Да, она не могла не признать, что новый, заведенный ею порядок действует очень и очень хорошо. Лаклан, целиком и полностью занятый очередной уборкой урожая, ни на что не жаловался и выглядел абсолютно всем довольным. Шон был счастлив, что это так, а сама Клэр продолжала находиться в состоянии полного безразличия к окружающим ее мелочам и тоже была совершенно счастлива. Она даже начала интересоваться уборкой урожая и меньше волноваться по поводу домашнего хозяйства. Похоже, Мей была права – к сельской жизни очень быстро привыкаешь и потом от нее трудно отвыкнуть. Да и не хочется.Ее родители провели с ними целую неделю. Клэр с матерью обустраивали новую детскую. Лаклан никак не мог поверить, что отцу его жены нравится в Розмонте, и делал все, чтобы это было действительно так. Но больше всего был счастлив Шон: Том Монтроуз оказался страстным астрономом-любителем и очень многое смог рассказать своему приемному внуку о звездном небе и о небесных телах.В конце месяца Серина и Брус устроили свадьбу.Шона забрали его бабушка и дедушка со стороны матери, чтобы он мог присутствовать на церемонии. Вернулся он оттуда под большим впечатлением.– Серина была просто потрясающа! А Брус все время улыбался. И мне дали шампанского! Как папа?– Да вроде ничего, – ответила Клэр.И у нее появилось чувство, что они поняли друг друга. Никто не знал, как новое замужество его бывшей жены отразится на Лаклане, но он вел себя как всегда.Объединив усилия, Лаклан и Валери убедили-таки Клэр посещать занятия для будущих мам.К собственному удивлению, Клэр обнаружила, что на этих занятиях все относились к ней как к местной знаменитости, потому что она ждала близнецов. Среди большого количества супружеских пар она обнаружила два десятка мужчин, которые собирались стать отцами впервые. Их смущение во сто крат превышало ее собственное. Все это плюс хорошее чувство юмора помогли ей освоиться в незнакомой обстановке. Демонстрировавшиеся видеопленки с записью родов произвели на всех сильное впечатление, особенно на мужчин, не знакомых с тем, как это происходит.По дороге домой Лаклан спросил:– Все еще беспокоишься?– Нет. Я и раньше видела подобные записи по телевизору, но никогда так наглядно и с такими подробностями. Впрочем, это были легкие роды.Он взял ее руку в свою.– Думаю, в твоем возрасте ничего страшного с тобой не случится.– Дай Бог! У моей мамы роды длились десять часов – без наложения швов и без таблеток. Я просто надеюсь, что это передается по наследству – как близнецы.– Мне надо выпить! – заявил Лаклан после минутного молчания.– Я рада!– Рада?– Конечно. Ты всегда казался таким экспертом по беременности, что мне было немного не по себе.– Но ты великолепно справилась.– А как же знаменитые три последних месяца?– Если бы я знал то, что знаю сейчас, я бы никогда не сказал про них.Клэр удивленно посмотрела на него.– Пойми, я сказал это в порыве раздражения. Я не собирался пугать тебя до смерти.– Я и не испугалась. Просто мне стало ясно, чего ждать.– Ты легко прощаешь. Спасибо.– Я вынесла с этого занятия немного больше, чем пикантные подробности родов.– В самом деле?– Да. Там было несколько матерей-одиночек с довольно несчастным видом. И одна молодая женщина. Она ждет уже четвертого ребенка за шесть лет, муж недавно потерял работу, а родители живут за океаном. Я поняла, какая же я счастливая.– Потому что у тебя есть я?– Потому что у меня есть ты, и нет никаких финансовых проблем, и мои родители живут всего в нескольких часах езды, и потому что я хочу этих детей.Он хотел еще что-то сказать, но тут они остановились перед усадьбой, и Шон вышел их встречать.
Неделя летела за неделей, и состояние Клэр начало резко ухудшаться.Все труднее и труднее было засыпать вечером, ища удобное положение, которое становилось все сложнее и сложнее найти. Болела спина. Все тяжелее было залезать в машину и вылезать из нее. Живот рос и мешал Клэр двигаться и ходить.После очередного ультразвука она вдруг заметила, что Валери и специально найденный акушер-гинеколог чем-то обеспокоены, но не хотят говорить с ней об этом.Когда до родов оставалось около шести недель, Клэр не выдержала:– Что-нибудь не так? – спросила она, когда Валери неожиданно заявилась к ней на работу.– Тебе следует быть дома и отдыхать.– Отдыхать становится все труднее и труднее, – печально отозвалась Клэр. – Никак не могу найти удобное положение.Вернувшись домой, Валери срочно позвонила Лаклану, по просьбе которого она и пришла в тот день к Клэр в офис. После недолгих переговоров было решено действовать хитростью.На следующий день в Розмонт приехала Джейн Монтроуз и заявила, что не уедет, пока малыши не родятся.– А папа? Ты оставила его одного?– Я договорилась с несколькими подругами, что они будут готовить ему еду. А что касается здоровья, то врач заверил меня, что все в порядке. Он очень быстро поправляется. Ему будет полезно побыть одному – по крайней мере, сможет ходить играть в боулинг, сколько захочет. А мы с тобой закончим обустройство детской и обставим комнату для игр!К тому же Джейн взяла на себя все хлопоты по приготовлению пищи и настояла на возобновлении шитья и вязания детской одежды. «Ведь их будет двое! – сказала она. – А мы с тобой в прошлый раз этого не учли».Теперь, когда Клэр было с кем поговорить и заняться делом, ей стало приятнее оставаться дома, и она постепенно переложила всю работу на плечи Сью.
В конце восьмого месяца акушер наконец решился высказать свои опасения.– Клэр, возможно, вам предстоят преждевременные роды.Глаза ее невольно стали огромными.– Во-первых, около шестидесяти процентов близнецов рождаются преждевременно. Так что очень советую закончить все дела и подготовиться к родам прямо сейчас. Во-вторых, если у вас есть хотя бы легкие намеки на головокружения, головные боли, отеки или вы вдруг начнете плохо видеть, вам следует немедленно сообщить об этом нам. Тогда придется особенно внимательно следить за вашим давлением.– Ничего подобного у меня нет.– В-третьих, учитывая историю вашей матери, когда один из близнецов не выжил, нам надо подробнее изучить их нынешнее состояние. Если один из детей испытывает какой-либо дискомфорт, придется делать кесарево сечение.– Я бы предпочла естественные роды.– Поверьте мне, я тоже. Но в определенных случаях это нередко спасает здоровье, а порой и жизнь матери и ребенка. К тому же у вас очень узкий таз. Я бы не хотел подвергать неоправданному риску ни вас, ни ваших малышей.– Понятно.– Ну, похоже, все в порядке. Мы договорились с Валери, что она будет заходить к вам каждый день после работы. Ей по пути. Или положим вас в больницу.– Только не это!– Я надеюсь, что этого делать не придется. Но, поверьте, это очень маленькая цена за одну здоровую маму и двух здоровых детишек!Приехав домой, Клэр тотчас сообщила обо всем Лаклану.– Так они все-таки решили сказать тебе…– Как? Ты знал?!– Да, но они не хотели тебя беспокоить заранее. Они решили сказать только в самом крайнем случае, и то только затем, чтобы ты была подготовлена.– Не могу поверить! Я что, по-твоему, шестнадцатилетняя девчонка?– Нет, – рассмеялся он. – Сейчас ты – очень беременная леди.– И мамин приезд организовал ты?!– Знаешь, она сама рвалась приехать, только стеснять никого не хотела. Я просто сказал ей, что она здесь никому не помешает. Вот и все.– А Валери?– Она очень любит тебя. Еще возражения есть? Клэр почувствовала себя виноватой.– Нет, – тихо ответила она. – Спасибо. Только…– Не нравится, когда решения принимают за твоей спиной?– Это, наверное, ужасно неблагодарно с моей стороны?– Глупенькая, мы все рядом с тобой. И тебе не надо ни о чем беспокоиться. Понятно?Она тепло улыбнулась и положила голову ему на плечо, испытывая непреодолимое желание сказать: «Я люблю тебя». Пришлось даже закусить губу.Успокоилась она, только когда ее мысли обратились к детям. Клэр положила руки на живот и блаженно закрыла глаза. Она не видела, что Лаклан наблюдает за ней, нахмурив брови. Ему явно не нравилось быть оттесненным на второй план.
После обеда Клэр по привычке, сложившейся во время беременности, пошла к себе в комнату отдохнуть. Но поспать у нее не получилось. Самые разные мысли одолевали ее.В последние недели она стала ужасно обидчивой. Ее обижали самые незначительные вещи, на которые обычно она даже внимания не обращала. Наверное, это как-то связано с беременностью.По ночам ей снились странные сны. Она все чаще с ужасом думала о кесаревом сечении или о любых других осложнениях во время родов. На ум ей приходили страшные случаи, описанные в журналах, когда дети после кесарева сечения оказывались физически неполноценными.С другой стороны, естественные роды – это боль, к которой никакие занятия, никакая гимнастика, никакие дыхательные упражнения подготовить не могут.Она думала о Лаклане, поддерживавшем ее на протяжении всех этих трудных недель. Он окружил ее заботой и вниманием и всегда точно знал, когда секс – это последнее, чего она хочет, хотя ей и приятно ощущать рядом с собой в постели его большое, теплое тело.Лаклан никогда не говорил ей, что любит ее. Может, он считает, что это не нужно?Все больше и больше хотелось ей выразить свои чувства. Они переполняли ее, не давали ей покоя, мешали жить. Поэтому она достала ручку и листы бумаги, села к столу и начала писать. Слова лились сами собой, без каких бы то ни было усилий.
«Дорогой Лаклан! Как мне сказать тебе, что я люблю тебя? Наверное, стоит вернуться к самому началу. Моя любовь к тебе была со мной всегда. Поэтому иной раз на меня находили приступы странного смущения и нерешительности. Наша связь всегда была такой простой и очевидной. Никаких обязательств. Очень удобно. Мы были взрослыми и такими современными. Так когда я поняла, что люблю тебя? Нет, не когда сказала тебе, что беременна. Это было сложно, очень сложно. Почему? Потому что я не знала, кто я для тебя. Неужели только способ забыть Серину? Я этого не знала и сомневалась. Едва узнав о ребенке, ты сразу предложил мне выйти за тебя замуж. Но это ничего не изменило. Я по-прежнему не могла прочесть твоих мыслей, узнать твои чувства и намерения. Тогда-то я и поняла, что люблю тебя. Уже очень давно и очень сильно. По правде говоря, я твердо решила стать матерью-одиночкой только потому, что не знала, как ты ко мне относишься, и не хотела выходить замуж за человека, который не любит меня так, как я люблю его. Как видишь, дело совсем не в карьере и не в феминизме, как ты думал. Зачем ты сделал мне предложение? Тысячу раз я задавала себе этот вопрос. Из-за Шона? Потому что ты чувствовал себя ответственным за случившееся – то есть из-за моей беременности? Или… я не знаю наверняка, но чувствую, что между тобой и Сериной еще не все кончено. Поэтому я не говорила тебе до сих пор и, может, никогда не скажу, что я к тебе чувствую. Почему я люблю тебя? Ты всегда поражал меня. Ты смог высвободить ту часть меня, о существовании которой я даже не подозревала. Это как океан под моими окнами в Леннокс-Хеде. Ты громадный источник наслаждения, это счастье для меня – заниматься с тобой любовью, смеяться вместе с тобой, жить с тобой. Знать, что без тебя моя жизнь станет унылой и безрадостной».
Она отложила ручку и вытерла глаза. Но это не помогло. Слезы продолжали неумолимо капать на бумагу. Клэр глубоко вздохнула. Вытерла слезы еще раз. Потом взяла конверт, вложила в него записку и запечатала. Написала на нем имя мужа и сунула письмо в ящик с бельем.После этого ей стало намного легче.
Спустя несколько дней Лаклан сообщил, что Серина с мужем снова отдыхают где-то неподалеку и хотят забрать Шона с собой на пару дней.– А он что думает? – спросила Клэр.– Он вроде не возражает. У Бруса своя яхта. Шону не терпится на нее взглянуть.– Что ж, это здорово. Хорошо, что он забыл о своей ненависти к Брусу. А ты что думаешь?– У меня не такой большой выбор. Но я по-прежнему доверяю тебе.– Думаю, ты можешь доверять и Брусу. Он неплохой человек. И достаточно умный. Не стал посылать никаких новых подарков, и теперь Шон чувствует себя с ним гораздо комфортнее. И посмотри, как ему нравится телескоп.– Да уж. Я теперь могу назвать каждую звезду на Млечном Пути! Его предыдущее увлечение – несперсы – было гораздо шумнее!– Это точно, – улыбнулась она и зевнула.– Похоже, пора спать, миссис Хьюитт.– Пора, но тебе не обязательно идти со мной.– Ты хочешь сказать, что не будешь рада меня видеть?– Ну конечно, нет. Просто ты всегда так занят по вечерам и не любишь рано ложиться.– Теперь все изменилось. Идем, я помогу тебе раздеться.– Лаклан – ты просто чудо! Прямо не знаю, как благодарить тебя.Он посмотрел на нее и был поражен тем, как изменилось ее лицо. Вокруг глаз залегли темные круги, лицо осунулось и побледнело. Видно было, что ей приходится нелегко. Беременность, плюс Серина, плюс их отношения, да еще такие резкие перемены в образе жизни. Она смелая и сильная, хотя и выглядит до ужаса хрупкой. Даже несмотря на округлившийся живот и отекшие ноги.Почему? Откуда у нее силы? Неужели она все-таки оказалась прирожденной матерью? Что поддерживает ее? Интересно, а догадывается она о его дилемме, возникшей после неудачного первого брака? О неприятных воспоминаниях, мучающих его время от времени?– Не благодари меня. Ты очень смелая и красивая, и до родов осталось не больше месяца. Идем.
Серина и Брус приехали холодным, ветреным днем повидать Шона. Обедать решили в столовой.– Знаешь, – призналась Джейн дочери, – это звучит странно, но, по-моему, с Шоном ты поступаешь правильно. Что она за человек?– Красивая. Но очень не любит меня. Как я выгляжу?– Дорогая…– Не отвечай, я знаю – очень беременной! – Вообще-то я хотела сказать, что ты выглядишь хорошо. Тебе очень идет этот наряд.Наряд, о котором шла речь, представлял собой черный шерстяной брючный костюм, верх его был «под горлышко» и без рукавов. Легкий, умелый макияж скрывал пигментные пятна на щеках и придавал лицу свежесть. Ногти и губы были выкрашены в ярко-красный цвет, а на ногах красовались изящные туфли с маленькими серебряными каблучками.– Тебе повезло, что ты такая высокая, а то я, когда ходила беременной, к концу уже выглядела как тумбочка на ножках.Клэр посмотрела на внушительную выпуклость живота, скрывающую от нее ноги.– Нет, правда, Худышка, – вмешался Лаклан. – Ты выглядишь на тысячу долларов!– Спасибо. Когда приходится бороться с огнем, каждый делает это наилучшим из известных ему способов, – ответила она, игнорируя его удивленный взгляд. – Похоже, я слышу машину.
Обед прошел чудесно. Серина была неподражаема. Она много шутила и смеялась, совершенно очаровала Джейн, с Шоном была нежна и шаловлива, демонстрировала сильную привязанность к Брусу и всячески ухаживала за ним, а с Клэр обсуждала проблемы беременности, будто они были хорошими подругами.Это не было похоже на сложную ситуацию. Плавное течение разговора, хорошая еда и вино – все только способствовало тому, чтобы присутствующие чувствовали себя раскованно и весело проводили время. Серина была как-то особенно хороша – в платье из замши, красиво оттенявшем ее васильковые глаза и подчеркивавшем безупречную фигуру. Трудно было не смотреть на нее, не восхищаться ею.Брус смотрел на нее, почти не отрываясь, хотя пару раз Клэр заметила в его взгляде что-то холодное, неприязненное. Впрочем, ей, наверное, показалось.Лаклан тоже позволил себе два или три раза остановить пристальный, загадочный взгляд на своей бывшей жене.И только когда они собрались уезжать, все встало на свои места.На прощание Серина легко положила руку на живот Клэр и тепло сказала:– Бедняжка! Я знаю, каково это – когда чувствуешь себя мешком, набитым бобами, и не знаешь, сможешь ли когда-нибудь вернуться в нормальное состояние. Удачи!После этого она повернулась к Лаклану, предлагая ему полюбоваться на ее изящную фигуру, и, когда глаза их встретились, она улыбнулась ему короткой, нежной улыбкой, прошептала слова прощания и, взяв Бруса за руку, пошла к машине.Пойти, найти, порвать письмо!Это была первая мысль, пришедшая Клэр в голову. Отчаяние и горечь затопили ее сознание, когда она стояла рядом с Лакланом, высоким и неподвижным, неестественно прямым, глядящим вслед бывшей жене, уходящей под ручку с другим.Шону показалось, что надо вмешаться, и он сказал:– Кажется, я забыл свои тапочки.– Нет, не забыл, – спокойно ответила Клэр. – Мы упаковали две пары – помнишь?– Черт! В самом деле! Ты права, Худышка. Слушай, не рожай этих малышей, пока я не приеду, ладно? – попросил он, обнимая ее за талию насколько хватало рук. – Я хочу быть здесь, когда это произойдет.Клэр погладила его по голове.– Хорошо, я постараюсь. Повеселись, малыш. Она была ему благодарна гораздо больше, чем он мог себе представить.– Иди.Они смотрели, как отъезжает серебристый «мерседес».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13