Но полицейские не оставляли ее и продолжали допрашивать, откуда она и куда идет.
В эту минуту к ним подошла уже известная нам торговка из Монтогрельской улицы.
— А, воровка! — сказала она и, обратившись к полицейским, заявила, что эта женщина вчера обокрала ее.
Ванда была арестована и на другой же день после допроса, на котором она скрыла свое имя и не опровергла обвинения, была отправлена в Сен-Лазар.
Как мы уже знаем, Мартон взялась передать письмо Антуанетты к Аженору. Она исполнила это при помощи другой арестантки, которая передала его своему другу, когда тот пришел ее навестить. Этого друга звали Огюст.
— От Мартон к Аженору в Сюренскую улицу, — сказала арестантка, перебросив это письмо за решетку, где стоял Огюст.
Огюст поднял маленький шарик и спрятал его.
— Хорошо, — ответил он.
Поместившись в Сен-Лазаре, Ванда поторопилась повидаться с Антуанеттой и, сказав ей, что она прислана в острог от имени Милона для того, чтобы спасти ее, рассказала ей подробности интриги, жертвой которой та стала, и предложила ей ради спасения проглотить одну из двух пилюль, которые Ванда принесла с собой.
— Будьте уверены, — сказала она, — что это не принесет вам вреда, а только послужит для вашей пользы.
И в доказательство своих слов она сама приняла одну из пилюль.
Антуанетта уже дольше не колебалась и последовала ее примеру. Через час после этого у нее и у Ванды поднялась сильнейшая рвота и начались страшные судороги. Обе девушки были немедленно перенесены в лазарет и помещены в отдельной комнате.
Получив письмо, Огюст взялся доставить его немедленно по адресу. Но каково же было его удивление и недоумение, когда дворник указанного в адресе дома сообщил ему, что у них в доме живет только один Аженор — барон де Морлюкс.
Огюст никак не мог предполагать, чтобы ему дали в Сен-Лазаре письмо к барону, и потому удалился, сказав дворнику, что он зайдет еще раз тогда, когда господин барон де Морлюкс, бывший, по словам дворника, в отъезде, вернется домой.
Сказав это, он вышел со двора, не заметив кучера, чистившего лошадей у конюшни и, казалось, не пропустившего ни одного слова из их разговора с дворником.
Этот-то кучер немедленно по выходе Огюста со двора дома, где жил де Морлюкс, выбежал вслед за ним и, сев в первый попавшийся фиакр, приказал извозчику не упускать из виду Огюста, который вскоре зашел в один из простеньких трактиров, где обыкновенно сходились лакеи.
Он сел за отдельный столик и потребовал себе бутылку вина. Вскоре в этот же трактир вошел кучер, чистивший лошадей у дома Морлюкса, и, усевшись вместе с извозчиком за стол рядом с Огюстом, начал рассказывать извозчику о своем житье-бытье у барона де Морлюкса.
Во время этого разговора извозчик узнает в нем кучера Аженора.
Огюст предположил, что ему-то и следовало передать письмо, данное ему в Сен-Лазаре, подошел к мнимому кучеру и разговорился с ним. Мнимый кучер прикинулся ожидающим письма из острога и повел Огюста к себе на квартиру.
— Ты сейчас увидишь, что я действительно тот самый, кем назвал себя, — заговорил дорогой кучер и довел Огюста до отеля виконта Карла де Морлюкса, жившего в Пепиньерской улице.
— Это отель господина виконта, дяди моего барона, — сказал он, входя первым в ворота.
Швейцар дружески кивнул ему головой.
— Я схожу на минуту к виконту, — сказал ему тогда мнимый кучер Аженора, — поберегите мне моего камрада.
— С большим удовольствием, — ответил ему швейцар и подвинул Огюсту стул.
Мнимый кучер Аженора перешел тогда двор и скрылся за террасой. Минут через десять после этого в швейцарскую вошел фактор и, бросив на стол кипу газет и писем, сказал: «Господину виконту де Морлюксу».
Тогда Огюст невольно подумал, что кучер не обманул его.
В это время мнимый кучер Аженора влетел, как бомба, в кабинет виконта.
— Ну что? — вскрикнул Карл де Морлюкс, узнав в кучере Тимолеона. — Что случилось?
— Известия от девочки, сударь.
— Какие?
— Письмо на имя Аженора.
— Но где же оно?
— Еще не в наших руках, — ответил Тимолеон и рассказал виконту, что Огюст согласился отдать ему письмо только в Сюренской улице, в квартире Аженора.
— Ничего нет легче! — ответил ему виконт. — Я пошлю с тобой моего камердинера, который и отопрет вам квартиру моего племянника.
Вслед за этим виконт позвонил и отдал приказания своему камердинеру.
Тимолеон спустился вместе с ним в швейцарскую. Но… Огюста уже не было там!
— Где он? — спросил Тимолеон, входя.
— Не знаю, — ответил швейцар. — Он все смотрел в окно, но вдруг крикнул: «Дядя, дядя!» — и выскочил на улицу.
Тимолеон выругался и бросился бегом из отеля.
Но напрасно смотрел он во все стороны — Огюста нигде не было.
Теперь мы объясним в нескольких словах все, что случилось.
Когда Огюст сидел в передней у виконта, дожидаясь мнимого кучера Аженора, он вдруг неожиданно увидел на противоположной стороне улицы и как раз напротив дома виконта своего родного дядю Жана, которого он считал в каторге и который был поставлен Рокамболем наблюдать за всеми лицами, какие будут входить и выходить от виконта Морлюкса.
Итак, Огюст, увидев его, выбежал из передней и бросился к Жану на шею.
Жан тоже узнал его.
— Огюст, — пробормотал он, целуя молодого человека.
— Дядюшка! Дядюшка! — повторял Огюст.
— Тс, молчи, не возбуждай внимания рыжей, — прошептал Жан, увлекая за собой молодого человека.
Огюст сейчас же понял, что его дядя не прощен, а просто бежал с каторги.
Отойдя от дома де Морлюкса, они разговорились, и Огюст рассказал Жану о письме.
Жан слушал его, чуть не задыхаясь, и, когда Огюст закончил, вскрикнул:
— Если только мой начальник не ошибается, то этот кучер не кто иной, как Тимолеон.
— Кто это — Тимолеон?
— Разбойник, по милости которого я был арестован и сослан в острог.
— Стало быть, вы полагаете, что это письмо не к нему?
— Нет, нет! Иди со мной.
Жан схватил своего племянника за руку и проворно побежал с ним к Рокамболю.
Здесь, на углу предместья Сент-Оноре, он ввел его в очень незавидную гостиницу. Поднявшись во второй этаж, он постучал у номера 13-го.
— Войдите, — раздалось из-за двери.
В комнате сидел у окна мужчина во всем черном. Это был майор Аватар.
Тогда Жан отобрал у своего племянника письмо и подал его Рокамболю.
Рокамболь прочитал его и потом взяв перо и лист бумаги, начал писать.
Кончив писать, он свернул его точно в такой же шарик и, подавая Огюсту, сказал:
— Отнесите вот это письмо в Сюренскую улицу к тому, кто называет себя кучером Аженора.
— Ладно, — ответил Огюст и, поцеловав дядю, взял письмо и побежал в Сюренскую улицу.
На этот раз он уже не спрашивал привратника, а прошел прямо к двери направо, в мезонин. Ему отворил сам мнимый кучер Аженора.
— Ну, что? — спросил он.
— Извините меня, — сказал Огюст, — но дело в том, что, покуда я сидел в передней, я увидел на улице своего дядю и побежал за ним, чтобы попросить у него немного деньжонок.
Огюст передал ему письмо и условился, что возьмет от него и ответ для передачи в Сен-Лазар, простился с мнимым кучером Аженора и, сказав ему, что его можно застать постоянно по вечерам в предместье Сен-Мартен в трактире «Бык», ушел от него.
Когда он был уже на лестнице, Тимолеон отворил окно на улицу и свистнул.
При этом свисте какой-то комиссионер, по-видимому, дремавший на тротуаре, поднял голову.
Тимолеон махнул ему рукой и запер окно.
Через несколько минут после этого Тимолеон был у виконта де Морлюкса.
Это письмо было краткой выдержкой из письма Антуанетты, с той только разницей, что в этом письме молодая девушка считала себя жертвой ошибки, странного сходства и не подозревала, что у нее есть враги.
Рокамболю хотелось успокоить этим виконта и усыпить его бдительность.
— Отлично! — пробормотал виконт.
Но Тимолеон был совершенно иного мнения и доказал де Морлюксу, что это письмо написано не Антуанеттой, а, по его мнению, Рокамболем.
— Вы с ума сошли?!
— Нет, и если к вечеру я не найду средства отправить Рокамболя в острог, — заметил Тимолеон, — то мы погибли.
— Но почему же вы думаете, что это письмо фальшивое?
— Смотрите, — ответил Тимолеон и, взяв настоящее письмо, написанное Аженором несколько дней тому назад, и письмо, данное ему только что Огюстом, налил на оба письма какую-то желтоватую жидкость.
Не прошло и двух минут после этого, как на письме, поданном Огюстом, чернила совсем смылись, между тем как на письме Аженора они только пожелтели.
— Ну, — пробормотал виконт, — что же из этого следует?
— То, что должно пройти от трех до четырех часов, чтобы эта жидкость не выела чернил, а только изменила их цвет.
— Виконт! — продолжал Тимолеон с ужасающим хладнокровием, — если Рокамболь не воротится немедленно в острог, то вам самому не миновать его.
— Он будет в остроге! — решительно проговорил де Морлюкс.
— Все будет хорошо, если только полиция не прозевает его до завтрашнего дня.
— Я еду сейчас же к префекту.
— Нет, погодите, надо сначала узнать, где находится Рокамболь.
— Но как же это сделать?
— Очень просто — через Огюста. А пока мне надо выйти отсюда так, чтобы меня никто не видел, — решил Тимолеон и добавил:
— Вы поедете в клуб?
— Да.
— Ну, так я буду вашим лакеем и уверен, что меня никто не узнает, так как это мыслимо только для одного Рокамболя.
Виконт де Морлюкс поспешил одеться и через каких-нибудь четверть часа уже ехал в клуб.
Приехав туда, он нашел более удобным ссадить Тимолеона и сказать ему по-немецки:
— Я проведу почти всю ночь в клубе, если я буду нужен, то приходите ко мне туда.
— Хорошо, — ответил Тимолеон и уже хотел соскочить с запяток, как вдруг к подъезду клуба подъехала коляска.
Тимолеон невольно вздрогнул и крепко сжал руку виконта.
— Что такое? — спросил виконт.
— Смотрите!
— Что такое?
— Это он!
— Кто он?
— Рокамболь! — ответил Тимолеон и, спрыгнув с запяток, замешался в толпе, оставив виконта оглушенным его словами.
Виконт только раз мельком видел майора, но, несмотря на это, черты лица врезались ему в память.
После обеда виконт отвел маркиза Б. в сторону и спросил его:
— Ты хорошо знаешь майора Аватара?
— Еще бы! Я и представил его в клуб. Некогда я провел шесть недель под его родительским кровом.
Этот ответ окончательно уничтожил у виконта всякое подозрение.
В десять часов вечера Карлу де Морлюксу подали записку, на конверте которой стояло: «Безотлагательно».
Мы теперь должны вернуться несколько назад.
В то время, пока виконт был в клубе, Тимолеону удалось при помощи одного из своих агентов проследить за Огюстом и таким образом узнать, где находится квартира Жана-мясника.
Это и заставило его написать де Морлюксу, который поспешил на его приглашение и застал Тимолеона в подъезде клуба.
— Я теперь знаю, где кроется шайка Рокамболя, — проговорил бывший сыщик.
— Но под каким же предлогом…— начал было виконт, но Тимолеон перебил его:
— Предлог есть, мы вернемся к вам, я сделаю у вас кражу со взломом и устрою так, что краденые вещи найдутся там, где проживает его шайка.
Вернувшись в дом к виконту де Морлюксу, Тимолеон вырезал у него в кабинете в окне стекло, оставил открытым ящик письменного стола, опрокинул большую часть мебели и прибил к письменному столу червонного валета.
— Что вы это делаете? — удивился виконт.
— Воскрешаю клуб червонных валетов, председателем которого был некогда Рокамболь, — ответил Тимолеон.
— Понимаю, — проговорил де Морлюкс.
— Теперь, — продолжал Тимолеон, — мы приставим еще лестницу к садовой изгороди, и Рокамболь в наших руках.
Вслед за этим Тимолеон, при помощи одного из своих агентов, в квартире Жана-мясника подложил под тюфяк кровати, на которой спал гробовщик Риголо, хозяин квартиры Жана-мясника, дорогой бумажник с вензелем виконта де Морлюкса.
Здесь мы должны добавить, что жена этого Риголо сидела тоже в Сен-Лазаре за кражу корзинки с клубникой, которой ей очень хотелось полакомиться, так как женщина была беременна.
Риголо ежедневно навещал ее, потому что ребенок его, бывший с ней в остроге, болел крупом, и доктора даже не надеялись на его выздоровление.
На другой день после того, как Тимолеон имитировал кражу и подбросил бумажник виконта в квартиру Риголо, где жил Жан-мясник, виконт поехал в полицейскую префектуру и убедительно просил начальника полиции обратить все его внимание на розыски похитителей, и при этом он провел ту мысль, что, вероятно, в этой краже участвовал сам Рокамболь.
Но начальник полиции отверг это предположение.
— На чем же вы основываете ваше убеждение? — спросил его виконт.
— На неловкости, с которой произведена у вас кража, — ответил начальник полиции.
— Разве?
— Рокамболь не станет два раза играть в одну и ту же игру, и вообще он никогда не оставлял ни одного следа.
Виконту не оставалось больше ничего делать, как только уйти, но в то время, как он встал, начальнику полиции доложили о приходе тряпичника по имени Мерлей, который хотел сообщить какое-то особенное сведение.
— Пусть войдет! — сказал начальник полиции. Вошел Мерлей — то есть тот самый агент Тимолеона, который пробрался в квартиру Риголо и подбросил ему бумажник виконта.
— Что тебе нужно? — спросил его начальник полиции.
— Я пришел сообщить, — сказал он, — что в доме, где я живу, проживают теперь два бежавших каторжника.
— Уверен ли ты в этом?
— Не считая третьего начальника, который ходит к ним вечером и которого они называют Рокамболем.
Начальник полиции улыбнулся при этих словах.
— Мне нет дела, мнимый или настоящий это Рокамболь, — продолжал виконт, — но я хочу, чтобы эту шайку арестовали.
— Это будет непременно сделано.
Затем начальник позвал одного из своих чиновников и приказал ему отвезти Мерлея в тюрьму.
— Но…— продолжал Мерлей.
— Это необходимо сделать для того, — заметил начальник полиции, — чтобы показать, что над полицией нельзя издеваться. Мы обыщем сегодня все по его указанию, но я уверен заранее, что мы ровно ничего не найдем.
Затем начальник полиции обернулся к виконту и добавил:
— Будьте спокойны, виконт, сегодня же будут приняты все меры, и вечером означенные люди будут арестованы.
Виконт раскланялся и ушел.
Он отправился прямо к Тимолеону и рассказал ему весь свой разговор с начальником полиции.
— Да, — заметил Тимолеон, — если только Рокамболь придет на назначенное свидание, все пойдет как нельзя лучше.
Затем виконт отправился к брату своему, барону Филиппу де Морлюксу.
Читатель помнит, что Карл де Морлюкс отправил племянника в Бретань, не дав ему повидаться с отцом и проститься с Антуанеттой. В это же время Филипп де Морлюкс послал своей теще следующую телеграмму:
«Присылаю Аженора. Удержите его у себя, чтобы воспрепятствовать ему в смешной и ненавистной мне женитьбе».
На это его теща отвечала зятю следующее:
«Любезный сын!
Три дня я уже жду Аженора, но о нем ни слуху ни духу. Не убежал ли он с своей Дульцинеей? Я думаю, что, когда вы получите это письмо, он будет уже у вас и вы вразумите его».
Барон подал это письмо брату, который, прочтя его, сказал:
— Это опять проделки Рокамболя.
И он рассказал барону все дело в нескольких словах.
— Но в таком случае, — заметил испуганно барон, — мы окончательно погибли.
— Ничуть, — отвечал виконт,—сегодня вечером он будет уже в руках полиции.
— Что же сделали с госпожой Рено?
— Ее держат в плену, уверяя, что Антуанетта скоро вернется.
В это время послышался звонок, и в комнату вошел доктор-мулат, лет тридцати пяти.
Виконт встал с намерением удалиться.
— Доктор не говорит по-французски, — заметил барон, — и если вам нужно еще что-нибудь сказать мне…
— Ничего, кроме того, что Рокамболя захватят сегодня вечером.
Мулат развязывал повязки с ноги барона, и по лицу его нельзя было заметить, чтобы услышанное им имя Рокамболя сильно его взволновало.
Того же дня в семь часов вечера Карл де Морлюкс, переодетый блузником, прохаживался около заставы Клиши. Вскоре к нему подошел Тимолеон и повел его в винный погребок.
— Отсюда, — сказал он, указывая на маленькое окно, — мы увидим всех проходящих.
— Я во что бы то ни стало хочу увидеть майора Аватара, — проговорил нетерпеливо виконт.
— То есть Рокамболя, — заметил Тимолеон.
— Я все-таки не верю, чтобы Аватар и Рокамболь были одной и той же личностью.
— Тссс! Постойте, — проговорил вдруг Тимолеон, взглянув в окно, — вот он.
Виконт взглянул и увидел неподалеку от окна мужчину с темным, почти черным цветом лица.
— Да ведь это доктор-мулат, который лечит моего брата!
Спустя несколько минут ночные посетители погребка увидели приближающийся патруль, во главе которого шел начальник полиции в сопровождении двух агентов и тряпичника, объявившего, что он выдаст Рокамболя и его шайку.
Тимолеон и виконт, желая увидеть арест, спустились по лестнице и пошли по переулку.
1 2 3 4