Он не был деревенщиной и иногда со стыдом вспоминал, что он ирландский джентльмен.
Когда в дверь позвонили, он смешивал себе коктейль, у Илены когда-то был свой ключ, но он заставил ее вернуть его.
Он поставил шейкер и пошел к двери. Илена, как всегда, выглядела потрясающе. На ней был костюм цвета распустившейся мимозы, а от черного сомбреро падала таинственная тень на глаза. Губы пылали алыми маками на восхитительно белой коже.
– Ты просто цветешь, – сделал ей комплимент Эррол.
Она вошла в гостиную, он следовал за ней, примечая все волнующие подробности. Невероятные каблуки, из-за которых она ходила так осторожно, что мужчина инстинктивно был все время наготове, чтобы подхватить ее, в полной уверенности, что она вот-вот споткнется. Потом его взгляд скользнул по черным прозрачным чулкам, которые она всегда носила, дальше по чувственному изгибу бедер…
Он включил настенные лампы, потому что хотел кое-что сказать Илене и не желал отвлекаться на потрясающие воображение подробности в приглушенном свете торшера.
Эррол налил коктейли и отнес к кушетке в стиле Регентства, на которой в элегантной позе расположилась девушка.
– За старые добрые времена, Илена, – сказал он, поднимая бокал.
– Старые времена прошли, – ответила она. – Ты сам так захотел, помнишь?
– Я многое помню, Илена, и спрашиваю себя, сможем ли мы оба действительно это забыть.
Он наблюдал, как трепещущие ресницы опустились, а черные поля шляпы придали лицу женщины загадочное спокойствие. В нем была экзотическая красота белой орхидеи. Кровь Эррола внезапно вскипела от чувственных воспоминаний.
– Илена, – сказал он тихо, – неужели твоя совесть настолько спокойна, что ты сможешь вступить в этот брак?
– Ч-что ты хочешь сказать? – Она сделала большой глоток из бокала.
– Разве тебе не кажется, что Стиллмен заслуживает большего, чем объедки другого мужчины? – жестоко спросил он.
– О… так назвать меня! – Она резко откинулась на полосатый сатин кушетки.
– А разве это не так, chere amie? – Он черство рассмеялся, подходя к комоду и наливая себе еще бокал. – У тебя есть все, кроме сердца! Стиллмен только однажды подвел тебя, потому что ему нужно было посмотреть пациента, и ты из чистой мелочности подтолкнула меня на флирт.
– Это неправда! – бросила она.
Но это было правдой. Как-то вечером Пол не смог никуда поехать с ней из-за проблем в клинике и она отправилась с друзьями в игорный дом. Там был Эррол, и Илена, которая привыкла потакать своему эгоизму с младенческих лет, которая привыкла получать свои развлечения, удовольствия и игрушки, что бы ни происходило, нашла, что Эррол Деннис – одна из самых замечательных игрушек из всех, с которыми она играла… Замечательная по нескольким причинам – его прекрасное лицо, его бесшабашная натура и особенно тот факт, что он работал у Пола. Потому что, когда Пол ставил дела клиники прежде всего, она начинала ненавидеть его.
Ее чувство к Полу всегда было странной смесью ненависти и любви. Она всегда хотела видеть его на коленях, пресмыкающимся и обожающим ее, как все остальные мужчины. И все же она знала, что он никогда не станет пресмыкаться, и именно это притягивало ее к нему.
Она хотела, как могла бы хотеть тигрица, чтобы он стал ее хозяином; она даже готова была целовать ему руки, но каждый раз, когда он отдавал все внимание клинике, она впадала в первобытную панику и ярость.
Теперь она смотрела на Эррола какими-то потерянными глазами.
– Я люблю Пола, – сказала она.
– Странной любовью, chere amie. По моим понятиям, любовь включает в себя несколько чувств, которые тебе вовсе не знакомы, например честь, уважение и служение. Ты и двух месяцев не была помолвлена со Стиллменом, когда начала встречаться еще и со мной.
– Ты… как ты смеешь, деревенщина! – Она схватила бокал с мартини и швырнула его прямо в Эррола. Бокал ударил его в лицо и разбился, порезав щеку. Когда на свитер стекла яркая струйка, он невозмутимо достал платок.
– Я порезала тебя! Я сделала тебе больно! – шептала Илена. Потом, словно охваченная внезапной лихорадкой, она бросилась к нему, попыталась убрать платок с его лица, но Эррол сдержал ее левой рукой.
– Я порезала тебе лицо, – скулила она, словно испуганный ребенок.
– Мне и раньше причиняли боль.
Он отпустил руку Илены, пошел в ванную и подставил порезанную щеку под холодную воду. Илена стояла в дверях, наблюдая за ним.
– Можешь достать мне лейкопластырь из той полки, если хочешь, – сказал он.
Она подошла к полке и стала искать коробочку с пластырем. Когда она открывала коробочку, руки у нее тряслись, и Эррол насмешливо улыбнулся, когда крышка упала на кафельный пол. Он приблизился к ней.
– Из тебя бы получилась чертовски плохая медсестра, – сказал он, растягивая слова, взял у нее кусочек пластыря и, глядя на себя в зеркало, наклеил его на ранку, которая все еще слегка кровила.
– Прости меня, – сказала она. – Я… я не хотела сделать тебе больно.
Он повернулся и увидел, что ее бензиново-голубые глаза полны слез. Он многое видел в глазах Илены, но никогда прежде не видел в них слез.
– Я выживу, – сухо ответил он.
Ее алые губы задрожали, потом она убежала в гостиную и, рыдая, бросилась на кушетку. Эррол не спеша подошел к ней, снял с нее шляпу и кинул на стул.
– Теперь ты можешь плакать со всеми удобствами, – сказал он, садясь в кресло с подлокотниками в стиле Регентства и спокойно закуривая. Он курил, наблюдая за ней. Она вздрагивала от рыданий, юбка у нее задралась выше колен.
– М-можно мне платок? – всхлипывая, сказала она, наконец.
– Если обещаешь больше не называть меня деревенщиной, – протяжно проговорил он.
– Почему я не должна так тебя называть? – Она повернула к нему заплаканное лицо с размазавшимся макияжем.
– Потому что я не деревенщина, cherie. – Он бросил ей платок. – Неужели ты настолько слепа, что не видишь, – я такой же пережиток прошлого, как и ты, когда в недобрые старые времена наши предки уставали считать своих рабов и золото? – Он прикурил сигарету и неторопливо, глубоко затянулся. – Я думаю, мы друг друга стоим, – пробормотал он… вряд ли бы кто-то в этот момент назвал его альтруистом – в красивом лице Эррола промелькнуло зверское выражение.
На следующее утро Илена позвонила Полу и попросила поехать с ней на ленч. Он сказал, что встретит ее в баре «Савой Грилл» в час дня.
Когда он приехал, она сразу же заметила, каким усталым он выглядит, и взяла его за руку как-то по-новому, с дружеской озабоченностью.
– Глупый ты человек, ты доведешь себя до смерти своей работой! – пожурила она его. – Ты еще не нашел новую секретаршу?
– Пока нет, Илена. Выпьем здесь?
– Нет, пойдем сядем, если у них есть свободный столик. Я хочу поговорить с тобой.
Пол заказал столик по телефону, и официант проводил их к нему. Принесли еду, и, хотя Илена ела с аппетитом, она заметила, что Пол едва притронулся к ленчу.
– Бедняжечка, ты так несчастен, разве нет? – сказала она, и Пол заметил у нее на глазах неожиданные слезы. – Пол, может быть, ты будешь менее несчастен, если я сделаю вот так? – Она сняла с пальца кольцо и положила его на стол. Пол уставился сначала на кольцо, потом на Илену.
– Ты смотришь на меня как утка, которую ударил гром, – улыбнулась она.
– Да-а… ну… – Он провел рукой по волосам, в серых глазах стояло потрясение. – Как это понимать, Илена? Ты опять играешь или ты взаправду возвращаешь мне кольцо?
Глава 10
– Взаправду, Пол? Mon Dieu, эти твои нецивилизованные канадские выражения!
– Ты знаешь, что я имею в виду. – Он дотронулся до кольца, еще хранившего тепло ее руки. – Ты разрываешь нашу помолвку?
– Ведь именно этого ты хочешь, не так ли?
– Послушай, – лицо его затвердело от гнева, у глаз прорезались морщины, горькие складки залегли у рта, – если ты пытаешься играть со мной, Илена, черт побери, я сломаю твою лилейно-белую шейку… как я чуть не сделал это несколько недель назад.
Ее голубые глаза широко раскрылись.
– Pardonnez-moi?..
– Я случайно услышал небольшой, но весьма откровенный разговор между тобой и Эрролом Деннисом на новоселье у Рут Стайн, – проскрипел Пол, сжав зубы. – Я собирался послать тебя к черту, но я медик и по необходимости понимаю некоторые вещи. – Его серые глаза в подробностях изучали экзотическое личико. – Я не хотел, чтобы ты сделала то, что пыталась сделать Надя. Потом этот случай со снотворными таблетками, которые мне пришлось отнять у тебя…
Он замолчал.
Она смеялась. Действительно смеялась. Потом она взяла свой высокий бокал с вином, сверкнув ногтями алого цвета.
– Ты самый милый человек на свете, Пол, и я по-настоящему люблю тебя, лучшей частью своей натуры… но, cherie, я слишком красива, чтобы умирать в нежном возрасте двадцати четырех лет.
Она подняла бокал с вином. Ее губы цвета красного мака ласкали краешек бокала. И Пол произнес слово, вряд ли приемлемое в хорошем обществе.
– Пол, cherie, – Илену, похоже, задело выражение, которое Пол только что использовал для ее описания, – между нами всегда был океан различий. Всегда мы понимали это, но ты истолковал их не в мою пользу, когда в клинике появилась Марни Лестер. Она говорила на твоем языке. Она разделяла твои чувства. Ты не мог знать, Пол, какие у тебя были глаза, когда ты говорил о ней. Яркие, радостные, – временами мне просто хотелось их тебе выцарапать.
– Ты варварская женщина! – Он коротко и неохотно рассмеялся, допил вино и налил себе снова.
– Пещерных времен, а, Пол?
– Вне всякого сомнения. И в этом есть своя притягательность. Думаю, некоторое время я ее чувствовал. – Он посмотрел ей в глаза. – Почему ты вообще согласилась выйти за меня замуж, Илена?
Она изящно пожала плечами:
– Ты отличался от всех мужчин, которых я знала. Ты сможешь укротить меня, подумала я, и сделаешь меня лучше. Да, я на самом деле хотела стать лучше, и, возможно, мне это удалось бы, если бы в один прекрасный вечер ты меня не подвел, если бы я не поехала на игорную вечеринку, на которой был и Эррол. Он язычник, этот парень. Он… о, какой же он нехороший субъект!
Она расхохоталась, и все же, может быть, внутри ее все плакало.
Ее глаза медленно скользили по лицу Пола.
– Я причинила тебе боль, mon ami. Разрушила твою веру в меня. Превратила в издевку нашу помолвку. Думаю, мне бы хотелось пасть перед тобой ниц и позволить топтать себя. Я… я заслуживаю твоей ненависти.
– Как можно ненавидеть чужого человека? – наконец ответил он. – Думаю мы с самого начала были чужими друг другу, а Марни… Марни была как солнце в сравнении с чувственным пламенем свечи. Как яркий день в сравнении с темной ночью.
Им было больше нечего сказать друг другу. Они поднялись, чтобы уйти из «Грилла», он поднял снятое бриллиантовое кольцо и протянул его ей.
– Оставь его себе, – сказал он. – Если я когда-нибудь отыщу Марни, мне не захочется дарить ослепляющий блеск бриллиантов.
– Неужели ты даже представления не имеешь, где она, Пол? – Илена ухитрилась выглядеть обеспокоенно.
– У меня нет даже намека, – ответил он.
Дождавшись субботы, Пол поехал в Норфолк к Лестерам. Он надеялся, что они смогут сказать ему, где Марни. Они не знали. Ее тетя получила от нее несколько писем, на каждом был лондонский почтовый штемпель, но ни в одном не было ее адреса.
– Почему она ушла? – Тетя Марджори недоуменно взирала на Пола. – Она была так счастлива работать у вас. Он сама мне говорила.
Пол слегка покраснел, потом объяснил ситуацию. Ричард Лестер слушал, спрятав руки под шлицы пиджака, и когда Пол закончил, он возмущенно заявил:
– Марни всегда была исключительно беспокойной особой. Не ищите ее, Стиллмен. Забудьте ее. Она принесет вам неприятностей больше, чем она того стоит.
– Ричард, что ты такое говоришь! – Тетя Марни шокированно посмотрела на него.
– Послушай, Марджори, когда эта девочка уехала в Лондон, я сердцем чувствовал, что она обязательно попадет в какие-нибудь неприятности.
– Вряд ли это можно назвать неприятностью, мистер Лестер, – запротестовал Пол. – Вы лаете не на то дерево, если считаете, что Марни сделала что-то нехорошее. Она… она была чудесной во всех отношениях.
– Неужели? – Ее дядя был преисполнен сарказма. – Вы считаете, что для секретарши чудесный поступок потворствовать безумной влюбленности своего босса?
– Это неправда! – Глаза Пола блеснули гневом. – Марни никогда никоим образом меня не поощряла. Она делала все, что в ее силах, чтобы наши отношения были строго официальными. Именно поэтому она ушла из клиники, и теперь… теперь, черт побери, я не знаю, где она находится. Я связался с Лондонской школой музыки, думая, что она могла поступить туда учиться, и чуть ли не с каждым проклятым агентством по трудоустройству в Лондоне. Его глаза помрачнели.
– Я всю жизнь искал такую девушку, как она, и все же теперь потерял ее, может быть, навсегда. Я полагаю, вы даже слабого представления не имеете, что эта мысль делает со мной, и я не стану шокировать вас, рассказывая об этом. – Пол повернулся к тете Марни: – Миссис Лестер, если вы вдруг узнаете, где находится Марни, вы сразу же дадите мне знать, не правда ли?
– Разумеется, мистер Стиллмен, – пожала его руку тетя Марджори, по-настоящему огорченная тем, что такой светский и сдержанный человек выглядит совершенно потерянным.
Его глаза! Они были странные, как серебряный лед. Глаза страстно влюбленного человека поразили женщину, и на мгновение Марджори Лестер почти приблизилась к пониманию того, как много мужества потребовалось Марни, чтобы убежать от него. Убежать, когда эти волшебные глаза, вероятно, умоляли ее остаться.
– Мистер Стиллмен, в ближайшее время моя племянница непременно сообщит нам, где она. Она не такая девочка, чтобы заставлять нас волноваться бесконечно. – Тетя Марджори успокаивающе улыбнулась. – Может быть, вы передумаете и останетесь у нас поужинать? Я уверена, что мой сын будет рад с вами познакомиться. Он играет в крикет за местную команду, знаете ли.
Добрая душа, Полу она в общем понравилась, но нужно было возвращаться в клинику. Слава богу, у него была клиника!
Именно об этом он часто думал в последующие недели, которые принесли неожиданные перемены. Эррол Деннис и Илена поженились в Какстон-Холле, а потом отправились на юг Франции. Надя заметно окрепла и поехала к отцу, чтобы дожидаться там того дня, когда Рене Бланшар выйдет на свободу. И Пол, пытаясь успокоиться, целенаправленно бросился в бой с Нелл Фарнинг по поводу опеки над Джинджером. Он хотел получить этого ребенка, а она упорно отказывала Полу в разрешении усыновить его. Пол стал искать поддержки юристов, и дело попало в газеты. Но если Марни и читала о тяжбе, то не упомянула об этом ни в одном из еженедельных писем, которые регулярно посылала тете раз в две недели. На конвертах всегда стоял лондонский штемпель, но она постоянно забывала добавить свой адрес.
Пол стал подозревать, что она справилась со своими чувствами и больше не любит его.
Одним пасмурным ноябрьским утром он сидел на столе и просматривал почту. Его новая секретарша, приятная вдова средних лет, жила достаточно близко от клиники, но еще не приехала на работу. В офисе было тихо, слышалось только тиканье часов да шуршание бумаг в руках Пола. Тигр вылизывал лапки на краю стола и вопросительно поднял голову, когда услышал, что у хозяина перехватило дыхание. Шерсть у кота поднялась, вероятно от беспокойства, потому что эти существа невероятно чутки. Он аккуратно прошел через стол и ткнулся в плечо Пола, но Пол сосредоточенно читал письмо.
«Дорогой сэр, – гласило оно. – Несомненно, вы удивитесь, получив письмо от незнакомого вам человека, но моя жена и я очень тревожимся из-за молодой леди, которая работает у нас.
Она некоторое время работала у вас, но нам кажется, что у нее произошло недоразумение с ее молодым человеком, а после этого стала работать у нас. Но мы знаем, что она совсем не счастлива, и мы хотим, чтобы это недоразумение разрешилось. Если вы знаете молодого человека мисс Лестер, может быть, вы будете так любезны передать ему, что она работает у меня, Джейка Уорнера, живущего по вышеуказанному адресу.
Мисс Марни не знает, что я пишу это письмо. Я думаю, если бы она знала, то ушла бы от нас. Она славная девчушка, и моя жена и я хотим, чтобы она была счастлива…»
Пол схватил внутренний телефон и позвонил Скотти. Как только она пришла из бунгало, он объяснил, что уезжает на день в Норфолк и что, когда появится Алек Гордон, надо ему сообщить, что он остается за главного.
Скотти не могла не заметить, как ярко торят глаза Пола, каким обновленным он выглядит, какое счастье звучит в его голосе.
– Вы нашли ее, Пол? – спросила она.
– Да, я нашел ее, Скотти! – И в радостном возбуждении он подхватил пухленькую сестру и начал кружить ее, словно она ничего не весила. Несколько минут спустя он уехал из клиники, и его машина понеслась с отчаянной лихостью Эррола Денниса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Когда в дверь позвонили, он смешивал себе коктейль, у Илены когда-то был свой ключ, но он заставил ее вернуть его.
Он поставил шейкер и пошел к двери. Илена, как всегда, выглядела потрясающе. На ней был костюм цвета распустившейся мимозы, а от черного сомбреро падала таинственная тень на глаза. Губы пылали алыми маками на восхитительно белой коже.
– Ты просто цветешь, – сделал ей комплимент Эррол.
Она вошла в гостиную, он следовал за ней, примечая все волнующие подробности. Невероятные каблуки, из-за которых она ходила так осторожно, что мужчина инстинктивно был все время наготове, чтобы подхватить ее, в полной уверенности, что она вот-вот споткнется. Потом его взгляд скользнул по черным прозрачным чулкам, которые она всегда носила, дальше по чувственному изгибу бедер…
Он включил настенные лампы, потому что хотел кое-что сказать Илене и не желал отвлекаться на потрясающие воображение подробности в приглушенном свете торшера.
Эррол налил коктейли и отнес к кушетке в стиле Регентства, на которой в элегантной позе расположилась девушка.
– За старые добрые времена, Илена, – сказал он, поднимая бокал.
– Старые времена прошли, – ответила она. – Ты сам так захотел, помнишь?
– Я многое помню, Илена, и спрашиваю себя, сможем ли мы оба действительно это забыть.
Он наблюдал, как трепещущие ресницы опустились, а черные поля шляпы придали лицу женщины загадочное спокойствие. В нем была экзотическая красота белой орхидеи. Кровь Эррола внезапно вскипела от чувственных воспоминаний.
– Илена, – сказал он тихо, – неужели твоя совесть настолько спокойна, что ты сможешь вступить в этот брак?
– Ч-что ты хочешь сказать? – Она сделала большой глоток из бокала.
– Разве тебе не кажется, что Стиллмен заслуживает большего, чем объедки другого мужчины? – жестоко спросил он.
– О… так назвать меня! – Она резко откинулась на полосатый сатин кушетки.
– А разве это не так, chere amie? – Он черство рассмеялся, подходя к комоду и наливая себе еще бокал. – У тебя есть все, кроме сердца! Стиллмен только однажды подвел тебя, потому что ему нужно было посмотреть пациента, и ты из чистой мелочности подтолкнула меня на флирт.
– Это неправда! – бросила она.
Но это было правдой. Как-то вечером Пол не смог никуда поехать с ней из-за проблем в клинике и она отправилась с друзьями в игорный дом. Там был Эррол, и Илена, которая привыкла потакать своему эгоизму с младенческих лет, которая привыкла получать свои развлечения, удовольствия и игрушки, что бы ни происходило, нашла, что Эррол Деннис – одна из самых замечательных игрушек из всех, с которыми она играла… Замечательная по нескольким причинам – его прекрасное лицо, его бесшабашная натура и особенно тот факт, что он работал у Пола. Потому что, когда Пол ставил дела клиники прежде всего, она начинала ненавидеть его.
Ее чувство к Полу всегда было странной смесью ненависти и любви. Она всегда хотела видеть его на коленях, пресмыкающимся и обожающим ее, как все остальные мужчины. И все же она знала, что он никогда не станет пресмыкаться, и именно это притягивало ее к нему.
Она хотела, как могла бы хотеть тигрица, чтобы он стал ее хозяином; она даже готова была целовать ему руки, но каждый раз, когда он отдавал все внимание клинике, она впадала в первобытную панику и ярость.
Теперь она смотрела на Эррола какими-то потерянными глазами.
– Я люблю Пола, – сказала она.
– Странной любовью, chere amie. По моим понятиям, любовь включает в себя несколько чувств, которые тебе вовсе не знакомы, например честь, уважение и служение. Ты и двух месяцев не была помолвлена со Стиллменом, когда начала встречаться еще и со мной.
– Ты… как ты смеешь, деревенщина! – Она схватила бокал с мартини и швырнула его прямо в Эррола. Бокал ударил его в лицо и разбился, порезав щеку. Когда на свитер стекла яркая струйка, он невозмутимо достал платок.
– Я порезала тебя! Я сделала тебе больно! – шептала Илена. Потом, словно охваченная внезапной лихорадкой, она бросилась к нему, попыталась убрать платок с его лица, но Эррол сдержал ее левой рукой.
– Я порезала тебе лицо, – скулила она, словно испуганный ребенок.
– Мне и раньше причиняли боль.
Он отпустил руку Илены, пошел в ванную и подставил порезанную щеку под холодную воду. Илена стояла в дверях, наблюдая за ним.
– Можешь достать мне лейкопластырь из той полки, если хочешь, – сказал он.
Она подошла к полке и стала искать коробочку с пластырем. Когда она открывала коробочку, руки у нее тряслись, и Эррол насмешливо улыбнулся, когда крышка упала на кафельный пол. Он приблизился к ней.
– Из тебя бы получилась чертовски плохая медсестра, – сказал он, растягивая слова, взял у нее кусочек пластыря и, глядя на себя в зеркало, наклеил его на ранку, которая все еще слегка кровила.
– Прости меня, – сказала она. – Я… я не хотела сделать тебе больно.
Он повернулся и увидел, что ее бензиново-голубые глаза полны слез. Он многое видел в глазах Илены, но никогда прежде не видел в них слез.
– Я выживу, – сухо ответил он.
Ее алые губы задрожали, потом она убежала в гостиную и, рыдая, бросилась на кушетку. Эррол не спеша подошел к ней, снял с нее шляпу и кинул на стул.
– Теперь ты можешь плакать со всеми удобствами, – сказал он, садясь в кресло с подлокотниками в стиле Регентства и спокойно закуривая. Он курил, наблюдая за ней. Она вздрагивала от рыданий, юбка у нее задралась выше колен.
– М-можно мне платок? – всхлипывая, сказала она, наконец.
– Если обещаешь больше не называть меня деревенщиной, – протяжно проговорил он.
– Почему я не должна так тебя называть? – Она повернула к нему заплаканное лицо с размазавшимся макияжем.
– Потому что я не деревенщина, cherie. – Он бросил ей платок. – Неужели ты настолько слепа, что не видишь, – я такой же пережиток прошлого, как и ты, когда в недобрые старые времена наши предки уставали считать своих рабов и золото? – Он прикурил сигарету и неторопливо, глубоко затянулся. – Я думаю, мы друг друга стоим, – пробормотал он… вряд ли бы кто-то в этот момент назвал его альтруистом – в красивом лице Эррола промелькнуло зверское выражение.
На следующее утро Илена позвонила Полу и попросила поехать с ней на ленч. Он сказал, что встретит ее в баре «Савой Грилл» в час дня.
Когда он приехал, она сразу же заметила, каким усталым он выглядит, и взяла его за руку как-то по-новому, с дружеской озабоченностью.
– Глупый ты человек, ты доведешь себя до смерти своей работой! – пожурила она его. – Ты еще не нашел новую секретаршу?
– Пока нет, Илена. Выпьем здесь?
– Нет, пойдем сядем, если у них есть свободный столик. Я хочу поговорить с тобой.
Пол заказал столик по телефону, и официант проводил их к нему. Принесли еду, и, хотя Илена ела с аппетитом, она заметила, что Пол едва притронулся к ленчу.
– Бедняжечка, ты так несчастен, разве нет? – сказала она, и Пол заметил у нее на глазах неожиданные слезы. – Пол, может быть, ты будешь менее несчастен, если я сделаю вот так? – Она сняла с пальца кольцо и положила его на стол. Пол уставился сначала на кольцо, потом на Илену.
– Ты смотришь на меня как утка, которую ударил гром, – улыбнулась она.
– Да-а… ну… – Он провел рукой по волосам, в серых глазах стояло потрясение. – Как это понимать, Илена? Ты опять играешь или ты взаправду возвращаешь мне кольцо?
Глава 10
– Взаправду, Пол? Mon Dieu, эти твои нецивилизованные канадские выражения!
– Ты знаешь, что я имею в виду. – Он дотронулся до кольца, еще хранившего тепло ее руки. – Ты разрываешь нашу помолвку?
– Ведь именно этого ты хочешь, не так ли?
– Послушай, – лицо его затвердело от гнева, у глаз прорезались морщины, горькие складки залегли у рта, – если ты пытаешься играть со мной, Илена, черт побери, я сломаю твою лилейно-белую шейку… как я чуть не сделал это несколько недель назад.
Ее голубые глаза широко раскрылись.
– Pardonnez-moi?..
– Я случайно услышал небольшой, но весьма откровенный разговор между тобой и Эрролом Деннисом на новоселье у Рут Стайн, – проскрипел Пол, сжав зубы. – Я собирался послать тебя к черту, но я медик и по необходимости понимаю некоторые вещи. – Его серые глаза в подробностях изучали экзотическое личико. – Я не хотел, чтобы ты сделала то, что пыталась сделать Надя. Потом этот случай со снотворными таблетками, которые мне пришлось отнять у тебя…
Он замолчал.
Она смеялась. Действительно смеялась. Потом она взяла свой высокий бокал с вином, сверкнув ногтями алого цвета.
– Ты самый милый человек на свете, Пол, и я по-настоящему люблю тебя, лучшей частью своей натуры… но, cherie, я слишком красива, чтобы умирать в нежном возрасте двадцати четырех лет.
Она подняла бокал с вином. Ее губы цвета красного мака ласкали краешек бокала. И Пол произнес слово, вряд ли приемлемое в хорошем обществе.
– Пол, cherie, – Илену, похоже, задело выражение, которое Пол только что использовал для ее описания, – между нами всегда был океан различий. Всегда мы понимали это, но ты истолковал их не в мою пользу, когда в клинике появилась Марни Лестер. Она говорила на твоем языке. Она разделяла твои чувства. Ты не мог знать, Пол, какие у тебя были глаза, когда ты говорил о ней. Яркие, радостные, – временами мне просто хотелось их тебе выцарапать.
– Ты варварская женщина! – Он коротко и неохотно рассмеялся, допил вино и налил себе снова.
– Пещерных времен, а, Пол?
– Вне всякого сомнения. И в этом есть своя притягательность. Думаю, некоторое время я ее чувствовал. – Он посмотрел ей в глаза. – Почему ты вообще согласилась выйти за меня замуж, Илена?
Она изящно пожала плечами:
– Ты отличался от всех мужчин, которых я знала. Ты сможешь укротить меня, подумала я, и сделаешь меня лучше. Да, я на самом деле хотела стать лучше, и, возможно, мне это удалось бы, если бы в один прекрасный вечер ты меня не подвел, если бы я не поехала на игорную вечеринку, на которой был и Эррол. Он язычник, этот парень. Он… о, какой же он нехороший субъект!
Она расхохоталась, и все же, может быть, внутри ее все плакало.
Ее глаза медленно скользили по лицу Пола.
– Я причинила тебе боль, mon ami. Разрушила твою веру в меня. Превратила в издевку нашу помолвку. Думаю, мне бы хотелось пасть перед тобой ниц и позволить топтать себя. Я… я заслуживаю твоей ненависти.
– Как можно ненавидеть чужого человека? – наконец ответил он. – Думаю мы с самого начала были чужими друг другу, а Марни… Марни была как солнце в сравнении с чувственным пламенем свечи. Как яркий день в сравнении с темной ночью.
Им было больше нечего сказать друг другу. Они поднялись, чтобы уйти из «Грилла», он поднял снятое бриллиантовое кольцо и протянул его ей.
– Оставь его себе, – сказал он. – Если я когда-нибудь отыщу Марни, мне не захочется дарить ослепляющий блеск бриллиантов.
– Неужели ты даже представления не имеешь, где она, Пол? – Илена ухитрилась выглядеть обеспокоенно.
– У меня нет даже намека, – ответил он.
Дождавшись субботы, Пол поехал в Норфолк к Лестерам. Он надеялся, что они смогут сказать ему, где Марни. Они не знали. Ее тетя получила от нее несколько писем, на каждом был лондонский почтовый штемпель, но ни в одном не было ее адреса.
– Почему она ушла? – Тетя Марджори недоуменно взирала на Пола. – Она была так счастлива работать у вас. Он сама мне говорила.
Пол слегка покраснел, потом объяснил ситуацию. Ричард Лестер слушал, спрятав руки под шлицы пиджака, и когда Пол закончил, он возмущенно заявил:
– Марни всегда была исключительно беспокойной особой. Не ищите ее, Стиллмен. Забудьте ее. Она принесет вам неприятностей больше, чем она того стоит.
– Ричард, что ты такое говоришь! – Тетя Марни шокированно посмотрела на него.
– Послушай, Марджори, когда эта девочка уехала в Лондон, я сердцем чувствовал, что она обязательно попадет в какие-нибудь неприятности.
– Вряд ли это можно назвать неприятностью, мистер Лестер, – запротестовал Пол. – Вы лаете не на то дерево, если считаете, что Марни сделала что-то нехорошее. Она… она была чудесной во всех отношениях.
– Неужели? – Ее дядя был преисполнен сарказма. – Вы считаете, что для секретарши чудесный поступок потворствовать безумной влюбленности своего босса?
– Это неправда! – Глаза Пола блеснули гневом. – Марни никогда никоим образом меня не поощряла. Она делала все, что в ее силах, чтобы наши отношения были строго официальными. Именно поэтому она ушла из клиники, и теперь… теперь, черт побери, я не знаю, где она находится. Я связался с Лондонской школой музыки, думая, что она могла поступить туда учиться, и чуть ли не с каждым проклятым агентством по трудоустройству в Лондоне. Его глаза помрачнели.
– Я всю жизнь искал такую девушку, как она, и все же теперь потерял ее, может быть, навсегда. Я полагаю, вы даже слабого представления не имеете, что эта мысль делает со мной, и я не стану шокировать вас, рассказывая об этом. – Пол повернулся к тете Марни: – Миссис Лестер, если вы вдруг узнаете, где находится Марни, вы сразу же дадите мне знать, не правда ли?
– Разумеется, мистер Стиллмен, – пожала его руку тетя Марджори, по-настоящему огорченная тем, что такой светский и сдержанный человек выглядит совершенно потерянным.
Его глаза! Они были странные, как серебряный лед. Глаза страстно влюбленного человека поразили женщину, и на мгновение Марджори Лестер почти приблизилась к пониманию того, как много мужества потребовалось Марни, чтобы убежать от него. Убежать, когда эти волшебные глаза, вероятно, умоляли ее остаться.
– Мистер Стиллмен, в ближайшее время моя племянница непременно сообщит нам, где она. Она не такая девочка, чтобы заставлять нас волноваться бесконечно. – Тетя Марджори успокаивающе улыбнулась. – Может быть, вы передумаете и останетесь у нас поужинать? Я уверена, что мой сын будет рад с вами познакомиться. Он играет в крикет за местную команду, знаете ли.
Добрая душа, Полу она в общем понравилась, но нужно было возвращаться в клинику. Слава богу, у него была клиника!
Именно об этом он часто думал в последующие недели, которые принесли неожиданные перемены. Эррол Деннис и Илена поженились в Какстон-Холле, а потом отправились на юг Франции. Надя заметно окрепла и поехала к отцу, чтобы дожидаться там того дня, когда Рене Бланшар выйдет на свободу. И Пол, пытаясь успокоиться, целенаправленно бросился в бой с Нелл Фарнинг по поводу опеки над Джинджером. Он хотел получить этого ребенка, а она упорно отказывала Полу в разрешении усыновить его. Пол стал искать поддержки юристов, и дело попало в газеты. Но если Марни и читала о тяжбе, то не упомянула об этом ни в одном из еженедельных писем, которые регулярно посылала тете раз в две недели. На конвертах всегда стоял лондонский штемпель, но она постоянно забывала добавить свой адрес.
Пол стал подозревать, что она справилась со своими чувствами и больше не любит его.
Одним пасмурным ноябрьским утром он сидел на столе и просматривал почту. Его новая секретарша, приятная вдова средних лет, жила достаточно близко от клиники, но еще не приехала на работу. В офисе было тихо, слышалось только тиканье часов да шуршание бумаг в руках Пола. Тигр вылизывал лапки на краю стола и вопросительно поднял голову, когда услышал, что у хозяина перехватило дыхание. Шерсть у кота поднялась, вероятно от беспокойства, потому что эти существа невероятно чутки. Он аккуратно прошел через стол и ткнулся в плечо Пола, но Пол сосредоточенно читал письмо.
«Дорогой сэр, – гласило оно. – Несомненно, вы удивитесь, получив письмо от незнакомого вам человека, но моя жена и я очень тревожимся из-за молодой леди, которая работает у нас.
Она некоторое время работала у вас, но нам кажется, что у нее произошло недоразумение с ее молодым человеком, а после этого стала работать у нас. Но мы знаем, что она совсем не счастлива, и мы хотим, чтобы это недоразумение разрешилось. Если вы знаете молодого человека мисс Лестер, может быть, вы будете так любезны передать ему, что она работает у меня, Джейка Уорнера, живущего по вышеуказанному адресу.
Мисс Марни не знает, что я пишу это письмо. Я думаю, если бы она знала, то ушла бы от нас. Она славная девчушка, и моя жена и я хотим, чтобы она была счастлива…»
Пол схватил внутренний телефон и позвонил Скотти. Как только она пришла из бунгало, он объяснил, что уезжает на день в Норфолк и что, когда появится Алек Гордон, надо ему сообщить, что он остается за главного.
Скотти не могла не заметить, как ярко торят глаза Пола, каким обновленным он выглядит, какое счастье звучит в его голосе.
– Вы нашли ее, Пол? – спросила она.
– Да, я нашел ее, Скотти! – И в радостном возбуждении он подхватил пухленькую сестру и начал кружить ее, словно она ничего не весила. Несколько минут спустя он уехал из клиники, и его машина понеслась с отчаянной лихостью Эррола Денниса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19