Он издал крик. Бетс завопила.Маленький, но тяжелый кейс помешал псу вцепиться в горло Райлю, и пес только вырвал кусок ткани из лацкана его пиджака. Не успел Райль прийти в себя, как доберман снова налетел на него: он рычал, а в глазах его стояла холодная ненависть.Бетс все вопила и колотила в дверь:— Впустите нас!Животное снова прыгнуло. Райль хотел бросить ботинок в брюхо псу, но попал ему в бок. Так как Райль стоял на ступеньке, псу пришлось прыгать выше, и он, не допрыгнув, упал на все четыре лапы, желтые его глаза, казалось, источали змеиный яд, а слюна стекала по челюсти.— Откройте, черт возьми! — закричал Райль.Собака снова бросилась на него, купированные ее уши были прижаты, а длинные зубы обнажены.На этот раз ей удалось изловчиться, и челюсти ее сомкнулись вокруг руки Райля. Кейс упал. Клыки вонзились в мясо, продвигаясь к кости. Боль пронзила руку Райля. Он попытался было скинуть собаку, но та не отпускала его. Райль подумал, что пес сейчас вырвет ему руку. Горячая и нестерпимая боль заполнила все его существо. Тогда за дело принялась Бетс. Она схватила упавший кейс.— Идите в дом, — прокричал Райль, но Бетс изо всех своих сил колошматила это черное чудовище.И тогда Райль увидел, как к крыльцу скользнула еще одна черная тень, а за ней и еще одна. «Все кончено», — подумал он. Горячая боль в его руке была уже почти непереносимой. Райль только подумал с сожалением, что никогда больше не увидит Джинкс. Он прицелился для последнего броска.Острый носок его ботинка попал в мягкое брюхо пса. Почти сразу же Бетс удалось сильно ударить животное тяжелым кейсом промеж глаз. Пес моргнул и ослабил свою хватку.С рыком к ним приближались два других пса. В момент их прыжка дверь распахнулась, и Райль влетел в дом, втаскивая за собой Бетс. Дверь захлопнулась, и Райль услышал, как собаки ударились о дверь, взвыв от боли.Он опустился на каменный пол хэрроугейтского холла. Тело его обрело какую-то странную легкость, а по левой руке разлилась пульсирующая боль. Райль обратил внимание на мрачный каменный пол, и у него мелькнула мысль, что когда он был мальчиком, пол никогда не был таким грязным. Позади него кто-то что-то бессвязно тараторил. С левой рукой Райля происходило что-то странное. Сквозь завесу тумана он увидел, что рукав его серого пиджака становится красным.Кто-то встал рядом с ним на колени и снял с него пиджак. Он повернул голову. И взгляд его уперся в зеленые глаза, глаза цвета нефрита, глаза, которые он рисовал и о которых мечтал больше десяти лет. Годы отступили, он снова был молодым, и все же немолодым.— Джинкс. — В порыве он протянул к ней руки.— Не двигайся, а то истечешь кровью, дурачок. — В голосе ее слышались слезы. Он снова посмотрел вниз и увидел, как сквозь его белую рубашку струится кровь, стекая на ее голубую юбку. Перед глазами Райля замелькали черные точки, и сквозь это мелькание он увидел, что Джинкс снимает с себя пояс.— Задери рукав, — сказала она, а Бетс встала на колени по другую его сторону.Джинкс туго перевязала поясом его руку. Кто-то принес бинты и какую-то красную жидкость, обжегшую его.— Кажется, наконец кровотечение прекратилось, — сказал мужской голос.— Джинкс. — Райль вытянул руку ладонью кверху. Она посмотрела на него, и слезы блеснули на ее густых ресницах.— Не сейчас, — прошептала она. — Моя малышка одна в башне. Я должна как-то добраться до нее.Он кивнул. Голова его была как ватная. В ушах звенело. Райль огляделся.Перед камином стоял письменный стол его отца. За ним сидел Карр. О Боже! Что с ним? Лицо его источало ненависть, а имбирного цвета бороденка промокла от слюны. По мере того как в голове у Райля прояснялось, он начал понимать бессвязный поток слов, исходивший из уст Карра.— Ты — недоносок. Ты посмел вернуться сюда… Я однажды уже избавился от тебя, ты, выродок, убирайся из моего дома. Я — старший сын. Ты — ты даже не Хэрроу. Убирайся из моего дома! — Лицо его сморщилось, и он заплакал, рыдания его гулким эхом разносились по огромному залу, а тщедушное тело тряслось.Райль попытался было встать, но ноги отказывались его слушаться.— Мы должны доставить тебя в больницу, — сказала Джинкс громко, чтобы перекрыть бормотанье брата.— Но как? — отозвалась Бетс. — Там же собаки! Как хоть кто-нибудь из нас выберется отсюда?Райль по-прежнему пытался встать. Ему нужны были обе руки, чтоб опереться, но левая горела как в огне и не была ему послушна.— Помогите же мне, черт возьми!— Тебе нельзя вставать на ноги, — закричала Джинкс, схватив его за здоровый локоть, — но надо, чтоб твою руку посмотрел врач! И я должна вернуться к Эли.— Я здесь, мама! Я здесь! — раздался сверху детский голосок, зазвеневший как колокольчик в огромном зале.Поддерживаемый двумя женщинами, Райль поднял голову. На балконе на коленях сидела девочка с пушистыми разлетающимися волосами. Огромные зеленые глаза освещали ее лицо. Райль взглянул на нее, и сердце у него подпрыгнуло. О, небеса, ведь это его дочь!— Оставайся там, Эли, — крикнула Джинкс. — Не спускайся. Я приду к тебе.— Я открыла дверь, мама.— Ничего, дорогая. — Джинкс на секунду встретилась глазами с Райлем. — Ты сможешь один подняться наверх?— Я ему помогу. — На этот раз Олли не кашлял.— Иди, иди, Джинкс, — сказала Бетс, — мы поможем мистеру Толмэну.— Пенфильд? Вы пойдете с нами?— Куда вы, туда и я, мисс, — ответил старик.Бросив на Райля последний взгляд, Джинкс помчалась по каменному полу и ступенькам к Элисон.Ком подступил к горлу Райля, когда он увидел, как Джинкс обнимает его дочь.Рыдания Карра стихли, и он теперь сидел, сгорбившись, качая головой из стороны в сторону, будто не в силах удержать ее. «Какая грустная пародия на человека! — подумал Райль. — Всего тридцать один год, а выглядит как человек, стоящий одной ногой в могиле!»Райль оперся на руки друзей. Теперь, когда он встал на ноги, силы потихоньку начали возвращаться к нему. Подойдя к столу, он увидел, что Карр сидит в кресле на колесиках. «Надо же, этот злой гений еще и калека», — подумал он.Он хотел пройти мимо него, не говоря ни слова, но как раз в тот момент, когда Райль поравнялся с ним, Карр поднял голову, и выражение его лица заставило Райля остановиться. Как-то в детстве он увидел раненого ястреба. Тот был подстрелен и упал в чаще у реки. Одно крыло у ястреба было сломано, а из клюва сочилась кровь. Но стоило Райлю наткнуться на то место, где он прятался, ястреб взмахнул здоровым крылом, выпустил когти и вызывающе открыл клюв.Вот и сейчас, глядя на Карра, Райль увидел в его горящих желтых глазах жажду крови и дикий гнев. Рот Карра перекосился, а из горла вырвались какие-то животные звуки.— Попридержи язык, — сказал Райль, — никто больше не собирается выносить твои мерзости. Но у меня все же есть что сказать тебе. — Он склонился над столом. — Всю свою жизнь ты обманывал и лгал, Карр Хэрроу. За последние двенадцать лет ты погубил тысячи невинных людей. Ты почти уничтожил то, что отец строил всю свою жизнь. Но теперь этот период в твоей жизни закончился. Ты будешь голосовать свои двадцать два процента, но в остальном всякая деятельность в Хэрроу Энтерпрайзес для тебя заказана.Глаза Карра заволокла пелена, и на секунду Райль подумал, что тот ничего не понял. Но через мгновение на лице Карра появилось все то же хитрое и злобное выражение, и он осознал, что Карр по-прежнему вынашивает какие-то жестокие планы.— Ты незаконнорожденный, — выплюнул желтоглазый карлик.— А вот в этом ты не прав, Карр. — Райль почти смеялся. — Эту ложь ты рассказал мне много лет назад, и я почти поверил в нее. К счастью, мне хватило ума спросить правду у отца. — Он взглянул на балкон и увидел, как Джинкс схватилась, услышав его слова, за перила, а зеленые ее глаза расширились.— Нет, ты незаконнорожденный! Отец сказал мне об этом перед смертью.— Ты бессовестно лжешь, Карр Хэрроу. И думаю, что это ты сказал Джинкс ту же самую ложь. Ведь это ты вынудил ее бежать с Эриком Магилликутти, правда? — Он не стал дожидаться ответа. — Отец знал, что Джинкс и я любим друг друга. Он благословил нас. Я сказал ему, что мы хотим пожениться, и спросил о своих настоящих родителях.Райль поднял голову, и взгляд его встретился с взглядом Джинкс.— Отцу нечего было скрывать. Он сказал мне, что будет очень рад, если мы поженимся. — На губах его появилась усмешка, а голубые глаза, не отрываясь, смотрели в зеленые глаза Джинкс. — Но Джинкс не знала этого и поверила тебе. Она подумала, что я ей брат наполовину, и убежала.Джинкс перегнулась через перила. Слезы блестели на ее щеках.— Это был не Карр, — тихо сказала она. — Это мама, бедная мама. Она действительно думала, что ты сын отца.Карр взорвался безумным смехом. Из его рта посыпалась мерзкая белиберда.Райль быстро повернулся к человеку, стоящему рядом с Карром.— Вы понимаете что-нибудь в этих собаках?— Да, я ухаживаю за ними.— Тогда, если вы желаете себе добра, то сейчас пойдете и запрете их. Если их когда-нибудь снова спустят с цепи, они будут застрелены. Это ясно?Олли взял Райля за здоровую руку.— Позволь мне помочь тебе.— Со мной все в порядке, иди. Бетс, Олли и Пенфилд прошли по балкону в комнаты башенного крыла.— Пойдем, Райль, — сказала Джинкс. — Нам здесь больше нечего делать.— Я иду.На лестнице он остановился, чтобы взглянуть напоследок на Карра.— Ты замарал память матери и отца, — тихо сказал он. — И слава Богу, ты столь незначителен, что вряд ли можешь изменить о них мнение людей. Память о Джо и Митче Хэрроу будет жить много лет — и не только в их детях! Их будут вспоминать как людей, возводивших великий штат Орегон. Ты слишком ничтожен, чтоб замутить добрую память о них.Райль поднялся на балкон. Карр снизу смотрел на него своими горящими желтыми глазами, а в дверях, ведущих в башни, его ждали Джинкс и Эдисон.Он посмотрел прямо в глаза Джинкс.— Почему ты не сказала мне?— Я думала, что ты мой брат, — просто сказала она.Он посмотрел на Элисон, а потом снова на ее мать.— Ты скажешь ей, — спросил он, — или мне сказать?Она, не колеблясь, положила руку на плечо девочки и сказала:— Эли, это твой отец — Райль Толмэн. — Голос ее при этом приобрел певучесть, которую Райль так хорошо помнил.— Мой отец? — не веря своим ушам, переспросила Элисон, улыбнувшись одновременно радостно и робко. — Это вы — человек, сделавший те замечательные фотографии? — сказала она. — Я всегда чувствовала себя так, будто знаю тех людей на ваших снимках.— Когда-то он еще и рисовал, Эли. — Джинкс взглянула на Райля, и глаза ее изумрудно заблестели. — Ты по-прежнему рисуешь?Он кивнул, голос изменил ему.— И что же вы рисуете? — робко спросила Эли.— Если ты разрешишь мне, я нарисую тебя.— О, мама, можно?Джинкс рассмеялась, и звук ее смеха зазвучал для него прекраснейшей музыкой. Райль увидел, что она утратила восторженность юности, но приобрела спокойную и грустноватую безмятежность. Его укололо чувство горечи из-за потерянных лет.— Джинкс, мистер Толмэн! — Их позвала Бетс, поднимавшаяся по ступенькам. — Что вы там делаете?— Нам надо спуститься и позаботиться о руке Райля.Экипаж, привезший Кифа, остановился у крыльца как раз в тот момент, когда Джинкс, Райль и Элисон спустились вниз. Киф и Райль тепло обнялись. «Киф стал красивым мужчиной и умелым врачом», — думал Райль, когда тот бережно перевязывал ему руку.Райль с рукой на перевязи сидел в тени на кресле-качалке, откуда он мог видеть, как Джинкс ходит по комнате, доставая чашки и разливая кофе, а все остальные расселись вокруг кухонного стола.— Что произошло? — потребовал отчета Киф.— Для начала скажи нам, — прервала его Бетс, — как тетя Пэйшиенс?— Ее сегодня здорово потрепало, но она выкарабкается. Вероятно, больше не сможет работать в больнице, но проживет еще несколько лет. — Киф огляделся. — Ну, а теперь — кто-нибудь — скажите же мне, что здесь происходит.Бетс пустилась рассказывать ему о событиях дня и с помощью Джинкс и Элисон очень скоро поведала ему обо всем. Глядя на Джинкс, Райль думал о том, насколько красивей она стала по сравнению с тем, какой была ребенком. Ведь тогда она была ребенком, даже тогда — в саду. Из-за него она забеременела, но от этого они оба не перестали быть детьми. Взгляд Райля скользнул на дочь, и он увидел, что она наблюдает за ним. Она вспыхнула, но он улыбнулся ей, и она улыбнулась ему в ответ. Улыбнулась его улыбкой, его ртом. «Ох, Джинкс, — подумал он. — Почему ты не сказала мне?»Разговор перешел на Карра, Хэрроугейт и Хэрроу Энтерпрайзес. Бетс сказала что-то о брате — именно этим и занимается Марк — улаживает всякие юридические дела для корпорации.— Киф, по-моему, мы должны поехать в Бостон и поговорить с Марком. Он может все уладить — отстранение Карра от руководства компанией и антитрастовый иск…— Прекрасная мысль, — сказал Райль. — Кажется, такой человек, как твой зять, нам и нужен, Киф.— Но я не могу сейчас оставить больницу, тетя Пэйшиенс сегодня была молодцом, но за ней надо сейчас непрерывно наблюдать, и я не могу никому другому это доверить. — Он повернулся к Райлю:— Ты можешь поехать? Райль колебался, взгляд его следил за грациозными движениями Джинкс.— Наверное, я мог бы поехать. Я вообще-то собирался во Францию, но планы мои несколько изменились. — Он рассмеялся. — Ну а теперь, имея такие надежные тылы, я, наверно, могу позволить себе заниматься живописью там, где хочу, хотя я и не уверен, что отец одобрил бы, если бы знал, что его деньги расходуются таким образом.Он увидел, что глаза Джинкс затуманились, и она быстро отвернулась от него. Неужели она подумала, что он поедет без нее?Во время обеда, который Джинкс приготовила с молниеносной быстротой, они расспрашивали Олли о делах компании и договорились между собой, о чем должен говорить Райль с братом Бетс в Бостоне.— Но переговоры с Марком займут какое-то время, — сказал Райль. — А мне не очень-то улыбается перспектива, остаться в городе надолго. Я уже сыт по горло городской жизнью.— Вы можете остановиться в Лэнд'с Эндс, — предложила Бетс. — Это наш домик на побережье неподалеку от Бостона. Вы могли бы там и живописью заниматься. В это время года там чудесно. Вы когда-нибудь рисовали море, мистер Толмэн?— Нет, но это очень заманчиво. — Он бросил быстрый взгляд на Джинкс. — Мне, кажется, по душе эта мысль.Когда все наконец собрались уходить, Райль сказал:— Я ненадолго останусь, чтоб поговорить с Джинкс и Эли, если они не возражают. — На лице его появилось вопросительное выражение, и Джинкс улыбнулась:— Тебе у дастся поговорить со мной, но Эли должна сейчас идти спать. У нее был очень насыщенный день.— Ну мамочка.— Никаких «ну мамочка». Завтра будет новый день, и ты успеешь сделать все то, что не успела сегодня. Пожелай всем «спокойной ночи» и иди.Джинкс и Райль, стоя на крыльце, помахали всем на прощание.— Хочешь погулять? — тихо спросил он. — Цветущих персиков сейчас нет, но зато есть полная луна.— Думаешь, нам так необходима луна? — Голос ее был сладким как мед. Луч света коснулся ее запрокинутого лица, и он почувствовал, что в горле у него запершило. ДЖИНКС 15 сентября 1899 Они шли, а лунный свет плясал по листве деревьев, шелестящих у них над головами, придавая краскам осени серебристый оттенок — столь же мягкий и неявный, как биение ее сердца, охваченного ожиданием.Воздух был пронизан прохладой. Джинкс глубоко вдыхала чистый аромат спящего сада и чувствовала, что сердце ее вот-вот замрет от нахлынувшего счастья. Но оно продолжало биться — сильно и уверенно. Джинкс всматривалась в дорогое лицо — высокий лоб, квадратный подбородок, так похожий на подбородок Элисон, светлые волосы, чистые и ясные голубые глаза и твердые губы, сейчас изогнутые в нежной улыбке.— Так это правда? — спросила она. — Ты не отцовский сын?— Правда.Она поплотнее закуталась в шаль.— Хочешь вернуться?— Нет, все прекрасно. — Джинкс затеребила бахрому на шали и посмотрела на звездное небо.— Помнишь, как мы в последний раз здесь вместе гуляли?— Помню ли я? — отозвался он. — Да я не забывал об этом ни на минуту. Я не знал, почему ты уехала, почему вышла замуж за Эрика.— Мы не поженились. — Она тяжело вздохнула. — Я сбежала потому, что мама сказала, что ты мой брат. Я думала, что мы совершили ужасный грех и что я больше никогда в жизни не смогу быть с тобой.. А после, когда у Эли обнаружился дефект стоп, я решила, что это Бог наказывает меня за любовь к собственному брату.— Дефект стоп? У Эли? Джинкс глубоко вздохнула.— Теперь этого уже почти не видно. Она долго носит скобки.— А я и не знал об этом.— В Бостоне есть один врач. Я посылаю ему фотографии ступней и ног Эли. Он присылал мне обычно новые скобки каждые несколько месяцев, но сейчас усовершенствовал их таким образом, что я сама могу вносить в них коррективы по мере ее роста.— А когда он в последний раз видел ее?— Он ее вообще никогда не видел.— И все делает по почте? — Райль умолк, потом повернулся к ней и взял ее руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28