— О, после всех ваших оскорблений, полагаю, я кое-что заслужил.
Она снова рассмеялась и посмотрела ему в глаза.
— Все правильно. Мне очень жаль. Извините.
Боже, как она хороша! А теперь, протрезвев, просто очаровательна. Но ей необходимо согреться, раздеться и обсохнуть. Надо помочь, подумал он и снова почувствовал реакцию тела на эти мысли.
— Вам нужно снять мокрую одежду и принять горячий душ. — Франс бережно опустил ее на пол.
— Знаю. — Она замялась. — Франс? Я не хочу, чтобы выдумали… В; общем, я очень благодарна вам за рее, но… я обычно так не напиваюсь.
Он кивнул. Об этом было нетрудно догадаться.
— Не сомневаюсь.
— В общем-то… так со мной впервые. Просто… — Лаура замолчала. Она вовсе не была обязана давать незнакомцу какие-то объяснения, и все же ей хотелось это сделать. Но как она будет выглядеть в его глазах? — Нет, ничего… — Она улыбнулась и протянула руку. — Спасибо вам за все.
Кивнув, Франс взял ее руку в свою. И Лауре опять захотелось рассказать ему о том, что случилось и что ей хотелось забыть. Ведь именно для этого люди и пьют. Чтобы забыть. Чтобы избавиться от боли.
Он смотрел на нее и видел, несмотря на улыбку, страдание в ее глазах. Кто обидел эту красивую женщину? Какой-нибудь мужчина? Если так, то он заслуживает хорошего наказания. Она такая хрупкая, такая милая…
Франс отпустил руку и отступил на шаг.
— Рад, что смог помочь вам, — вежливо сказал он. — А теперь вам нужно согреться. Если хотите, я попрошу кого-нибудь из слуг принести вам горячего бульона?
— Нет, не надо, все хорошо. — Лаура сняла его пиджак. — Заберете или мне распорядиться, чтобы его отгладили? Если…
Она не договорила, и Франс знал почему. Его взгляд упал на ее груди, и соски тотчас напряглись, проступая сквозь влажный шелк.
— Лаура. — Он посмотрел ей в глаза. В них появилось что-то еще, не боль, не отчаяние. И от этого «что-то» у него застучало в висках. Он протянул руку, и она отступила. — Зачем вы это сделали?
— У меня был тяжелый уик-энд. — Она облизала губы. — Поэтому-то я сюда и приехала. Не собиралась, но сестра уговорила. Получилось все не так.
— Интересная женщина ваша сестра. — Франс улыбнулся.
— Что вы имеете в виду?
— Хотела, чтобы я познакомился с вами. Сказала, что вы красивая и обаятельная, что вы мне понравитесь.
Лаура покраснела.
— Не правда!
— Нет, правда. — Он усмехнулся. — Сделано было не совсем так, но она ясно дала понять, что мы с вами хорошая пара.
— Ох, это же ужасно! — Лаура закатила глаза. — Вообще-то она и мне о вас говорила… Невероятно хорош собой, обаятелен, богат. Сказала, что мне обязательно надо с вами познакомиться.
— Невероятно, — сказал Франс, и они оба рассмеялись.
— Ага. Ну я и подумала, что раз вы такое совершенство, то…
— ..то со мной лучше не связываться. — Он взял ее руки и поднес к губам. — Я решил так же. Слишком уж все… подстроено.
— Это же надо — устроить мне такую рекламу! Вам не противно?
— Нет. — Он усмехнулся. — Нет-нет. — Улыбка медленно растаяла. — Не хотите рассказать, что с вами случилось? Из-за чего вам так захотелось напиться?
Ее лицо отразило всю игру эмоций, вызванных этим вопросом, и он видел, что она хотела отделаться каким-то ничего не значащим объяснением, но потом все же решила рассказать правду.
— Человек, который когда-то многое для меня значил… — Она заколебалась. — Сегодня он женится.
— Вот как. — Прядь темных волос упала ей на щеку, и Франс, наклонившись, убрал их, но не убрал свою руку, позволив себе коснуться ее кожи. Такая нежная… Что ж это за мужчина, который предпочел ей другую женщину? — Извините.
— Не стоит, это не оправдывает моего поведения. Я вела себя глупо.
— Нет, глупец он, а не вы.
— Спасибо. Вы очень добры, но…
— Я бы не сказал так, будь я иного мнения. — Он обнял ее за плечи и привлек к себе. — Зачем мужчине другая, если у него есть вы?
Франс наклонился и поцеловал ее, нежно, едва коснувшись губами ее рта. Поцелуй был лишь знаком ободрения, но Лаура взглянула на него, ее губы раскрылись, и у него застучало в висках. Себя не обманешь, подумал Франс. Он поцеловал ее не потому, что хотел ободрить, а потому, что хотел ощутить вкус ее губ.
— Лаура. — Он поцеловал ее еще раз, настойчивее, и, когда уже начал думать, что ошибся, неверно истолковав выражение глаз, она застонала, прижалась к нему всем телом и ответила на поцелуй.
Его сердце буквально заколотилось. Он хотел ее так, как давно уже не хотел ни одной женщины. Внутренний голос, сохранивший ясность и логику, шептал, что это желание бессмысленно, что нельзя пользоваться слабостью женщины, тоскующей по другому мужчине, но Лаура уже вцепилась в его волосы, притягивая к себе, раскрываясь ему навстречу. И Франс уже больше ни о чем не думал.
Он обхватил ее обеими руками и прижал к себе, чтобы она почувствовала силу его желания. Она снова застонала и задвигала бедрами, и тогда он, напрягая остатки воли, отпрянул.
— Посмотри на меня, Лаура. Посмотри, и ты увидишь, что я не тот, кто потерял тебя.
— Я знаю. — Она провела ладонью по его груди. — Но ты тот, кого я хочу.
Он подхватил ее на руки и понес к кровати. Ее желание, как пламя, передалось ему…
— Сеньор Франсиско! — Этот крик вернул Франса в реальный мир.
Он моргнул, покачал головой, прогоняя непрошеные мысли, и, оглянувшись, увидел приближающегося всадника. Недоброе предчувствие стиснуло грудь — Хуан, его слуга, ужасно боялся лошадей, за что над ним все насмехались, но сейчас он мчался к нему во весь опор. Франс развернул жеребца и устремился навстречу Хуану.
— Что случилось?
— Вам звонили, сеньор. Женщина. Назвалась Патрицией Крэнстон-Дженкинс. Сказала, что это срочно и касается ее сестры…
Франс пришпорил коня, пригнулся к его вытянутой шее и понесся к дому.
Глава 2
Лаура Крэнстон стиснула руку сестры. Боже, неужели каждой рожавшей женщине пришлось пройти через такие муки! Странно, что человеческая раса еще не вымерла… Она застонала — схватки снова сотрясли ее тело.
— Вот так, — подбодрила сестру Патриция Крэнстон. — Толкай, Лора. Тужься!
— Я… толкаю, — прохрипела Лаура.
— Мама уже едет. Скоро будет здесь.
— Чудно. — Лаура закусила губу. — Вот уж кто знает, как это делается… у-у-у, Боже!
— Милая, — Патриция склонилась к сестре, — тебе не кажется, что пора бы сказать, кто…
— Нет.
— Не понимаю тебя, Лора! Он же отец ребенка.
— Мне… он не… нужен.
— Но у него же есть право знать!
— У него нет… никаких прав.
Боль заставила ее стиснуть зубы. Какие права? Он же почти незнакомец. Нет уж, никаких таких прав! В последние месяцы ей пришлось принять несколько трудных решений. Оставить ли ребенка? Обратиться ли за помощью к семье? А вот решение не сообщать о беременности Франсиско Мендесу далось легко. Ему было наплевать на нее, так для чего говорить ему о чем бы то ни было? Он провел с ней всего час в постели и даже не попытался потом связаться каким-то образом — зачем такому человеку знать о своем отцовстве?
Схватки утихли, и Лаура откинулась на подушку.
— Это не важно. Ребенок мой. И ему нужна только я. Только… — Она снова застонала, выгибаясь на кровати. — Я одна…
— Ты сошла с ума! — Патриция промокнула потный лоб сестры салфеткой. — Лора, пожалуйста, назови мне его имя. Позволь мне позвонить ему. Это Робин?
— Нет! — бросила Лаура, еще сильнее сжимая руку Патриции. — Не Робин. И больше я тебе ничего не скажу. Пэт, ты же обещала…
— Мадам Дженкинс? Извините, мне нужно поговорить с вашей сестрой.
Лаура отвернулась, чтобы сестра не заметила ее слез, а Патриция уступила место доктору Бернсайду. Тот сел на стул у кровати и взял Лауру за руку.
— Как дела?
— Я… — Она перевела дыхание. — Все в порядке.
Врач улыбнулся.
— Да уж, держитесь вы молодцом. Но, по-нашему мнению, с вас хватит.
— Попробуйте договориться с ребенком.
— Именно это я и собираюсь сделать. — Мы решили немного помочь вам. Вы как к этому относитесь?
— Это не повредит моему?..
Схватки возобновились, сотрясая ее тело, и Лаура застонала. Доктор Бернсайд пожал ей руку.
— Нет, наоборот. У вас обоих еще останутся силы. В данной ситуации это самое лучшее, что я могу сделать.
Он поднялся и отошел в сторону, а к кровати подошли двое в белых халатах.
— Не волнуйтесь, — успокоительно сказал один из них. — Вы и не заметите, как малыш будет у вас в руках.
Да уж, подумала Лаура, собираясь сказать что-нибудь шутливое, но тут сильные и заботливые руки подняли ее и положили на каталку и повезли по длинному коридору. Патриция торопливо шагала рядом, а Лаура безуспешно пыталась сосчитать лампы на потолке. Где-то впереди едва слышно открылись двери, и сестра, наклонившись, коснулась губами ее влажного лба.
— Пока, — шепнула она.
— Пока, — тихо сказала Лаура.
— Я люблю тебя.
— Я тоже.
Ее вкатили в комнату с белыми стенами и ярким, как солнце, бившим с потолка светом.
— Вы только расслабьтесь, миссис Крэнстон, — сказал ей чей-то голос.
Лаура ощутила легкое жжение в руке иголка от капельницы уже проникла под кожу.
— Начали, — произнес доктор, и женщина провалилась в беспамятство.
Она не знала, сколько прошло времени; ее несло на легком облаке, а долгожданный крик ребенка все не звучал и не звучал. Словно издалека до нее доносился голос врача, резкий, требовательный, и другие голоса, сдержанно-обеспокоенные. Она слышала какие-то цифры, кто-то говорил о крови, о…
Лаура заставила себя открыть глаза. Свет чуть не ослепил ее. Над ней склонилась медсестра, и Лаура попыталась шевельнуть губами, потому что ей вдруг остро захотелось сказать кому-нибудь, что у ее ребенка есть отец, что она никогда не забудет его самого и тот час в его объятиях…
И затем все вдруг померкло: она летела по длинному, уходящему в глубину тоннелю, и теплое весеннее утро превратилось в знойную августовскую ночь. Она была не в родильном доме, а на вилле, и ее жизнь обещала вот-вот измениться… к лучшему.
Должно быть, это и есть тот самый Франсиско Мендес. Еще тогда, когда Патриция убеждала ее, используя весь арсенал средств — разве что не стояла на руках, — познакомиться с этим мужчиной, Лаура про себя окрестила его «мачо». Высокий, красивый и не сводит с меня глаз с того момента, как только я вошла в комнату.
— Он друг Криса и приехал сюда для закупки какого-то оборудования, — по секрету сообщила Патриция, наблюдая за тем, как сестра расчесывает свои длинные темные волосы. — Ну мама и пригласила его провести у нас уик-энд. — Она усмехнулась. — Надо же ей выдать дочку замуж.
— Прекрати! — Лаура недовольно поморщилась. Впрочем, удивляться нечему. Ей бы следовало знать, что мать не откажется от мысли устроить жизнь двух еще незамужних дочерей. Джоанну ей не достать — та сейчас где-то в Европе; а потому все усилия Глории сконцентрировались на Лауре. Мать, конечно, не знает, что ее Дочь поклялась не связываться с мужчинами, впрочем, если бы и знала, ее бы это не остановило.
— Роскошный мужчина, — зашептала Патриция, — и невероятно богатый. Ему, возможно, не хватает утонченности, но все равно он нечто особенное.
— Как мило, — фыркнула Лаура.
— А зовут его Франсиско Мендес. Сексуально, да?
— Да, — вежливо ответила Лаура. — И кто он, латиноамериканец?
— Испанец, настоящий сеньор. — Патриция хихикнула.
Лаура, в общем-то, ожидала, что сестра попытается познакомить ее с кем-то, но не думала, что Патриция сыграет так тонко. Вместо того чтобы показать Лауре Франсиско Мендеса, показала ее саму этому кабальеро. По крайней мере, именно так решила Лаура, заметив смуглого незнакомца, постоянно пялившегося на нее. Время от времени он улыбался. Как и сейчас. Она улыбнулась в ответ, скорее из вежливости — он не принадлежал к ее типу мужчин. Впрочем, мужчин ее типа больше не существовало. Или, точнее, никто из мужчин не считал ее, Лауру, своим типом. И так будет, наверное, до конца жизни.
Поднеся к губам бокал с вином, она сделала добрый глоток, после чего повернулась к незнакомцу спиной. Меньше всего на свете ей хотелось сейчас улыбаться.
Вино пошло хорошо, возможно, потому, что это был ее второй или даже третий бокал. Вообще-то она не пила красного вина, просто на подносе у официанта стояли бокалы именно с этим напитком. Почему бы и не выпить, подумала Лаура, вновь прикладываясь к бокалу.
Поводом для приезда сюда была годовщина брака Кена и Бетси, но поначалу Лаура отказалась.
— Я не могу, мама, — сказала она, когда Глория позвонила. Хотя поехать ей хотелось. Когда все собирались вместе — братья с женами, сестры, их дети — получалось шумно, весело и интересно. — Мне очень жаль, — добавила Лаура, — но в этот уик-энд я буду на свадьбе.
Но потом все изменилось…
«Мачо» снова таращился на нее, его взгляд блуждал по ее шее. Патриция посоветовала ей поднять волосы в высокую прическу, и Лаура покорно подчинилась сестре, о чем теперь жалела, чувствуя себя весьма непривычно с голой, словно выставленной напоказ шеей под пристальным взглядом Франсиско Мендеса. Ее так и тянуло повернуться и ответить ему тем же, но он мог интерпретировать такой жест по-своему, а это было бы глупо. Глупостей же в ее жизни и без того хватало.
Она отпила еще вина. Не так уж и плохо, по крайней мере, по сравнению с первым бокалом. Может быть, к красному вину надо привыкнуть, как и ко многому другому. Лаура хмыкнула. Какая-то женщина, стоявшая рядом, обернулась и посмотрела на нее.
— Все в порядке, — сказала Лаура в ответ на ее вопросительно поднятые брови. — Я подумала кое о чем и…
Женщина кивнула и отвернулась, а Лаура сделала очередной долгий глоток. В конце концов, все не столь уж плохо, хотя вписаться в компанию ей не удалось. Но кто бы мог подумать, что в ее жизни все так обернется.
Мужчина, с которым она встречалась почти полгода, одновременно, как выяснилось, встречался с ее лучшей подругой. Банальный случай, если бы не одно обстоятельство. Он не просто встречался с Шейлой, но и успел обручиться с ней. Была назначена дата свадьбы, проведена вся необходимая подготовка, и Лауре досталась роль подружки невесты.
— Даже не верится — я ведь ни разу не видела твоего жениха, — сказала она однажды Шейле, и та, также ни о чем не догадываясь, объяснила, что он много путешествует.
Лаура прикончила бокал и, оглянувшись, заметила еще одного официанта с подносом.
— Официант!
Бокалов с вином на подносе не оказалось — только невысокие стаканы с какой-то бесцветной жидкостью, куда были опущены крохотные пластмассовые шпаги с нанизанными на них оливками и луковками.
— Ловко, — с улыбкой заметила Лаура и заменила свой пустой бокал на стакан с луковкой. Коктейля было явно мало, и она, сунув сумочку под мышку, прихватила второй стакан, уже с оливкой.
Официант поднял бровь.
— Спасибо, — бросила Лаура, сделав вид, что не заметила многозначительного намека, и сделала глоток из первого стакана. — Ого, — выдохнула она и повторила ту же процедуру со вторым стаканом…
Робин действительно много путешествовал. Вот только ни она, ни Шейла не знали, что путешествовал он главным образом между их квартирами. Подумав об этом — ну и наивной же, нет, глупой дурой она была! — Лаура чуть не рассмеялась.
Все вышло наружу месяц назад. Робин, должно быть, осознал, что не в состоянии более совмещать две роли, тем более, в преддверии серьезных перемен. Однажды вечером он позвонил ей и, заметно нервничая, сказал, что им необходимо срочно встретиться, что ему нужно сообщить ей нечто важное.
Лаура сбегала в ближайший винный магазин, купила бутылку шампанского и, вернувшись, положила ее в холодильник. У нее кружилась голова — конечно, он собирается сделать ей предложение.
Вместо этого Робин объявил, что загнал себя в западню, что его жизнь сплошной кошмар, что он обручен с другой женщиной. И пока она в ужасе молча таращилась на него, пояснил, кто именно ее более удачливая соперница.
— Шутишь, — сказала Лаура, обретя наконец способность говорить.
Робин пожал плечами, застенчиво ухмыльнулся — подумать только, ухмыльнулся! — и это ее добило. Она кричала, визжала, бросала в него чем попало — вазой, ведерком со льдом для не дождавшейся своего часа бутылки шампанского, — и он счел за лучшее ретироваться.
Глубоко вздохнув, Лаура поднесла к губам стакан и проглотила половину мартини…
В конце концов ей удалось все это пережить. Робин был не такой уж большой потерей: мужчина, не способный хранить, верность, не тот, кого ей хотелось бы иметь мужем. Нужно было только как-то разобраться с надвигающейся свадьбой. Разумеется, идти и смотреть на то, как сочетаются браком ее подруга и бывший любовник, она не собиралась. Но не собиралась и лить слезы.
Это она решила твердо — никаких слез. Никаких сожалений. Заказать пиццу, выпить злосчастную бутылку «шипучки», и… к черту Робина! Пусть его забирает Шейла.
Все шло прекрасно, или почти прекрасно, до того дня, когда пришло приглашение на свадьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13