(40) Шведский ботаник Скоттсберг(41) недавно показал, что на Пасхе первоначально рос неполинезийский камыш Scirpus riparius (по новейшим данным, Scirpus tabora) – американское пресноводное растение, которое из искусственно орошаемых участков в приморье Перу могло попасть на пасхальские пресноводные озера лишь при посредничестве человека. Фердон(42) отмечает, что существование на острове Пасхи не только камышового плота южноамериканского типа, но и самого растения, которое шло на такие плоты, «служит веским доказательством контакта с Америкой и позволяет предположить, каким образом элементы американской культуры могли достичь острова Пасхи».
Большие и малые камышовые лодки занимают видное место в стенных росписях домов Оронго. Мы видим тут также стилизованное изображение двухлопастного пасхальского весла. В остальной Полинезии двухлопастного весла нет, им не пользовались даже в ритуальных танцах, как это было на Пасхе. Зато оно было широко распространено в Америке; в древнем Перу его использовали гребцы на камышовых плотах.(43) Далее, изображенные в Оронго личины имеют «плачущий глаз» – постоянный элемент всего пасхальского искусства.(44) «Плачущего глаза» тоже нет нигде в остальной Полинезии; вместе с тем его считают характерным мотивом ранних культур Перу и сопредельных областей Америки. Типичным примером могут служить изображения птицечеловека на тиауанакских Вратах Солнца.(45) Верховный бог Макемаке изображался в Оронго в виде животного, напоминающего кошку. Томсон(46) писал об одном наскальном рельефе, который считал самым древним: «Наиболее часто встречается мифическое существо, полузверь-получеловек, с выгнутой спиной и длинными, переходящими в когти руками и ногами. По словам островитян, это символ бога Меке-Меке…». Томсон считал это изображение «удивительно схожим» с мотивом, виденным им на побережье Перу. Кошка с выгнутой спиной, втянутым животом, длинными ногами, круглой головой и раскрытой пастью вырезана рядом с птицечеловеком и на пасхальских дощечках.(47) Жоссан предположил, что речь идет о крысе(48), так как на островах Южных морей нет хищных кошек. Зато они есть в Южной Америке и со времен культуры тиауанако от Мексики до Перу служили символом бога-творца.
У каждого рода наряду с главным культовым центром Оронго, единым для всех племен Пасхи, была своя платформа со статуями, связанная с культом предков. В поздний период постаменты напоминали культовые сооружения других островов Юго-Восточной Полинезии. Однако при раскопках выявилось, что аху были выстроены поверх более древних конструкций, они имели другой рисунок и выполняли иную задачу. На месте задней стены аху находился фасад ранних сооружений, в которых не было склепов; они не предназначались для установки исполинских статуй. Позднейшие постаменты с пристроенными крыльями ориентировались беспорядочно и представляли собой массивные сооружения из каменных глыб и бывших в употреблении плит; ранние конструкции предстают перед нами как астрономически ориентированные алтари с искусной облицовкой из тщательно обтесанных и пригнанных блоков.
Многочисленные статуи, водруженные на позднейшие постаменты – аху, были обращены лицом внутрь острова. В позднее время ритуал совершался на площадке перед ними, а в ранний период – у обращенного к морю высокого фасада платформы, ориентация которой была согласована с годовым движением солнца. Щели в тех местах кладки, где грани прямоугольных или многоугольных блоков не совпадали, были аккуратно заполнены щебнем; получалась очень ровная, чуть выпуклая стена. Нигде в Полинезии не найдено ничего похожего на эту совершенную технику каменной кладки. Правда, на некоторых островах можно увидеть старательно выложенные стены, но их отделка не идет ни в какое сравнение с отделкой пасхальских стен, и они не согласовывались с движением солнца. Зато мегалитические культовые платформы со щебневым заполнением, ориентированные по солнцу и облицованные мастерски высеченными и пригнанными плитами, то есть платформы, кладка которых так же совершенна, как в ранний период на Пасхе, встречаются во многих областях Перу доинкского периода, от долины Куско и Руми-Кольке до Оллантай-Тамбо и Тиауанако.(49) Бак50 предлагал считать предшественниками пасхальских изваяний немногочисленные в рост человека каменные статуи Маркизских островов. Эта гипотеза опровергается новейшими раскопками и радиоуглеродным анализом. Маркизские платформы с идолами, о которых здесь идет речь, появились намного позже той поры, когда на Пасхе начали вырубать статуи среднего периода.(51) А различные пасхальские скульптуры раннего периода относятся к слою, который вообще не дает нам антропоморфных монолитов ни в Полинезии, ни в Меланезии, ни в Микронезии. Вместе с тем огромные статуи, воздвигнутые под открытым небом, были характерными для святилищ в соседних областях северо-западного угла Южной Америки. Три из четырех типов скульптур раннего пасхальского периода, о котором до раскопок ничего не было известно, очень близки к своеобразным типам статуй раннего периода Тиауанако.(52) Бросается в глаза разнообразие погребальных обрядов на крохотном острове Пасхи. Наши раскопки позволили открыть новые ритуалы. Сначала перед ориентированной по солнцу стеной Винапу, а затем перед другими пасхальскими аху Меллой нашел примыкающие друг к другу каменные гробы с кремированными останками.(53) Кремация известна на Новой Зеландии, но в остальной Полинезии не обнаружена. Случайные следы кремации найдены в Меланезии, и установлено, что она применялась в западной части Южной Америки.(54) Неизвестны в Полинезии и широко распространенные на Пасхе овальные могильники из камня, полые внутри; в эту полость помещали вторичные останки.(55) Нет в остальной Полинезии и цилиндрических, увенчанных ложным сводом каменных башен, которые на Пасхе называют тупами. Зато они в точности повторяют южноамериканские погребальные башни, известные под названием «чульп» и особенно часто встречающиеся в области Тиауанако.
Если обратиться к жилым постройкам, то мы опять увидим совсем неполинезийскую картину. В статье, посвященной типам пасхальских жилищ, Фердон(56) пишет: «Одна из многих черт, которые так хорошо отличают комплекс материальной культуры острова Пасхи от культур других полинезийских островов, – многообразие типов жилищ… По своей общей конструкции каждый из этих типов является уникальным в Полинезии; это порождает еще одну проблему, которую вряд ли можно объяснить только самостоятельным развитием».
Один из основных ранних типов жилищ особенно часто встречается в восточной части острова. Речь идет о круглых каменных домах с толстыми двойными каменными стенами со щебневым заполнением, встроенными погребами и входом через крышу, которая, по-видимому, была конической и делалась из камыша. Местами такие круглые дома примыкали друг к другу, у них были смежные стены; получались поселения с единообразной планировкой.(57) В полинезийской культуре ничего похожего нет, зато эти дома во всем, вплоть до такой детали, как вход через камышовую крышу, схожи с круглыми толстостенными и многокомнатными каменными домами тихоокеанского побережья ниже Тиауанако.(58)
План пасхальского селения со смежными домами.
Не менее распространенными, чем круглые дома с вертикальными стенами и камышовой крышей, были продолговатые лодковидные жилища из положенных горизонтально друг на друга каменных плит. Характерные черты этих жилищ – тщательная подгонка камня в местах соединения стен постройки под острым углом, кровля ложным сводом и вход через туннель сбоку. Ритуальное поселение Оронго представляет собой наиболее сохранившийся образец этой примечательной неполинезийской архитектуры, но и в других частях острова есть развалины отдельных домов и даже руины целого поселения такого же рода.(59) Пасхальские камышовые хижины, в отличие от полинезийских (деревянные каркасы, крытые пальмовыми листьями), были не прямоугольными и не овальными, они сохраняли в плане ту же своеобразную ланцетовидную форму, что и каменные дома с конструктивно обусловленными острыми концами. Необычная форма, применение южноамериканского камыша, жердей, вставлявшихся в отверстия, пробуренные в каменном фундаменте, который выкладывался из тщательно обтесанных и пригнанных плит, – все это отличает даже пасхальские дома исторической поры от жилищ остальной Полинезии.(60) Повсюду встречающиеся базальтовые фундаменты – паенга – принадлежат к самым частым археологическим находкам на Пасхе. Ничего похожего нет в других частях Океании.(61) Пасхальский очаг, не имеющий ничего общего с применяемой во всей Полинезии земляной печью, сооружался из прямоугольных каменных плит и блоков, устанавливаемых торчком. Наполовину врытые в землю, они образовали квадратную или пятиугольную фигуру. И опять перед нами конструкция, которая была хорошо известна в древнем Перу и выполняла там ту же функцию.(62) Можно привести немало других подробностей, но ограничимся здесь общим обзором орудий, утвари и других изделий.
Основное оружие, наиболее часто встречающееся на Пасхе, – матаа, обсидиановый наконечник для копья с черенком, позволяющим крепить наконечник к древку; в нем нет ничего полинезийского. За пределами острова Пасхи найдено всего два матаа, оба в могилах древних жителей чилийского приморья. Были ли они изготовлены на месте или привезены (может быть, как раз с Пасхи), остается невыясненным.(63) Каменные топоры из слоев последнего пасхальского периода весьма разнотипны. Топоры с симметрично обитым с двух сторон клинком (то есть собственно топоры, а не тесла) нельзя назвать типично полинезийскими. Тем не менее их находили при раскопках в слоях среднего периода. Заостренные с одного или с двух концов ручные рубила составляют на Пасхе основную массу находимых орудий труда: ведь ими пользовались все каменотесы. Однако они не являются характерным полинезийским элементом. Зато в Америке эти рубила, как и упомянутый выше топор, были широко распространены.
В чрезвычайно пестром пасхальском наборе рыболовных крючков важнейшее место занимает сплошной каменный крючок, не встречающийся ни в Полинезии, ни в прилегающих к ней областях. По не выясненной пока причине его встречают в культурных слоях на островах у побережья Калифорнии. Кроме того, сплошные каменные крючки делали только на южноамериканском побережье ниже Тиауанако.(64) Важнейший элемент всех полинезийских культур – каменный пест для приготовления пои. Тем резче бросается в глаза его полное отсутствие на Пасхе. Хотя тут выращивали таро, но пои, основную полинезийскую пищу, не делали.(65) Отсутствовал на Пасхе и кава – распространенный по всей Полинезии ритуальный напиток, присущий лишь полинезийской культуре.
Сделанная из дерева или китовой кости ребристая колотушка для тапы (наряду с пестом главный предмет полинезийской утвари) на острове Пасхи не применялась, пока ее не ввезли уже во времена миссионеров. Пасхальны выколачивали свой луб махуте окатанными морем голышами и соединяли получившиеся полосы совсем не на полинезийский лад – сшивали их с помощью иголки и нитки. Как показал Метро(66), остров Пасхи – единственное место во всей Полинезии, где одежду из тапы шили. Соответственно важным элементом пасхальской культуры стала маленькая костяная игла с ушком. Наша экспедиция нашла 163 таких иглы. Этот тип изделий чрезвычайно редок в Полинезии, зато подобные ему изделия известны в древнем Перу.(67) Единственным предметом обстановки в домах были циновки из южноамериканского камыша тоторы и каменные подушки с нацарапанным рисунком, не употреблявшиеся в Полинезии. Применение на острове каменных подушек (они известны также у многих южноамериканских народов) неверно объясняли(68) нехваткой древесины – довод, которым долго оперировали исследователи.
Положение острова Пасхи по отношению к ближайшим островам Полинезии и побережью Южной Америки. Наглядно видно сколь мала разница в расстоянии до соседей на западе и на востоке.
До сих пор вне поля зрения ученых оставались повсеместно встречающиеся на Пасхе неполинезийские жернова, очень похожие на американские метате. Для чего древние пасхальцы применяли эти жернова, неизвестно. Не менее часто попадаются (тоже неполинезийские) маленькие миски из полированного базальта в форме полушария. Аналогичный тип распространен на северном побережье Чили.(69) Личные украшения и знаки достоинства пасхальцев – например, деревянные реи миро (плоский кусок дерева в виде полумесяца, обычно с бородатой мужской физиономией на концах; по словам островитян, реи миро символизировали, во-первых, луну, во-вторых, те самые суда, на которых приплыли на Пасху их предки) и тахонга (кусок дерева, напоминающий по форме яйцо или кокосовый орех; на тупом конце часто вырезалась двойная человеческая голова; тахонга вешали на грудь) – сильно отличаются от полинезийских.
Даже столь важные моаи кавакава (резное изображение изможденного мужчины с торчащими ребрами, впалым животом, орлиным носом, козлиной бородкой и свисающими до плеч ушами; местные предания утверждают, что это портрет единственного представителя первых обитателей острова, который уцелел после жестокой битвы), моаи паапаа (плоское деревянное изображение женщины с некоторыми мужскими чертами) и прочие деревянные скульптуры – основные атрибуты искусства и ритуалов острова Пасхи, неизвестны в Полинезии. У них нет ничего общего с фигурками тики.
Перечень пасхальских элементов, отсутствующих в Полинезии, и полинезийских элементов, которых нет на Пасхе, можно продолжить, но мы уже назвали важнейшие предметы местного быта и черты религиозных обрядов. Поэтому достаточно в заключение сослаться на дощечки ронго-ронго, ставшие предметом столь оживленного обсуждения. Полинезийцы но знали письменности, а между тем именно остров Пасхи, занимающий обособленное географическое положение, оказался единственным из островов Южных морей, где обнаружена письменность. Исследованиям этого вопроса посвящена следующая глава.
Трудно объяснить сложную историю острова Пасхи, если догматически отвергать влияние культур Нового Света. И ведь от Пасхи до Нового Света расстояние ничуть не больше, чем до Центральной Полинезии на западе.
ИСТОРИЧЕСКОЕ НАСЕЛЕНИЕ ОСТРОВА
ПАСХИ И ПИСЬМЕННОСТЬ РОНГО-РОНГО (XI)
Остров Пасхи, ныне принадлежащий Чили, приобрел в последние десятилетия известность не только благодаря экспедиции Хейердала. Прошел слух, будто один немецкий ученый, применяя методы дешифровки, разработанные в годы второй мировой войны, обработал собранный епископом Жоссаном материал и раскрыл наконец тайну пасхальской письменности. Во всяком случае, печать превозносила этого ученого как толкователя письмен острова Пасхи и Хейердалова супостата. Но опубликованный отчет оказался чрезвычайно сдержанным. Впечатление, что многое осталось невыясненным, подтвердилось тем, что в расшифровку включились советские исследователи, применяющие самые современные способы. Причем они считают, что проблема прочтения пасхальских дощечек далеко не решена; больше того, они сомневаются, что ее вообще можно решить.
Хейердал внес немалый вклад в решение этой проблемы. Он не ограничивается ссылками на собранный экспедицией материал, а тщательно разбирает все, что почти за двести лет стало известно от островитян о дощечках с письменами.
Интерпретируя толкования, предложенные самими пасхальцами, Хейердал пришел к тому же заключению, к какому другим путем пришли советские исследователи: язык дощечек, очевидно, так же чужд для Полинезии, как и письмена. Некоторые признаки как будто указывают на связь с Южной и Средней Америкой.
На первый взгляд, аргументация Хейердала может показаться чрезмерно обстоятельной, отдельные факты повторяются и рассматриваются с различных сторон, но это необходимо при той осторожности и сдержанности, с которой он формулирует свои выводы. Зато читатель приобщается к увлекательной, кропотливой работе исследователя, когда словно при расследовании уголовного дела, отыскивается деталь за деталью и возникает мозаичная картина, призванная выявить истину.
Текст этой главы первоначально был напечатан во втором томе «Отчетов Норвежской археологической экспедиции на остров Пасхи и в восточную часть Тихого океана». Он был дополнен статьями Т. Бартеля, Ю. Кнорозова, И. Федоровой и А. Кондратова, а также образцами письменности.
На VII Международном конгрессе антропологических и этнографических наук в Москве в 1964 году русские исследователи ронго-ронго сообщили, что содержание дощечек с письменами острова Пасхи все еще неизвестно, хотя некоторые утверждают обратное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Большие и малые камышовые лодки занимают видное место в стенных росписях домов Оронго. Мы видим тут также стилизованное изображение двухлопастного пасхальского весла. В остальной Полинезии двухлопастного весла нет, им не пользовались даже в ритуальных танцах, как это было на Пасхе. Зато оно было широко распространено в Америке; в древнем Перу его использовали гребцы на камышовых плотах.(43) Далее, изображенные в Оронго личины имеют «плачущий глаз» – постоянный элемент всего пасхальского искусства.(44) «Плачущего глаза» тоже нет нигде в остальной Полинезии; вместе с тем его считают характерным мотивом ранних культур Перу и сопредельных областей Америки. Типичным примером могут служить изображения птицечеловека на тиауанакских Вратах Солнца.(45) Верховный бог Макемаке изображался в Оронго в виде животного, напоминающего кошку. Томсон(46) писал об одном наскальном рельефе, который считал самым древним: «Наиболее часто встречается мифическое существо, полузверь-получеловек, с выгнутой спиной и длинными, переходящими в когти руками и ногами. По словам островитян, это символ бога Меке-Меке…». Томсон считал это изображение «удивительно схожим» с мотивом, виденным им на побережье Перу. Кошка с выгнутой спиной, втянутым животом, длинными ногами, круглой головой и раскрытой пастью вырезана рядом с птицечеловеком и на пасхальских дощечках.(47) Жоссан предположил, что речь идет о крысе(48), так как на островах Южных морей нет хищных кошек. Зато они есть в Южной Америке и со времен культуры тиауанако от Мексики до Перу служили символом бога-творца.
У каждого рода наряду с главным культовым центром Оронго, единым для всех племен Пасхи, была своя платформа со статуями, связанная с культом предков. В поздний период постаменты напоминали культовые сооружения других островов Юго-Восточной Полинезии. Однако при раскопках выявилось, что аху были выстроены поверх более древних конструкций, они имели другой рисунок и выполняли иную задачу. На месте задней стены аху находился фасад ранних сооружений, в которых не было склепов; они не предназначались для установки исполинских статуй. Позднейшие постаменты с пристроенными крыльями ориентировались беспорядочно и представляли собой массивные сооружения из каменных глыб и бывших в употреблении плит; ранние конструкции предстают перед нами как астрономически ориентированные алтари с искусной облицовкой из тщательно обтесанных и пригнанных блоков.
Многочисленные статуи, водруженные на позднейшие постаменты – аху, были обращены лицом внутрь острова. В позднее время ритуал совершался на площадке перед ними, а в ранний период – у обращенного к морю высокого фасада платформы, ориентация которой была согласована с годовым движением солнца. Щели в тех местах кладки, где грани прямоугольных или многоугольных блоков не совпадали, были аккуратно заполнены щебнем; получалась очень ровная, чуть выпуклая стена. Нигде в Полинезии не найдено ничего похожего на эту совершенную технику каменной кладки. Правда, на некоторых островах можно увидеть старательно выложенные стены, но их отделка не идет ни в какое сравнение с отделкой пасхальских стен, и они не согласовывались с движением солнца. Зато мегалитические культовые платформы со щебневым заполнением, ориентированные по солнцу и облицованные мастерски высеченными и пригнанными плитами, то есть платформы, кладка которых так же совершенна, как в ранний период на Пасхе, встречаются во многих областях Перу доинкского периода, от долины Куско и Руми-Кольке до Оллантай-Тамбо и Тиауанако.(49) Бак50 предлагал считать предшественниками пасхальских изваяний немногочисленные в рост человека каменные статуи Маркизских островов. Эта гипотеза опровергается новейшими раскопками и радиоуглеродным анализом. Маркизские платформы с идолами, о которых здесь идет речь, появились намного позже той поры, когда на Пасхе начали вырубать статуи среднего периода.(51) А различные пасхальские скульптуры раннего периода относятся к слою, который вообще не дает нам антропоморфных монолитов ни в Полинезии, ни в Меланезии, ни в Микронезии. Вместе с тем огромные статуи, воздвигнутые под открытым небом, были характерными для святилищ в соседних областях северо-западного угла Южной Америки. Три из четырех типов скульптур раннего пасхальского периода, о котором до раскопок ничего не было известно, очень близки к своеобразным типам статуй раннего периода Тиауанако.(52) Бросается в глаза разнообразие погребальных обрядов на крохотном острове Пасхи. Наши раскопки позволили открыть новые ритуалы. Сначала перед ориентированной по солнцу стеной Винапу, а затем перед другими пасхальскими аху Меллой нашел примыкающие друг к другу каменные гробы с кремированными останками.(53) Кремация известна на Новой Зеландии, но в остальной Полинезии не обнаружена. Случайные следы кремации найдены в Меланезии, и установлено, что она применялась в западной части Южной Америки.(54) Неизвестны в Полинезии и широко распространенные на Пасхе овальные могильники из камня, полые внутри; в эту полость помещали вторичные останки.(55) Нет в остальной Полинезии и цилиндрических, увенчанных ложным сводом каменных башен, которые на Пасхе называют тупами. Зато они в точности повторяют южноамериканские погребальные башни, известные под названием «чульп» и особенно часто встречающиеся в области Тиауанако.
Если обратиться к жилым постройкам, то мы опять увидим совсем неполинезийскую картину. В статье, посвященной типам пасхальских жилищ, Фердон(56) пишет: «Одна из многих черт, которые так хорошо отличают комплекс материальной культуры острова Пасхи от культур других полинезийских островов, – многообразие типов жилищ… По своей общей конструкции каждый из этих типов является уникальным в Полинезии; это порождает еще одну проблему, которую вряд ли можно объяснить только самостоятельным развитием».
Один из основных ранних типов жилищ особенно часто встречается в восточной части острова. Речь идет о круглых каменных домах с толстыми двойными каменными стенами со щебневым заполнением, встроенными погребами и входом через крышу, которая, по-видимому, была конической и делалась из камыша. Местами такие круглые дома примыкали друг к другу, у них были смежные стены; получались поселения с единообразной планировкой.(57) В полинезийской культуре ничего похожего нет, зато эти дома во всем, вплоть до такой детали, как вход через камышовую крышу, схожи с круглыми толстостенными и многокомнатными каменными домами тихоокеанского побережья ниже Тиауанако.(58)
План пасхальского селения со смежными домами.
Не менее распространенными, чем круглые дома с вертикальными стенами и камышовой крышей, были продолговатые лодковидные жилища из положенных горизонтально друг на друга каменных плит. Характерные черты этих жилищ – тщательная подгонка камня в местах соединения стен постройки под острым углом, кровля ложным сводом и вход через туннель сбоку. Ритуальное поселение Оронго представляет собой наиболее сохранившийся образец этой примечательной неполинезийской архитектуры, но и в других частях острова есть развалины отдельных домов и даже руины целого поселения такого же рода.(59) Пасхальские камышовые хижины, в отличие от полинезийских (деревянные каркасы, крытые пальмовыми листьями), были не прямоугольными и не овальными, они сохраняли в плане ту же своеобразную ланцетовидную форму, что и каменные дома с конструктивно обусловленными острыми концами. Необычная форма, применение южноамериканского камыша, жердей, вставлявшихся в отверстия, пробуренные в каменном фундаменте, который выкладывался из тщательно обтесанных и пригнанных плит, – все это отличает даже пасхальские дома исторической поры от жилищ остальной Полинезии.(60) Повсюду встречающиеся базальтовые фундаменты – паенга – принадлежат к самым частым археологическим находкам на Пасхе. Ничего похожего нет в других частях Океании.(61) Пасхальский очаг, не имеющий ничего общего с применяемой во всей Полинезии земляной печью, сооружался из прямоугольных каменных плит и блоков, устанавливаемых торчком. Наполовину врытые в землю, они образовали квадратную или пятиугольную фигуру. И опять перед нами конструкция, которая была хорошо известна в древнем Перу и выполняла там ту же функцию.(62) Можно привести немало других подробностей, но ограничимся здесь общим обзором орудий, утвари и других изделий.
Основное оружие, наиболее часто встречающееся на Пасхе, – матаа, обсидиановый наконечник для копья с черенком, позволяющим крепить наконечник к древку; в нем нет ничего полинезийского. За пределами острова Пасхи найдено всего два матаа, оба в могилах древних жителей чилийского приморья. Были ли они изготовлены на месте или привезены (может быть, как раз с Пасхи), остается невыясненным.(63) Каменные топоры из слоев последнего пасхальского периода весьма разнотипны. Топоры с симметрично обитым с двух сторон клинком (то есть собственно топоры, а не тесла) нельзя назвать типично полинезийскими. Тем не менее их находили при раскопках в слоях среднего периода. Заостренные с одного или с двух концов ручные рубила составляют на Пасхе основную массу находимых орудий труда: ведь ими пользовались все каменотесы. Однако они не являются характерным полинезийским элементом. Зато в Америке эти рубила, как и упомянутый выше топор, были широко распространены.
В чрезвычайно пестром пасхальском наборе рыболовных крючков важнейшее место занимает сплошной каменный крючок, не встречающийся ни в Полинезии, ни в прилегающих к ней областях. По не выясненной пока причине его встречают в культурных слоях на островах у побережья Калифорнии. Кроме того, сплошные каменные крючки делали только на южноамериканском побережье ниже Тиауанако.(64) Важнейший элемент всех полинезийских культур – каменный пест для приготовления пои. Тем резче бросается в глаза его полное отсутствие на Пасхе. Хотя тут выращивали таро, но пои, основную полинезийскую пищу, не делали.(65) Отсутствовал на Пасхе и кава – распространенный по всей Полинезии ритуальный напиток, присущий лишь полинезийской культуре.
Сделанная из дерева или китовой кости ребристая колотушка для тапы (наряду с пестом главный предмет полинезийской утвари) на острове Пасхи не применялась, пока ее не ввезли уже во времена миссионеров. Пасхальны выколачивали свой луб махуте окатанными морем голышами и соединяли получившиеся полосы совсем не на полинезийский лад – сшивали их с помощью иголки и нитки. Как показал Метро(66), остров Пасхи – единственное место во всей Полинезии, где одежду из тапы шили. Соответственно важным элементом пасхальской культуры стала маленькая костяная игла с ушком. Наша экспедиция нашла 163 таких иглы. Этот тип изделий чрезвычайно редок в Полинезии, зато подобные ему изделия известны в древнем Перу.(67) Единственным предметом обстановки в домах были циновки из южноамериканского камыша тоторы и каменные подушки с нацарапанным рисунком, не употреблявшиеся в Полинезии. Применение на острове каменных подушек (они известны также у многих южноамериканских народов) неверно объясняли(68) нехваткой древесины – довод, которым долго оперировали исследователи.
Положение острова Пасхи по отношению к ближайшим островам Полинезии и побережью Южной Америки. Наглядно видно сколь мала разница в расстоянии до соседей на западе и на востоке.
До сих пор вне поля зрения ученых оставались повсеместно встречающиеся на Пасхе неполинезийские жернова, очень похожие на американские метате. Для чего древние пасхальцы применяли эти жернова, неизвестно. Не менее часто попадаются (тоже неполинезийские) маленькие миски из полированного базальта в форме полушария. Аналогичный тип распространен на северном побережье Чили.(69) Личные украшения и знаки достоинства пасхальцев – например, деревянные реи миро (плоский кусок дерева в виде полумесяца, обычно с бородатой мужской физиономией на концах; по словам островитян, реи миро символизировали, во-первых, луну, во-вторых, те самые суда, на которых приплыли на Пасху их предки) и тахонга (кусок дерева, напоминающий по форме яйцо или кокосовый орех; на тупом конце часто вырезалась двойная человеческая голова; тахонга вешали на грудь) – сильно отличаются от полинезийских.
Даже столь важные моаи кавакава (резное изображение изможденного мужчины с торчащими ребрами, впалым животом, орлиным носом, козлиной бородкой и свисающими до плеч ушами; местные предания утверждают, что это портрет единственного представителя первых обитателей острова, который уцелел после жестокой битвы), моаи паапаа (плоское деревянное изображение женщины с некоторыми мужскими чертами) и прочие деревянные скульптуры – основные атрибуты искусства и ритуалов острова Пасхи, неизвестны в Полинезии. У них нет ничего общего с фигурками тики.
Перечень пасхальских элементов, отсутствующих в Полинезии, и полинезийских элементов, которых нет на Пасхе, можно продолжить, но мы уже назвали важнейшие предметы местного быта и черты религиозных обрядов. Поэтому достаточно в заключение сослаться на дощечки ронго-ронго, ставшие предметом столь оживленного обсуждения. Полинезийцы но знали письменности, а между тем именно остров Пасхи, занимающий обособленное географическое положение, оказался единственным из островов Южных морей, где обнаружена письменность. Исследованиям этого вопроса посвящена следующая глава.
Трудно объяснить сложную историю острова Пасхи, если догматически отвергать влияние культур Нового Света. И ведь от Пасхи до Нового Света расстояние ничуть не больше, чем до Центральной Полинезии на западе.
ИСТОРИЧЕСКОЕ НАСЕЛЕНИЕ ОСТРОВА
ПАСХИ И ПИСЬМЕННОСТЬ РОНГО-РОНГО (XI)
Остров Пасхи, ныне принадлежащий Чили, приобрел в последние десятилетия известность не только благодаря экспедиции Хейердала. Прошел слух, будто один немецкий ученый, применяя методы дешифровки, разработанные в годы второй мировой войны, обработал собранный епископом Жоссаном материал и раскрыл наконец тайну пасхальской письменности. Во всяком случае, печать превозносила этого ученого как толкователя письмен острова Пасхи и Хейердалова супостата. Но опубликованный отчет оказался чрезвычайно сдержанным. Впечатление, что многое осталось невыясненным, подтвердилось тем, что в расшифровку включились советские исследователи, применяющие самые современные способы. Причем они считают, что проблема прочтения пасхальских дощечек далеко не решена; больше того, они сомневаются, что ее вообще можно решить.
Хейердал внес немалый вклад в решение этой проблемы. Он не ограничивается ссылками на собранный экспедицией материал, а тщательно разбирает все, что почти за двести лет стало известно от островитян о дощечках с письменами.
Интерпретируя толкования, предложенные самими пасхальцами, Хейердал пришел к тому же заключению, к какому другим путем пришли советские исследователи: язык дощечек, очевидно, так же чужд для Полинезии, как и письмена. Некоторые признаки как будто указывают на связь с Южной и Средней Америкой.
На первый взгляд, аргументация Хейердала может показаться чрезмерно обстоятельной, отдельные факты повторяются и рассматриваются с различных сторон, но это необходимо при той осторожности и сдержанности, с которой он формулирует свои выводы. Зато читатель приобщается к увлекательной, кропотливой работе исследователя, когда словно при расследовании уголовного дела, отыскивается деталь за деталью и возникает мозаичная картина, призванная выявить истину.
Текст этой главы первоначально был напечатан во втором томе «Отчетов Норвежской археологической экспедиции на остров Пасхи и в восточную часть Тихого океана». Он был дополнен статьями Т. Бартеля, Ю. Кнорозова, И. Федоровой и А. Кондратова, а также образцами письменности.
На VII Международном конгрессе антропологических и этнографических наук в Москве в 1964 году русские исследователи ронго-ронго сообщили, что содержание дощечек с письменами острова Пасхи все еще неизвестно, хотя некоторые утверждают обратное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35