— Да, милый?
— Я тебя очень люблю… Ты моя самая любимая женщина. Помни это, пожалуйста, помни, несмотря ни на что…
У нее задрожали губы, лоб, щеки. Повинуясь внезапному порыву, она притянула его к себе. Разлохматила волосы — Андрей был готов разрыдаться, до того всколыхнула его эта забытая родная ласка, — а затем обвила шею рукой, поцеловала. Он снова, как тогда, почувствовал, что по щеке у нее катятся слезы.
— Бедный мой мальчик, — сказала она тихо, и в голосе матери Андрей услышал пронзительную тоску. — Мой бедный, несчастный мальчик…
— Какой ужас… — прошептала Нелли. Глаза у нее стали в буквальном смысле квадратными — толстые складки век приобрели очертания прямоугольника.
— О чем вы? — пробормотала Кира.
— Разве вы не видели — они целуются?
— Да, но…
— Старая паучиха! — выплюнула Кирина собеседница, перекосившись от брезгливости. — Она опять нашла себе очередного ухажера! Вы только посмотрите — ведь он лет на тридцать ее моложе, не меньше! Боже, Боже, — обратился к небу кроткий упрек, — Боже, зачем ты позволил людям изобрести деньги?
— Нелли, я вас не понимаю. Пожалуйста, объясните мне…
— Милая моя, я объясню! Насмотрелась за время отдыха — она же никого не стесняется, проделывает все на глазах у людей, тоже мне, Екатерина Великая!
— О ком вы говорите?
— Да об этой вот… Вот этой… — Нелли начала задыхаться, мощная грудь вздымалась, как девятый вал на картине Айвазовского.
— Вы знакомы с этой женщиной?
Слава богу — нет! И никогда не буду знакомиться с такими, пусть даже мне пообещают за это Царствие Небесное! Кирочка, вы молоды, но все же не девочка, чтобы вам нельзя было рассказывать такие вещи… Эта дамочка — вот эта, в соломенной шляпе, — имея за душой добрых шесть десятков лет, продолжает на глазах у всех развлекаться с молоденькими мальчиками! Не буду ничего говорить о том, что мы только что видели, в конце концов, этот молодой человек спаситель моего Пети, но последнему юнцу, который вился возле этих увядших прелестей, было никак не больше двадцати! Представьте — они всюду ходили под руку, а утром коридорные неслись на звонок в ее номер и видели там картину, не оставляющую сомнений — вы понимаете, о чем я! — но ни она, ни ее жиголо не стеснялись, нет — они требовали шампанского! Дамочка проживает в номере люкс в соседнем крыле отеля — хотела бы я знать, откуда у нее деньги! — и вела себя настолько безнравственно, что мы с Петечкой были вынуждены перебраться этажом ниже, не могла же я допустить, чтобы ребенок стал свидетелем… всех этих гнусностей! Я даже хотела заставить администрацию гостиницы выселить этот разврат, но меня быстро поставили на место — как же, русская княгиня! Какая честь для такого заведения!
Если бы не были уплачены деньги, которых все-таки жаль, я бы не поступилась принципами — съехала бы отсюда при первой попавшейся возможности!
— Русская княгиня… — задумчиво протянула Кира. — Мне рассказывали о ней. Так она действительно — ?
— Голубушка, она такая же княгиня, как я — артистка кордебалета! — Сравнение было очень доходчивым. — Приехала сюда, сняла самый дорогой номер, сверкнула драгоценностями — и все, для здешней публики достаточно, кто там будет проверять, княгиня или не княгиня… Может быть, она и имеет отношение к дворянскому роду, но ведет-то себя как последняя шлюха!
Нелли потрясла внушительным кулаком в сторону парочки у бассейна, и, обессилев, шлепнулась за стол и принялась запихивать в себя башенку сливочного пирожного.
— И надо же, чтобы такой приятный молодой человек не побрезговал этими дряблыми формами! Интересно, когда же это она успела его подцепить…
«Оставил чемодан на рецепшене и пошел… пошел навестить одну, ., одного человека.
— У вас здесь знакомые?
— Да… близкие знакомые. Ближе не бывает…»
— Я пойду, — глухо сказала Кира. — Спасибо вам. И — до свидания.
— Кирочка, да вы ведь даже не допили кофе!
Но она уже уходила, зябко поводя плечами под палящим солнцем.
«„Сказка о Золушке“! Издание второе, исправленное, — зло думала Кира. Злость мешала ей разрыдаться, и она нарочно вызывала в себе это чувство, изо всех сил раздувая растущее негодование. — Золушка получает от феи (посчитаем за фею ту самую продавщицу в ночном магазине, чья легкая рука выдала счастливый лотерейный билет) бальное платье, отправляется на бал (как ни крути, но Средиземноморский курорт очень похож на бал), встречает там принца, но… У принца современный взгляд на вещи! Ему не нужна вчерашняя замухрышка безо всякого намека на приданое — дочь коммунистки и карманного вора! Он предпочитает спать с женщиной, которой столько же лет, сколько янтарю на ее шее, который море обтачивает тысячелетиями!»
Кира шла и шла, безуспешно пытаясь сглотнуть сухой комок в горле, пока не заметила, что сандалии стали утопать в раскаленном песке. Оказывается, сама того не замечая, она вышла на пляж. С каждой минутой солнце палило все сильнее, и море призывно плескалось прохладой, с каждой легкой волной раскладывая у берега новые ленты пенных кружев.
Вздыбив песок колючими искрами, у ее ног шлепнутся волейбольный мяч. Сзади послышался смех.
— Verzeihen Sie, — блеснул зубами загорелый юноша, подхватывая мяч и убегая с ним под приветственные крики играющих.
Кира скинула сандалии и, осторожно ступая, подошла к воде. До нее доносились возбужденные голоса, звонкие удары по мячу, восторженный визг плещущихся у самого берега ребятишек. Вчера еще эти голоса казались ей беспечной музыкой, а сегодня от них начала болеть голова.
Она пошла по краю воды прочь, подальше от беззаботных выкриков, желая остаться в полном одиночестве. Вскоре все стихло; остался только плеск прибоя. Кира оглянулась и увидела, что ушла очень далеко: загорающие слились с полоской пляжного песка, а игроки в волейбол превратились в скачущие точки.
Пришла усталость.
Недалеко от нее, омываемый со всех сторон пляшущим морем, выступал из воды огромный, серый с ноздреватым налетом мха валун. Измочив подол, Кира добрела до валуна, села на горячую поверхность, положила рядом сандалии и бессознательно приняла ту же позу, что и вчера в гостинице: обхватила колени руками и оперлась на них подбородком.
«Почему я должна портить себе настроение из-за того, что какого-то мужика вывели на чистую воду? Альфонс, альфонс, альфонс! Какое отвратительное… имя! Неужели где-то еще продолжают называть им нормальных людей?!»
Кира не отдавала себе отчета, сколько она просидела вот так, бездумно глядя в искрящуюся воду. Десять минут? Час? Три?
— Вот так сюрприз! Кира! А я гулял, гулял — наверное, если бы додумался идти все время по прямой, то уже обошел бы пешком все Средиземное море! Так хотелось одиночества, с самого утра решил побыть сам с собой. И вдруг — вы! Как ниоткуда. Вас будто само море создало, Кира! Вы похожи на русалку. Нет! На Аленушку с картины Васнецова — помните, она вот так же сидела на камне?
Вздрогнув, она смотрела, как Андрей приближается к ее камню. Подвернутые до колен брюки пестрели печатями мелких брызг, мускулистое тело уже успело покрыться ровным румянцем загара — майка была зажата у него в руке. Золотистые крапинки глаз искрились дружелюбием.
— Я так рад, что встретил вас, — улыбнулся он.
Не поднимая головы с колен, Кира угрюмо смотрела, как солнце пробивается сквозь кудрявые завитки на его груди и старалась удержать рвущуюся с языка колкость.
— Почему вы молчите?
— Думаю, что вы скажете дальше.
Он удивился ее холодному тону, но улыбку все же не погасил:
— Если бы мы с вами решили действовать по законам жанра, то мне, наверное, следовало бы пригласить вас на романтическую прогулку на белоснежной яхте, «бесстрашно рассекающей бортом грозные морские волны»… Вы бы согласились проехаться со мной на яхте, Кира?
— У вас есть яхта?
— Строго говоря, нет. Но яхта — честное слово, очень романтическая и белоснежная! — есть у… одной моей знакомой. И название у нее очень хорошее — «Туфелька». Я Думаю, что мы сможем одолжить у нее это суденышко для нас двоих. Обещаю сделать все, чтобы прогулка показалась вам незабываемой.
«У одной моей знакомой»! — Киру как будто дернуло током. Итак, престарелая дамочка спит, убаюканная его ласками, — почему бы не поразвлечься с более молодым экземпляром?!
— И когда же состоится это романтическое увеселение? — холодно осведомилась она. — Вечером?
— Ну, зачем же ждать так долго. Я могу пригласить вас прямо сейчас.
— А отчего бы не вечером?
— Не могу сказать наверняка, но, возможно, вечером я буду занят.
— Знаете что? Про таких, как вы, в старину говорили ушлый молодой человек.
Оторопев от ее враждебного тона, он смотрел, как она вскочила с камня и принялась одергивать намокший подол, стараясь, чтобы он не слишком облеплял ноги. Губы Киры кривились в презрительной гримасе:
— Пожалуй, я бы действительно проехалась с вами, просто чтобы посмотреть, какие приемы используют современные мужчины для того, чтобы пополнить послужной список курортных похождений. Что вы припасли? Сладкий лепет мандолины? «Очи черные, очи страстные»? «Белой акации гроздья душистые»? Говорите же! Можете считать это чисто научным интересом!
— Мне не нравится ваш тон, Кира.
— Переживете! Мне вы вообще отвратительны — я же это переживаю!
Подхватив сандалии, Кира кинулась от него прочь, испуганная, что вот сейчас Андрей скажет еще какое-нибудь слово — и она сломается, даст уговорить себя, согласится на эту идиотскую прогулку, очарованная звуком его голоса, ласкающей теплотой глаз, волнующей горячестью кожи… Но, пробежав несколько метров по песчаной косе, внезапно остановилась и крикнула, обернувшись через плечо, как бы навсегда обрывая ту невидимую связь, что и сейчас, она чувствовала, существовала между ними обоими:
— Никогда не смейте ко мне подходить, никогда! Ненавижу… Ненавижу!!! — и снова бросилась прочь, куда угодно, только от него.
«Дикарка, — подумал Андрей, не сознавая, что смотрит ей вслед. — Настоящая дикарка. Какая муха ее укусила, хотел бы я знать? Черт, надо было уехать, уехать еще утром, как и собирался…»
Отрыдавшись у себя в номере — наплакавшись всласть, до судорожных всхлипываний и икоты, — Кира, в последний раз плеснув в лицо холодной воды и яростно растерев его полотенцем, вышла из ванной с суровым видом женщины, решившейся на отчаянный шаг. Она казалась бы забавной, если бы не лихорадочно блестевшие сухим блеском глаза и упрямо сжатая ниточка бледных губ, напрочь перечеркнувшая всю ее миловидность.
Уверенным шагом девушка выдернула из сумочки кошелек с невеликим запасом своих капиталов. Пересчитала деньги и нахмурилась.
Подумала еще раз.
Вынула косметичку, прошлась пуховкой по щекам. Посидела, уставившись в одну точку.
Выдвинула ящик, в котором лежал ее дневник.
«Я поняла — все это настолько глупо, что даже не годится для какой-нибудь серии идиотского сериала для домохозяек… У меня не так уж много времени (всего два дня!!!), чтобы тратить его на переживания по поводу ничтожного человека, а плакать я смогу и дома. В конце концов, поводов для слез может найтись предостаточно. А сюда я приехала, чтобы быть счастливой! И я буду! Если Золушка не может дождаться принца — значит, ей надо выдумать его самой!!!!!!!» — На этой фразе ручка, на которую она давила, треснула пополам, перо прорвало бумагу, оставив длинную рваную полосу.
Тетрадь полетела в ящик. Кира прижала ладони к лицу и сидела не двигаясь. Вечерний ветерок закручивал штопором занавеску, обволакивал девушку манящими ароматами цветов, доносил до нее отголоски играющей где-то музыки.
Она встала и вышла из номера, решительно повернув ключ с обратной стороны на два оборота.
Люди, находящиеся в тот памятный вечер в холле отеля «Мажестик», долго не могли прийти в себя от поведения странной русской, которая в половине седьмого вечера спустилась со второго этажа и сразу же направилась к стойке регистрации приезжих. Не обращая внимания на застывшую в недоумении физиономию регистратора, она раздвинула плечом небольшую очередь у стойки и властно взяла за пуговицу толстого немца в очках и коротких клетчатых панталонах, который, сопя, старательно заполнял регистрационный бланк.
— Разрешите пригласить вас на ужин? — спросила она, заглядывая ему через очки и впиваясь требовательным взглядом в испуганно заморгавшие, заплывшие жиром глазки. — Сегодня. Со мной. На романтический ужин при музыке и свечах. Ну? Ужин, понимаете?
Вряд ли кто из присутствующих при этой сцене понимал по-русски, но внимание всех моментально оказалось приковано к Кире — может быть, из-за странно блестевших глаз, благодаря чему некоторые подумали, что перед ними сумасшедшая.
Немец замотал круглой башкой и, осторожно взяв Кирину руку, отцепил ее от пуговицы.
— Nein, nein… Ich kann nicht Sie verstehen… Ich bitte mich, zu entschuldigen… — залопотал он, почему-то указывая себе за спину.
Коротко кивнув, Кира отодвинула немца в сторону и постучала согнутым пштьцем по спине другого мужчины, высокого, как жердь, и такого же прямого француза в матерчатой шляпе с дырочками, напоминавшей детскую панамку:
— Послушайте, эй… Как вас? Я не знаю по-французски, извините… Хотите провести со мной вечер? В ресторане? Вам это ничего не будет стоить.
Француз расплылся в улыбке, виновато поднял вверх острые плечи и, потыкав пальцем около свого уха, развел руки в сторону.
— Не понимаете?
Руки раздвинулись еще шире.
— Ну и черт с вами. — Кира сделала новый шаг вперед. — Тогда вы! — на этот раз ее внимание было обращено на худосочного японца в черном и, несмотря на такую жару, застегнутом на все пуговицы костюме, который стоял в окружении двух миниатюрных японок, по виду своей жены и дочери. — Слышите? Будьте моим принцем! Сегодня! Только на один вечер! Ну, женщина просит!
Японец церемонно поклонился, выставив перед собой сложенные ладошки.
— Согласны?
Обе его спутницы закурлыкали скороговоркой и тоже поклонились, согнувшись едва ли не пополам.
— Э, нет, у тебя с собой целый гарем, так не пойдет… А вы? — обратилась она к оскалившему зубы темнокожему американцу. — Что? Тоже нет? Господи, да что ж это здесь с принцами-то такой дефицит! — Кира нервно рассмеялась. — Может быть, вы согласитесь? — крикнула она самому портье, который от этих слов впал в окончательную растерянность.
Ее начинала бить дрожь. Голос звенел, набирая силу. Двигаясь от одного мужчины к другому, Кира резко брала каждого из них за рукав, стучала по плечу, манила пальцем — и жесты ее из раза в раз становились все требовательнее, короче, резче.
— Вы! Хотите быть моим Принцем? Не хотите? Ладно…
— Я желаю пригласить вас на ужин. Согласны? Что? Не понимаете, или не хотите понимать?
— Не могли бы вы провести со мной вечер?!
— Имеете желание посидеть в ресторане?!
— Хотите быть моим Принцем?
— Хотите быть моим Принцем?
— Хотите…
Очнувшийся портье уже вызвал звонком администратора, прибежавший на зов юркий пожилой человек в малиновой униформе мгновенно оценил обстановку, кивнул охране — двое дюжих молодцев с разных концов холла кошачьей походкой начали приближаться к Кире, изготовившись схватить свихнувшуюся русскую за локти и вывести за пределы территории отеля. Ничего этого она не замечала.
— Послушайте!..
— Не желаете?..
— А как вы на это смотрите?..
Со стороны это было похоже на исполнение старинного менуэта: девушка в белом платье с красными маками, сухо блестящими глазами и лихорадочным румянцем на лице подходила к одному мужчине — кивок — вопрос — кивок — переход дальше… Лица, глаза, улыбки — все начинало сливаться в один тягучий липкий кошмар, и Кира перестала слышать собственный голос:
— Вы — желаете?..
— А вы?…
— Не хотите?.. Нет?!
Насвистывая легкомысленную мелодию новомодной шансонетки, Артур — тот самый молодой человек, что стал причиной крупной ссоры между Андреем и его матерью, — прошел через стеклянные двери центрального входа в отель и остановился, удивленный встретившей его тишиной. Все, кто был в холле, стояли в позе героев гоголевского «Ревизора», исполняющих знаменитую немую сцену. А между остолбеневшими иностранцами металась растрепанная девка, отрывисто выкрикивая по-русски какое-то дурацкое приглашение.
С минуту он наблюдал за ней, наклонив на плечо голову со свесившимися светлыми волосами, а затем, убежденный, что комедия несколько затянулась, протиснулся сквозь толпу, дружески подмигнул охране («Сейчас все уладим, мужики!»), схватил дуру за шиворот (она и не думала сопротивляться, вот потеха) и в буквальном смысле слова выволок на улицу.
— Ты что, ненормальная? — Поставил дуру напротив каменной скамьи с фонтаном, толкнул — она села, как механическая кукла.
— Что это за цирк ты устраиваешь? Нашла место!
— Ты кто? — подняла она на него непонимающие глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9