Когда ее рука прикоснулась к щиколотке левой ноги, острая боль заставила его сесть.— Все ясно, — сказала она. — Могло быть и хуже. Вы сильно ушиблись, когда упали. Наверняка подвернули лодыжку и растянули мышцы. Но переломов, судя по всему, нет.Ушибы. Растяжение мышц. Почему же, черт возьми, ему так больно? И что приключилось с его сознанием?— Я был уверен, что ничего серьезного нет, — произнес он.— Я не назвала бы это «ничего серьезного», — резко сказала она. — А все ваши старые травмы, полученные на поле боя? К тому же вы насквозь промокли и окоченели. — Говоря это, она помогла ему подняться на ноги.Боль в поврежденной лодыжке соперничала с болью в изувеченной ноге.К тому же мышцы то и дело сводило судорогой. Боль, дрожь, быстрое течение воды в ручье, скользкие камни, слепящая стена дождя и его намокшая одежда заставили его почувствовать себя беспомощным инвалидом, а это для него было страшнее всего.Алистер заставил себя действовать, хотя тело жаждало оставить эту попытку, а разум говорил, что уж лучше бы он сломал себе шею, чтобы не нужно было больше бороться.Это подала голос та самая крошечная часть его самого, которую он презирал и обычно держал под замком. Жалость к себе вызывала у него отвращение. Он видел, что приходилось переносить другим, и знал, что по сравнению с этим его собственные трудности — сущий пустяк.Он должен быть благодарен за то, что может опереться на здравомыслящую деревенскую женщину, которая не плачет, не паникует, а сохраняет спокойствие, словно товарищ по оружию.С ее помощью он кое-как вышел на прибрежную отмель и наконец выбрался на берег.Идти стало чуть-чуть проще. Было скользко, но они, поддерживая друг друга, все же спускались вниз, а не лезли вверх по склону. Вот и поляна. Встревоженный Джок уже собирался отправиться на поиски.
Мирабель не раз приходилось делать вид, что она держит ситуацию под контролем. Когда речь идет о бизнесе, приходится сохранять невозмутимое спокойствие, даже если поздние заморозки уничтожили завязи на плодовых деревьях, или из-за сырой погоды сгнила половина запасенного на зиму сена, или начался падеж овец от какой-то загадочной болезни.Как говорил капитан Хьюз, она была капитаном судна, а благополучие судна и экипажа зависит от капитана. Прояви она любые признаки смятения, нерешительности, сомнения или тревоги, это моментально передалось бы остальным, подорвало боевой дух и поставило бы под удар и экипаж, и судно.Она взвалила на свои плечи дела отца, потому что он сложил с себя командование, позволив течению нести поместье на скалы и тем самым поставив под угрозу благосостояние людей, которые от него зависели.Теперь, когда она уже десять лет исполняла обязанности своего отца, для нее стало второй натурой брать на себя инициативу в любой ситуации, какой бы катастрофической она ни была.Когда мистер Карсингтон свалился в ручей, она была близка к истерике. С сильно бьющимся сердцем она спускалась к воде. Стена дождя мешала ей видеть, и она не могла бы с уверенностью сказать, дышит ли он. Руки у нее так тряслись, что она не сразу смогла нащупать пульс.К счастью, он открыл глаза и мгновение спустя, видимо, узнал ее. Она немного успокоилась и обрела способность мыслить.Пока они добирались до Олдридж-Холла, она постепенно приходила в себя и к тому времени, как слуги сняли мистера Карсинггона с коня и уложили на импровизированные носилки из приставной лестницы, поняла, что с ним случилось что-то более серьезное, чем растяжение лодыжки.Он воспротивился тому, чтобы его несли, потом снова что-то забормотал, очевидно, не сознавая, где находится. В доме все повторилось, но слугам удалось внести его вверх по лестнице в гостевые апартаменты.Было бы проще поместить его в одну из комнат на цокольном этаже, но оттуда легче сбежать. Мирабель была уверена, что он попытается сбежать. Ведь у него не было с собой даже смены белья. Вряд ли человека, которого не остановил ледяной ливень, остановит поврежденная лодыжка.Ей было необходимо позаботиться о том, чтобы он оставался в покое, по крайней мере до тех пор, пока его осмотрит доктор Вудфри.Она видела, как мистера Карсингтона переложили с носилок в кресло, и позаботилась о том, чтобы удобно уложили его больную ногу. Отправив лакея Томаса за нужным ей инструментом, она жестом приказала Джозефу оставаться рядом, решив, что гостя нужно подготовить к уничтожению его дорогостоящих сапог.Она сказала ему, что вот-вот принесут горячую воду и он сможет принять ванну.— Боюсь только, что ваш сапог придется разрезать, — добавила она.Он воспринял это известие спокойно.— Мои сапоги… Кру хватит удар, когда он об этом узнает. — Его золотистые глаза лихорадочно блестели. — Мне нужно снять одежду, — сказал он, взявшись за узел промокшего галстука.Она остановила его.— Ткань намокла, и с ней трудно справиться. А вы дрожите. Позвольте мне помочь.Он нахмурился, выпустил из рук галстук и поднял подбородок.Мирабель наклонилась и принялась развязывать узел, пытаясь унять дрожь в руках.— У папы нет камердинера, иначе я прислала бы его к вам, — произнесла она, справившись с галстуком. Как только будут сняты сапоги, слуги разденут его и помогут искупаться.— У герцога Веллингтона тоже нет камердинера, — сообщил мистер Карсингтон. — Его светлость обходится без него, а я тем более могу обойтись. Но Кру присматривал за мной всю мою жизнь. Он повсюду следовал за мной. — Алистер прерывисто вздохнул, взгляд его стал отстраненным. — Еще немного — и я встану. Надо помочь. Не могу же я здесь лежать. Какая жалость. Нечего будет написать на могильном камне.Он снова стал бормотать что-то невнятное. Мирабель не хотелось думать о том, чем это вызвано. Она была уверена в одном: в результате растяжения лодыжки горячечного бреда не бывает.Она вспомнила, как бредила мать в последние дни своей жизни, но поспешила прогнать эти мысли. И приказала себе сосредоточиться на том, чтобы ее гость был как можно скорее вымыт и согрет.— Мистер Карсингтон, нам придется разрезать ваши сапоги, — сказала она, сдерживая дрожь в голосе. — Они все равно пришли в негодность.Он кивнул.Появился Томас с ножом. Мистер Карсингтон взглянул на слугу, и тело его напряглось.— Только не надо резать, — сказал он. — Это всего лишь царапина.Мирабель легонько прикоснулась к его лбу. Он был горячий.— Щиколотка у вас, наверное, распухла. Если стаскивать сапог, можно причинить вред.Он взглянул на нее. Взгляд его, кажется, стал более осмысленным.— Сапоги. Конечно. Я сделаю это сам.— Вы совсем окоченели, — сказала она, — и руки плохо двигаются. Прошу вас, будьте благоразумны, позвольте Джозефу сделать это.Мистер Карсингтон взглянул на свои дрожащие руки.— Не надо Джозефа. Сделайте это сами. Вашими прохладными твердыми руками. Разрежьте их оба, как считаете нужным. Я имею в виду сапоги. И не обращайте внимания, если я буду всхлипывать. Эти сапоги мне очень дороги. — Он бросил на нее озорной мальчишеский взгляд. — Я пошутил, чтобы заставить вас улыбнуться. Вы цените шутки, я знаю.Мирабель, несмотря на тревогу, действительно улыбалась. Взяв из рук Томаса нож, она опустилась на колени и принялась за дело.
Как только сапоги сняли, все остальное пошло как по маслу. После ванны мистер Карсингтон согрелся. Он позволил уложить себя в постель, подсунув под больную ногу подушки и приложив к лодыжке мешок со льдом. Зайдя к нему некоторое время спустя, Мирабель увидела, что он задремал.Он проспал недолго, потом забеспокоился и стал что-то бормотать, как это было тогда, когда она пыталась осмотреть его в ручье. Она попробовала успокоить его, но он еще сильнее заволновался.— Я не могу здесь лежать, — сказал он, приподнимаясь с подушек. Вырез его ночной сорочки распахнулся, обнажив часть груди, покрытую курчавыми темно-золотистыми волосами. Волосы были влажными, как и край ворота. На шее билась жилка. — Где моя одежда?Мирабель напомнила ему, что его одежда промокла и что слуги приводят ее в порядок.— Ах да, — произнес он и снова откинулся на подушки. Она поднялась с кресла и натянула на него одеяло.— Вы утомлены, — сказала она. — Вы подвернули лодыжку и, мне кажется, простудились. Отдохните.— Черт возьми, я совсем запутался, — сказала он. — Я ударился головой? — Он закрыл глаза, а она принялась шагать из угла в угол, надеясь, что доктор не заставит себя слишком долго ждать.Не прошло и получаса, как мистер Карсингтон сбросил с себя одеяло — очевидно, не сознавая, что обнажает свои длинные мускулистые ноги в ее присутствии, — и позвал своего слугу.Джозеф, которому было приказано прислуживать ему, поспешил к нему, но больной оттолкнул его, вскочил с постели и, выругавшись, ухватился, чтобы удержаться на ногах, за спинку кресла, с которого только что встала Мирабель.— Нога должна ходить, — в ярости заорал он. — Что, черт возьми, с ней происходит?— Сэр! — послышался решительный голос. — Возьмите себя в руки!Мистер Карсингтон застыл на месте, переведя взгляд на фигуру в дверном проеме.— Что означает весь это шум, сэр?Мистер Карсингтон опустился на кресло и встряхнул головой, будто пытаясь что-то вспомнить.— Мистер Карсингтон немного не в себе, — сказала Мирабель спокойным тоном, хотя сердце у нее бешено колотилось. — Он подвернул лодыжку и… — Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — И возможно, у него сотрясение мозга или простуда. Этого я не могу сказать, но ему плохо.— Я слышал о несчастном случае, — произнес капитан. — Возвращаясь из Мэтлока, повстречал парнишку, которого вы послали за доктором Вудфри. Боюсь, доктор немного задержится. У него масса неотложных случаев.— Я никогда не болею, — заявил мистер Карсингтон. Он сидел на кресле боком, обхватив одной рукой спинку. — Никогда. Но все же не следовало бы оставлять здесь эту огромную вонючую кучу. Я не неженка, но даже меня тошнит. А они так спешили. Ну, вы знаете, как это бывает. — Он обращался к капитану Хьюзу, который, как и Мирабель, не имел ни малейшего понятия, что он имеет в виду.Однако капитан кивнул:— Разумеется, знаю.— А может быть, и не знаете. Я, кажется, болтаю всякий вздор. Я ударился головой, не так ли? Ну конечно. Только сотрясения мозга мне и не хватало. Глава 7 «Спокойно, — сказал себе Алистер. — Будь мужчиной, черт бы тебя побрал».В данный момент если даже он был мужчиной, то себя не узнавал. Он не мог даже двинуться, чтобы не начался приступ рвоты. Он не был уверен, отрезал ли хирург ему ногу. И приказал себе думать о чем-нибудь другом — все равно о чем.Кру. И его предчувствие. Ну не смешно ли? Ведь это война. А на войне ранят, калечат, убивают. И все же Алистер не был готов к такой бойне. Целые акры земли, покрытые телами, а среди них множество его друзей. Мертвые и умирающие, упавшие в грязь, чтобы никогда больше не подняться.Где-то поблизости послышался женский голос. И мужской. Но он принадлежал не Горди. Тогда кому же?— Думаю, ему все это мерещится, — сказал мужчина.— Это не совсем так, — возразил Алистер.— Вы сказали, что вам плохо, — продолжал мужчина. — Что-то вызывает у вас тошноту. Помните? Вы сказали, что это какая-то вонючая куча.Неужели он разговаривал вслух? Ведь это были всего лишь мысли. К тому же ему это пригрезилось. Этого не могло быть на самом деле. Он практически не знал чувства страха. И никогда бы не осрамился, словно барышня при виде чего-то неприятного. Если бы об этом узнал его отец, он сгорел бы от стыда. Но он не узнает. Потому что этого не было, не могло быть на самом деле.— Я так сказал? — удивился Алистер. — Странно. Что-то я не припомню. С ногой они уже закончили возиться? Ее отрезали и выбросили в кучу вместе с другими конечностями?— Вы знаете, где находитесь, сэр? — снова послышался голос, в котором звучали властные нотки. Этот человек, судя по всему, привык командовать. Офицер, наверное.— Знаете ли вы, где находитесь? — спросил мужчина. — Узнаете ли меня?Алистер открыл глаза. Мир вокруг него сначала закружился, потом постепенно замедлил ход и наконец остановился. Он понял, что находится в комнате, а не в полевом лазарете. Мужчина, который стоит перед ним, ему знаком.— Капитан Хьюз, — сказал он, сдерживая дрожь в голосе и пытаясь отделить кошмар от реальности.— Вы упали, — продолжал капитан. — Растянули лодыжку и, судя по всему, ушибли голову. Со мной однажды такое было. На меня упал грузовой подъемник и сбил меня с ног. Но все обошлось. Со временем и в вашей черепной коробке все встанет на свое место.Алистер потер лоб. Голова болела, но это был пустяк по сравнению с мучительной болью в левой стороне тела.Упал. Да, конечно. И, несомненно, ушиб голову. Временное помешательство. Этим все объясняется.Потом он вспомнил, как вскочил с постели полуголый, вспомнил бледное испуганное лицо, округлившиеся от тревоги голубые глаза.Он окинул взглядом комнату и увидел ее. Сложив на груди руки, она стояла у камина.Восхитительно. Он вел себя в ее присутствии как полный идиот.— Мисс Олдридж, — окликнул он.— Вы меня узнали, — произнесла она.— Сейчас узнал. Кажется, я выставил себя на посмешище.— Ничего ужасного не случилось, — возразила она. — Вы не совершали таких бессмысленных поступков, какие порой совершает мой отец. Тем не менее нам всем будет спокойнее, если вы вернетесь в постель.Тут Алистер вспомнил, что все еще полуодет и что на нем только сорочка, и та чужая, из грубой ткани. Зато она была большого размера и прикрывала безобразные шрамы на бедре.Отмахнувшись от предложенной капитаном помощи, он двинулся к кровати, которая находилась всего в нескольких шагах.Мисс Олдридж подошла к окну, чтобы не смущать его.Тишину нарушал лишь шум дождя, барабанившего в окна. От постельного белья исходил слабый аромат лаванды. Все вокруг было безупречно чистым, здесь царил покой.С трудом верилось, что он мог спутать эту комнату с миром, относящимся к ночным кошмарам.— Вы уже выглядите гораздо лучше, — заявил капитан Хьюз. — Совсем не похожи на парня с безумными глазами, которого я увидел, когда так бесцеремонно ворвался сюда. — Потом он переключил внимание на женщину у окна. — Надеюсь, вы простите мою бестактность, мисс Олдридж. Я находился внизу, в холле, и ждал, не дадите ли вы мне каких-нибудь поручений, когда услышал весь этот шум на верхней палубе.— Вам не за что извиняться, — сказала она. — Вы вполне могли подумать, что мой отец снова устроил пожар в комнате.Алистер размышлял о возможном сотрясении мозга, потому что иного объяснения своему возмутительному поведению у него не было. Ее слова привлекли его внимание, выведя из задумчивости, и он сел в постели. Левая сторона искалеченного тела отреагировала на это движение острой болью.— Снова? — переспросил он. — И часто мистер Олдридж устраивает поджоги?— Это произошло всего раз, лет девять-десять назад, — ответила мисс Олдридж. — Когда он увидел письмо от тетушки Клотильды, на него внезапно снизошло прозрение относительно египетских финиковых пальм.Связанная с ними проблема беспокоит его время от времени по причинам, понятным разве что нескольким ботаникам. Это был как раз один из таких моментов. Он вскочил, уронив свечу, но был слишком возбужден, чтобы заметить это.Она отошла от окна.— К счастью, вскоре после того, как он выбежал из кабинета, это заметил слуга. Пострадал лишь письменный стол, немного обгорел ковер у камина, и еще долго в доме стоял запах дыма.— Вы меня успокоили, — произнес Алистер. — Я по крайней мере не сжег дом.Она подошла к кровати и окинула его критическим взглядом.— Цвет лица у вас стал более здоровым. Не такой лихорадочный, как прежде. И все же надо снова приложить лед к вашей лодыжке. Не хотите ли приложить лед к голове?Алистер почти забыл о головной боли. Пульсирующая боль в левой стороне тела заглушила ее.— Пожалуй, — сказал он. — Вы очень любезны, что подумали об этом. Я со своей стороны обещаю спокойно дожидаться доктора.Она улыбнулась, и в комнате, кажется, стало светлее, хотя в потемневшие стекла продолжал барабанить дождь.— Рада это слышать, — промолвила она.
Доктор Вудфри приехал только в конце дня. Это был молодой — не более тридцати лет от роду — человек небольшого роста, жилистый и энергичный, который привык путешествовать в любую погоду. Однако разразившаяся буря не только увеличила число несчастных случаев, но и сделала практически непроезжими дороги.Несмотря на все это, доктор Вудфри был бодр, как всегда. Перекинувшись несколькими словами с Мирабель и капитаном Хьюзом, он направился прямиком к мистеру Карсингтону, Мирабель и капитан удалились в библиотеку ждать медицинского заключения.Доктор присоединился к ним примерно через полчаса и уже начал излагать свой диагноз, когда в библиотеку с озабоченным выражением лица торопливо вошел мистер Олдридж. Прибыв домой точно к ужину, он увидел экипаж доктора Вудфри и очень встревожился, подумав, что заболела Мирабель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Мирабель не раз приходилось делать вид, что она держит ситуацию под контролем. Когда речь идет о бизнесе, приходится сохранять невозмутимое спокойствие, даже если поздние заморозки уничтожили завязи на плодовых деревьях, или из-за сырой погоды сгнила половина запасенного на зиму сена, или начался падеж овец от какой-то загадочной болезни.Как говорил капитан Хьюз, она была капитаном судна, а благополучие судна и экипажа зависит от капитана. Прояви она любые признаки смятения, нерешительности, сомнения или тревоги, это моментально передалось бы остальным, подорвало боевой дух и поставило бы под удар и экипаж, и судно.Она взвалила на свои плечи дела отца, потому что он сложил с себя командование, позволив течению нести поместье на скалы и тем самым поставив под угрозу благосостояние людей, которые от него зависели.Теперь, когда она уже десять лет исполняла обязанности своего отца, для нее стало второй натурой брать на себя инициативу в любой ситуации, какой бы катастрофической она ни была.Когда мистер Карсингтон свалился в ручей, она была близка к истерике. С сильно бьющимся сердцем она спускалась к воде. Стена дождя мешала ей видеть, и она не могла бы с уверенностью сказать, дышит ли он. Руки у нее так тряслись, что она не сразу смогла нащупать пульс.К счастью, он открыл глаза и мгновение спустя, видимо, узнал ее. Она немного успокоилась и обрела способность мыслить.Пока они добирались до Олдридж-Холла, она постепенно приходила в себя и к тому времени, как слуги сняли мистера Карсинггона с коня и уложили на импровизированные носилки из приставной лестницы, поняла, что с ним случилось что-то более серьезное, чем растяжение лодыжки.Он воспротивился тому, чтобы его несли, потом снова что-то забормотал, очевидно, не сознавая, где находится. В доме все повторилось, но слугам удалось внести его вверх по лестнице в гостевые апартаменты.Было бы проще поместить его в одну из комнат на цокольном этаже, но оттуда легче сбежать. Мирабель была уверена, что он попытается сбежать. Ведь у него не было с собой даже смены белья. Вряд ли человека, которого не остановил ледяной ливень, остановит поврежденная лодыжка.Ей было необходимо позаботиться о том, чтобы он оставался в покое, по крайней мере до тех пор, пока его осмотрит доктор Вудфри.Она видела, как мистера Карсингтона переложили с носилок в кресло, и позаботилась о том, чтобы удобно уложили его больную ногу. Отправив лакея Томаса за нужным ей инструментом, она жестом приказала Джозефу оставаться рядом, решив, что гостя нужно подготовить к уничтожению его дорогостоящих сапог.Она сказала ему, что вот-вот принесут горячую воду и он сможет принять ванну.— Боюсь только, что ваш сапог придется разрезать, — добавила она.Он воспринял это известие спокойно.— Мои сапоги… Кру хватит удар, когда он об этом узнает. — Его золотистые глаза лихорадочно блестели. — Мне нужно снять одежду, — сказал он, взявшись за узел промокшего галстука.Она остановила его.— Ткань намокла, и с ней трудно справиться. А вы дрожите. Позвольте мне помочь.Он нахмурился, выпустил из рук галстук и поднял подбородок.Мирабель наклонилась и принялась развязывать узел, пытаясь унять дрожь в руках.— У папы нет камердинера, иначе я прислала бы его к вам, — произнесла она, справившись с галстуком. Как только будут сняты сапоги, слуги разденут его и помогут искупаться.— У герцога Веллингтона тоже нет камердинера, — сообщил мистер Карсингтон. — Его светлость обходится без него, а я тем более могу обойтись. Но Кру присматривал за мной всю мою жизнь. Он повсюду следовал за мной. — Алистер прерывисто вздохнул, взгляд его стал отстраненным. — Еще немного — и я встану. Надо помочь. Не могу же я здесь лежать. Какая жалость. Нечего будет написать на могильном камне.Он снова стал бормотать что-то невнятное. Мирабель не хотелось думать о том, чем это вызвано. Она была уверена в одном: в результате растяжения лодыжки горячечного бреда не бывает.Она вспомнила, как бредила мать в последние дни своей жизни, но поспешила прогнать эти мысли. И приказала себе сосредоточиться на том, чтобы ее гость был как можно скорее вымыт и согрет.— Мистер Карсингтон, нам придется разрезать ваши сапоги, — сказала она, сдерживая дрожь в голосе. — Они все равно пришли в негодность.Он кивнул.Появился Томас с ножом. Мистер Карсингтон взглянул на слугу, и тело его напряглось.— Только не надо резать, — сказал он. — Это всего лишь царапина.Мирабель легонько прикоснулась к его лбу. Он был горячий.— Щиколотка у вас, наверное, распухла. Если стаскивать сапог, можно причинить вред.Он взглянул на нее. Взгляд его, кажется, стал более осмысленным.— Сапоги. Конечно. Я сделаю это сам.— Вы совсем окоченели, — сказала она, — и руки плохо двигаются. Прошу вас, будьте благоразумны, позвольте Джозефу сделать это.Мистер Карсингтон взглянул на свои дрожащие руки.— Не надо Джозефа. Сделайте это сами. Вашими прохладными твердыми руками. Разрежьте их оба, как считаете нужным. Я имею в виду сапоги. И не обращайте внимания, если я буду всхлипывать. Эти сапоги мне очень дороги. — Он бросил на нее озорной мальчишеский взгляд. — Я пошутил, чтобы заставить вас улыбнуться. Вы цените шутки, я знаю.Мирабель, несмотря на тревогу, действительно улыбалась. Взяв из рук Томаса нож, она опустилась на колени и принялась за дело.
Как только сапоги сняли, все остальное пошло как по маслу. После ванны мистер Карсингтон согрелся. Он позволил уложить себя в постель, подсунув под больную ногу подушки и приложив к лодыжке мешок со льдом. Зайдя к нему некоторое время спустя, Мирабель увидела, что он задремал.Он проспал недолго, потом забеспокоился и стал что-то бормотать, как это было тогда, когда она пыталась осмотреть его в ручье. Она попробовала успокоить его, но он еще сильнее заволновался.— Я не могу здесь лежать, — сказал он, приподнимаясь с подушек. Вырез его ночной сорочки распахнулся, обнажив часть груди, покрытую курчавыми темно-золотистыми волосами. Волосы были влажными, как и край ворота. На шее билась жилка. — Где моя одежда?Мирабель напомнила ему, что его одежда промокла и что слуги приводят ее в порядок.— Ах да, — произнес он и снова откинулся на подушки. Она поднялась с кресла и натянула на него одеяло.— Вы утомлены, — сказала она. — Вы подвернули лодыжку и, мне кажется, простудились. Отдохните.— Черт возьми, я совсем запутался, — сказала он. — Я ударился головой? — Он закрыл глаза, а она принялась шагать из угла в угол, надеясь, что доктор не заставит себя слишком долго ждать.Не прошло и получаса, как мистер Карсингтон сбросил с себя одеяло — очевидно, не сознавая, что обнажает свои длинные мускулистые ноги в ее присутствии, — и позвал своего слугу.Джозеф, которому было приказано прислуживать ему, поспешил к нему, но больной оттолкнул его, вскочил с постели и, выругавшись, ухватился, чтобы удержаться на ногах, за спинку кресла, с которого только что встала Мирабель.— Нога должна ходить, — в ярости заорал он. — Что, черт возьми, с ней происходит?— Сэр! — послышался решительный голос. — Возьмите себя в руки!Мистер Карсингтон застыл на месте, переведя взгляд на фигуру в дверном проеме.— Что означает весь это шум, сэр?Мистер Карсингтон опустился на кресло и встряхнул головой, будто пытаясь что-то вспомнить.— Мистер Карсингтон немного не в себе, — сказала Мирабель спокойным тоном, хотя сердце у нее бешено колотилось. — Он подвернул лодыжку и… — Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — И возможно, у него сотрясение мозга или простуда. Этого я не могу сказать, но ему плохо.— Я слышал о несчастном случае, — произнес капитан. — Возвращаясь из Мэтлока, повстречал парнишку, которого вы послали за доктором Вудфри. Боюсь, доктор немного задержится. У него масса неотложных случаев.— Я никогда не болею, — заявил мистер Карсингтон. Он сидел на кресле боком, обхватив одной рукой спинку. — Никогда. Но все же не следовало бы оставлять здесь эту огромную вонючую кучу. Я не неженка, но даже меня тошнит. А они так спешили. Ну, вы знаете, как это бывает. — Он обращался к капитану Хьюзу, который, как и Мирабель, не имел ни малейшего понятия, что он имеет в виду.Однако капитан кивнул:— Разумеется, знаю.— А может быть, и не знаете. Я, кажется, болтаю всякий вздор. Я ударился головой, не так ли? Ну конечно. Только сотрясения мозга мне и не хватало. Глава 7 «Спокойно, — сказал себе Алистер. — Будь мужчиной, черт бы тебя побрал».В данный момент если даже он был мужчиной, то себя не узнавал. Он не мог даже двинуться, чтобы не начался приступ рвоты. Он не был уверен, отрезал ли хирург ему ногу. И приказал себе думать о чем-нибудь другом — все равно о чем.Кру. И его предчувствие. Ну не смешно ли? Ведь это война. А на войне ранят, калечат, убивают. И все же Алистер не был готов к такой бойне. Целые акры земли, покрытые телами, а среди них множество его друзей. Мертвые и умирающие, упавшие в грязь, чтобы никогда больше не подняться.Где-то поблизости послышался женский голос. И мужской. Но он принадлежал не Горди. Тогда кому же?— Думаю, ему все это мерещится, — сказал мужчина.— Это не совсем так, — возразил Алистер.— Вы сказали, что вам плохо, — продолжал мужчина. — Что-то вызывает у вас тошноту. Помните? Вы сказали, что это какая-то вонючая куча.Неужели он разговаривал вслух? Ведь это были всего лишь мысли. К тому же ему это пригрезилось. Этого не могло быть на самом деле. Он практически не знал чувства страха. И никогда бы не осрамился, словно барышня при виде чего-то неприятного. Если бы об этом узнал его отец, он сгорел бы от стыда. Но он не узнает. Потому что этого не было, не могло быть на самом деле.— Я так сказал? — удивился Алистер. — Странно. Что-то я не припомню. С ногой они уже закончили возиться? Ее отрезали и выбросили в кучу вместе с другими конечностями?— Вы знаете, где находитесь, сэр? — снова послышался голос, в котором звучали властные нотки. Этот человек, судя по всему, привык командовать. Офицер, наверное.— Знаете ли вы, где находитесь? — спросил мужчина. — Узнаете ли меня?Алистер открыл глаза. Мир вокруг него сначала закружился, потом постепенно замедлил ход и наконец остановился. Он понял, что находится в комнате, а не в полевом лазарете. Мужчина, который стоит перед ним, ему знаком.— Капитан Хьюз, — сказал он, сдерживая дрожь в голосе и пытаясь отделить кошмар от реальности.— Вы упали, — продолжал капитан. — Растянули лодыжку и, судя по всему, ушибли голову. Со мной однажды такое было. На меня упал грузовой подъемник и сбил меня с ног. Но все обошлось. Со временем и в вашей черепной коробке все встанет на свое место.Алистер потер лоб. Голова болела, но это был пустяк по сравнению с мучительной болью в левой стороне тела.Упал. Да, конечно. И, несомненно, ушиб голову. Временное помешательство. Этим все объясняется.Потом он вспомнил, как вскочил с постели полуголый, вспомнил бледное испуганное лицо, округлившиеся от тревоги голубые глаза.Он окинул взглядом комнату и увидел ее. Сложив на груди руки, она стояла у камина.Восхитительно. Он вел себя в ее присутствии как полный идиот.— Мисс Олдридж, — окликнул он.— Вы меня узнали, — произнесла она.— Сейчас узнал. Кажется, я выставил себя на посмешище.— Ничего ужасного не случилось, — возразила она. — Вы не совершали таких бессмысленных поступков, какие порой совершает мой отец. Тем не менее нам всем будет спокойнее, если вы вернетесь в постель.Тут Алистер вспомнил, что все еще полуодет и что на нем только сорочка, и та чужая, из грубой ткани. Зато она была большого размера и прикрывала безобразные шрамы на бедре.Отмахнувшись от предложенной капитаном помощи, он двинулся к кровати, которая находилась всего в нескольких шагах.Мисс Олдридж подошла к окну, чтобы не смущать его.Тишину нарушал лишь шум дождя, барабанившего в окна. От постельного белья исходил слабый аромат лаванды. Все вокруг было безупречно чистым, здесь царил покой.С трудом верилось, что он мог спутать эту комнату с миром, относящимся к ночным кошмарам.— Вы уже выглядите гораздо лучше, — заявил капитан Хьюз. — Совсем не похожи на парня с безумными глазами, которого я увидел, когда так бесцеремонно ворвался сюда. — Потом он переключил внимание на женщину у окна. — Надеюсь, вы простите мою бестактность, мисс Олдридж. Я находился внизу, в холле, и ждал, не дадите ли вы мне каких-нибудь поручений, когда услышал весь этот шум на верхней палубе.— Вам не за что извиняться, — сказала она. — Вы вполне могли подумать, что мой отец снова устроил пожар в комнате.Алистер размышлял о возможном сотрясении мозга, потому что иного объяснения своему возмутительному поведению у него не было. Ее слова привлекли его внимание, выведя из задумчивости, и он сел в постели. Левая сторона искалеченного тела отреагировала на это движение острой болью.— Снова? — переспросил он. — И часто мистер Олдридж устраивает поджоги?— Это произошло всего раз, лет девять-десять назад, — ответила мисс Олдридж. — Когда он увидел письмо от тетушки Клотильды, на него внезапно снизошло прозрение относительно египетских финиковых пальм.Связанная с ними проблема беспокоит его время от времени по причинам, понятным разве что нескольким ботаникам. Это был как раз один из таких моментов. Он вскочил, уронив свечу, но был слишком возбужден, чтобы заметить это.Она отошла от окна.— К счастью, вскоре после того, как он выбежал из кабинета, это заметил слуга. Пострадал лишь письменный стол, немного обгорел ковер у камина, и еще долго в доме стоял запах дыма.— Вы меня успокоили, — произнес Алистер. — Я по крайней мере не сжег дом.Она подошла к кровати и окинула его критическим взглядом.— Цвет лица у вас стал более здоровым. Не такой лихорадочный, как прежде. И все же надо снова приложить лед к вашей лодыжке. Не хотите ли приложить лед к голове?Алистер почти забыл о головной боли. Пульсирующая боль в левой стороне тела заглушила ее.— Пожалуй, — сказал он. — Вы очень любезны, что подумали об этом. Я со своей стороны обещаю спокойно дожидаться доктора.Она улыбнулась, и в комнате, кажется, стало светлее, хотя в потемневшие стекла продолжал барабанить дождь.— Рада это слышать, — промолвила она.
Доктор Вудфри приехал только в конце дня. Это был молодой — не более тридцати лет от роду — человек небольшого роста, жилистый и энергичный, который привык путешествовать в любую погоду. Однако разразившаяся буря не только увеличила число несчастных случаев, но и сделала практически непроезжими дороги.Несмотря на все это, доктор Вудфри был бодр, как всегда. Перекинувшись несколькими словами с Мирабель и капитаном Хьюзом, он направился прямиком к мистеру Карсингтону, Мирабель и капитан удалились в библиотеку ждать медицинского заключения.Доктор присоединился к ним примерно через полчаса и уже начал излагать свой диагноз, когда в библиотеку с озабоченным выражением лица торопливо вошел мистер Олдридж. Прибыв домой точно к ужину, он увидел экипаж доктора Вудфри и очень встревожился, подумав, что заболела Мирабель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32