасный ужин, но запах жареной баранины уже начал действовать на нервы, – заметил он. – Надеюсь, ты не замерзнешь в твоем тоненьком платье.
– Нет, мне тепло, спасибо.
– Я хотел поговорить с тобой, Элисон.
Элисон стало трудно дышать. В воздухе витал слабый аромат жасмина. На глади пруда плясал свет китайских фонариков, на листке кувшинки сидела большая толстая лягушка, глядя на них выпученными глазами. Вдруг горло задрожало, и округа огласилась хриплым кваканьем. Легкий ветерок шевелил верхушки пальм.
– Не стоило приводить тебя сюда, – с упреком сказал Бретт и тут же тихонько рассмеялся. – Прости, но у меня нет бархатного пиджака!
Так вот в чем дело! Он не забыл о сцене у кинотеатра и специально привел ее сюда, чтобы уязвить. Элисон собрала всю свою гордость.
– Мне не нужен пиджак.
Бретт положил руку на спинку скамьи.
– Тогда, может, объятие? – На этот раз в его тоне безошибочно угадывалась насмешка.
Элисон рассердилась:
– В чем дело, Бретт? На что ты намекаешь?
Он убрал руку и пожал плечами:
– Я просто восхищен твоей способностью находить блестящих молодых людей даже в центре Сахары.
– Пол Эвертон мне никто. И я его не искала. В самое первое утро нашего приезда сюда я пошла прогуляться и забрела очень далеко. Пол ехал на машине и предложил подвезти меня домой, вот и все. – Элисон не стала упоминать арабских всадников.
– А потом ты согласилась поужинать с ним и поцеловала его на ступенях кинотеатра на виду у всех.
– И какое тебе до этого дело?! – вскричала Элисон.
– Ровным счетом никакого, – с преувеличенной беспечностью ответил Бретт. Луна уже поднялась над вершинами деревьев и освещала его волосы серебристым светом. Он тронул пальцем бутоньерку в петлице. Жасмин. Так вот откуда этот аромат! Хайди подарила ему цветок? В ее волосах была веточка жасмина… – Просто это очень похоже на одну сцену, которую я видел давным-давно в Сент-Клер.
Элисон широко раскрыла глаза от изумления.
– Бретт, о чем ты говоришь?
– Ты и твои воздыхатели. Ты всегда пользовалась успехом у врачей-стажеров.
– Это преступление?
– Конечно нет. Ты просто любила развлекаться. Особенно во время ежегодного бала.
Что у него на уме? Неужели она наконец-то узнает ответ на так давно мучивший ее вопрос?
– Если ты имеешь в виду последний бал перед тем, как ты покинул Сент-Клер, то ты обещал пойти со мной, а потом просто не появился, ничего не объяснив.
– Знаю, и мне очень жаль. Но у меня появились неотложные дела, и я не мог передать тебе записку. Когда наконец рано утром я освободился, то первым делом написал тебе и уже собирался бросить письмо в почтовый ящик; когда в открытую дверь заметил тебя с Саймоном Фрэйном. Я понял, что у тебя все-таки нашелся спутник, возможно более достойный, чем я, так что мои извинения стали бессмысленны. Поэтому я положил письмо в карман и отправился домой.
Воцарилась тишина. Наконец Элисон прошептала:
– Поэтому ты так переменился ко мне?
– Неужели? Я этого не заметил.
Даже пощечина не смогла бы сильнее нарушить очарование вечера, чем эти слова. Элисон почувствовала, что ее щеки заливает жаркий румянец.
– Мы долго встречались, – неуверенно произнесла она.
– Ах да! Эти поездки за город. В тот год стояли особенно теплые май и июнь, и у меня был перерыв в экзаменах…
– А я оказалась под рукой, – с горечью закончила Элисон.
К счастью, да. Но я и мечтать не мог соперничать с твоими более интересными друзьями. А потом опять начались экзамены. – Бретт вздохнул. – Боюсь, я скучный человек, Элисон, поглощен только стремлением стать блестящим диагностом и хирургом, а это, наверное, займет всю жизнь. Мне кажется, именно в ту пору у нас и были с тобой самые лучшие отношения. Ты была одной из моих лучших операционных сестер. Вообще-то я заманил тебя сюда не для того, чтобы говорить обо мне. Не понимаю, как я так отвлекся.
Элисон сцепила руки и почувствовала, что ладони у нее стали влажными. Неужели он нарочно стремится обидеть ее? Или ему совсем нет до нее дела? Разум подсказывал, что Бретт всего лишь говорит чистую правду. Те недели, проведенные вместе, для него почти ничего не значили. Неужели она сразу этого не поняла? Почему так удивилась? Потому что встреча с Бреттом в Сиди-Бу-Кефе вывела ее из равновесия. Ей понадобится время, чтобы взять себя в руки.
– Ты хотел рассказать о своей больнице, – напомнила Элисон.
Бретт сразу же оживился:
– Я подумал, может, тебе будет интересно зайти завтра утром и понаблюдать за ходом операций? Ничего особенного, но у тебя будет представление о том, с какими сложностями мы сталкиваемся и как справляемся. Завтра будут операции на глазах. Исправление косоглазия и энуклеация хрусталика. Ну как? Я мог бы послать за тобой машину около девяти.
– Отлично, Бретт. Я с удовольствием поприсутствую на операции.
– Я на это рассчитывал. Ты слишком талантлива, чтобы отказываться от карьеры медсестры. – Бретт поднялся. – Все-таки ты замерзла! Пожалуй, мне тоже стоит начать носить бархатные пиджаки. Идем в комнату.
Непринужденно обняв Элисон за плечи, Бретт повел ее в зал. Хайди и Хамед уже ждали их. Хайди жадными глазами глядела на Бретта, а ее брат с сожалением сказал Элисон, что предпочел бы сам сопровождать ее в сад. Но вечер уже подошел к концу, и гости стали расходиться.
Глава 5
Не было еще и девяти утра, когда обещанная Бреттом машина – видавший виды маленький «ситроен», который Элисон уже успела заметить у отеля, когда ужинала с Полом, – остановилась у ворот виллы. За рулем сидел юноша-араб, который при виде Элисон вылез из машины и поклонился. Когда они ехали по песчаной аллее под деревьями, он сообщил ей, что его имя Мохаммед и что он мечтает поехать в Лондон, чтобы выучиться на врача, как доктор Али бен-Хассан, его брат, работавший когда-то в лондонской больнице, где и познакомился с доктором Мередитом.
Элисон принялась расспрашивать Мохамеда о его образовании: оказалось, что он учился в школе в Алжире и получил степень бакалавра.
– Это мой брат уговорил доктора Мередита приехать сюда, – сообщил юноша, невольно ответив на вопрос, который мучил Элисон уже давно.
Обычно она засыпала, стоило ее голове лишь коснуться подушки, но вчера вечером долго ворочалась, мысленно припоминая разговор с Бреттом. Несмотря на все ее усилия, вывод каждый раз был один и тот же. Бретт никогда не питал к ней особого интереса. Но неужели она этого не чувствовала? Откуда эта запоздалая боль? Скорее, реакция на их непредвиденную встречу в Сиди-Бу-Кефе.
Одноэтажное здание больницы располагалось на окраине города в окружении чахлых пальм. Как и у большинства местных домов, посередине находился внутренний дворик, уже полный людей. Женщины с младенцами на руках терпеливо сидели на голой земле, другие сгрудились в тени деревьев. Некоторые женщины были с закрытыми лицами, другие – в поношенной европейской одежде, выцветших летних платьях или бесформенных свитерах и юбках. Изредка попадались мужчины всех возрастов. У многих ожидавших пациентов были проблемы с глазами.
Молодая медсестра в фартуке и арабском головном уборе провела Элисон в отделение хирургии, где ее коротко приветствовал почти закончивший утренний обход Бретт и предложил понаблюдать, пока он осмотрит оставшихся больных – ребенка с коклюшем, механика с карбункулом на шее и девушку с конъюнктивитом – у нее были красные, опухшие веки.
– Эта болезнь встречается повсюду, – бросил Бретт Элисон. – Особенно часто в этих местах из-за яркого солнца, попадания песка во время бури или как наследственная черта. Часто причиной является и элементарное нарушение норм гигиены, особенно у новорожденных. Большинство из них появляются на свет в плохих условиях с помощью какой-нибудь местной «знахарки». Но со временем я надеюсь все исправить, особенно когда уговорю шейха построить несколько дополнительных палат для гинекологических больных.
Перебрасываясь с Элисон отдельными фразами, Бретт одновременно ловко и умело осматривал пациентов. Мужчину с карбункулом он отправил к доктору Али и целых пять минут уговаривал девушку с конъюнктивитом носить темные очки. С малышом и его мамой он был улыбчив и ласков, и когда ребенок улыбнулся ему в ответ, Бретт был несказанно счастлив. На сердце у Элисон потеплело. В памяти живо всплыло прошлое. Впервые они встретились в больнице Сент-Клер, там Элисон работала с Бреттом бок о бок в амбулаторном отделении.
Как только последний пациент ушел, Бретт отвел Элисон в соседнюю комнату и представил доктору Хассану.
– Мы вместе работали в Лондоне, – объяснил Бретт.
Али бен-Хассан, слишком высокий для араба, твердо пожал Элисон руку.
– Госпиталь я покажу тебе позднее, – пообещал Бретт. – А сейчас давай выпьем по чашечке кофе, прежде чем идти в операционную. Ты пойдешь со мной?
– Конечно, Бретт, поэтому я здесь.
Бретт поспешно провел Элисон через арку, и они оказались на узкой задней улочке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13