– Какую? У него их так много…– Показывает ему дьявола.– О! О!– Согласитесь, что это дело серьезное.– Стало быть, эта женщина колдунья?– Да, нечто в этом роде…– И регент попался в ее сети?..– До такой степени, что, повторяю вам, наша звезда потускнела…– Вы знаете все подробно?– Конечно.– Действительно?– Как нельзя более. Я сам видел.– Что вы видели? Призрак?– Да.– Расскажите мне.– Я и хотел рассказать сейчас. Какой сегодня день?..– Пятница.– Именно в пятницу, на прошлой неделе, я приглашен был ужинать в Пале-Рояль. Гости были веселы, вина бесподобны, женщины любезны, ужин очарователен…– До сих пор я не вижу ничего зловещего в вашем рассказе.– Подождите, я только начинаю. В исходе двенадцатого хозяин наш встал из-за стола и сказал нам: «Милостивые государи и государыни! Тем из вас, кому любопытно познакомиться с дьяволом, стоит только сказать слово, и желание ваше тотчас исполнится…» Все расхохотались, потому что никто не понял настоящего смысла слов регента, но он продолжал:«Ничего не может быть серьезнее того, что я имею честь говорить вам. Через четверть часа, то есть ровно в полночь, дьявол явится в комнате, смежной с этой. Если кто хочет видеть его, пусть идет со мной…» Женщины раскричались, мужчины перестали смеяться, кроме меня, как вы, конечно, догадываетесь, любезный кавалер… Через пять минут некоторого колебания человек десять решились идти за герцогом. Я был в числе этих смельчаков. Мы вошли в большую комнату, которая была обтянута черным сукном с серебряной бахромой. Небольшая лампа под стеклянным колпаком проливала свет такой бледный, что еще более выказывал густоту мрака. Перегородка разделяла комнату на две части. С одной стороны были кресла для дам и табуреты для мужчин. На противоположной стороне стоял стол, на котором, кроме помянутой лампы, находилась еще хрустальная чаша, наполненная очень прозрачной водой…– Обстановка была недурна, – перебил Рауль.Маркиз де Тианж продолжал:– Все сели. Прошло пять или шесть минут, потом с другой стороны перегородки медленно приподнялся черный занавес и явилась женщина. Это была Антония Верди. Она показалась мне молодой и очень хорошенькой. На ней была надета туника, не закрывающая слишком много сверху и очень короткая снизу, – словом, весьма неблагопристойная. Длинные и великолепные черные волосы струились по обнаженным плечам. Она подошла к столу и пустила на воду хрустальной чаши что-то такое, чего я не мог хорошенько рассмотреть. Регент сидел возле меня. Он наклонился и шепнул мне:– Видите вы?– Вижу, ваше высочество, – отвечал я, – но не знаю, что это такое.– Это волшебная жаба, – сказал он мне с видом, глубоко убежденным. – Но вот полночь… Скоро вы увидите…– В самом деле, на больших пале-рояльских часах пробило в эту минуту двенадцать ударов полночи. Итальянка стала на колени перед столом, протянула обе руки над хрустальной чашей и начала говорить с жабой самым нежным голосом.«Милое создание, прекрасное создание, восторжествует ли для нас ад?.. Послушайся меня!.. Послушайся меня!.. Послушайся меня!..»Жаба принялась плавать и прыгать в чаше, так что вода расплескалась во все стороны на зрителей. Несколько капель этой воды брызнули в лицо регенту, и я заметил, что он побледнел.– Вам дурно, ваше высочество? – спросил я.– Нет, – отвечал он, – но надо признаться, что все это очень странно и поневоле удивишься…– Подождем до конца, – возразил я.Итальянка, без сомнения, услышала наш разговор, хотя мы и говорили шепотом, и, верно, встревожилась, потому что тотчас вскричала:– На колени! На колени все! Горе тем, кто не будет присутствовать при мрачных таинствах в безмолвии и созерцании…Регент первый подал пример, став на колено; все подражали ему. Тогда началось вызывание духа…– Любезный маркиз, – перебил Рауль, – скажите мне, пожалуйста, каким образом эта женщина производила заклинания?– Сколько я мог понять, вслушиваясь в ее слова, она вызывала по способу коптов, как он описан у Аморрея.– Очень хорошо, – сказал кавалер, – что ж было далее?– Потом лампа вдруг погасла и в комнате с полминуты царствовала глубокая темнота. Вдруг, без всякого шума, возле итальянки явилась фигура мужчины чудесной красоты. Человек этот был высокого роста и сложен превосходно; свет, позволивший видеть его, происходил от него самого; все тело его сияло, будто он был натерт фосфором…Рауль улыбнулся, услышав последние слова маркиза де Тианжа. Маркиз продолжал:– Эта демонская фигура имела цвет лица бледно-матовый и немножко смуглый; глаза были очень велики, очень блестящи и очень выразительны; борода и волосы черны как уголь, губы красны как кровь, зубы белы и редки, как у волка. По краям лба у призрака видны были два маленьких нароста в виде рогов, но всего более удивлял широкий шрам, красный и сверкающий, который начинался у лба и оканчивался у левой пятки, извиваясь по всему телу подобно молнии.– Видите вы этот шрам? – заметил мне регент. – Это след громового удара, поразившего падших ангелов…– Мало-помалу, контуры дьявольского призрака делались менее фосфорическими, фигура начала бледнеть, потом угасла постепенно. Наступила опять темнота, лампа зажглась как бы по волшебству, призрак исчез, а итальянка распростерлась с удвоенной горячностью перед своей жабой, которая, казалось, спала. Регент сделал мне честь, взял меня под руку, возвращаясь в столовую.– Маркиз, – сказал он мне дорогой, – что вы думаете обо всем этом?.. Знаете ли, что эта очаровательная женщина обещала мне скоро познакомить меня с демоном первого разряда, который откроет мне секрет превращения угля в бриллианты? Надо признаться, что в сравнении с этой милой волшебницей ваш друг кавалер де ла Транблэ просто ничтожный мальчишка, и я думаю, что сделаю недурна, если лишу его моего покровительства и отправлю в Бастилию… Что вы на это скажете, маркиз?Я оцепенел от этого замечания; в эту минуту мне невозможно было вымолвить ни одного слова. К счастью, регент выпустил мою руку, не ожидая ответа, и поспешил на помощь к двум дамам, которым сделалось дурно, так они испугались вызывания духа. Я вышел из Пале-Рояля и на другой же день употребил все возможное, чтобы узнать, где вы, и уведомить вас о том, что случилось, чтобы вы могли отклонить грозу. Все мои старания были напрасны, как вам известно; но наконец вы вернулись, вы здесь, вы знаете все… Подумайте об этом хорошенько…– Маркиз, – сказал Рауль, – вы правы, нам угрожает большая опасность, эта женщина может повредить нам…– Вы согласны со мною. Тем лучше.– Во-первых, итальянка Антония, как мне кажется, превосходно понимает свою роль и играет ее с редким искусством; во-вторых, если, как вы говорите, она молода и хороша…– Очень молода, очень хороша и особенно чрезвычайно обольстительна, – перебил маркиз.– Да, – заметил Рауль, – это огромное преимущество… С ним легко можно иметь влияние на такого человека как Филипп Орлеанский…– Вы соглашаетесь, что зло существует, – сказал маркиз де Тианж, – а имеете ли вы средства отвратить его?..– Еще не имею, – отвечал Рауль, – но я найду их, не сомневайтесь. Прежде всего надо уничтожить кредит итальянки, который, сказать мимоходом, не успел еще, как мне кажется, прочно утвердиться. Если мы не преуспеем в этом, что очень возможно, то все-таки у нас останется средство, за которое я ручаюсь…– Какое?– Союз…– С итальянкой!– Да.– Но согласится ли она?– Почему же нет? Если образ действий у нас почти одинаков, то, наверно, побуждения совершенно различны. Без всякого сомнения, Верди жаждет золота регента, а мы просим у него только покровительства. Понятно, что интересы наши требуют взаимного содействия; мы не должны вредить друг другу.– Вы правы!.. Всегда правы!.. Знаете ли, любезный кавалер, что вы были бы несравненным дипломатом, если бы захотели потрудиться?..– Еще бы! – самонадеянно отвечал Рауль. – человек, хорошо организованный, успевает во всем!..– И что же вы намерены делать?– Надо собрать сведения, узнать наверно, кто такая эта итальянка и кто был посредником ее сношений с Пале-Роялем! Потом, как вы сейчас сказали, я подумаю, или мы подумаем вместе…– Располагайте мною во всем; вы знаете, кто я, и можете быть уверены, что я всегда готов к вашим услугам.– Полагаюсь на это. Теперь, любезный маркиз, поговорим о ваших собственных делах, а также и о моих.– Сколько хотите…– Получили вы сто тысяч экю?– Да, и благодарю вас.– Нужны вам еще деньги?– Пока нет.– Не стесняйтесь, вы знаете, что тигель кипит день и ночь и пресс действует безостановочно,– Знаю, поэтому, как вы видите, и пользуюсь бессовестно.– Мы кончили о ваших делах, теперь перейдем к моим. Я хочу просить вас оказать мне услугу.– Тем лучше! Доставляя мне случай быть вам полезным, вы обязываете меня самого.– Эта услуга чрезвычайно для меня важна.– Говорите.– Прежде всего я должен сделать вам признание…– Слушаю.– Вы не будете смеяться надо мной?– И не подумаю…– Ну! Я…– Что такое?..– Влюблен!..– Вы влюблены?.. Вы?..– Боже мой, да! Влюблен, как безумец!.. Влюблен, как ребенок!..– Я думал, что вы уже не поддадитесь более любовному недугу, – заметил Тианж улыбаясь. – Но все-таки, если вам еще хочется носить цвета купидона, я не буду насмехаться над вами… О вас надо жалеть!..– Вот уже и эпиграммы!.. Вы нарушаете договор!– В первый и последний раз. Успокойтесь же, любезный кавалер, и скажите мне, пожалуйста, чем я могу быть полезен вашей любви?.. XXIII. Комедия – Я вам сказал, – отвечал Рауль на вопрос маркиза, – что я влюблен как сумасшедший. Это сумасшествие достигло крайних пределов, как вы увидите, потому что я решился жениться на той, которую люблю…– Жениться! – вскричал маркиз. – Подумали ли вы об этом?– Очень… Потому что, повторяю, я решился…– Стало быть, та, которую вы любите, очень богата?..– У ней нет ничего.– В таком случае, без сомнения, женясь на ней, вы надеетесь породниться с знаменитейшими фамилиями королевства?– Она дочь бедного дворянина, совершенно неизвестного.– Стало быть, вы употребили безуспешно все средства к обольщению?– Я не пробовал никаких.– Что вы мне говорите?– Совершенную истину.– Решительно ничего не понимаю!– Девушка, которая будет моей женой, не похожа, любезный маркиз, на суровую весталку, отражающую с высоты своей неприступной добродетели все нападения. Это простодушный ребенок… Олицетворенная невинность… Сама доверчивость… Любовь и неопытность бросили бы ее, если бы я захотел, в мои объятия, но я страшусь будущности… Слишком большая печаль, слишком обильные слезы последовали бы за минутой упоения. Я не хочу употребить во зло эту целомудренную и преданную нежность… Я хочу обладания спокойного, я жажду мечты о блаженстве без пробуждения…– О? – сказал маркиз, не скрывая иронической улыбки, – все это прекрасно и доказывает сильную любовь! А к тому же сентиментально и очень нравственно!.. Я вижу, любезный Рауль, что через некоторое время из вас выйдет образец супруга и цвет отцов семейства!.. Вы превзойдете самые нежные пасторали, самые буколические эклоги!.. Женитесь, мой добрый друг, женитесь… Я не буду вас отговаривать, а, напротив, постараюсь своим примерным поведением приобрести сочувствие мадам де ла Транблэ, которая непременно должна быть очаровательна; а так как я уже друг мужа, то хочу также сделаться другом жены… Только, черт меня побери, я все-таки не угадываю, в чем могу быть вам полезен.– Вы видите, – возразил Рауль, – что я преспокойно выдержал целый залп ваших насмешек. Впрочем, мне нечего этим хвастаться, потому что ни одна из ваших стрел не попала в цель.– Неужели?– Выслушайте меня: вы должны помочь мне совершить брак, о котором я вам говорил…– Каким образом, позвольте спросить?.. Я не аббат и не нотариус.– Именно поэтому-то вы мне и нужны.– Вы говорите загадками… Если вы хотите, чтобы я вас понял, объяснитесь яснее…– Это легко, вы поймете все из двух слов. Я женат!– Женаты?! Вскричал маркиз. – И я ничего не знал?!– Ни вы и никто, – отвечал Рауль. – Никто не знает о моей женитьбе.– Вы женаты! – повторил маркиз де Тианж, – давно ли?– Уже шесть лет.– Где же ваша жена?..– Не знаю.– Стало быть, вы ее бросили?..– Мы расстались почти по взаимному желанию…– Давно это случилось?– Через год после свадьбы.– И с тех пор вы не имели о ней известий…– Никаких.– Может быть, вы вдовец…– Может быть, но я не имею доказательств этого, а так как во Франции вешают тех, кто женится на второй жене, когда первая еще жива, то я не имею никакой охоты рисковать своей жизнью…– Вы правы. Мольер сказал…– Что же вы хотите делать?..– Вы привели фразу из комедии, и я скажу вам, что мне нужен именно такой брак, какие часто случаются в комедии.– О, если речь идет только об этом, – заметил маркиз, – я возвращаю вам все мое уважение.– Благодарю! – сказал Рауль, смеясь.– Чего же вы хотите от меня?– В вашем отеле есть капелла, кажется?– Есть: только она в большом запустении; туда не входили столько лет!..– Все равно: мне и такая годится.– Хорошо, далее…– Дайте мне кого-нибудь из ваших людей, который был бы способен умно разыграть роль капеллана…– Я предлагаю вам самого себя.– Вы, любезный маркиз?! – вскричал кавалер с удивлением.– Неужели, вы мне не доверяете?..– Нет, не то, но я боюсь…– Чего?– Я боюсь, что вы не сумеете сохранить приличной важности, что комическая сторона положения увлечет вас, против воли, к опасной веселости.– Будьте спокойны! После вы сами согласитесь, что никогда ни один капеллан не совершал брачной церемонии с такой благочестивой торжественностью, как я. Моя истинно каноническая наружность приведет вас в восторг. Ну, согласны ли вы?..– Действуйте, как хотите, любезный маркиз, но подумайте только, что одно лишнее слово, один неосторожный жест все испортит…– Повторяю вам, что я ручаюсь за себя.– В таком случае, ничего не может быть лучше.– Когда свадьба?– Послезавтра, если вы свободны.– Я должен повиноваться вашим приказаниям. Послезавтра я ничем не занят.– Послушайте, я очень желаю, чтобы никто на свете не знал, о том, что я сказал вам.– В капелле будут только капеллан и бракосочетающиеся.– Благодарю за все ваши одолжения. Я увижусь с вами завтра, и мы условимся о подробностях церемонии.– А покамест, – сказал маркиз, – я примусь за изучение своей роли.Они пожали друг другу руки. Простившись с маркизом, Рауль возвратился к своему портшезу и велел отнести себя в гостиницу «Царь Соломон». XXIV. Жанна Через несколько минут по выходе от маркиза де Тианжа, Рауль вошел в восточную гостиную, где находилась Жанна. Молодая девушка сидела на диване; ее траурное платье составляло резкий контраст с ярким цветом ковра и материи, которой были обиты стены. Лицо ее было бледно, и красные глаза показывали, что она плакала. Она думала о своей матери, и руки ее были еще сложены, а полураскрытые губы шептали молитву за упокой души Мадлены де Шанбар, умершей в смертном грехе. При виде Рауля Жанна с живостью встала. Очаровательный румянец выступил на ее щеках, а на губах обрисовалась улыбка.– Милое дитя, – сказал кавалер, взяв руку девушки и поднося ее к своим губам, – я надолго оставил вас одну, не правда ли?– Когда я вас не вижу, время всегда кажется мне слишком долгим, – отвечала Жанна с восхитительным простодушием.– У меня есть извинение…– Вам не нужно прибегать к нему! – перебила с живостью молодая девушка.– Все-таки позвольте мне высказать его…– Если хотите, друг мой, скажите.– Я заботился о нас…– О нас? – повторила Жанна.– Да, о нашем счастии, потому что мое счастье соединено с вашим… Я занимался нашей свадьбой.– Надеюсь, к тому нет препятствий? – спросила молодая девушка несколько дрожащим голосом.– Напротив, – отвечал Рауль, – все устроено, все готово…– Какой день вы выбрали? – робко прошептала Жанна с некоторой поспешностью.– Послезавтра.Жанна снова улыбнулась, и улыбка ее сияла радостью и надеждой. Рауль продолжал:– По причине вашей недавней и горестной потери, нам было бы неприлично совершать наше бракосочетание гласно, посреди любопытных зрителей… Один из друзей моих отдает в мое распоряжение капеллу в своем отеле, и там добрый капеллан скажет вам, моя возлюбленная, что вы моя жена перед Богом и перед людьми…Жанна устремила на Рауля взор, блиставший самой доверчивой и нежной любовью. Кавалер выдержал этот взгляд, не потупив глаз.– Ваша жена перед Богом и перед людьми! – повторила молодая девушка. – О, Рауль! Как я счастлива!– Итак, – спросил кавалер. – Вы одобряете мои действия?– Конечно! – отвечала Жанна. – Одобряю от всего сердца.В эту минуту, слабый звук, похожий на металлический, при действии монетного станка, послышался два раза, и так близко, что можно было подумать, будто звук этот раздался в самой комнате. Жанна вздрогнула.– Не бойтесь ничего, – сказал ей Рауль, – это Самуил, хозяин гостиницы Царя Соломона, который по сигналу, условленному между нами, спрашивает меня, может ли войти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45