Так! Хороша история! Одним словом, она уехала к ним, и вот уже скоро два года не приезжает и даже не думает о возвращении. Слыхали вы что-нибудь подобное? Вначале я все ждал, может, она все-таки весточку пришлет. Когда же увидел, что ждать нечего, я сам настрочил ей письмо. «Ну, на что это похоже, – писал я ей, – ты ведь меня перед всем светом осрамила!» – «Ее свет, – отвечает она, – там, у ее детей…» Слыхали такое! А внучек – они его назвали не как-нибудь, а Гершеле, в честь моего брата Гершеля, – внучек этот ей милее и дороже всего. Такого Гершеле, пишет она, не найдешь, если объедешь весь свет из конца в конец. А мне она желает, чтобы я прожил старость в чести и довольстве, но один, без нее. Слыхали такое!..
Тут я пишу ей еще раз и еще раз, категорически заявляю, что и гроша ей не стану высылать. А она мне в ответ: ей мои деньги не нужны. Слыхали такое! Я ей снова пишу, что лишаю их всех наследства, все деньги отдам на благотворительные нужды. Недолго думая, она отвечает, что никаких претензий ко мне не имеет, – слыхали такое! – что живет она у детей в почете, дай бог дальше не хуже, что Пейся поступил в университет, а Рейзл уже скоро будет акушеркой. Они зарабатывают теперь ни больше ни меньше как семьдесят рублей в месяц. Слыхали такое! А насчет того, что я собираюсь лишить их наследства, то она не возражает, если я хоть сегодня отдам все свое имущество кому мне вздумается, пусть даже на церковь пожертвую – слыхали такое! И заканчивает она тем, что я настоящий безумец, что люди должны выкатать меня в перьях за все штуки, которые я натворил. «Ну, какое тут несчастье, – пишет она, – если сын твоего брата взял дочь моей сестры? Чем это тебе не по нраву, старому дурню?» Слыхали такое! «Если бы ты был здесь, – пишет она, – и посмотрел бы на ребенка, на Гершеле, как он пальчиком показывает на дедушкин портрет и лепечет «дедя», ты бы, пишет, сам себе три оплеухи влепил…» Слыхали такое! Так вот пишет она мне оттуда… Ну что ж, хоть бы и так!
Скажите мне теперь, можно ли такое вытерпеть? Понимаете ли вы, какой огонь во мне горит, когда я прихожу домой и блукаю там один-одинешенек в четырех стенах? Я начинаю рассуждать: «Зачем, скажите на милость, жить на белом свете? Чем заслужил я такое? За что суждена мне такая старость? За что? За мою доброту? За подлый мой мягкий характер?…» Простите, когда я начинаю об этом говорить, меня слезы душат, обидно, не могу, никак не могу говорить!..
Нет, нельзя быть добрым! Вы слышите, что я вам говорю: нельзя быть добрым!
1903
1 2
Тут я пишу ей еще раз и еще раз, категорически заявляю, что и гроша ей не стану высылать. А она мне в ответ: ей мои деньги не нужны. Слыхали такое! Я ей снова пишу, что лишаю их всех наследства, все деньги отдам на благотворительные нужды. Недолго думая, она отвечает, что никаких претензий ко мне не имеет, – слыхали такое! – что живет она у детей в почете, дай бог дальше не хуже, что Пейся поступил в университет, а Рейзл уже скоро будет акушеркой. Они зарабатывают теперь ни больше ни меньше как семьдесят рублей в месяц. Слыхали такое! А насчет того, что я собираюсь лишить их наследства, то она не возражает, если я хоть сегодня отдам все свое имущество кому мне вздумается, пусть даже на церковь пожертвую – слыхали такое! И заканчивает она тем, что я настоящий безумец, что люди должны выкатать меня в перьях за все штуки, которые я натворил. «Ну, какое тут несчастье, – пишет она, – если сын твоего брата взял дочь моей сестры? Чем это тебе не по нраву, старому дурню?» Слыхали такое! «Если бы ты был здесь, – пишет она, – и посмотрел бы на ребенка, на Гершеле, как он пальчиком показывает на дедушкин портрет и лепечет «дедя», ты бы, пишет, сам себе три оплеухи влепил…» Слыхали такое! Так вот пишет она мне оттуда… Ну что ж, хоть бы и так!
Скажите мне теперь, можно ли такое вытерпеть? Понимаете ли вы, какой огонь во мне горит, когда я прихожу домой и блукаю там один-одинешенек в четырех стенах? Я начинаю рассуждать: «Зачем, скажите на милость, жить на белом свете? Чем заслужил я такое? За что суждена мне такая старость? За что? За мою доброту? За подлый мой мягкий характер?…» Простите, когда я начинаю об этом говорить, меня слезы душат, обидно, не могу, никак не могу говорить!..
Нет, нельзя быть добрым! Вы слышите, что я вам говорю: нельзя быть добрым!
1903
1 2