За один день, который был в нашем распоряжении, нам удалось дойти только до круто вздымающихся стен в глубине долины Уэфера и до ближайших скал. Вспомнились слова Чабба(15), сообщающего в своем геологическом очерке, что он не смог достаточно подробно изучить внутреннюю часть острова и проверить, существует ли в самом деле описанное Уэфером кратерное озеро. При желании сквозь заросло можно было проложить тропу в горы, но такой необходимости не было, так как внутренние плато и долина, где высаживались англичане, «густо поросли кокосовыми пальмами…».
Было очевидно, что за два с половиной столетия густой лес, наступая на кокосовые рощи, занял все прежние расчистки. Во время вылазки мы увидели, что в возвышенных лесных районах и на далеко отстоящих друг от друга гребнях выше леса растут одиночные кокосовые пальмы. Макушки отдельных пальм поднимались и над сплошным пологом дождевого леса, растущего в обеих долинах. Только на небольшой ровной площадке возле берега бухты Уэфера стояла группа кокосовых пальм, которую с натяжкой можно было назвать рощицей. Здесь мы заметили следы недавней расчистки, некоторые пальмы были срублены; возможно, это память о недолгом пребывании в этих местах костариканской колонии преступников.
Не будь у нас записанного черным по белому рассказа Уэфера про обширные рощи внутри острова, можно было бы подумать, что Cocos nucifera на острове Кокос – не культурное растение, а дикая пальма, растущая спонтанно, как составная часть дождевого леса. Но тогда перед нами оказалось бы единственное место с дикорастущей Cocos nucifora. и вопрос о ее происхождении из Нового Света решился бы положительно.
В таком случае появление группы пальм в заливе Уэфера вполне можно было бы объяснить тем, что морское течение принесло кокосовые орехи из Коста-Рики или Панамы. Затем кокосовая пальма могла естественным путем распространиться по дну долины при условии, что не было нынешнего леса, преграждающего путь этим чрезвычайно солнцелюбивым растениям.
С нами вместе на Кокос прибыл плантатор А. Кинандер с островов Общества, специалист по кокосовым пальмам. Он выразил полную уверенность, что молодые ростки зачахли бы в густом подлеске, не успев пробиться сквозь плотный свод. Действительно, нигде, кроме расчистки возле берега, мы не видели ни проросшего ореха, ни молодой пальмы. Все одиночные пальмы, замеченные нами, были уже взрослыми, их вершины вздымались высоко к небу, вырвавшись из мертвой хватки дождевого леса. Густые леса, покрывающие внутреннее нагорье и гребни, отделены от двух глубоких теснин нависшими скалами; они так плотно обступают заканчивающиеся тупиком долины, что ни один орех не мог бы без помощи человека из долины попасть на возвышенное плато, на котором Уэфер видел большие рощи, а мы издали разглядели макушки отдельных пальм.
Если не игнорировать сообщение Уэфера и не считать Cocos nucifera диким уроженцем острова Кокос, остается признать, что задолго до прихода европейцев люди расчистили обширные участки земли на дне долин, на плато и гребнях и разбили на этих участках большие плантации кокосовой пальмы.
Кроме кокосовых пальм, большинство которых мы могли видеть лишь издалека, нам за время короткого визита не попалось никаких признаков деятельности аборигенов, разве что на берегу залива Чатем. Мы не стали затевать раскопок. Подробное исследование в устьях двух рек и в зарослях нагорья, наверно, вознаградит археологов, которые захотят здесь поработать.
В заливе Чатем два узких пляжа разделены высоким мысом. Крутые склоны и искусственно сглаженный гребень мыса покрыты чрезвычайно густой травой, выше человеческого роста, переплетенной вьющимися растениями. Эта растительность резко отличается от окружающего дождевого леса. Здесь ярко выражены следы человеческой деятельности, но они могли появиться уже после того, как остров открыли европейцы. Лишь с помощью мачете удавалось нам пробиться сквозь густую, жесткую траву на склонах, где то и дело встречались небольшие выемно-насыпные площадки. Назначение их неясно. Может быть, на этих площадках стояли скромные жилища? Поросшая травой искусственная терраса на гребне, около шестидесяти метров в ширину и вдвое больше в длину, несомненно потребовала большого труда. Западной границей террасы служит вертикальная четырехметровая выемка в каменно-земляном грунте; весь снятый грунт пошел на расширение поля. С севера в террасу врезается глубокий и широкий овраг, похожий на искусственный ров.
Тут и там попадались совсем свежие расчистки; сараи из рифленого железа и другие следы обитания человека рассказывали о деятельности недавних посетителей острова, возможно кладоискателей.
Мы знали, что здесь некоторое время размещалась костариканская колония преступников. Может быть, она и находилась на большой террасе на мысу? Иначе невозможно объяснить существование этого искусственного сооружения, если исключить деятельность аборигенов. Однако впоследствии выяснилось, что колония с 1878 по 1881 год находилась в заливе Чатем, а не в бухте Уэфера.
Профессор Анастасио Альфаро, посетивший это место, писал в 1898 году: «В день нашей высадки в заливе Чатем, 14 марта, мы с братом Рафаэлем сопровождали сеньора Питье до бухты Уэфера, где стояли дома колонии… На тропе, по которой мы шли, часто попадались следы свиней, ранее содержавшихся в двух свинарниках в бухте Уэфера… Особенно много следов было на пастбищах, а также на плантациях кофе и кешью, возле того места, где некогда стояло главное здание колонии, а теперь осталось лишь несколько гнилых бревен да листы ржавого железа».(16) По имеющимся данным(17), никто не занимался ни земледелием, ни строительством в районе бухты Чатем, а так как колония преступников размещалась в заливе Уэфера, у нас, казалось бы, нет оснований относить большие работы по разбивке террасы на мысу к историческим временам. Если не принимать во внимание колонию и случайные короткие визиты кладоискателей, остров Кокос был необитаем – об этом пишут все, кто там побывал в исторические времена.
На берегах бухт Чатем и Уэфера, а также на расчистках в устье обеих рек было множество старых и свежих разведочных шурфов – работа кладоискателей. Уплатив правительству Коста-Рики пошлину, эти авантюристы получали разрешение искать предполагаемые сокровища. Они были единственными регулярными посетителями острова, который из-за непроходимых зарослей и неприступных берегов не привлекает ни дельцов, ни туристов. На немногочисленных ровных участках в районе причалов вся земля перекопана, кое-где применялась взрывчатка. Одичавшие свиньи усугубили хаос, роясь в мягкой земле и переворачивая камни. Поэтому о первоначальном виде этих мест судить невозможно.
В бухте Уэфера, метрах в пятидесяти от песчаного пляжа, параллельно подножию скал есть два коротких ряда врытых в землю каменных глыб. Вся почва вокруг них так перепахана, что определить, для чего они предназначались, нельзя.
Чтобы надежно вычислить возраст искусственных сооружений в бухтах Чатем и Уэфера, требовалось больше времени, чем мы располагали. Поэтому наши догадки о том, что человек жил на острове в доисторические времена, основаны только на следах расчисток для посадки кокосовых пальм.
В заключение скажем, что древние земледельцы, очевидно, считали положение острова Кокос достаточно важным, если ценой неимоверных усилий расчистили в девственном лесу участки для пальм. Трудно себе представить, что могло побудить полинезийцев проделать такую огромную работу на острове, лежащем более чем в четырех тысячах миль от их области, разве что они вели интенсивную торговлю с Панамской областью, но на это пока нет никаких указаний. Столь же трудно понять, для чего американским индейцам понадобилось сводить большие площади леса на уединенном острове далеко от побережья: ведь кокосовый орех играл незначительную роль в их питании, да и в лесах на материке хватало земли для расчисток.
Мне кажется, что разведение кокосовых пальм на острове Кокос имело смысл лишь в случае, если остров был либо густо населен, либо занимал удобное положение для мореплавателей, которые проходили через этот район и нуждались в пополнении провианта. По собственному опыту могу заверить, что для первобытного мореплавателя нет лучшего провианта, чем свежие, чуть недозревшие кокосовые орехи. Они не боятся соленых брызг, нетребовательны к хранению и в течение многих недель могут служить моряку жидкой и твердой пищей.
Наш коллега, американский археолог Фердон наблюдал, как приморские жители, которые из северной части провинции Эсмеральдас в Эквадоре еще в 1943 году ходили на долбленках типа «имбавура» до Тумако и Буэнавентуры в Колумбии, использовали неочищенные зеленые кокосовые орехи в качестве источника «воды».(18) Зеленые орехи полностью удовлетворяли потребность в питье также тех эквадорских плотогонов, которые в 1947 году доставили нас с Ватсингером и наши бальсовые бревна для плота «Кон-Тики» вниз по реке в Гуаякиль.
В последние годы археологи все более склоняются к мысли, что быстро накапливающиеся свидетельства культурных контактов между Гватемалой, с одной стороны, Эквадором и Северным Перу – с другой, возможно, следует объяснять древними торговыми связями через море.(19) Такое предположение подтверждается и тем, что на побережье, разделяющем эти области, нигде не найдено сходного археологического материала.
Достаточно одного взгляда на карту, чтобы убедиться, что остров Кокос лежит на пути из Эквадора в Гватемалу. Археологические материалы,(20) найденные на Галапагосе, и свидетельство о том, что жители Северо-Запада Южной Америки издавна ходили на парусных плотах, управляемых гуарами, тоже дают серьезное основание рассматривать остров Кокос как идеальную промежуточную гавань в открытом море между областями высокоразвитых культур, сложившихся по обе стороны непроходимых панамских лесов.(21) На нем доиспанские мореплаватели могли отдохнуть и запастись водой и кокосовыми орехами.
Влажный климат, густой дождевой лес и быстрое накопление гумуса типичны для острова Кокос и резко отличают его от засушливых, со скудными почвами островов Галапагос. Будущие археологические работы на Кокосе, очевидно, потребуют немалых затрат. Наиболее вероятными местами археологических находок нам кажутся устья рек и возвышенные плато, некогда занятые рощами кокосовых пальм.
ОСТРОВ ПАСХИ
Даже те читатели, которые помнят «Аку-Аку» – лучшее введение для неспециалиста в последующие главы, вряд ли откажутся расширить свое представление об острове Пасхи, главном объекте археологических исследований экспедиции 1955-1956 годов. Здесь за основу взят написанный Хейердалом географический и исторический обзор, вошедший под заголовком «Очерк острова Пасхи» в первый том отчетов Норвежской археологической экспедиции. Мы не воспроизводим здесь полностью этот очерк, так как он слишком пространен.
Остров Пасхи лежит в 2300 милях от побережья Перу и Северного Чили и в 1200 милях от ближайшего форпоста Восточной Полинезии – острова Питкерн. Образовался он в результате ряда подводных вулканических извержений. Кратеры, лавовые ноля и множество извергнутых обломков на поверхности острова говорят о его геологическом прошлом. Однако процесс горообразования на острове (в отличие от островов Галапагос) закончился задолго до появления здесь человека. Некоторые из многочисленных пещер, о которых столько пишут, возникли в связи с выделением вулканических газов.
Маленький, всего 22X11 километров, остров напоминает в плане треугольник. Берег во многих местах крутой и обрывистый; вдоль береговой стены лишь кое-где можно увидеть крохотные островки. Коралловых рифов нет. Климат субтропический (координаты острова: 109 o 25' западной долготы и 27 o 8' южной широты); осадков достаточно. Несмотря на это, флора и фауна чрезвычайно бедны, что объяснялось раньше огромными расстояниями, отделяющими остров от материка и от архипелагов Полинезии. Особенно бросается в глаза полное отсутствие деревьев, однако как раз в связи с этой особенностью острова экспедиция пришла к неожиданному выводу.
Некоторые растения и животные, в основном те, которые играют важную роль в хозяйстве, были привезены сюда. Об этом было рассказано в «Аку-Аку», а ниже этот рассказ будет дополнен.
На острове, где животный и растительный мир скуден, поражает изобилие каменных свидетелей прошлого. В разных местах встречаются каменные фундаменты; уже первые европейцы, исследовавшие остров, описали жилища, сделанные целиком из камня. Однако самое сильное впечатление производят мегалитические скульптуры, изображающие человека. На зарисовках ранних исследователей мы видим, что скульптуры стояли на платформах, внутри которых помещались погребальные камеры. Головы каменных исполинов венчались цилиндрами из красного камня. Как высекали и перемещали идолов, было установлено исследованиями Хейердала в 1956 году. Вооруженные лишь техникой каменного века, аборигены делали удивительные вещи.



В более поздние времена европейцы увидели, что статуи все до единой были свергнуты с платформ – аху. Это произошло во время войн между местными племенами. Очевидно, в ходе междоусобиц наиболее богатые районы острова переходили из рук в руки. Последняя большая битва произошла в промежутке между двумя посещениями европейцев. Затем наступила тяжелая пора – набегя европейцев и работорговля; население Пасхи было почти полностью истреблено. Думая обо всех этих подтвержденных исследованиями столкновениях между племенами, невольно спрашиваешь себя, как люди находили время и силы, чтобы воздвигнуть столько огромных изваяний?
Сами пасхальцы рассказывают, что ваянием их предки начали заниматься еще в мирную пору, когда они работали на другой народ. Они подробно описывают этот народ. Подтверждение того, что на острове, лежащем: сравнительно близко к Южной Америке, некогда обитала сильно отличавшаяся от полинезийцев этническая группа, было очень важно для обоснования теории Хейердала.
Правда, видный французский этнолог Метро в свое время назвал все эти рассказы вымыслом. Дескать, островитяне пытались объяснить явления, которые в пору упадка казались им непонятными. Метро считал, что полинезийцы пришли на безлесный остров. Уйти отсюда они не могли, так как на острове не было материала для мореходных судов, И тогда люди приложили неслыханные усилия, чтобы как-то скрасить жизнь на этом голом клочке земли: вытесывали статуи по образцам, известным на некоторых других островах Восточной Полинезии, тешили свое тщеславие войнами. Даже возникновение письменности, единственной во всей Полинезии, Метро втиснул в рамки своего толкования. Его гипотеза была принята не только потому, что она вроде бы соответствовала наличным фактам, но и в силу тенденций, присущих определенным этнологическим школам. Современные исследователи нередко склонны объяснять развитие культуры средой (весьма растяжимое понятие), мало считаясь с исторической подоплекой, которую особенно трудно установить, когда речь идет о первобытных народах.
Искусственно построенная гипотеза рассыпалась, словно карточный домик, когда начались раскопки. Их проводили квалифицированные археологи, вошедшие в состав экспедиции Хейердала: Э. Н. Фердон (тогда сотрудник музея в Нью-Мексико, ныне заместитель директора Государственного музея в Аризоне, США), У. Меллой (профессор, руководитель кафедры этнологии Уайомингского университета, США), А. Шельсволд (тогда заведующий археологическим отделом Ставангерского музея, ныне главный археолог собрания древностей Ослокского университета, Норвегия), К. С. Смит (профессор, руководитель кафедры этнологии Канзасского университета, США), а также археологи Г. Фигероа и Э. Санчес, сотрудники университета Сантьяго (Чили).
Археологи норвежской экспедиции показали, сколь несовершенна картина, нарисованная Метро, который ограничил действительность искусственным горизонтом.
На острове было древнее население с совершенно неполинезийской культурой. Постепенно в связи с новыми волнами переселенцев возникло сходство между культурами Пасхи и других островов. Мало-помалу за более чем тысячелетний период появляются те элементы, которые Метро считал полинезийской основой. В последний период развития всецело преобладают полинезийские элементы. Их значение возросло в пору, когда происходила миграция населения под влиянием европейцев (большую роль тут сыграли миссионеры). Загадка острова Пасхи была решена, и это решение хорошо согласуется с гипотезой, разработанной Хейердалом.
СТАТУИ ОСТРОВА ПАСХИ – ПРОБЛЕМА И ИТОГИ
Из публикаций Хейердала, посвященных острову Пасхи, мы включили в сборник статью о статуях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35