Миссис Джордан опрыскивала пространство освежителем воздуха с ароматом корицы.
– Я сожгла миксер, – объяснила она дрожащим голосом.
– Не волнуйся, я все сделаю. – Лекси ободряюще улыбнулась.
Следующие два часа пронеслись в делах и заботах, и Лекси начала всерьез беспокоиться, приедет ли Спенсер.
Дела шли из рук вон плохо.
По настоянию доктора Трейси Гретхен явилась в кухню, чтобы набраться всесторонних рождественских впечатлений, но от нее помощи ждать не приходилось. Лекси попросила сестру украсить сахарное печенье, чтобы хоть чем-нибудь ее занять. Доктор объясняла ей значение цветов с точки зрения психоанализа.
Миссис Джордан замахнулась на приготовление множества изысканных блюд, в итоге гостей кормить оказалось почти нечем.
Время от времени в кухню заходила Кэролайн, чтобы пожаловаться на «спертый воздух», который мог повредить горлу Эмили.
Наконец в кухню просунул голову мистер Джордан.
– Кэтрин, милая, у вас тут все в порядке?
– Абсолютно.
– Тогда почему дым валит из духовки?
– Просто жир перелился из противня на... – Лекси застыла, глядя на голубоватое облачко, поднимавшееся от плиты к потолку.
Кэтрин молча, наблюдала, как дочь открывает дверцу духовки и вынимает из нее гуся. Очнулась она только через несколько минут. Кухню заполнил дым. Разглядев птицу, Лекси ахнула и принялась счищать обугленную съежившуюся кожу.
– Это не ваша вина, виноват гусь, – поспешила успокоить доктор Трейси.
Лекси заметила, что и с пароваркой что-то не так.
– Мам, почему пароварка молчит?
В то же мгновенье крышка с громким хлопком подлетела вверх с такой силой, что ударилась о потолок, и плиту засыпало побелкой. Крышка рухнула в кастрюлю с семгой, забрызгав всю кухню ее содержимым.
– Что же теперь делать? – застонала миссис Джордан. – Что делать?
– Дамы, – заглянул в кухню Бен, – к нам пришел молодой человек. Говорит, его пригласили на обед.
Из клубов дыма появился Спенсер, похожий на благородного рыцаря.
В руках он держал пакет с копченой индейкой.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
По пути к дому родителей Лекси, Спенсер был готов повернуть назад, но решил, что отступать в последний момент – малодушие.
Кроме того, он уже несколько дней тщетно пытался отогнать мысли о ней и теперь очень хотел ее видеть.
Показался дом Джорданов.
Спенсер давно научился спокойно относиться к богатству других, общаясь с состоятельными политиками и бизнесменами, добиваясь финансовой поддержки своего проекта, но при виде этого особняка его взяла оторопь: особняк был вызывающе роскошен. Странно, что рождественский венок над входной дверью свит из сосновых веток, а не из стодолларовых купюр, подумал Спенсер.
Он мысленно сравнил его со скромным сельским домиком в предместье Далласа, где провел прошлую ночь. Молодой человек недолго прожил в семье Маккинни, но это были его последние приемные родители, которые помогли ему поступить в интернат, поэтому он ездил к ним, как домой.
В такой дворец с копченой индейкой не ходят, расстроился Спенсер. Зря он послушал Лекси. Хорошо еще, что догадался захватить бутылочку портвейна из своей любимой техасской винодельни.
Он вышел из машины и открыл багажник, где лежал подарок. Поколебавшись немного, решительно взял индейку и вино и быстро направился к дому, чтобы не дать себе передумать. Уже на крыльце он почувствовал запах дыма. Неожиданно седой незнакомый человек распахнул дверь и подпер ее увесистой статуэткой ангела.
– Добрый день, – неуверенно произнес молодой человек. – Меня зовут Спенсер Прайс. Я приятель Лекси... Александры. Она пригласила меня на рождественский обед.
Мужчина выпрямился и приветливо улыбнулся.
– Не знаю, подадут ли в этом доме обед, но отец Александры приготовил отменный коктейль. – Он протянул гостю руку. – Бен Уиллман. Я дядя Лекси.
Через открытую дверь были видны большие комнаты в праздничном убранстве, все заволакивала легкая голубоватая пелена.
– Кажется, они все на кухне. – Мистер Уиллман повел Спенсера за собой. – Тут, знаете ли, такая суматоха!
По мере приближения к кухне дымовая завеса становилась все плотнее. Где-то рядом голос миссис Джордан повторял:
– Что же теперь делать?
Мистер Уиллман остановился в дверях.
– Дамы, – произнес он, – к нам пришел молодой человек. Говорит, его пригласили на обед.
– Спенсер! – крикнула Лекси таким ликующим голосом, что Спенсер замер от неожиданности.
Девушка поставила противень с чем-то подгорелым на плиту и быстро подошла к нему.
– Ты пришел!
– Да. Счастливого Рождества! – Он кивнул на противень. – Это гусь?
– Был. Хотя по виду теперь не скажешь. Спенсер удивленно посмотрел на нее: она что же, специально сожгла несчастного гуся, чтобы я предстал перед ее родителями в самом выгодном свете? Вот это характер!
Девушка ткнула пальцем в пакет, который он держал в руках.
– Неужели это копченая индейка? – с надеждой спросила она.
Молодой человек кивнул. Хорошо, что он не оставил пакет в машине.
Прикрыв глаза, Лекси, с облегчением выдохнула.
– Спасибо, – прошептала она и, обернувшись, громко произнесла: – Мама, посмотри, что принес Спенсер! Копченую индейку!
Глаза миссис Джордан наполнились слезами.
– Доктор Прайс, вы спасли нас!
– Ну что вы, – смутился молодой человек, – у вас, наверное, много другой... еды. – Он огляделся: вся кухня, стены, стол и даже потолок была заляпаны чем-то съестным.
– Мама, индейку нужно только разогреть, остальные блюда скоро будут готовы. – Лекси стала разворачивать пакет, но мать остановила ее.
– Здесь столько дыма. Почему бы тебе не показать Спенсеру – можно мне вас так называть? – наш сад, а мы пока проветрим кухню.
– Но ведь нужно еще... – Лекси взглянула на плиту, залитую чем-то нежно-розовым.
– Прошу тебя, – настойчиво повторила миссис Джордан. – Лоренс, ты ведь помоешь плиту, правда? Девушка кивнула в сторону боковой двери.
– Выйдем здесь. С заднего двора открывается чудесный вид на водопад.
Стараясь не наступать в розовые лужицы на полу, Спенсер пошел за Лекси. Проходя мимо двух темноволосых женщин, украшавших печенье, он остановился, чтобы поздороваться, но они не обратили на него внимания.
– Спенсер, это моя сестра Гретхен и ее подруга...
– Доктор Трейси – мой психоаналитик, – бесцеремонно прервала ее Гретхен, – и я этого не стыжусь. Важно ничего не скрывать от своих родственников.
– Гретхен слышала, что вас назвали доктором Прайсом, – подала голос психоаналитик.
– Я доктор наук, – вежливо пояснил он.
– Вот видишь, – успокоила она свою пациентку, а ты думала, что родители подыскали тебе еще одного врача.
Гретхен изучающе посмотрела на Спенсера, и ему показалось, что она была бы не против еще одного психоаналитика.
– Если он не врач, значит, твой поклонник, – высказала она предположение.
– Гретхен чувствует себя одинокой, потому, что вы ни о чем ей не рассказываете, – ровным профессиональным тоном объяснила доктор Трейси.
– А о чем я должна ей рассказывать? – удивилась Лекси.
– О своем молодом человеке.
– Мы начали встречаться недавно, – попытался успокоить ее Спенсер.
– Недавно? Так почему же она пригласила вас на наш семейный праздник? – недовольно произнесла Гретхен. – Сегодня Рождество, здесь собрались только члены семьи.
– Если ты проходишь курс психотерапии, это еще не дает тебе права грубить! – взорвалась Лекси. – Пойдем, Спенсер.
– Я всего лишь пытаюсь выразить свои чувства.
– Гретхен... – начала доктор Трейси.
– Ему здесь не место!
Спенсер почувствовал раздражение и вышел в боковую дверь.
– Извини, – догнала его Лекси уже во дворике, – Гретхен всегда передергивает.
Спенсер безмятежно любовался водопадом вдали.
– Все в порядке, не беспокойся.
– По-моему, ты уже достаточно настрадался от знакомства со мной. Ты сделал даже больше, чем предусматривало наше соглашение. Поезжай домой, радуйся празднику. Я скажу родителям, что у тебя появились срочные дела.
Нужно ей все объяснить, подумал Спенсер. Он взглянул на Лекси, потом снова перевел взгляд на водопад...
– Я рос в детском доме, потом у приемных родителей. Отца я не знал, мать – алкоголичка. Бабушка не смогла взять меня к себе. Вот и все.
Спенсер боялся, что его станут жалеть, однако Лекси посмотрела на него сердито.
– Если тебе неприятно говорить об этом, не надо.
– Но я ведь говорю! – Просто я... никогда никому не рассказывал об этом. Бывали времена, когда моя биография сильно мне мешала. – Спенсер попытался улыбнуться. – Начать очень трудно.
– Тебе, наверное, пришлось очень много трудиться, чтобы достичь теперешнего положения, – произнесла девушка.
Легкий ветерок подхватил ее локон, и он упал на лоб. Лекси привычным жестом убрала волосы за уши.
– Расскажи, как ты стал руководителем исследовательской группы.
Спенсер пожал плечами.
– Я не ставил перед собой такой задачи, просто мне надоело, что люди рядом со мной постоянно меняются. Не пойми меня неправильно, у нас был хороший детдом. Потом я жил в семьях замечательных людей, но они были мне чужими. А однажды я увидел иностранный фильм. Там речь шла о мужчинах, которые свято чтут школьную дружбу. И неважно, что они делают в жизни, товарищи всегда готовы поддержать их, потому, что они учились и жили в одной школе.
– В интернате? Он кивнул.
– Я сменил несколько школ, попадал то в одну семью, то в другую и наконец, решил, что, если поступлю в интернат, в моей жизни появится что-то постоянное.
– Мудрое решение. – Лекси поежилась.
– Да, только это оказалось не так-то просто. – Спенсер только теперь заметил, что она вышла на улицу в одном легком платье и фартуке.
Он снял пиджак и накинул ей на плечи. Девушка уютно укуталась в него. Теперь он будет пахнуть ее чудесными духами, не без удовольствия подумал Спенсер.
– Я расспрашивал людей, листал каталоги в библиотеке и наконец, узнал о школах-интернатах. В такой школе я мог жить круглый год, и мне уже не был нужен опекун. К тому же ученики там носили форму, поэтому я мог не стыдиться своей жалкой одежды. Но чтобы попасть туда, нужно было добиться стипендии либо найти спонсора. Я стал учиться как ненормальный, засел за книги, работал, не поднимая головы. Потом разослал заявления во все известные мне интернаты. Одна пенсильванская школа предложила мне стипендию.
– Но когда ты приехал туда, то понял, что никогда не станешь для них своим из-за своего сиротства, да?
– Да.
В глазах у Лекси мелькнуло сочувствие, но, прежде чем Спенсер успел обидеться, она погладила его по щеке.
– Хорошо еще, что ты такой красавчик, иначе тебе бы совсем туго пришлось.
– Ну, здрасьте, я ей тут душу раскрываю... – улыбнулся он.
– Я понимаю. Надеюсь, и ты понимаешь, что никто из нас не станет относиться к тебе так, как эти кретины, твои одноклассники.
– Разве не из этих соображений ты спалила гуся? – решился спросить Спенсер.
– То есть?
– Ты велела мне принести индейку, а потом сожгла своего гуся, чтобы представить меня в выгодном свете. Ты боялась, что родители поймут, кто я такой.
Лекси изумленно смотрела на него.
– Да ты что! Это родители должны беспокоиться о том, что ты поймешь, кто они такие. Ведь мама и папа распоряжаются не своими деньгами.
– А чьими?
– Деньгами Фонда культуры и искусства. Мой отец – всего лишь наемный работник. – Она обвела вокруг рукой. – Все это принадлежит Фонду. Впрочем, родители не очень об этом распространяются. Наверное, поэтому они так хотят, чтобы хоть кто-нибудь из их детей достиг такого же успеха, как моя двоюродная сестра. Тогда у них появится законное право вращаться в высшем обществе. Представляешь, в отличие от Эмили, тетя Кэролайн в это самое общество не рвется. Вот ирония судьбы: нам бы с Эмили матерями поменяться.
Она тоже раскрыла мне душу, понял молодой человек. Не зная, что сказать или сделать, он прибег к проверенному ходу – поцеловал Лекси.
И именно в этот момент во дворик выглянула миссис Джордан:
– Александра!
Лекси отпрянула от Спенсера.
– Воркуете, голубки? – улыбнулась Кэтрин. Спенсер смущенно поежился – неловко получилось. Лекси тоже выглядела сконфуженной.
– Пойдемте в дом, – позвала миссис Джордан. – Эмили согласилась спеть для нас до обеда. – Кэтрин закрыла за ними дверь. – Спенсер, вам очень повезло!
– Я жду с нетерпением того момента, когда услышу этот чудесный голос.
– Уже скоро. А пока Эмили распевается в музыкальной гостиной, мы представим вас нашим гостям. – Миссис Джордан посмотрела на дочь и нахмурилась. – Ты собираешь выступать в фартуке?
– Так ведь выступать будет Эмили.
– Но ей потребуется аккомпаниатор.
– Неужели им буду я?
– Александра, не капризничай, это такая честь. Честь? Лекси раздраженно сорвала с себя фартук.
– Мама, это всего лишь Эмили, дочь твоей сестры.
Но мать уже не слышала ее, она ушла из кухни и увела с собой Спенсера.
Девушка последовала за ними. Проходя мимо музыкальной гостиной, она услышала, как двоюродная сестра поет гаммы.
Эту комнату спроектировали специально для музыкальных занятий. Артисты, которые гастролировали в Остине, Хьюстоне и даже в Далласе, любили особняк Джорданов за его спокойную атмосферу и часто останавливались здесь. Им нужно было помещение для репетиций. Кроме того, музыкальной гостиной пользовались во время частых музыкальных вечеров и приемов.
Сейчас в гостиной были только Эмили и Маршалл. Остальные гости дожидались снаружи. Лекси вошла, тихо притворив за собой дверь, и остановилась у рояля, но ни двоюродная сестра, ни ее муж словно не заметили этого. Маршалл играл гаммы, а голос Эмили повторял их. Лекси терпеливо ждала, когда кончится распевка.
– Так что мы будем пе...
Эмили и Маршалл замахали на нее руками и продолжили упражнения.
– Послушайте, если вы обойдетесь без меня, так и скажите. Мне есть чем заняться, – неуверенно произнесла Лекси. И с кем , подумала она.
– Ты не видишь, мы еще не закончили? – огрызнулся Маршалл. – Как профессиональный музыкант, ты должна понимать, что нельзя прерывать певца, когда он разогревает горло. Впрочем, о чем это я? «Литтлтри» – это не «Джулльярд». Лекси терпеть не могла Маршалла.
– Она не единственная, кому нужно разогреться. Что мне играть?
Маршалл открыл кожаный портфель.
– Я предполагал, что жену станут упрашивать «что-нибудь спеть», поэтому захватил несколько праздничных пьес. – Он полистал ноты. – Думаю, тебе не стоит петь в полный голос, милая. Я подберу несколько несложных гимнов.
– Я бы спела «О, Святая ночь», – произнесла Эмили, – там очень приятный аккомпанемент. – Она улыбнулась двоюродной сестре и вернулась к распевке, зажав рукой одно ухо.
О чудо, примадонна заговорила, ехидно подумала Лекси.
– Не сегодня, дорогая, – возразил заботливый муж. – Этот гимн нужно петь в полный голос. Нет смысла так истязать горло. Я еще не решил, позволить ли тебе исполнить «Тихую ночь».
Лекси посмотрела на седеющую макушку Маршалла и его очки в черной металлической оправе. Проходимец!
– Раз уж ее инструмент столь уязвим, может быть, не стоит вообще сегодня петь? Ничего страшного не случится. – Лекси присела на край стула у рояля, заставив Маршалла подвинуться. – Я поиграю для гостей. – Она положила руки на клавиши, посмотрела на родственника и добавила: – Ты мне мешаешь.
Ошарашенный Маршалл, встал. Лекси села поудобнее и заиграла веселую рождественскую мелодию, которую исполняла в «Уэйнрайт-Инн» каждый вечер.
Этот идиот меня раздражает, думала она. Даже жаль бедняжку Эмили, несладко ей живется с этим Карабасом-Барабасом. Для него она только инструмент, он решает, что и когда ей петь. Ужас! Ни за что бы, не вышла замуж за такого тирана.
Неожиданно раздались аплодисменты. Оказалось, что, пока она играла, гости собрались в гостиной, рассевшись на красивых стульях с бархатной обивкой.
– Спасибо, Александра, – сказала миссис Джордан, – теперь мы послушаем Эмили. Такая честь для нас. – Она стиснула руки.
Лекси перелистала отобранные Маршаллом ноты.
– Что будешь петь? – обратилась она к Эмили.
Они договорились исполнить «Вифлеемскую звезду», «Радость миру» и «Святого младенца» для детей.
Лекси начала играть. Хотя песня была совсем простой, сразу стало ясно, что поет настоящий профессионал. Лекси и сама почувствовала, что играет лучше, чтобы не отстать от двоюродной сестры. Нет, колледжу «Литтлтри», в том состоянии, в каком он сейчас, никогда не заполучить такого профессионала, как Эмили. Нужно набраться смелости и обратиться к отцу за помощью. Другого выхода нет.
Настало время третьего гимна. Певица набрала в легкие воздуха, приготовившись петь «Радость миру», но Лекси заиграла «О, Святая ночь», сама не зная почему.
Эмили только удивленно посмотрела на нее и запела, на этот раз в полный голос. Ее чистое сопрано, звучавшее в залах лучших оперных театров мира, заполнило дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13