— Но теперь-то зачем же вы идете в римский дворец Савелли? — спросил нищий.— У нас землю отняли и выгнали вон, мы можем умереть с голода.— За что же с вами так поступили?— Да вот видишь, добрый человек, — продолжала крестьянка, — к мужу пришел его родной брат монах и умер у нас. Кто-то сказал управляющему, что покойный монах оставил мужу в наследство много денег. Управляющий призвал мужа и прямо объявил ему, чтобы муж отдал ему половину наследства. А какое наследство… Монах не оставил нам ни одного сольди, откуда бедный муж мог взять деньги? Управляющий ничего не хотел слышать, стал нас притеснять и, наконец, выгнал нас. Мы теперь идем к самому синьору, бросимся ему в ноги, и будем просить, чтобы он смилостивился, не дал нам умереть с голоду.— Войдем вместе во дворец, — сказал нищий, — я предупреждаю вас, что видеть синьора и говорить с ним очень трудно; сам Лука Савелли не злой, но его окружение далеко не отличается добротой.Двор палаццо был полон бандитами, по обыкновению скрывавшимися от правосудия за многие преступления. Разница в порядках, бывших при папе Григории и Сиксте, заключалась в том, что при покойном папе разбойники, находившиеся на службе у синьоров, днем открыто разгуливали по римским улицам и бесчинствовали совершенно безнаказанно, а при новом папе они решались выходить из палаццо только ночью, и если их узнавали и ловили, то на другой же день всех вешали.Старый нищий, рассматривавший слуг, разгуливавших по двору, подошел к одному из них, одетому в ливрею лакея, и просил доложить синьору Луке Савелли, что крестьяне из его поместья желают с ним говорить по делу весьма важному.— Доложить синьору Савелли, что крестьяне с ним хотят говорить! — вскричал лакей. — Да разве это возможное дело? С тех пор, как я на службе, я и не слыхал ничего подобного.— Но, милый мой, это дело очень важное, — сказал нищий.— Какое бы оно важное ни было, а докладывать не пойду, — отвечал лакей. — Я вовсе не намерен рисковать своей шкурой.Крестьянка и ребенок горько заплакали. Лакей посмотрел на них и сказал:— Но сердце у меня не из камня, попробую одно средство, доложу господину, слово которого имеет такое же значение, как и слова самого синьора Луки. Подождите меня здесь, — сказал он и поспешно удалился.Просители остались, с трепетом ожидая решения своей участи. Лакей вскоре возвратился и пригласил их следовать за ним. Все, в том числе и нищий, пошли за лакеем по длинным узким коридорам, устроенным в подземном этаже. Почти в самом конце лакей отворил дверь в длинный зал со сводами и маленькими окнами, выходящими внутрь двора «Войдите», — сказал он и скрылся. Просители вошли и с ужасом отступили назад: перед ними стоял их страшный мучитель — управляющий.— А, мои ангельчики! — вскричал он, злобно улыбаясь. — Как мне приятно видеть вас здесь. Вы пришли жаловаться на меня синьору Савелли, не подозревая, что и в римском его палаццо я имею некоторое значение. Очевидно, вы несколько сбились в расчетах, ну да это ничего, мне очень приятно здесь вас видеть.Нищий с любопытством наблюдал всю эту сцену. Он видел, какой ненавистью загорелись глаза крестьянина, как побледнела его жена и заплакал ребенок. Тем не менее, крестьянин, почтительно склонив голову, стал просить своего мучителя о помиловании.— Господин управляющий! — говорил он. — Мы не с жалобой на вас пришли сюда, мы хотели просить синьора оказать нам какую-нибудь помощь в нашем безвыходном положении.Нищий прошептал про себя: «Эти несчастные пришли целовать руку, ограбившую их!»Управляющий злобно расхохотался и сказал крестьянину:— Значит, ты обдумал мое предложение и готов мне повиноваться? Прекрасно. Тебе известны мои условия. Половину капиталов, оставленных тебе твоим покойным братом, ты должен предоставить в мое распоряжение.— Капиталы! — вскричал крестьянин, страшно побледнев. — Но, великий Боже, откуда же я их возьму? Еще раз клянусь моим ребенком, я сказал вам сущую правду. Покойный брат мне гроша медного не оставил.— О, негодный лжец! И ты хочешь, чтобы я тебе поверил? Ты, при твоей бедности и хитрости, мог дать какому-то бродяге-монаху кров и пищу, не рассчитывая получить от него наследства? Рассказывай эти сказки кому-нибудь другому, а не мне. Я тебе советую отдать мне половину полученного тобой капитала, и тогда я оставлю тебя в покое. Ну так скажи же мне, где спрятаны твои деньги?— Но, Боже великий, как же я вам могу сказать то, чего нет? — отвечал сквозь слезы крестьянин. — Я умираю с голоду, у меня нет ни сольди, чтобы купить себе кусок хлеба, а вы говорите о каком-то богатом наследстве. Наша бедность ужасна. Сжальтесь над нами, господин управляющий.При этих словах женщина и ребенок стали на колени и нанялись управляющему. Но последний был не из чувствительных. Не обращая внимания на просьбы и слезы, он ударил в металлическую доску и вскричал:— Здесь мы имеем маленькие средства заставить тебя говорить иначе. Позвать сюда Гуерчио, — обратился он к вошедшему слуге, — сказать ему, что тут для него есть работа.Крестьяне с ужасом видели, что тиран готовит им пытку. Едва дыша, они стояли молча, не смея выговорить ни слова.Явился Гуерчио, с физиономией висельника. Его сопровождали четверо сбиров, которые вошли на двор палаццо вместе с крестьянами и нищим.— Гуерчио, — приказал управляющий, — свяжи мне этого молодца и бей его, пока я тебе не скажу: «Довольно». Но помни, если ты будешь стегать тихо, я с тобой разделаюсь по-свойски и это дело поручу другому.— Успокойтесь, синьор, я исполню мою обязанность добросовестно, как всегда. — Гуерчио указал сбирам на крестьянина. Прежде чем связать его, они посмотрели на нищего, но, не получив от него никакого знака, связали крестьянина, и Гуерчио начал его стегать. Зал огласился криками, раздирающими душу. Но управляющего это нисколько не беспокоило. За стенами палаццо крики не могли быть слышны, а внутри к ним все уже привыкли. Между тем управляющий, рассматривая четырех сбиров, сказал:— Я вижу новые лица, откуда они взялись?— Они пришли во дворец только сегодня утром. Это бандиты, которые не хотели познакомиться с виселицей, — отвечал палач, грубо расхохотавшись.Управляющий вполне удовлетворился этим ответом.— Если ты не перестанешь кричать, — сказал он, обращаясь к ребенку, — я тебя велю бросить вон в тот колодец, видишь там в углу?Ребенок со страхом прижался к матери и замолчал.— Управляющий! — вдруг заговорил нищий. — Ты, кажется, не думаешь о том, что делаешь? Ты, кажется, забыл, что царствует Сикст, он может найти не совсем законными твои поступки!— Это кто такой? — заорал во весь голос управляющий. — Как он сюда прошел, с кем, отвечайте?!Крестьянка подошла к рассвирепевшему тирану, склонила голову и тихо проговорила:— Простите, добрый синьор, мы его встретили около ворот палаццо, он сжалился над нами и проводил нас сюда.— И я над ним сжалюсь! Погодите, имейте терпение, — кричал рассвирепевший управляющий. — Как только кончишь с этим мужиком, принимайся за его защитника; скрути-ка его, как следует.Четверо сбиров значительно переглянулись между собой. Между тем Гуерчио, подойдя к управляющему, сказал вполголоса:— Однако смотри, и эта твоя расправа может так же не понравиться синьору Луке, как расправа с жидом, умершим под пыткой…— Ты, верно, не понимаешь, кто тут распоряжается? — отвечал со злобой деспот, не ожидая с этой стороны сопротивления. — Синьор Лука, римский губернатор, папа могут командовать, где хотят, но здесь распоряжаюсь я. Довольно шутить, Гуерчио, начинай-ка с нищего, отполосуй его хорошенько, пускай идет, расскажет Сиксту.— Сикст здесь! — вдруг раздался страшный голос.В одно мгновение нищий сбросил бороду, парик и рубища, скрывавшие его одежду, и перед изумленными зрителями предстала величественная фигура папы Сикста V. Четыре сбира, мнимые бандиты, тотчас же вынули мечи и подошли к папе, готовые защищать его. Но в этом не было надобности: Гуерчио и управляющий пали ниц перед его святейшеством.— Встаньте, — сказал папа, — и позовите ко мне синьора Луку! А вы, бедные, — обратился папа к крестьянам, — успокойтесь, вашим несчастьям пришел конец. Сикст берет вас под свою защиту, и горе всякому, кто осмелится вас тронуть!В это время прибежал Лука Савелли, он даже не успел переодеться. Целуя туфлю папы, он говорил:— Святейший отец! Какая честь для меня! Простите, я не знал, не приготовился достойно встретить вас.Сикст поднял его и сказал:— Оставь твои извинения, Лука Савелли; я пришел сюда не как папа, чтобы быть встреченным с почетом, но как судья. Савелли, в твоем палаццо происходят страшные вещи, и ты их терпишь. Ты, верно, забыл, что царствует Сикст V.Римский барон задрожал всем телом.— Ваше святейшество, я вам клянусь… — бормотал он.— Не клянись, несчастный! А лучше постарайся исправить зло, которое ты допустил. Видишь этих крестьян? Они пришли к тебе просить защиты от злодейства твоего слуги. И вместо этой защиты были истязаемы здесь тем же, на кого пришли жаловаться. А когда я, переодетый нищим, возвысил голос в защиту их, управляющий велел истязать и меня.— Разбойник! Ты умрешь от руки моей! — вскричал Савелли, бросаясь на управляющего с обнаженным кинжалом.Сикст движением руки остановил его.— Он действительно большой негодяй, — сказал папа, — но его дурные дела касаются и тебя, Савелли. Ты должен был прекратить их, ты не мог не слыхать вопли жертв этого злодея и не унял его. Я бы должен был наказать тебя за это, но ты, Савелли, молод, я знаю, что сердце у тебя не дурное; я готов удовлетвориться тем, чтобы ты употребил средства, дабы я мог забыть все эти беззакония.— Ваше святейшество, с этих пор я всю мою жизнь посвящу тому, чтобы делать то, что вам угодно, — отвечал тронутый Савелли.— Помни же свое слово, — сказал папа. — Ну а теперь вот моя сентенция, — прибавил он. — Управляющий будет повешен; строгость приговора вполне оправдается его преступлениями. Все его состояние ты, Савелли, должен отдать этим несчастным крестьянам, которых твой негодный управляющий заставил так много страдать. Гуерчио присоединяется к команде, которая по моему приказанию ждет здесь, около палаццо. А ты, Савелли, не забудь обещание, данное тобой, иначе горе тебе!Затем, обратившись к крестьянам, папа продолжал кротким голосом:— Дети мои, вы теперь богаты, старайтесь употребить на добрые дела ваш достаток и, когда увидите бедняка, не забывайте, что и вы еще недавно были такими.Сказав это, папа направил шаги к выходу.Управляющий, находившийся до этого времени в каком-то бесчувствии, точно на него столбняк напал, вдруг пришел в себя и бросился в ноги папе.— Ваше святейшество, помилосердствуйте, — молил он, — оставьте мне жизнь, позвольте искупить раскаянием все мои злодейства.— Помилосердствуйте?! — вскричал, останавливаясь, папа. — А ты помилосердствовал этих несчастных, которые попали в твои руки? Ты услышал их мольбы, утер их горячие слезы? Ты был глух ко всему. Обратись к своим жертвам, если они тебя простят — и я наказывать не буду.Услыхав эти последние слова папы, крестьянка взяла за руку ребенка, бросилась к ногам его святейшества и вскричала:— Святой отец, помилосердствуйте этого несчастного, оставьте ему жизнь, он раскается. Папа был тронут.— Ты просишь за этого человека, — сказал он взволнованным голосом, — который только что хотел замучить до смерти твоего мужа?— Но и муж мой ему прощает, — говорила крестьянка, — окажите нам еще и эту милость, святой отец, — простите его.— Однако, если бы я не подошел, твой муж был бы замучен, а ты и твой ребенок умерли бы с голоду.— Теперь мы уже не будем нуждаться в куске хлеба. Провидению было угодно послать вас, святой отец, спасти нас, и, если бы управляющий не поступил с нами так жестоко, мы бы не имели того счастья, которым вы нас наградили. Простите его, святой отец, умоляю вас, довершите ваши благодеяния!Папа с чувством смотрел на эту женщину, молившую его за своего тирана, как Божественный Страдалец просил Небесного Отца простить его мучителей. Ему вдруг пришли на ум его юные годы, бедность, которую он перенес, угнетение важными синьорами простого народа и его клятва защитить этот простой народ, если Бог приведет его к власти. Сикст V невольно обратил внимание на ребенка, стоявшего около него, погладил его по голове и сказал:— И ты, дитя, хочешь, чтобы я простил управляющего?— Мне его жалко, он, должно быть, испугался, — пролепетал ребенок.— Пусть будет по-вашему! — сказал Сикст. — Я освобождаю управляющего, но с условием. Если до заката солнца он не оставит Рим, то клянусь Богом Всемогущим, что он познакомится с виселицей. Что же касается тебя, Савелли, то помни, у тебя во дворце я застал пытку, беглых бандитов и разные беззакония. Даю тебе три дня сроку для приведения всего в законный порядок.Савелли молча преклонил голову. Сикст V, окруженный своими телохранителями, величественно вышел из дворца. ПОЛИТИКА МЕЖДУ тем как Сикст V, поняв все величие своей миссии, старался всеми средствами уничтожить злоупотребления и заставить уважать закон, переодетый, посещал дворцы римских баронов, остерии, трущобы и прочее и повсюду оставлял следы своей страшной руки, а римское население низших классов, находя защиту в законном правительстве, начало открыто сопротивляться произволу синьоров — что делала аристократическая партия, разочарованная в своих надеждах неожиданными действиями папы?Все эти кардиналы, подавшие голос в пользу дряхлого и больного монаха Монтальто в надежде на его скорую кончину, все эти князья церкви, монсеньоры, последовавшие за фамилией Медичи, дабы восторжествовал темный монах над знаменитым и всемогущим кардиналом Фарнезе, сотни римских синьоров времени папы Григория, привыкших сосредотачивать свою власть в руках первосвященника, — были крайне недовольны существующим порядком вещей и весьма естественно придумывали разные средства, чтобы избавиться от ненавистного папы Сикста V. Но в его царствование делать заговоры было крайне опасно.Лишь в некоторых аристократических домах собирались важные синьоры и вполголоса выражали свое недовольство царствующим папой. Пример сына кардинала Альтана доказал, что Сикст V решился преследовать каждого, нарушившего закон, несмотря ни на какие привилегии.Дворец кардинала Фарнезе папа оставлял без наблюдений. Сикст V хотел показать своему знаменитому сопернику, что он вполне уважает его достоинство, несмотря на то, что в конклаве Фарнезе был одним из самых видных претендентов на папский престол. Этот важный сановник католической церкви пользовался относительной свободой.Один раз вечером в 1585 году многие синьоры, недовольные Сикстом V, собрались во дворце кардинала Фарнезе и стали обсуждать меры, которые, по их мнению, следовало принять против ненавистного тирана — папы. Во главе заговора стояла знаменитая по красоте интриганка — сестра кардинала Юлия Фарнезе. Несмотря на то, что в то время Юлии было уже 40 лет, она еще обладала необыкновенной красотой и побеждала сердца синьоров так же легко, как в молодости. В описываемый вечер герцогиня Фарнезе сидела в раззолоченном кресле, окружаемая князьями церкви, монсеньорами, известными литераторами и важными дворянами. Одета герцогиня Юлия была в темное бархатное платье, расшитое золотом. Баснословной цены бриллиантовое ожерелье украшало ее белую открытую шею; на левой руке красовался массивный браслет с рубином; стройный стан стягивал золотой пояс, усыпанный драгоценными камнями. Каждый из присутствующих ловил внимательный взор красавицы или ее приветливое слово.Разговор шел о гугенотах, которых разбил Александр Фарнезе, что дало прежнюю силу католической партии.— Да, это маленькое отвлечение нашему несогласию, — с горечью сказал Фарнезе. — Если бы Богу было угодно избрать меня главой его церкви, — и ироническая улыбка скользнула по тонким губам кардинала, точно он не хотел признать воли Божьей в его неудаче, — я бы употребил все средства, дабы соединить все враждующие партии в Италии, устроить союз моего брата герцога Ломбардии с Савойским герцогом и с герцогом Тосканским.— То, что не случилось, может случиться, — заметила герцогиня. — Но я жду одного синьора и не вижу его в нашем обществе, — прибавила она.В это время вошел мажордом и доложил о прибытии кардинала эрцгерцога австрийского и синьора кавалера Зильбера.— Просить! — вскричала герцогиня, и двое новых гостей вошли в салон. Принц австрийский Андреа был хорошо принят в доме кардинала Фарнезе, он очень нравился последнему и его сестре. Что же касается самого принца, то у него другой цели не было, как заслужить внимание красавицы герцогини.Его товарищ кавалер Зильбер был молодой человек с красивой и воинственной наружностью, блестящими черными глазами; стройный, высокий, кавалер Зильбер очень понравился герцогине Юлии Фарнезе и всем присутствовавшим дамам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30