Начальник полиции оцепил дом патрульными, а сам постучал несколько раз в дверь.
Ответа не было.
— Ну так ломайте! — приказал он.
— Теперь Рокамболь уже не улизнет, — весело проговорил Тимолеон.
Вернемся назад.
Зеленый Колпак воротился вечером в Монмартр, надеясь найти Риголо, но как велико было его удивление, когда он нашел ключ в дверях, а квартиру пустой.
Вслед за ним вбежал Риголо и в радостных восклицаниях объявил, что его ребенок спасен.
— Кто же его спас? — спросил Зеленый Колпак.
— Барышня, которую преследуют родственники ее жениха. Они засадили ее в Сен-Лазар вместе с воровками.
— Как ее зовут?
— Антуанетта. Начальник поклялся спасти ее, и для этого он придет сюда.
Действительно, спустя час кто-то постучал в дверь. То был мулат, или, лучше сказать, Рокамболь, преобразившийся до такой степени, что Зеленый Колпак узнал его только по голосу.
— Где вы спите с Жаном? — спросил Рокамболь после короткого молчания.
— Вот там, на нарах, — отвечал Зеленый Колпак. Рокамболь подошел к нарам и, засунув руку под тюфяк, вытащил оттуда бумажник виконта де Морлюкса.
— Как он сюда попал? — спросил изумленный Зеленый Колпак.
— Его принес тряпичник, живущий в этом доме. Это средство свалить на меня кражу. Бумажник этот принадлежит виконту де Морлюксу и похищен у него Тимолеоном с его согласия в прошедшую ночь.
Жан в это время подошел к окну. Ставни были заперты, но через щели можно было видеть улицу.
— Начальник! — вскричал он. — Здесь полиция. Я вижу мундиры жандармов!
— Ну, где твой подвал? — спросил Рокамболь у Риголо.
— Идите за мной, — отвечал Риголо, отворяя настежь большой шкаф.
Спустя несколько минут они очутились в неведомой темноте.
Квартира Риголо была уже в это время полна жандармами и городовыми.
Риголо зажег потайной фонарь, и тогда Рокамболь увидел, что они находятся в довольно обширном подвале.
— Нам здесь нельзя оставаться, — проговорил Рокамболь, — нас могут открыть.
Затем он подошел к бочке и ударил по ней коленом. Дно отворилось, как дверь, и свежий воздух пахнул в лицо Рокамболя.
— Ползите вперед, — сказал Рокамболь, — а я пойду последним, чтобы закрыть бочку.
Между тем по приказанию начальника двери были сломаны. Обошли всю квартиру, обыскали нары, ощупали стены, потолок и пол, но все напрасно: ничего не нашли.
Виконт де Морлюкс и Тимолеон благодаря суматохе пробрались в дом вслед за полицией.
При них обыскали тюфяк и тоже ничего не нашли.
Тимолеон сделал знак Мерлею, который отвечал:
— Все-таки я уверен, что они спрятали бумажник под тюфяк.
— Что же все это значит? — проговорил виконт де Морлюкс.
— Это значит, — отвечал Тимолеон, — что мы погибли и что я ни за что не останусь в Париже, так как не желаю познакомиться с кинжалом Рокамболя.
Тимолеон и виконт поспешно вышли из дому.
— Виконт, — проговорил первый, — сегодня же в полночь я уезжаю с моей дочерью из Парижа, в шесть часов утра я буду в Гавре, а в семь уже на корабле.
— Куда же вы отправляетесь?
— Если вы примете мое предложение, то в Англию, если нет — в Америку.
— Но если вы уезжаете в полночь, то как же все дело сделается?
— Очень просто: Антуанетта не одна теперь в Сен-Лазаре, там с ней Мадлена Шивот.
— Ну, что же?
— Она всыплет ей в тарелку или стакан тот яд, который я перешлю ей.
— Когда?
— Завтра.
— Но ведь вы едете сегодня?
— Что же из этого. Я передам его человеку, который завтра увидится с Мадленой, или, лучше сказать, вы это сделаете.
На лбу у виконта выступил пот.
— Хорошо, — сказал он наконец, — я согласен, но у меня ведь нет теперь с собой такой большой суммы денег.
— Это не беда, — заметил Тимолеон, — я вам дам яд, а вы взамен этого напишете мне следующую расписку:
«Любезный Тимолеон, вы можете действовать. Мне необходимо скрыть во что бы то ни стало мою племянницу Антуанетту Миллер, в случае нужды можете употребить в дело кинжал или яд».
Морлюкс колебался.
— Виконт! — сказал Тимолеон. — Время уходит, Рокамболь отыщет нас. Я говорил вам, что я еду в полночь. Я не хочу опоздать на железную дорогу.
— Но, — заметил Морлюкс, — написав это, я называю вас как бы моим сообщником.
— Не спорю.
— И, следовательно, вы не можете воспользоваться этой бумагой против меня.
— Ошибаетесь, мой милый, я еду в Англию. Преданный мне человек предъявит вам эту бумагу. Если вы отсчитаете ему пятьдесят тысяч франков, он возвратит ее вам, если откажете, он уйдет и в назначенный день бросит ее в ящик Уголовной палаты. А в этот самый день я сажусь на корабль в Америку, и императорский прокурор потребует у вас объяснений.
Виконт не спорил больше, он не медлил и написал все то, что требовал от него Тимолеон.
— Я был так уверен, что вы напишете здесь, в карете, на моей спине это письмо, что захватил с собой и яд, — проговорил Тимолеон, вынимая из кармана шарик, вполне похожий на тот, который Мартон сделала из письма Антуанетты, когда передавала его.
— Тут все: и яд, и инструкция, — добавил он.
— Но как же я перешлю его?
— Завтра в восемь часов утра отправляйтесь в улицу Сен-Оппортюн, № 7 и спросите там Лоло.
— Хорошо.
— Вы отдадите ему это и скажете: это от Тимолеона к Мадлене Шивот.
— И этого будет вполне достаточно?
— Совершенно. Я никогда не беру деньги даром. Затем Тимолеон остановил фиакр и вышел из него.
— Прощайте, виконт, — сказал он, — или, лучше сказать, до свидания, если только так будет угодно Богу. Поезжайте домой и спите спокойно… если не боитесь Рокамболя.
И он поспешно удалился.
Тимолеон шел быстрыми шагами и через несколько минут достиг cafe de I`Europe.
— Она, вероятно, уже уложилась, — говорил он про себя, — она думает, что мы едем в Нормандию, а мы уедем в Америку
Поднявшись на четвертый этаж, он вдруг остановился. Сердце его забилось от внезапного сильного волнения. Он сделал несколько шагов и вошел в спальню.
— Анна! — позвал Тимолеон дочь. Но она не отвечала.
— Анна! Анна! — повторял он в ужасе.
Но вдруг полог раздвинулся, и в глубине его показался мужчина, стоявший возле спящей девушки. У него в руках были пистолеты.
— Молчать! — сказал он. — Если ты крикнешь, твоя дочь тотчас умрет.
Волосы стали дыбом на голове Тимолеона. Он отшатнулся. Дыхание его сперло, кровь застыла, голос замер в горле… Перед ним стоял Рокамболь.
— Не пугайся, мой друг, — начал Рокамболь, — будь спокоен, я не сделаю вреда твоей дочери, если ты будешь вести себя как следует.
— Но чего вы хотите от меня?
— Сейчас узнаешь. А покуда отопри дверь. Слышишь, сюда еще кто-то идет.
Тимолеон молча поспешил исполнить это приказание — он знал, что с Рокамболем опасно шутить. В комнату вошли Зеленый Колпак и Жан-мясник.
— Вот куда тебе бы следовало привести полицию! Какая славная группа! — заметил, смеясь, Рокамболь.
Затем он обратился к Зеленому Колпаку и спросил его:
— Карета готова?
— Готова, начальник.
— Так поспешите же.
— Что вы хотите со мной делать? — вскричал Тимолеон.
— С тобой ровно ничего, но я беру твою дочь, которая находится теперь под влиянием тех капель, которые я ей дал, — она останется у меня залогом за Антуанетту. Я ведь знаю всю твою проделку с ней.
— О, если жизнь моей дочери, — вскричал Тимолеон, — зависит от жизни Антуанетты, я не хочу ее смерти!
Теперь Рокамболь, в свою очередь, вздрогнул всем телом.
Карл де Морлюкс был человек решительный и энергичный. Простившись с Тимолеоном, он решил, что ему незачем дожидаться утра и гораздо лучше повидаться с Лоло немедленно. И, долго не раздумывая, он тотчас же привел это намерение в исполнение.
Лоло с удовольствием взялся за дело и сейчас же отыскал одну женщину, которая охотно согласилась за пять луидоров доставить к утру шарик и записку Мадлене Шивот.
Филипетта была честна по-своему, она нанялась в трактир служанкой и вскоре произвела такой скандал, что ее арестовали. Виконт де Морлюкс и Лоло видели, как ее уводили, и пошли за ней до полиции.
— Ей не вывернуться! — сказал Лоло.
Виконт де Морлюкс воротился домой успокоенным.
Яд был уже на пути в Сен-Лазар.
Воротившись домой, Карл де Морлюкс решил, что он может тотчас же убедиться, являются ли Рокамболь, доктор-мулат и майор Аватар одной и той же личностью.
— Поеду в клуб, — проговорил он, — и если застану там майора Аватара, проводящего, по обыкновению, целые ночи за биллиардом или за картами, то это послужит очевидным доказательством, что между ним и Рокамболем нет ничего общего. Рокамболю теперь не до клуба. Пойдут ли на ум карты, когда человек знает, что его преследует полиция?
Виконт де Морлюкс отправился пешком. Идя по Мадленской площади, он повстречался с двумя молодыми людьми.
— Морлюкс! Это вы? — окликнули они его. Эти господа были членами клуба.
Виконт остановился и узнал их.
— А, — сказал он, — это вы, Молеон и Мариньи?
— Мы, дядя, — ответил шутя Молеон.
— Вы, вероятно, не имеете никаких известий о своем племяннике? — спросил Оскар де Мариньи.
— Никаких.
— А мы имеем. Он вместо того, чтобы ехать к своей бабушке, лежит в Лавале раненный, ибо он, поссорившись с одним офицером в вагоне, вызвал его на дуэль, где и был ранен. Он прислал мне письмо и просит уведомить его об Антуанетте.
Де Морлюкс, распростившись, отправился в клуб, там он увидел майора, игравшего спокойно на биллиарде.
— Нет, это не может быть Рокамболь, — проговорил де Морлюкс.
Рокамболь, выйдя из клуба уже под утро, встретил на дороге Огюста, которому передал записку для Ванды следующего содержания: «Все готово. Пора! Можешь действовать».
В предместье Сент-Оноре Рокамболя догнал испуганный Тимолеон и проговорил:
— Все потеряно! Яд уже там! Рокамболь испугался.
Арестантская карета приехала, между прибывшими находилась и Филипетта, она передала шарик Шивот, в письме содержались лаконичная фраза и яд.
«Два свертка желтеньких по освобождении, если девочка выпьет лекарство».
Мадлена Шивот для того, чтобы попасть в лазарет, уколола себе иголкой ноздри, но ее сперва повели в лабораторию, где находилась Мартон, пришедшая за питьем для Антуанетты, и Мадлена, воспользовавшись случаем, бросила шарик в чашку, которая была приготовлена для Антуанетты.
Оставим в покое Сен-Лазар и вернемся к Тимолеону. Он, зная, что жизнь его дочери зависит от жизни Антуанетты, с самого раннего утра отыскивал Лоло, но как ужасно он испугался, когда уже пьяный Лоло проговорил, смеясь:
— Э, да ведь шарик уже там.
И Тимолеон, как сумасшедший, пустился бежать, говоря себе: «Один Рокамболь может исправить дело».
Мы уже знаем, как он встретился с Рокамболем.
Рокамболь отправился в предместье Сент-Оноре, где его ждали мясник Жан и Зеленый Колпак, которым он назначил прийти сюда.
— Мне нужен Риголо, — проговорил Рокамболь. Жан и Зеленый Колпак отправились бегом за Риголо и через час вернулись вместе с ним.
— Слушай, — сказал Рокамболь, отдавая Риголо письмо, — ты должен как можно скорей проникнуть в Сен-Лазар и отдать это письмо блондинке, которая находится в одной комнате с твоей женой. Помни, что от этого зависит жизнь той, которая спасла твоего ребенка.
— О, для нее я готов умереть, — и он быстро удалился.
— О, — проговорил Рокамболь, — в добре есть волнения, которые я никогда не испытывал, делая зло.
И по щеке Рокамболя скатилась слеза.
Отправимся за Риголо. Так как его все знали в Сен-Лазаре, то он прошел туда без препятствий и, передав записку Ванде, сказал «от начальника». В это самое время Мартон принесла питье для Антуанетты и рассказала им историю с Шивот.
Ванда вылила питье на пол.
— Что вы делаете? — спросила Антуанетта.
— Спасаю вас от смерти.
— Слушай, — сказала Ванда Мартон, — в этом питье находился яд, которым Мадлена Шивот хотела отравить барышню. Ты должна идти еще за водой для того, чтобы она была уверена, что яд принят.
Питье было принесено, и Антуанетта выпила залпом, но вдруг вскрикнула, и чашка упала из ее рук, а сама она упала на постель. В чашке остался осадок от яда.
Доктор взял руку Антуанетты. Рука была холодна.
— Она умерла! — воскликнул он.
Оставим Сен-Лазар в покое и вернемся к Тимолеону. Он провел весь день в тревоге и, не найдя себе покоя, отправился в ресторан, но по дороге встретил газетчика. Разносчик говорил:
— Купите, барин, любопытные подробности о происшествии, случившемся в Сен-Лазаре.
Тимолеон выхватил у него газету и пустился бежать, не заплатив разносчику, и, подбежав к ярко освещенному магазину, развернул ее и начал читать следующее:
«Происшествие в Сен-Лазаре. Недавно арестованная молодая девушка умерла при весьма странных обстоятельствах. Она была дочерью торговки Галльского квартала Марлотт. Девица А., отрекавшаяся от родства с торговкой Марлотт, образовала себе партию между заключенными благодаря своему красивому лицу, кротости обхождения и дружбе с некой Мартон, имевшей огромное влияние на прочих арестанток.
Другая же арестантка, по прозвищу Мадлена Шивот, напротив, ужасно возненавидела девицу А.
Сегодня девица А., выпив принесенное арестанткой Мартон питье, умерла. Все арестантки убеждены, что это Мадлена Шивот всыпала яд в чашку.
P. S. Вечером в тюрьме сделался бунт, арестантки избили Мадлену так, что мало надежды на ее выздоровление.
Вся тюрьма ходит на поклонение к смертному одру девицы А. и не перестают называть ее праведницей».
— О, — прошептал он, окончив чтение, — я все-таки должен спасти дочь.
В это время Рокамболь ударил Тимолеона по плечу, сказав:
— Я пощажу твою дочь, если ты исполнишь мое приказание. Надо, чтобы «мать» вытребовала тело Антуанетты. Мы хотим поставить ей памятник.
И с этими словами Рокамболь ушел. На другой день надзирательница вошла в тюрьму и, обращаясь к Ванде и Мартон, сказала:
— Мать умершей пришла просить о выдаче тела, потому что она хочет похоронить ее отдельно.
Они смекнули, что это дело Рокамболя.
Гроб вынесли в церковь.
Ванда заметила, что один из гробовщиков был Риголо. Риголо, которому Антуанетта спасла ребенка, — не плакал. На дворе стояла мнимая мать Антуанетты, громко рыдая, под руку с Тимолеоном. Гроб вынесли.
— Ну, теперь, — сказала Ванда, обращаясь к Мартон, — еще на несколько часов я сделаюсь арестанткой. Слушай, Мартон, если б тебе дали свободу, ты бы отказалась от своей развратной жизни и воровства?
— О, если бы Антуанетта была жива, я бы ей служила верой и правдой.
— Ну, так вот что я тебе скажу: ты слышишь, сестра милосердия несет мне лекарство; что бы ты ни увидела сейчас, молчи.
Вошла сестра. Мартон видела, как погасла лампа, слышала слабый вскрик сестры и больше ничего. Затем
Ванда переоделась в платье сестры, а на нее надела свое, потом она голосом, совершенно похожим на голос сестры Леокадии, позвала:
— Сестра Урсула! Сюда, сюда, в № 7, у нас погасла лампа.
Сестра Урсула вошла, с ней Ванда поступила точно так же и, переодев Мартон в платье сестры Урсулы, связала обеих сестер и заткнула им рты. Затем Ванда и Мартон вышли и легко достигли улицы.
Вернемся теперь к молодому де Морлюксу. Мы уже знаем, что он был ранен на дуэли и пролежал два дня в бреду, затем он написал большое письмо к Антуанетте и к своему другу Оскару де Мариньи, в котором просил его передать письмо Антуанетте.
На пятый день утром в гостиницу города Г. вошел Милон, который узнал от офицеров, ехавших вместе с Аженором в Ренн, что Аженор не доехал до места по причине дуэли. Милон нашел его здесь.
— Меня зовут Милон, и я приехал сюда ради Антуанетты.
— Вы… Милон… друг моей Антуанетты?
— Я приехал вас уведомить, что Антуанетта в смертельной опасности, и вы один только можете спасти ее.
— О! Едем, едем сейчас же!
И Аженор, несмотря на свои раны, поехал вместе с Милоном.
Милон всю дорогу молчал.
На станции их ожидал Рокамболь, или майор Аватар.
— Это начальник, — сказал Милон.
— Извините, но мне некогда объясняться, кто я, — я должен заниматься только Антуанеттой.
Они сели втроем в карету и отправились в квартиру Милона, там Рокамболь дал Аженору рукопись баронессы Миллер и сказал: «Читайте, но не останавливайтесь».
Аженор, читая, по временам то бледнел, то краснел, холодный пот выступил на его лбу.
— О, отец… отец…— проговорил он.
Нет ничего удивительного, что чтение рукописи было для Аженора страшным ударом, ибо он любил своего отца.
Когда Рокамболь рассказал ему, что Антуанетта была в Сен-Лазаре, что дядя его велел отравить ее, Аженор хотел застрелиться.
— Не знаю, дошел ли яд по назначению, но пойдем посмотрим, — проговорил Рокамболь.
— Начальник, — бормотал расстроенный Милон, — что вы сделали с Антуанеттой?
— Молчи! И помни!.. — сказал Рокамболь. Дорогой Аженор не проговорил ни слова, только когда они дошли до кладбища, он воскликнул:
— Антуанетта умерла! — и упал без чувств. Рокамболь и Милон внесли Аженора в квартиру
Риголо.
Там были Ванда, Мартон и жена Риголо, Марцелина.
1 2 3 4