— Мы могли бы это позаимствовать. Что ты на это скажешь, Сара? Может, перевернем новую страницу? Перестанем разыгрывать друг друга?
— Мы не разыгрываем друг друга, — мрачно заявила Сара. — Мы просто шутим. В этом вся разница.
— Но мы никогда не обижаемся, если кто-то не сдержан на язык, не так ли?
— А зачем обижаться? — Сара поправила на носу очки. — Если люди понимают друг друга, они знают разницу между шуткой и руганью. Я думаю, что никому не помешает, если с ним немного пошутят и чуть-чуть поругают.
— Сара, дружочек, — рассмеялся Дерек, — да ты умна не погодам.
— А уж талантлива определенно не по годам. — Синтия подошла к столу и склонилась над листом бумаги, на котором так хорошо были нарисованы подснежники. — Какие чудесные цветы! Этим рисунком можно было бы проиллюстрировать какую-нибудь статью о садоводстве.
Сара покрутила головой, рассматривая свой рисунок. Ее личико просияло от удовольствия. Дерек понял, что от смущения его племянница потеряла дар речи, и решил прийти ей на помощь, сказав что-нибудь смешное и нелепое.
— Если хотите знать, — сказал он страдальческим голосом, — мы очень ею гордимся. Но я просто стараюсь, чтобы этот маленький чертенок не вообразил о себе бог знает что.
Это очень трудная задача, но я выполняю желание семьи. Я стараюсь ограничить комплименты одной похвалой в неделю, в редких случаях — двумя, Это полезно для души.
Синтия улыбнулась.
— Для чьей души? Ее или вашей?
Дерек сделал вид, что удивлен.
— Ее, разумеется. Моей душе уже давно насильно придали нужную форму. А душа Сары все еще в стадии формирования.
Ему понравилось, как веселые искорки заплясали в глазах Синтии.
— И кто же придал форму вашей душе, позвольте спросить? У вас тоже был любимый дядя?
— Увы, не было. Мне не повезло. Мне пришлось ждать, пока меня не научит жизнь, и поэтому мое учение протекало очень тяжело. — Дерек притворно вздохнул.
— А я могла бы подождать, пока меня начнет учить жизнь, — вмешалась Сара. — Так что ты, дядя, можешь не слишком стараться, чтобы мне в этом помогать.
Дерек приложил руку к сердцу и с благочестивым видом воздел глаза к небу.
— Дорогое дитя! Если бы ты только знала, как я за тебя беспокоюсь. Но я не из тех, кто пренебрегает своим долгом.
Синтия и Сара обе рассмеялись этой нелепой тираде, чему Дерек был несказанно рад. Он усадил Сару обратно за стол, снял с нее очки и положил их у ее левой руки. Глаза девочки слегка затуманились — она снова погрузилась в свой любимый мир рисования. Выбрав кисточку, самую тонкую из набора, она обмакнула ее в воду, затем умело набрала краску и низко склонилась над чистым листом бумаги. Дерек уже знал, что, собираясь рисовать, Сара впадала в своего рода транс. Вот и сейчас она так сосредоточилась, что уже полностью отключилась от внешнего мира и не замечала присутствия Синтии и Дерека. Если бы они захотели обратить на себя ее внимание, им бы пришлось потрясти ее за плечи.
Дерек не удержался от улыбки. Сара была, конечно, странной девочкой, но Дерек по-настоящему гордился ею. И просто ее обожал.
Он взглянул на Синтию и увидел, что и она заметила фантастическое умение Сары отключаться и что эта странность не умаляет в ее глазах таланта девочки. Она смотрела на Сару с восхищением и нежностью.
Синтия подняла глаза и, встретившись взглядом с Дереком, улыбнулась. На какое-то мгновение ему показалось, что стена между ними рухнула. Но она опустила глаза, и этот благословенный момент прошел.
Дереку захотелось вернуть его.
— Я рад, что и вы видите в ней то, что дорого нам, — тихо сказал он. — Не каждому это дастся.
Казалось, она поняла, что он имел в виду.
— Ей, наверно, трудно дружить с детьми ее возраста?
— Думаю, что да.
— Особо одаренные дети часто кажутся немного странными. — Задумчивая улыбка тронула уголки ее губ. — Я ей даже немного завидую. Жаль, что в детстве я не изобрела такого замечательного способа уйти от реальности.
Сара была настолько поглощена своим занятием, что можно было считать, что в комнате, кроме них, больше никого нет. Что-то витало в воздухе между ними, и Синтия, очевидно, тоже это чувствовала. Она непроизвольно скрестила руки на груди, словно хотела защититься.
— Что ж, — с натянутой улыбкой обратилась она к Дереку, — пора оставить Сару наедине с ее творчеством. Я, пожалуй, пойду. До свидания, мистер Уиттакер.
Она уже была на полпути к двери, когда он нагнал ее.
— Могу я спросить, куда вы направляетесь? — Он постарался, чтобы тон был небрежным, словно это был обычный праздный вопрос. — Я с радостью сопроводил бы вас.
— Спасибо, меня не надо сопровождать.
Он одарил ее обезоруживающей улыбкой.
— Я и не говорил, что вам это надо. Я сказал, что был бы рад сопроводить вас. Разница небольшая, но немаловажная.
Так что скажете? — Он открыл перед ней дверь.
Она остановилась в нерешительности.
— Благодарю вас, — бесцветным голосом ответила она. — Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали.
— Возможно, я неясно выразился. Сопровождать вас было бы для меня удовольствием. — Она отвела взгляд, так что он сложился чуть ли не пополам, чтобы оказаться в поле зрения се опущенных глаз. — Ну же, Синтия, — продолжал он уговаривать, — не заставляйте меня умолять вас. Ведь это такой пустяк, не так ли? — Подняв руку, он приблизил друг к другу большой и указательный пальцы, чтобы показать, насколько мала была его просьба. — Обещаю не делать ничего такого, что могло бы вас напугать.
Что-то дрогнуло в лице Синтии.
— Ладно, — сказала она покорно. — Я согласна. Но только потому, что боюсь, если я откажусь, вы будете повсюду следовать за мной, словно тень.
Дерек тут же выпрямился.
— Как же хорошо вы меня знаете, — заметил он с явным удовольствием.
Она засмеялась и вышла в коридор. Ему захотелось подпрыгнуть от радости, но он все же удержался.
— Куда мы идем? — поинтересовался он, вышагивая рядом с ней.
— Я хотела погулять в саду.
— Отлично.
— Но похоже, что собирается дождь.
— Разве? — Он никак не мог перестать улыбаться. — Я не вижу никаких туч.
Синтия покраснела.
— Мистер Уиттакер. — Ее голос немного дрожал. — Прошу вас, не надо все время улыбаться.
— Ничего не могу с собой поделать.
— Вы меня смущаете.
— Это невозможно. Вы никогда не теряете самообладания.
— Да вы меня просто дразните.
— Дразню? — воскликнул он. — Чепуха. Я еще никогда не встречал человека, который бы так умел держать себя в руках. А вы этим славитесь. Полагаю, что я мог улыбаться вам, как деревенский дурачок, часами, а на вашем лице не дрогнул бы ни один мускул.
Она прижала ладонь ко рту, чтобы не рассмеяться.
— Очень прошу вас не приводить в исполнение свою шутку. И помните. Дер… мистер Уиттакер, что я разрешила вам сопровождать меня при условии, что вы не будете делать ничего такого, что могло бы меня расстроить.
— О, а это бы вас расстроило?
— Чрезвычайно!
— Тогда я воздержусь, — пообещал он. — В данный момент.
Она снова покраснела и стала выглядеть еще прелестнее. Но он видел, что в ее душе происходит борьба.
— Надеюсь, вы понимаете, — сказала она наконец, — что я совершенно не привыкла к таким вещам.
— К каким?
— Чтобы меня поддразнивали. И к пустым комплиментам. А еще, я не знаю, как это назвать, к слащавым речам!
Так говорят в Ирландии.
— Ну да, конечно. Вы ведь выросли в Ирландии. — Он подавил смешок. — А я никогда там не был.
— Никто бы об этом не догадался, — лукаво возразила она. — У вас такой дар молоть чепуху и безбожно льстить…
— Синтия, дорогуша, я надеюсь, что это комплимент, — растягивая слова в подражание ирландскому акценту, произнес он.
Синтия поперхнулась от смеха.
— И не надейтесь. К тому же у вас совершенно не получается ирландский акцент.
— Во всяком случае, я заставил вас рассмеяться. Мне нравится, когда вы смеетесь.
Она улыбнулась, но покачала головой.
— Я не знаю, почему мне смешны ваши выходки. Дело не в том, что именно вы говорите, а в той манере, в какой вы всю эту чепуху преподносите.
— Правильно, — согласился он. — Мне не хватает настоящего остроумия, и я компенсирую его глупостью.
— О Господи! Неужели я так сказала?
— Что-то вроде этого. Не беспокойтесь. Мне все равно, считаете ли вы меня простачком или умником. Главное — чтобы вам со мной было весело.
— Дерек! — возмутилась она. — Что вы такое говорите!
Вряд ли кто-нибудь считает вас простачком.
Они уже спустились на первый этаж. Дальше по коридору были слышны голоса. Видимо, несколько человек собрались в библиотеке. Синтия автоматически пошла на шум голосов, но Дерек взял ее за локоть, чтобы остановить. Она удивленно повернулась к нему.
— Не ходите туда, — серьезно сказал он, понизив голос, так чтобы никто не мог их услышать. — Я все утро повсюду искал вас, а теперь собираюсь удержать. — Он увидел, что она напряглась, и добавил намеренно небрежным тоном:
— По-моему, я это заслужил. И вы, как мне кажется, тоже. — Сквозь ткань платья он ощутил, как она дрожит.
— Удержать меня? Не понимаю, что вы хотите этим сказать.
— Удержать вас возле себя, — поправился он. — На какое-то время. — Это было не совсем то, что он имел в виду, но пока этого хватит. Он еще больше понизил голос. — Нам так много надо сказать друг другу.
Настроение у обоих моментально изменилось. В воздухе повисло напряжение. Поскольку она молчала, он тихо добавил:
— Я должен поговорить с вами, или я сойду с ума.
Она окаменела. Потом очень медленно подняла на него глаза, полные муки.
— Разве вы не понимаете? — Это был почти шепот, но сколько в нем было боли! — Мне нечего вам сказать. И я не могу вас слушать. Мне не следовало идти с вами. — Вся дрожа, она выдернула руку. — Не преследуйте меня, прошу вас.
Отпустите меня.
Но он не мог ее отпустить. Он загородил ей дорогу.
— Всего пять минут. Ведь я прошу не слишком много, не так ли? — Он увидел, что она собирается отказать ему даже в этом, и сказал:
— Хорошо. Три. Три минуты.
Ее взгляд был устремлен на дверь библиотеки.
— Я не могу. Даже три минуты. Не здесь. Не сейчас.
— Тогда где? И когда?
— Дерек, ради Бога…
— Я встречусь с вами там и тогда, где и когда вы скажете.
— Нигде! И никогда.
Она попыталась обойти его, но он опять загородил ей дорогу. На этот раз он почти прижал ее к стене.
— Вы от меня не уйдете. — Он говорил тихо, но твердо. — Вы сами знаете, что вам от меня не избавиться. Я, буду вас преследовать, Синтия, также, как вы преследовали меня — в моих мыслях, конечно. Вы не знаете, как я страдал, как не знал покоя все эти три года.
За се спиной была стека, и ей пришлось остановиться.
— Нет, я знаю, — прошептала она. Она побелела как полотно. — Я тоже страдала.
Ее близость сводила его с ума. Он хотел прижаться к ней, обнять се. Он так сильно этого хотел, что весь дрожал от желания прикоснуться к ней.
— Встретимся сегодня вечером, — прохрипел он, нависая над ней. — Мне все равно где.
Он увидел, как у нее расширились зрачки, как от волнения билась крошечная жилка на шее. Ее губы разомкнулись, и она прошептала:
— На верхней площадке лестницы. Я встречусь с вами на верхней площадке лестницы.
— Когда?
— В полночь. Нет… без четверти двенадцать.
— Я приду.
Он вздохнул и выпрямился. Синтия поднесла к лицу дрожащую руку, но не закрыла его, хотя казалось, что она в ужасе от того, что только что пообещала Дереку. Потом она, нагнувшись, проскользнула под рукой Дерека и убежала.
Он улыбнулся ей вслед. Он одержал победу! Ему хотелось кричать, прыгать и бить кулаками по воздуху.
— А на какой лестнице? — пробормотал он, но в коридоре уже никого не было. Он усмехнулся и пообещал исчезнувшей Синтии:
— Ничего. Я тебя найду.
Глава 9
Синтия положила на стол перед собой лицом вверх бубновую семерку, аккуратно прикрыв все карты, кроме верхнего края восьмерки треф. Дерек громко застонал, а Ханна вскричала:
— Синтия, негодница!
— Ну, ну, — укоризненно сказал мистер Эллсуорт, посмеиваясь. — Это же всего-навсего игра.
— Да, конечно, но почему ей так поразительно везет? — Дерек с явным отвращением взглянул на свои карты. — Мне ни за что не избавиться от всей этой мелочи.
Синтия позволила себе чуть улыбнуться.
— Это всего лишь игра, мистер Уиттакер.
— Которую я, как обычно, обречен проиграть. Это был последний удар, который вы мне нанесли, или у вас есть в запасе еще, леди Синтия?
Синтия посмотрела на лежащие на столе карты и внимательно сравнила их с теми, что были у нее на руках. Дерек был слишком близко, и ей было трудно сосредоточиться на игре. Она решила, что лучше рискнуть, чем продумывать все до конца. Все взгляды были устремлены на нее, а сегодня такое пристальное внимание было ей невыносимо.
— Пожалуй, что последний, — ответила она, имитируя спокойствие, которого она отнюдь не ощущала.
Игра перешла к Дереку. Он притворился, что тихо ругается себе под нос, с комичным видом перетасовывая карты, словно они каким-то волшебным образом могли превратиться в другие, если их перекладывать то в одном, то в другом порядке. Время шло. Он дважды выбирал карту из тех, что веером держал в руке, и в нерешительности помахивал ею над столом, будто собираясь ее сбросить. Но оба раза он засовывал выбранную карту обратно, качая головой и яростно бормоча нечто невнятное. Ханна начала наконец посмеиваться, а мистер Эллсуорт рискнул вполне дружелюбно запротестовать:
— Послушайте, дорогой друг, либо играйте, либо берите еще карту. Одно из двух.
Синтия не позволила себе смеяться. Она не смела расслабиться. Маска полной невозмутимости словно приклеилась к ее лицу, хотя она наблюдала за Дереком из-под полуопущенных ресниц. Ее сердце бешено колотилось. Она смогла провести вечер рядом с Дереком — при этом под столом их колени были на расстоянии нескольких дюймов друг от друга только потому, что Ханне и мистеру Эллсуорту нужны были для игры еще два партнера. В тот вечер она всячески избегала взгляда матери и намеренно пыталась создать впечатление, что поощряет именно мистера Эллсуорта. Но сердцем она чувствовала, что ее недавно обретенное понимание того, что она может найти в себе силы и смелость взбунтоваться против матери, все росло. Более того, стремление противостоять родителям и следовать велению своего сердца с каждым часом все больше крепло.
Однако она должна подавить опасные импульсы в самом зародыше, сказала она себе. Только по этой причине — и не по какой-нибудь недозволенной — она согласилась встретиться сегодня ночью с мистером Уиттакером. Исключительно для того, чтобы раз и навсегда расставить все по местам. Она все ему объяснит, и он ее поймет. Но даже если и не поймет, то она попытается растолковать ему, что придется оставить ее в покое. Ради него самого и ради нее, в сотый раз напомнила она себе. Отвергнув его окончательно и бесповоротно, она сослужит ему хорошую службу. Надежда слишком обманчива. Если она не сбудется, то принесет ему еще большую боль. Она избавит его от боли, не оставив ему никакой надежды. Да, именно так она и поступит!
Один раз она уже все это проделала. Ужасно, что ей придется сделать это снова. Первого случая — на балу в посольстве три года тому назад — было достаточно. В ту ночь она проплакала до самого рассвета. Но она пообещала себе, что сегодня ночью она плакать не будет. Она ни о чем не будет сожалеть.
Фарфоровые часы на каминной полке пробили десять.
Дерек, казалось, не обратил на это никакого внимания, и она была ему за это благодарна. Каждый бой часов был напоминанием того, что их ночное свидание неумолимо приближается, и от этого Синтию бросало в жар. Что это было — страх или возбуждение? Что держало ее в таком напряжении весь вечер?
Верно, и то и другое, решила она, но не могла понять, какое из этих чувств было сильнее.
Хотя имело ли это значение? Оба эти чувства были неуместны. И нечего ей ни бояться, ни волноваться. У них с мистером Уиттакером сегодня ночью произойдет обсуждение — и ничего больше. Она ему кое-что разъяснит, спокойно, но твердо, и уйдет.
Но почему ей все время приходится напоминать себе о своем решении? Это было похоже на то, что в душе она не решила все окончательно. Да, так оно и есть.
Синтия вдруг поймала себя на том, что судорожно сжимает в руке карты. Она заставила себя спокойно вздохнуть и расслабила руку. Бояться совершенно нечего, сказала она своему отчаянно бьющемуся сердцу. И волноваться тоже не о чем. Но неуправляемые чувства кипели, бушевали, гремели, шипели и жужжали у нее в груди. От предчувствия того, что должно было произойти, кружилась голова и подкатывала тошнота, как будто у нее поднялась температура. Слава Богу, все скоро кончится. Через час и сорок пять минут…
Нет, уже через час и тридцать минут.
Время свидания неумолимо приближалось, и сосредоточиться на картах было все труднее.
Насколько она могла понять, Дерек вел себя совершенно нормально, словно предстоящая встреча его вовсе не касалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30