Здесь выложена электронная книга Железнодорожные рассказы -. Нельзя быть добрым автора по имени Алейхем Шолом. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Алейхем Шолом - Железнодорожные рассказы -. Нельзя быть добрым.
Размер архива с книгой Железнодорожные рассказы -. Нельзя быть добрым равняется 96.83 KB
Железнодорожные рассказы –
OCR Busya
«Шолом-Алейхем «С ярмарки. Рассказы»»: Государственное издательство художественной литературы; Москва; 1957
Аннотация
Шолом-Алейхем (1859–1906) – классик еврейской литературы, писавший о народе и для народа. Произведения его проникнуты смесью реальности и фантастики, нежностью и состраданием к «маленьким людям», поэзией жизни и своеобразным грустным юмором.
«…Нельзя быть добрым! Вот из-за моей доброты, из-за этого подлого моего мягкого характера я себе наделал большую беду, в собственном доме лихо вскормил, и не одно лихо, а целых два…»
Шолом-Алейхем
Нельзя быть добрым
– Нет, нельзя быть добрым! – говорит мне солидный человек с шишкой на носу, берет у меня папиросу и закуривает. – Вы понимаете, что я вам говорю, нельзя быть добрым! Вот из-за моей доброты, из-за этого подлого моего мягкого характера я себе наделал большую беду, в собственном доме лихо вскормил, и не одно лихо, а целых два. Вот послушайте! Сподобил меня бог свершить благое дело, послал двух сироток – девочку и мальчика. Господь покарал меня, не дал потомства, вот я его, значит, сам и добыл. Взял чужих детей, облагодетельствовал, вывел в люди, а теперь они мне камнями отплачивают.
Раньше всего я вам должен рассказать о девочке-сиротке, откуда она взялась. Случилось это так. Была у моей жены младшая сестра, звали ее Перл. И была эта Перл, нужно вам сказать, на диво хороша. Они все красивые. То есть моя жена еще до сих пор красивая женщина. За красоту-то их и брали без приданого, как есть, золотом осыпали… Ну что ж, хоть бы и так.
Когда она выходила замуж, свояченица моя, все в один голос кричали, что она будет как сыр в масле кататься, что такое счастье бывает только раз в сто лет. И в самом деле, сын богача, который должен был наследовать дедушке-богатею, да богатому отцу, да бездетному дяде – одним словом, кругом богачи. Ну, что ж! Беда только в том, что сам юноша оказался черт знает чем. Вообще говоря, он был очень даже славным молодым человеком, неглупым, далеко не невеждой, с мягким характером, общительный и веселый. Но в чем же дело? Шалопай! Да простит он мне, – он ныне в лучшем из миров. И еще какой шалопай! Любил картишки. Да как любил! Душу готов был отдать. Ради карт готов был сто верст пешком пройти… Сначала – «шестьдесят шесть», еврейское «очко», «стукалка», «девятка» – только со своими, раз в месяц, в долгие зимние вечера. А потом пошло все чаще и чаще, стал играть с какими-то молодыми людьми, с босяками, с шантрапой, бездельниками, лодырями. А где карты, там, надо вам сказать, уже все остальное, там любые пороки. Кто уж обращает внимание на вечернюю молитву, на хождение с непокрытой головой, на нарушение субботы и на другие подобные вещи, касающиеся благочестия! А Перл, свояченица моя, как на грех, была женщина набожная, скромная и, понятно, не выносила его милых повадок и всех этих штучек. Дни и ночи проводила она, уткнувшись в подушку, оплакивала свою горькую долю. И плакала она так долго, пока не стала прихварывать, вначале легко, потом сильней и сильней. Одним словом, умерла Перл. Ну, что ж, хоть бы и так!
Перл умерла и оставила ребенка, девочку лет шести-семи. Отец пропадал в это время где-то у черта на куличках, в Одессе. Он до того втянулся в карты, что спустил все свои деньги, отцовы деньги, да еще дедушкино наследство, – одним словом, ничего не осталось. Понимаете, он даже в тюрьму как-то угодил. Потом он шатался по белу свету, пока не заболел какой-то странной болезнью, да так его и похоронили в дареном саване. Вот вам и конец всей семьи! И вот таким-то порядком у меня и очутилась дочка ихняя Рейзл – бедная сиротка. Я взял ее еще ребенком, потому что своих детей, видите ли, у меня нет, – покарал господь, – пусть, думаю, она будет у меня ребенком. Как будто хорошо, однако все, что слишком хорошо, к черту годится! У другого человека такая сиротка росла бы на кухне, помогала бы в доме, ставила бы самовары, была бы на побегушках и тому подобное, а у меня она, как родное дитя, – такое же платье, такие же башмаки, все такое же, как у жены; да что говорить – наравне с нами, за одним столом ела… Ну что ж, хоть бы и так!
Позже, когда эта самая Рейзл подросла, я отдал ее учиться. От правды никуда не уйдешь – это был способный ребенок, тихий, честный, добрый, умный и красивый, исключительно красивый ребенок. Я ее искренне любил, действительно как родное дитя. Но вы ведь знаете, дети растут, как грибы. Не успеешь оглянуться, – эге! – уже нужно думать о свадьбе. И-, как на грех, племянница моя росла буквально как на дрожжах, высокая, красивая, здоровая, стройная, настоящая роза. Жена понемногу откладывала к свадьбе всякое добро – рубашки, простыни, наволочки. Я со своей стороны иначе и не думал – дам ей несколько сот рублей в приданое. И ее начали сватать. Кого посватать такой девице, сироте? Родителей нет, отец, да простит он меня, был у нее не из важных, больших тысяч за ней я тоже дать не могу. Значит, нужно ей подыскать ровню, такого человека, который мог бы ее прокормить. Но где же найти жениха, когда о приличной партии и говорить нечего, а ремесленника я ни в коем случае не желаю, она ведь, как-никак, родня мне, жениной сестры дочь! И вот послал нам бог паренька одного, приказчика лет двадцати с небольшим, который уже зарабатывает хорошие деньги, умеет беречь деньги, и они у него водятся. Короче говоря, поговорил я с пареньком – да, дело идет на лад, честное слово. Она ему даже нравится. Поговорил с ней – куда там! Каменная стена, и только. Он ей не нужен, она его не хочет – и баста! Кто же, говорю, тебя возьмет? Не внук ли барона Гирша? Молчит как стена. Опустила глаза и молчит… Ну что ж, хоть бы и так!
Здесь я вынужден прервать мою историю и рассказать вам новую историю, которая связана с этой самой историей; то есть эта история и та история – одна история.
Был у меня младший брат, Мойше-Герш, и приключилась с ним история – как видите, у меня история на истории. Пошел он однажды в пятницу в баню, вздумал там окатиться холодной водой, но не про нас будь сказано, ухватил шайку с кипятком, опрокинул себе на голову, сжегся и, промучившись дней восемь, помер. Остались после него жена и ребенок, мальчик лет шести, по имени Пейся. Не прошло и полугода, к вдове стали заглядывать сваты. Это меня так задело, что я отправился к ней, к моей невестке, и сказал: «Если ты намерена выходить замуж, то отдай мне ребенка». Она для виду поломалась немного, будто и слышать об этом не хочет. Потом, гляжу – сдается, и в конце концов я добился своего. Она отдала мне ребенка, а сама уехала в Польшу, вышла там замуж и живет, говорят, неплохо… Ну что ж, хоть бы и так!
Стало быть, господь благословил меня уже и сыном тоже. Я говорю «сыном», потому что я его и в самом деле усыновил. А мальчик оказался способным, на редкость способным. Ну, он сын моего брата, и хвалить мне его как будто неудобно. Но можете мне поверить на слово, такого второго Пейси – не скажу, что во всем мире, но у нас в городе да еще в ряде других городов и губерний, – уверяю вас, не найти. Он умеет все – читать, писать, считать… Хотите по-французски? Говорит по-французски. Хотите, чтобы он сыграл на скрипке? Пожалуйста! Он сыграет и на скрипке. Ну, а затем, не сглазить бы, он и высок, и строен, и красив лицом, и… и… и… Одним словом, сказано хорош, значит хорош. К тому же я собирался дать ему несколько тысяч целковых, ведь он – сын моего брата, усыновлен мной, почти мой сын, можно сказать, происходит не из какой-нибудь такой семьи. Имеет он, стало быть, право на хорошую невесту, как, по-вашему? Конечно, ему предлагали самые лучшие, самые замечательные партии в мире, и я еще перебирал. А как же? Вот так просто взять да и отдать этакого молодца?… Ну что ж, хоть бы и так!
Словом, предложения сыпались со всех концов света: из Каменца, из Елисаветграда, из Гомеля, из Лубен, из Могилева и из Бердичева, и из Каменки, и из Брод. Меня золотом осыпали: десять тысяч, и двенадцать тысяч, и пятнадцать тысяч, и восемнадцать тысяч – я буквально не знал, куда мне кинуться. Но тут я подумал: зачем мне забираться в чужие края, неизвестно куда и к кому? Лучше, как говорят, ближний сапожник, чем дальний раввин. Есть у нас в городе состоятельный человек, у него одна-единственная дочь, и даст он за ней приданого добрых несколько тысяч, да и сама девушка очень симпатичная, и отцу хочется породниться со мной. Что же, скажете, плохая партия? Тем более что сватов у нас, слава богу, целых два, бегают они от меня к нему, от него ко мне и гонят в шею, – скорей, скорей, им некогда, у них у самих, понимаете ли, дочери на выданье, засиживаются… Ну что ж, хоть бы и так!
Короче, решено было встретиться для сговора. Но ведь нынешние времена не те, что прежние. Когда-то можно было свое чадо и за глаза засватать. Придешь домой, поздравишь – и делу конец. А теперь другая мода пошла, сначала нужно поговорить с детьми, чтобы они познакомились и сказали, нравятся ли они друг другу. Говорить с ними, правда, лишнее – они и сами знакомятся… Ну что ж, тем лучше! Вот я и спрашиваю однажды своего молодца: «Ну как, Пейсеню, нравится тебе такая-то?!» Он краснеет, как мак, и ни слова не говорит: «Э-э! – думаю себе, – молчание – знак согласия. Никакого ответа – тоже ответ». Вот ведь он покраснел, застыдился. Ну и порешили: сначала, по обычаю, соберемся вечерком у невесты, а потом – у меня. Чего еще нужно? Печем коржи, как полагается, и готовимся к торжественному ужину. Ну что ж, хоть бы и так!
И вот однажды встаю утром, подают письмо. Откуда мне письмо? Какой-то балагола привез. Беру письмо, вскрываю его, читаю, и у меня темнеет в глазах. Хотите знать, какое это было письмо? А вот сейчас услышите. Пишет мне, оказывается, Пейся, просит не сердиться, что он уехал с Рейзл, – слыхали такое? – без нашего ведома жениться – слыхали? И чтобы я даже не пытался искать их, пишет он, так как они уже далеко-далеко отсюда – слыхали такое? И что после того, как они, бог даст, обвенчаются, пишет он, они сами приедут обратно… Как вам нравится такое письмо? О моей жене и говорить нечего: она три раза подряд падала в обморок; ведь это из-за нее весь скандал. Рейзл-то ведь ее племянница, а не моя. «Вот, – говорю я ей, – вскормили змею на груди». Ну и, конечно, отвел немного душу, отчитал ее, как полагается, по заслугам. Ну что ж, хоть бы и так!
Мне, конечно, незачем вам рассказывать, как во мне все пылало – вы и сами это понимаете, Как же это, ну как же так? Берешь в дом сироту, чужого человека, голую, босую, воспитываешь, хочешь облагодетельствовать, а она вон что выкидывает, совращает с пути истинного сына моего родного брата. Я кричал, топал ногами, волосы рвал на себе – чуть с ума не сошел. Но потом одумался – чего собственно я добьюсь своим криком и чем мне поможет топание ногами? Надо что-либо предпринять, может, я их еще захвачу, может, как-нибудь удастся избежать беду. Бросился я к начальству, подмазал кого следует и преподнес такое: жила, мол, у меня племянница, такая-то и такая-то, и вот она обокрала меня, подговорила сына, приемыша моего, и сбежала вместе с ним неизвестно куда. Я сыпал деньгами, разослал во все концы, по всем городам и местечкам депеши. И господь смилостивился, их все-таки застукали. И где, вы думаете? Недалеко от нас, в одном маленьком местечке. Ну, в добрый час!
Когда дошла до меня весть, что их поймали, мы отправились с начальством прямо туда, в местечко. Что уж там рассказывать о нашем путешествии! Я был полон тревоги, я дрожал – ведь все может случиться, а вдруг они уже там обвенчались, тогда ведь, как говорится, пропала корова вместе с веревкой. Наконец, мы с божьей помощью приехали – нет, они еще не обвенчались. Однако новое несчастье: так как я заявил, что меня обокрали, их пока что засадили. Засадили, значит, – опять мне плохо. Я стал кричать, что обокрала меня она, племянница, а он, то есть сын мой, – ведь он считается моим сыном, – совершенно чист. Его уже хотели выпустить, Пейсю моего, и вдруг он заявляет: «Если уж крали, говорит, то крали мы вместе». Слыхали такое? Это она, конечно, выродок этот, надоумила его так сказать. Вот бездельница!
Ну, можно ли после этого быть добрым? Стоит ли обращать внимание на какую-то несчастную сироту? Нет, я вас спрашиваю – стоит ли? Что говорить. Немало крови из меня выпили, пока я их высвободил, ведь ради него я вынужден был и ее обелить. И мы приехали домой… Ну что ж, хоть бы и так!
Разумеется, к себе в дом я ее уже не пустил. Я снял для нее комнату со столом в деревушке, у ее же родственника, Мойше-Меера, простого человека, деревенского жителя, а Пейсю я забрал домой и долго пробирал его: «Ну, где же это видано! Я беру тебя в дом, усыновляю, родным сыном делаю, откладываю для тебя несколько тысяч, назначаю тебя своим наследником и все прочее, а ты устраиваешь мне такой скандал». – «Какой же тут скандал? – говорит он мне. – Она вам – племянница, я вам – племянник – мы птицы одного полета». – «Да что ты с ней равняешься? – говорю. – Твой отец, говорю, был мне родным братом и порядочным человеком, а ее отец, да простит он меня, – шалопаем, картежником». Гляжу – жена моя падает в обморок. Крик, шум, тарарам. Что случилось? Она, оказывается, не может слышать, когда так отзываются о муже ее сестры. «Они уже оба, – говорит она, – в лучшем мире, и пора их оставить в покое». Слыхали такое? И все же он был, говорю, да простится мне, настоящим выродком!» Она опять в обморок. Вот несчастье, прямо наказание какое-то; в своем же доме – и нельзя слово сказать… Ну что ж, хоть бы и так!
Короче говоря, Пейсю я как следует прибрал к рукам, стал следить за ним, с глаз не спускал, чтобы он мне как-нибудь снова не выкинул такой же фокус. И мне удалось, с божьей помощью, направить его на путь истинный, – он дал себя уговорить и сделался женихом в добрый час. Невеста не из ахти какого дома, но все же хозяйская дочь. Тут тебе и свекор, и имя, и приданое, и то, и другое… Словом, как подобает мне. И я был уже, что называется, на седьмом небе. Замечательно ведь, не правда ли? Не спешите, однако, вы еще услышите историю.
Прихожу однажды из лавки позавтракать, мою руки, сажусь к столу, смотрю – нет Пейси! У меня сразу мелькнуло подозрение: может, он снова удрал. Я к жене: «Где Пейся?» – «Не знаю», – говорит. Закусил я и бегу сразу в город. Туда-сюда, никто ничего не знает. Снаряжаю человека в деревню, к родственнику Мойше-Мееру, узнать, там ли Рейзл. А тот отвечает мне письмецом, что Рейзл еще вчера уехала, сказала: в город, на родные могилы. Тут, как вы понимаете, я все изложил, весь свой гнев излил на нее – на жену, конечно! Ведь это из-за нее все несчастья – племянница-то ведь ее!.. Ну что ж, хоть бы и так!
Бегу в полицию, рассылаю повсюду депеши, отряжаю людей, сыплю деньгами – нету их, как в воду канули! Я мечусь, кричу, выхожу из себя – ничего не помогает! Одним словом, прошло целых три недели, я чуть с ума не сошел. Вдруг получаю письмо с поздравлением. Они, оказывается, поженились в добрый час, и теперь уж им бояться меня нечего. Слыхали такое! Теперь их уже никто не станет преследовать и возводить на них поклепы. Слыхали такое! Они любили друг друга с самого детства и сейчас, слава богу, достигли того, о чем мечтали. А чем они будут жить? Об этом пусть не беспокоятся: он готовится к экзаменам, чтобы поступить в университет, будет учиться на врача, а она уже учится на акушерку. Слыхали такое! А пока они оба дают уроки и зарабатывают около пятнадцати рублей в месяц. Квартира обходится им в шесть с полтиной, восемь рублей они платят за стол, а там, есть бог в небесах! Слыхали такое? «Ну, ладно же, думаю, вы раньше, милые, наголодаетесь хорошенько, а потом, когда станете у меня просить, я вам покажу, кто из нас старше». А жене говорю: «Теперь ты, наконец, видишь, что значит горький корень? От такого папаши, говорю, шарлатана и картежника, разве можно было ожидать лучшего!» И еще много подобных колкостей наговорил я ей, а она хоть бы слово в ответ. «Ведь, бывало, говорю, падаешь в обморок, как только я слово скажу о твоем шурине, отчего же ты теперь не упадешь в обморок?» Как в стену, ни слова не скажет. «Думаешь, я не знаю, что ты с ними заодно, говорю я, что у вас одна рука и что все это твоего ума дело?» Молчит, ни слова не возражает. И что она мне может возразить, когда чувствует, что я прав? Она знает, что я возмущен: чем это я заслужил, чтобы мне за мою доброту платили злом?… Ну что ж, хоть бы и так!
Вы, верно, думаете, тут уже и конец! Погодите, дальше еще занимательней.
Прошел год. Письма-то они мне шлют, но денег не просят. И вот получаю поздравление – Рейзл родила мальчика, и нас приглашают на обрезание. Тут я говорю жене: «Поздравляю тебя, замечательное событие, говорю, и нарекут его, верно, в честь твоего милого шурина». Она – ни слова, только побледнела, оделась и ушла прочь из дому. Ну, думаю, ничего, скоро вернется. Жду час, жду другой, третий, четвертый, уже вечер, уже глубокая ночь – а ее все нет.
Было бы хорошо, чтобы книга Железнодорожные рассказы -. Нельзя быть добрым автора Алейхем Шолом дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Железнодорожные рассказы -. Нельзя быть добрым у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Железнодорожные рассказы -. Нельзя быть добрым своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Алейхем Шолом - Железнодорожные рассказы -. Нельзя быть добрым.
Если после завершения чтения книги Железнодорожные рассказы -. Нельзя быть добрым вы захотите почитать и другие книги Алейхем Шолом, тогда зайдите на страницу писателя Алейхем Шолом - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Железнодорожные рассказы -. Нельзя быть добрым, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Алейхем Шолом, написавшего книгу Железнодорожные рассказы -. Нельзя быть добрым, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Железнодорожные рассказы -. Нельзя быть добрым; Алейхем Шолом, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн