Мне сказали, что ее забрала Виктория.
— Кто это сказал?
Дон Себастьян отступил на шаг, расправил смятую Диего рубашку, бросил взгляд на Тори, потом повернулся и отдал короткий приказ. Через мгновение Томас втащил кого-то в часовню. Луч света упал на Колетт. Служанка посмотрела на Диего. На ее испуганном лице со следами побоев еще блестели слезы.
— Это правда, дон Диего. Моя maotresse взяла книгу, которую вы ищете. Она лежит в маленькой сумочке…
— Правда? — Тори гневно рассмеялась. — Тогда поищи ее там, если так уверена. Ramera!
Услышав вырвавшиеся из уст Тори бранные слова, Диего поднял бровь. Где она научилась так ругаться? Пристально посмотрев на сестру, он не удивился, что дядя не обнаружил книгу в сумочке, даже порвав бархат и рассыпав деньги по полу. Когда дон Себастьян начал перечислять угрозы, осуществления которых Диего никогда бы не допустил, молодой человек понял, что хранившая презрительное молчание Тори действительно могла взять книгу.
Она смотрела на разгневанного дядю с торжествующей улыбкой. Невозмутимо поднятая бровь девушки окончательно убедила Диего, что сестра знает, где находится книга.
Угрозы Себастьяна стали отвратительными. Диего перебил его, чтобы разрядить накалившуюся атмосферу:
— Довольно, дядя. Мне ясно, что служанка солгала.
— Неужели? — Колетт издала сдавленный смешок и убрала с глаза прядь светлых волос. — Non, месье, я не лгу. Откуда, по-вашему, появились деньги, что валяются на полу, если не из банка? Она дала мне сотню долларов, чтобы я ничего не сказала Кинкейду…
— Кинкейду? При чем тут он?
Резкий вопрос Себастьяна остался без ответа. Колетт пожала плечами и испуганно замолчала.
Диего наблюдал за Тори. Она тоже смотрела на него холодными фиалковыми глазами, лавина ее волос колыхалась при каждом возмущенном вдохе. На щеке горело красное пятно от удара Себастьяна.
Он, Диего, должен увести ее отсюда. Себастьян был в ярости. Молодому человеку уже доводилось видеть, как дядя выплескивал свой гнев на беззащитных жертв. Это было неприятное зрелище. Тори не желает признаваться, значит, он должен ликвидировать взрывоопасную ситуацию.
— Я приехал сюда, чтобы забрать мою сестру, а не якобы пропавшую книгу, — сказал наконец Диего. — Возможно, она лежит где-то в другом месте и мы найдем ее, вернувшись домой. Пойдем, Тори. Мы обсудим все в Буэна-Висте.
Диего протянул руку к Тори, но Себастьян встал между ними, грозно прищурив глаза.
— Нет, Диего. Она скажет нам, куда спрятала книгу. Я не могу больше рисковать — вдруг она снова сбежит?
Тихий звон и звуки шагов возвестили о том, что пастухи шагнули вперед с поднятым оружием. Диего выругался, он был рассержен тем, что поставил себя в такое положение, а также глупым поведением сестры. Ей следовало рассказать все брату, довериться ему. Возможно, вдвоем они сумели бы расстроить планы дяди, но сейчас было уже поздно.
Может быть, Тори действительно взяла бухгалтерскую книгу, иначе не держалась бы так дерзко. Дурочка! Неужели она не знает, на какую жестокость способен взбешенный дядя Себастьян? Чтобы заполучить книгу и деньги, он не остановится ни перед чем — речь идет о целом состоянии. Диего с горечью вспомнил, как много раз просил отца меньше доверять Себастьяну, позаботиться о сохранности денег, но папа был уверен, что им никто не угрожает, что у него еще есть время. Теперь было поздно.
Себастьян скомандовал, и пастухи бросились вперед. Двое из них схватили Диего за руки, избегая его взгляда. Их испугало ледяное обещание юноши: «Вы очень скоро пожалеете об этом».
Когда Диего вывели во двор, Себастьян повернулся к Тори. Его губы скривились в безжалостной улыбке, темные глаза стали холодными.
— Теперь ты скажешь мне все, или дорого заплатишь за свое упрямство. Где книга?
Ее мозг отчаянно работал. Тори еще никогда не было так страшно. Но если она сообщит Себастьяну то, что он хотел знать, то исчезнет причина, пока что не позволявшая ему ее убить. Пастухи подчинялись дону Себастьяну, Диего был таким же пленником, как и она. Бедный Диего — вероятно, ей следовало довериться ему, но теперь уже поздно, время осталось лишь для отчаянных мер. Решится ли дядя на какую-нибудь жестокость? Тори не исключала этого, однако в таком случае ему придется убить и Диего, поскольку брат явно не хотел, чтобы она пострадала.
— Ты слишком долго вспоминаешь, куда положила ее, — грозно произнес Себастьян. — Возможно, мне следует помочь тебе. Может быть, ты спрятала ее под одежду? Я должен раздеть тебя?
Она вздернула подбородок. «Он способен на все!» — подумала испуганная Тори, но решила не выказывать своего страха. Медленно, невозмутимо провела рукой по узким рукавам, потом энергично тряхнула подол платья.
— Вы видите, что здесь ничего нет. Уверяю вас, тут вам ее не найти.
— Ты лжешь, Виктория.
— Pendejo! He называйте меня лгуньей.
Она заметила блеск металла и опустила глаза. Ахнула, увидев в дядиной руке нож. Ее тело пронзила холодная, как лезвие, волна испуга.
— Ты не передумала, Виктория? Поторопись, пока я не разрезал твою одежду. Тебе ведь не нужен шрам на щеке? Или ниже, на твоей тонкой шее? А если мое лезвие войдет немного глубже…
— Вы не осмелитесь.
— Думаешь? Чем я рискую? Если ты и твой глупый, безрассудный брат умрете, все достанется мне.
— Вы забыли о моей матери.
Себастьян засмеялся, пожал плечами.
— Палома гораздо мудрее тебя. Она всегда делает то, что ей велят. Она давно поняла, что сопротивление бесполезно и лишь приводит к боли. И смерти.
Тори посмотрела на Себастьяна, увидела в его глазах холодный, безжалостный блеск и внезапно что-то поняла. Слова выскочили прежде, чем она успела остановить их:
— Ты убил маминого Роберто, да?
Себастьян изумленно уставился на девушку, потом небрежно пожал плечами:
— Меня удивляет, что ты об этом знаешь. Это было так давно… наверно, ты слышала всякие домыслы. Никто не знал точно. И сейчас никто не знает. Роберто был глупцом, не дорожившим своей жизнью. Ему не следовало связываться с дочерью семьи Монтойя. Он сам подписал себе смертный приговор.
Себастьян приблизился к Тори с угрожающим видом; его глаза превратились в узкие щелочки; смертоносный нож отражал неяркий свет, падающий через дверной проем. Гробница находилась за спиной девушки. Отведя руки назад, она ухватилась за стенку гробницы. Узкая щепка длиной с палец легко отделилась от доски; движимая животным инстинктом самозащиты, Тори стиснула ее в руке.
«Если он коснется меня, я убью его… не знаю, как мне удастся это сделать, но он получит свое», — подумала разъяренная девушка.
Дон Себастьян направил на нее лезвие и прикоснулся его концом к пальцу. Нож был таким острым, что мгновенно на коже появилась капля алой крови.
— Видишь, мое оружие неплохо заточено, — прорычал он, не скрывая своих намерений.
Пряча за спиной в складках платья оторванную щепку, Тори передвинулась в сторону; ее ладони были влажными, горло сжимал спазм. Сердце билось громко и учащенно, в висках глухо пульсировала кровь.
Себастьян повернулся. Насмешливая гримаса на худом лице придавала ему сходство с ястребом.
— Не думай, что тебе удастся так легко отделаться от меня, Виктория. Послушай, мое терпение истощается. Скажи мне то, что я хочу знать, иначе придется сделать тебе больно.
Она облизала пересохшие губы, задыхаясь от страха.
— Вы сумасшедший… я ничего не знаю.
— Ты очень глупа…
Себастьян бросился к ней. Она увернулась с проворством, какого не ожидала от себя. Нож проткнул рукав ее платья. Тори подняла руку с зажатой в ней щепкой, успела увидеть торчащий на ее конце короткий гвоздь и вонзила его дяде в руку. Острие глубоко вошло в мышцу. Себастьян выронил нож, схватился за рану, закричал, призывая пастухов.
Все произошло так быстро… Тори услышала крики, брань, топот вбежавших в часовню пастухов. Она бросилась в заднюю часть помещения. Подол ее платья взлетал выше колен.
Там должен быть второй выход. Господи, обязательно должен…
Крики стали более громкими, брань не смолкала. Тори решила, что Диего удалось переманить пастухов на свою сторону. Но она не рискнула остановиться, даже когда услышала грохот выстрелов; они звучали здесь невероятно громко, разносясь эхом по всему помещению. В воздухе летала белая пыль, штукатурка сыпалась на пол. Можно было подумать, что стреляют сразу из пятидесяти ружей.
Добравшись до задней части часовни, Тори увидела закрывающую дверной проем занавеску и устремилась к ней. Сердце девушки было готово выскочить из груди, она боялась смотреть назад. Надежда была слабой, почти ничтожной все могло закончиться неудачей. Вероятно, они схватят ее, прежде чем она успеет ускользнуть, добежать до коменданта города, попросить защиты у властей.
Она была готова на все, лишь бы не позволить Себастьяну одержать победу…
Задыхаясь от пыли, Тори отдернула выцветшую занавеску, служившую в качестве шторы, и выскочила на маленький двор. Цыплята с писком бросились врассыпную, уступая ей дорогу. Оказавшись на середине двора, Тори услышала звуки погони. Громкие выстрелы звучали пугающе. Девушке казалось, что они доносятся отовсюду. Все смешалось воедино — ослепляющий, душащий страх, глухие удары каблуков о влажную землю. Она бежала не зная куда от своего отчаяния и страха, в сторону гор.
Неожиданно прямо перед ней возник человек в мексиканской накидке; девушка закричала и увернулась от него. Она успела сделать только два шага — сильная рука обхватила ее за талию, оторвала от земли.
— Тихо, — прорычал незнакомец по-испански ей на ухо, но она в панике завизжала, стала сопротивляться. Он произнес более резко: — Collate! — Крепко сжимая Тори стальными руками, он потащил ее назад к миссии.
Всхлипывая от страха и обиды, Тори заметила впереди брата в окружении вооруженных мужчин. Мрачный Диего стоял в тени здания. Его куртка порвалась, на щеке алела свежая ссадина. Приблизившись к нему вместе с державшим ее человеком, она увидела, что пастухи, приехавшие с Диего и доном Себастьяном, также имели жалкий вид. Некоторые из них, включая Томаса, истекали кровью, другие неподвижно лежали на земле.
Человек, схвативший Тори, заговорил по-испански с мужчиной, который навел револьвер на Диего. Оба незнакомца были вооружены до зубов и опоясаны патронташами. Широкие поля шляп скрывали их лица. На мужчинах были мексиканские накидки, напоминавшие одеяла.
Растерянная Тори догадалась, что они говорят на каком-то незнакомом ей диалекте, которым пользовались жившие возле Монтерея индейцы. Тори посмотрела на Диего и увидела, что он понимает их речь — в его глазах полыхал гнев, губы сжались в узкую полоску.
— Вы не имеете права это делать, — возмущенно сказал он человеку, державшему Тори. — Это не ваше дело.
— Я считаю это моим делом, — прозвучал холодный ответ. Тори нахмурилась и повернулась. Но мужчина грубо толкнул ее, не позволив смотреть назад.
Он отдал еще один приказ на индейском диалекте, и другой человек взял Тори за руку. Она отстранилась, сверкнула глазами.
— Не смейте прикасаться ко мне!
— Делай, что они говорят, Тори, — сказал Диего с презрением в голосе, причину которого Тори не поняла. — Это серьезные и опасные люди. Вероятно, твоя интуиция оказалась верной.
— Я не понимаю, что происходит.
— Нас грабят. — Насмешка искривила губы Диего. — Во всяком случае, грабят нашего дядю.
Тори увидела, что взбешенный дядя Себастьян прислонился к столбу, держась за кровоточащую рану. Она снова растерянно посмотрела на брата.
— Грабят? Господи, какое безумие! Что им надо? Слегка повернувшись, она посмотрела на человека — того самого, который догнал ее и притащил обратно к миссии. Он стоял под козырьком крыльца, обвитого виноградной лозой. Немногочисленные листья, зеленевшие возле гнилого столба, трепетали на ветру.
— Вы сумасшедший? — спросила девушка.
— Вовсе нет. — Подняв ружье, он указал стволом на дона Себастьяна. — Нам кое-что нужно.
— Что именно?
Ярость Тори пересилила страх; девушка отбросила упавшие на глаза волосы и смерила бандита презрительным взглядом:
— Чего вы хотите, черт возьми?
Себастьян злобно рассмеялся:
— Спрашивай, маленькая bruja. Если бы ты отдала мне то, что я хотел получить, мы бы были уже далеко. Не попали бы им в руки.
— Если бы…
Она замолчала, сделала вдох и посмотрела на Диего, который еле заметно кивнул.
Очевидно, бандит заметил это, он произнес что-то на своем гортанном языке. Один из мужчин шагнул вперед и ударил Диего прикладом ружья. Юноша упал на землю и застонал.
Тори закричала, бросилась вперед, но ее схватили за руку и заставили повернуться лицом к главарю, который бесстрастно посмотрел на девушку. Она замерла под его взглядом. Теперь она увидела под широкими полями шляпы лицо мужчины. Не пытаясь скрыть его, он насмешливо произнес:
— Она все еще у тебя, Венера? Я должен был догадаться. Отдай мне книгу, и мы уйдем, оставив тебя любящей семье.
Улыбаясь, Ник Кинкейд оценивающе посмотрел на Тори прищуренными глазами, как бы определяя, как сильно может надавить на нее. Она должна была сразу узнать его и узнала бы, если бы не была так напутана и растерянна. Сейчас в душе Тори клокотала ярость. Мысль о том, что он использовал ее, желая завладеть деньгами, болезненно уколола девушку.
Забыв об осторожности, она бросилась на Кинкейда, вцепилась ногтями ему в лицо и оставила красные следы на щеке, прежде чем он поднял руку, чтобы защититься. Выругавшись, он усмирил Тори, крепко сжав ее запястья.
— Mierda! Черт возьми, будь благоразумной, Тори!
— Благоразумной!
Это слово вырвалось из ее горла бессвязным ревом. Она добавила к нему несколько ругательств, которые лишь заставили Ника усмехнуться.
— Ты вор!.. Отпусти меня!..
Но Кинкейд крепко держал Тори за руки, не позволяя ей снова оцарапать его. Глядя поверх ее головы, он обратился на индейском диалекте к другому мужчине в широкополой шляпе, в котором девушка узнала Джила Гарсиа. Через мгновение Ник снова посмотрел на Тори.
— Отдай мне бухгалтерскую книгу, и мы оставим вас в покое. Вы сможете позаботиться о раненых и отправиться домой.
Она упрямо хранила молчание; он тихо выругался, еще сильнее сжал ее руки. Наконец произнес отрывисто и нетерпеливо:
— У меня мало времени. Ты отнимаешь его. Скажи мне, где книга.
Джил что-то встревожено крикнул Нику, и Тори услышала донесшийся издалека топот копыт. Она подняла голову и увидела облачко пыли, вьющееся над дорогой, которая вела от Сан-Франциско. Кто-то пробормотал: «Soldados». Тори поняла, что солдаты, вероятно, услышали стрельбу и прискакали сюда, чтобы разобраться в случившемся.
Все еще сидящий на земле у крыльца дон Себастьян посмотрел на Кинкейда, сверкнув глазами в надвигающихся сумерках.
— Я лично знаком с губернатором Мейсоном, сеньор. Вам грозят гораздо более серьезные неприятности, чем вы могли предположить. Отдайте оружие моим пастухам, и я уговорю солдат проявить к вам снисхождение и не расстреливать на месте…
— Забудьте об этом. — Пальцы Ника еще сильнее врезались в кожу Тори, причиняя ей боль. — Скажи мне, где ты спрятала книгу, или придется сделать нечто такое, что тебе не понравится.
Задыхаясь от напряжения, страха и сомнений, она бросила взгляд мимо Ника на его людей и пастухов дяди, потом на брата, который неподвижно лежал на земле. Кинкейд тряхнул Тори, и волосы девушки упали ей на глаза. Она поняла, что его терпение истощается и он может совершить нечто ужасное. Заставила себя посмотреть на него.
В уголках его рта обозначились резкие морщинки. Глаза Ника были жесткими.
— Я дал тебе достаточно времени для принятия решения. Презрительно посмотрев на нее, он поднял голову и отдал приказ одному из своих людей.
Человек, сделав два шага, приблизился к Диего и рывком поднял его. Лучи вечернего солнца упали на лезвие ножа, поднесенного к горлу юноши. Тори закричала:
— Нет! О нет, не надо! Пожалуйста, не трогайте его! Клянусь, он не знает, где она. О Господи, пожалуйста… Ник, не дай ему причинить вред моему брату.
— Сообщи мне, Тори. — В его требовательном голосе появились мягкие ноты просьбы, и девушка кивнула, почти всхлипнув:
— Хорошо, я скажу тебе. Я скажу тебе.
Кинкейд направил в часовню своего человека, который быстро вернулся. Усмехаясь, он поднял руку с маленькой книгой.
— Ты приняла правильное решение, — произнес Ник и разжал пальцы, отпуская Тори.
Одновременно бандит, державший нож у горла Диего, убрал его и бросил юношу на землю. Другие разбойники быстро схватили оружие пастухов.
— Когда мы уедем, вы найдете револьверы в колодце, — сказал Джил, — но не вздумайте преследовать нас. Мы застрелим любого глупца, который попытается это сделать.
Потрясенная случившимся, Тори в оцепенении смотрела на Кинкейда, слушала всхлипывания Колетт и брань Диего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Кто это сказал?
Дон Себастьян отступил на шаг, расправил смятую Диего рубашку, бросил взгляд на Тори, потом повернулся и отдал короткий приказ. Через мгновение Томас втащил кого-то в часовню. Луч света упал на Колетт. Служанка посмотрела на Диего. На ее испуганном лице со следами побоев еще блестели слезы.
— Это правда, дон Диего. Моя maotresse взяла книгу, которую вы ищете. Она лежит в маленькой сумочке…
— Правда? — Тори гневно рассмеялась. — Тогда поищи ее там, если так уверена. Ramera!
Услышав вырвавшиеся из уст Тори бранные слова, Диего поднял бровь. Где она научилась так ругаться? Пристально посмотрев на сестру, он не удивился, что дядя не обнаружил книгу в сумочке, даже порвав бархат и рассыпав деньги по полу. Когда дон Себастьян начал перечислять угрозы, осуществления которых Диего никогда бы не допустил, молодой человек понял, что хранившая презрительное молчание Тори действительно могла взять книгу.
Она смотрела на разгневанного дядю с торжествующей улыбкой. Невозмутимо поднятая бровь девушки окончательно убедила Диего, что сестра знает, где находится книга.
Угрозы Себастьяна стали отвратительными. Диего перебил его, чтобы разрядить накалившуюся атмосферу:
— Довольно, дядя. Мне ясно, что служанка солгала.
— Неужели? — Колетт издала сдавленный смешок и убрала с глаза прядь светлых волос. — Non, месье, я не лгу. Откуда, по-вашему, появились деньги, что валяются на полу, если не из банка? Она дала мне сотню долларов, чтобы я ничего не сказала Кинкейду…
— Кинкейду? При чем тут он?
Резкий вопрос Себастьяна остался без ответа. Колетт пожала плечами и испуганно замолчала.
Диего наблюдал за Тори. Она тоже смотрела на него холодными фиалковыми глазами, лавина ее волос колыхалась при каждом возмущенном вдохе. На щеке горело красное пятно от удара Себастьяна.
Он, Диего, должен увести ее отсюда. Себастьян был в ярости. Молодому человеку уже доводилось видеть, как дядя выплескивал свой гнев на беззащитных жертв. Это было неприятное зрелище. Тори не желает признаваться, значит, он должен ликвидировать взрывоопасную ситуацию.
— Я приехал сюда, чтобы забрать мою сестру, а не якобы пропавшую книгу, — сказал наконец Диего. — Возможно, она лежит где-то в другом месте и мы найдем ее, вернувшись домой. Пойдем, Тори. Мы обсудим все в Буэна-Висте.
Диего протянул руку к Тори, но Себастьян встал между ними, грозно прищурив глаза.
— Нет, Диего. Она скажет нам, куда спрятала книгу. Я не могу больше рисковать — вдруг она снова сбежит?
Тихий звон и звуки шагов возвестили о том, что пастухи шагнули вперед с поднятым оружием. Диего выругался, он был рассержен тем, что поставил себя в такое положение, а также глупым поведением сестры. Ей следовало рассказать все брату, довериться ему. Возможно, вдвоем они сумели бы расстроить планы дяди, но сейчас было уже поздно.
Может быть, Тори действительно взяла бухгалтерскую книгу, иначе не держалась бы так дерзко. Дурочка! Неужели она не знает, на какую жестокость способен взбешенный дядя Себастьян? Чтобы заполучить книгу и деньги, он не остановится ни перед чем — речь идет о целом состоянии. Диего с горечью вспомнил, как много раз просил отца меньше доверять Себастьяну, позаботиться о сохранности денег, но папа был уверен, что им никто не угрожает, что у него еще есть время. Теперь было поздно.
Себастьян скомандовал, и пастухи бросились вперед. Двое из них схватили Диего за руки, избегая его взгляда. Их испугало ледяное обещание юноши: «Вы очень скоро пожалеете об этом».
Когда Диего вывели во двор, Себастьян повернулся к Тори. Его губы скривились в безжалостной улыбке, темные глаза стали холодными.
— Теперь ты скажешь мне все, или дорого заплатишь за свое упрямство. Где книга?
Ее мозг отчаянно работал. Тори еще никогда не было так страшно. Но если она сообщит Себастьяну то, что он хотел знать, то исчезнет причина, пока что не позволявшая ему ее убить. Пастухи подчинялись дону Себастьяну, Диего был таким же пленником, как и она. Бедный Диего — вероятно, ей следовало довериться ему, но теперь уже поздно, время осталось лишь для отчаянных мер. Решится ли дядя на какую-нибудь жестокость? Тори не исключала этого, однако в таком случае ему придется убить и Диего, поскольку брат явно не хотел, чтобы она пострадала.
— Ты слишком долго вспоминаешь, куда положила ее, — грозно произнес Себастьян. — Возможно, мне следует помочь тебе. Может быть, ты спрятала ее под одежду? Я должен раздеть тебя?
Она вздернула подбородок. «Он способен на все!» — подумала испуганная Тори, но решила не выказывать своего страха. Медленно, невозмутимо провела рукой по узким рукавам, потом энергично тряхнула подол платья.
— Вы видите, что здесь ничего нет. Уверяю вас, тут вам ее не найти.
— Ты лжешь, Виктория.
— Pendejo! He называйте меня лгуньей.
Она заметила блеск металла и опустила глаза. Ахнула, увидев в дядиной руке нож. Ее тело пронзила холодная, как лезвие, волна испуга.
— Ты не передумала, Виктория? Поторопись, пока я не разрезал твою одежду. Тебе ведь не нужен шрам на щеке? Или ниже, на твоей тонкой шее? А если мое лезвие войдет немного глубже…
— Вы не осмелитесь.
— Думаешь? Чем я рискую? Если ты и твой глупый, безрассудный брат умрете, все достанется мне.
— Вы забыли о моей матери.
Себастьян засмеялся, пожал плечами.
— Палома гораздо мудрее тебя. Она всегда делает то, что ей велят. Она давно поняла, что сопротивление бесполезно и лишь приводит к боли. И смерти.
Тори посмотрела на Себастьяна, увидела в его глазах холодный, безжалостный блеск и внезапно что-то поняла. Слова выскочили прежде, чем она успела остановить их:
— Ты убил маминого Роберто, да?
Себастьян изумленно уставился на девушку, потом небрежно пожал плечами:
— Меня удивляет, что ты об этом знаешь. Это было так давно… наверно, ты слышала всякие домыслы. Никто не знал точно. И сейчас никто не знает. Роберто был глупцом, не дорожившим своей жизнью. Ему не следовало связываться с дочерью семьи Монтойя. Он сам подписал себе смертный приговор.
Себастьян приблизился к Тори с угрожающим видом; его глаза превратились в узкие щелочки; смертоносный нож отражал неяркий свет, падающий через дверной проем. Гробница находилась за спиной девушки. Отведя руки назад, она ухватилась за стенку гробницы. Узкая щепка длиной с палец легко отделилась от доски; движимая животным инстинктом самозащиты, Тори стиснула ее в руке.
«Если он коснется меня, я убью его… не знаю, как мне удастся это сделать, но он получит свое», — подумала разъяренная девушка.
Дон Себастьян направил на нее лезвие и прикоснулся его концом к пальцу. Нож был таким острым, что мгновенно на коже появилась капля алой крови.
— Видишь, мое оружие неплохо заточено, — прорычал он, не скрывая своих намерений.
Пряча за спиной в складках платья оторванную щепку, Тори передвинулась в сторону; ее ладони были влажными, горло сжимал спазм. Сердце билось громко и учащенно, в висках глухо пульсировала кровь.
Себастьян повернулся. Насмешливая гримаса на худом лице придавала ему сходство с ястребом.
— Не думай, что тебе удастся так легко отделаться от меня, Виктория. Послушай, мое терпение истощается. Скажи мне то, что я хочу знать, иначе придется сделать тебе больно.
Она облизала пересохшие губы, задыхаясь от страха.
— Вы сумасшедший… я ничего не знаю.
— Ты очень глупа…
Себастьян бросился к ней. Она увернулась с проворством, какого не ожидала от себя. Нож проткнул рукав ее платья. Тори подняла руку с зажатой в ней щепкой, успела увидеть торчащий на ее конце короткий гвоздь и вонзила его дяде в руку. Острие глубоко вошло в мышцу. Себастьян выронил нож, схватился за рану, закричал, призывая пастухов.
Все произошло так быстро… Тори услышала крики, брань, топот вбежавших в часовню пастухов. Она бросилась в заднюю часть помещения. Подол ее платья взлетал выше колен.
Там должен быть второй выход. Господи, обязательно должен…
Крики стали более громкими, брань не смолкала. Тори решила, что Диего удалось переманить пастухов на свою сторону. Но она не рискнула остановиться, даже когда услышала грохот выстрелов; они звучали здесь невероятно громко, разносясь эхом по всему помещению. В воздухе летала белая пыль, штукатурка сыпалась на пол. Можно было подумать, что стреляют сразу из пятидесяти ружей.
Добравшись до задней части часовни, Тори увидела закрывающую дверной проем занавеску и устремилась к ней. Сердце девушки было готово выскочить из груди, она боялась смотреть назад. Надежда была слабой, почти ничтожной все могло закончиться неудачей. Вероятно, они схватят ее, прежде чем она успеет ускользнуть, добежать до коменданта города, попросить защиты у властей.
Она была готова на все, лишь бы не позволить Себастьяну одержать победу…
Задыхаясь от пыли, Тори отдернула выцветшую занавеску, служившую в качестве шторы, и выскочила на маленький двор. Цыплята с писком бросились врассыпную, уступая ей дорогу. Оказавшись на середине двора, Тори услышала звуки погони. Громкие выстрелы звучали пугающе. Девушке казалось, что они доносятся отовсюду. Все смешалось воедино — ослепляющий, душащий страх, глухие удары каблуков о влажную землю. Она бежала не зная куда от своего отчаяния и страха, в сторону гор.
Неожиданно прямо перед ней возник человек в мексиканской накидке; девушка закричала и увернулась от него. Она успела сделать только два шага — сильная рука обхватила ее за талию, оторвала от земли.
— Тихо, — прорычал незнакомец по-испански ей на ухо, но она в панике завизжала, стала сопротивляться. Он произнес более резко: — Collate! — Крепко сжимая Тори стальными руками, он потащил ее назад к миссии.
Всхлипывая от страха и обиды, Тори заметила впереди брата в окружении вооруженных мужчин. Мрачный Диего стоял в тени здания. Его куртка порвалась, на щеке алела свежая ссадина. Приблизившись к нему вместе с державшим ее человеком, она увидела, что пастухи, приехавшие с Диего и доном Себастьяном, также имели жалкий вид. Некоторые из них, включая Томаса, истекали кровью, другие неподвижно лежали на земле.
Человек, схвативший Тори, заговорил по-испански с мужчиной, который навел револьвер на Диего. Оба незнакомца были вооружены до зубов и опоясаны патронташами. Широкие поля шляп скрывали их лица. На мужчинах были мексиканские накидки, напоминавшие одеяла.
Растерянная Тори догадалась, что они говорят на каком-то незнакомом ей диалекте, которым пользовались жившие возле Монтерея индейцы. Тори посмотрела на Диего и увидела, что он понимает их речь — в его глазах полыхал гнев, губы сжались в узкую полоску.
— Вы не имеете права это делать, — возмущенно сказал он человеку, державшему Тори. — Это не ваше дело.
— Я считаю это моим делом, — прозвучал холодный ответ. Тори нахмурилась и повернулась. Но мужчина грубо толкнул ее, не позволив смотреть назад.
Он отдал еще один приказ на индейском диалекте, и другой человек взял Тори за руку. Она отстранилась, сверкнула глазами.
— Не смейте прикасаться ко мне!
— Делай, что они говорят, Тори, — сказал Диего с презрением в голосе, причину которого Тори не поняла. — Это серьезные и опасные люди. Вероятно, твоя интуиция оказалась верной.
— Я не понимаю, что происходит.
— Нас грабят. — Насмешка искривила губы Диего. — Во всяком случае, грабят нашего дядю.
Тори увидела, что взбешенный дядя Себастьян прислонился к столбу, держась за кровоточащую рану. Она снова растерянно посмотрела на брата.
— Грабят? Господи, какое безумие! Что им надо? Слегка повернувшись, она посмотрела на человека — того самого, который догнал ее и притащил обратно к миссии. Он стоял под козырьком крыльца, обвитого виноградной лозой. Немногочисленные листья, зеленевшие возле гнилого столба, трепетали на ветру.
— Вы сумасшедший? — спросила девушка.
— Вовсе нет. — Подняв ружье, он указал стволом на дона Себастьяна. — Нам кое-что нужно.
— Что именно?
Ярость Тори пересилила страх; девушка отбросила упавшие на глаза волосы и смерила бандита презрительным взглядом:
— Чего вы хотите, черт возьми?
Себастьян злобно рассмеялся:
— Спрашивай, маленькая bruja. Если бы ты отдала мне то, что я хотел получить, мы бы были уже далеко. Не попали бы им в руки.
— Если бы…
Она замолчала, сделала вдох и посмотрела на Диего, который еле заметно кивнул.
Очевидно, бандит заметил это, он произнес что-то на своем гортанном языке. Один из мужчин шагнул вперед и ударил Диего прикладом ружья. Юноша упал на землю и застонал.
Тори закричала, бросилась вперед, но ее схватили за руку и заставили повернуться лицом к главарю, который бесстрастно посмотрел на девушку. Она замерла под его взглядом. Теперь она увидела под широкими полями шляпы лицо мужчины. Не пытаясь скрыть его, он насмешливо произнес:
— Она все еще у тебя, Венера? Я должен был догадаться. Отдай мне книгу, и мы уйдем, оставив тебя любящей семье.
Улыбаясь, Ник Кинкейд оценивающе посмотрел на Тори прищуренными глазами, как бы определяя, как сильно может надавить на нее. Она должна была сразу узнать его и узнала бы, если бы не была так напутана и растерянна. Сейчас в душе Тори клокотала ярость. Мысль о том, что он использовал ее, желая завладеть деньгами, болезненно уколола девушку.
Забыв об осторожности, она бросилась на Кинкейда, вцепилась ногтями ему в лицо и оставила красные следы на щеке, прежде чем он поднял руку, чтобы защититься. Выругавшись, он усмирил Тори, крепко сжав ее запястья.
— Mierda! Черт возьми, будь благоразумной, Тори!
— Благоразумной!
Это слово вырвалось из ее горла бессвязным ревом. Она добавила к нему несколько ругательств, которые лишь заставили Ника усмехнуться.
— Ты вор!.. Отпусти меня!..
Но Кинкейд крепко держал Тори за руки, не позволяя ей снова оцарапать его. Глядя поверх ее головы, он обратился на индейском диалекте к другому мужчине в широкополой шляпе, в котором девушка узнала Джила Гарсиа. Через мгновение Ник снова посмотрел на Тори.
— Отдай мне бухгалтерскую книгу, и мы оставим вас в покое. Вы сможете позаботиться о раненых и отправиться домой.
Она упрямо хранила молчание; он тихо выругался, еще сильнее сжал ее руки. Наконец произнес отрывисто и нетерпеливо:
— У меня мало времени. Ты отнимаешь его. Скажи мне, где книга.
Джил что-то встревожено крикнул Нику, и Тори услышала донесшийся издалека топот копыт. Она подняла голову и увидела облачко пыли, вьющееся над дорогой, которая вела от Сан-Франциско. Кто-то пробормотал: «Soldados». Тори поняла, что солдаты, вероятно, услышали стрельбу и прискакали сюда, чтобы разобраться в случившемся.
Все еще сидящий на земле у крыльца дон Себастьян посмотрел на Кинкейда, сверкнув глазами в надвигающихся сумерках.
— Я лично знаком с губернатором Мейсоном, сеньор. Вам грозят гораздо более серьезные неприятности, чем вы могли предположить. Отдайте оружие моим пастухам, и я уговорю солдат проявить к вам снисхождение и не расстреливать на месте…
— Забудьте об этом. — Пальцы Ника еще сильнее врезались в кожу Тори, причиняя ей боль. — Скажи мне, где ты спрятала книгу, или придется сделать нечто такое, что тебе не понравится.
Задыхаясь от напряжения, страха и сомнений, она бросила взгляд мимо Ника на его людей и пастухов дяди, потом на брата, который неподвижно лежал на земле. Кинкейд тряхнул Тори, и волосы девушки упали ей на глаза. Она поняла, что его терпение истощается и он может совершить нечто ужасное. Заставила себя посмотреть на него.
В уголках его рта обозначились резкие морщинки. Глаза Ника были жесткими.
— Я дал тебе достаточно времени для принятия решения. Презрительно посмотрев на нее, он поднял голову и отдал приказ одному из своих людей.
Человек, сделав два шага, приблизился к Диего и рывком поднял его. Лучи вечернего солнца упали на лезвие ножа, поднесенного к горлу юноши. Тори закричала:
— Нет! О нет, не надо! Пожалуйста, не трогайте его! Клянусь, он не знает, где она. О Господи, пожалуйста… Ник, не дай ему причинить вред моему брату.
— Сообщи мне, Тори. — В его требовательном голосе появились мягкие ноты просьбы, и девушка кивнула, почти всхлипнув:
— Хорошо, я скажу тебе. Я скажу тебе.
Кинкейд направил в часовню своего человека, который быстро вернулся. Усмехаясь, он поднял руку с маленькой книгой.
— Ты приняла правильное решение, — произнес Ник и разжал пальцы, отпуская Тори.
Одновременно бандит, державший нож у горла Диего, убрал его и бросил юношу на землю. Другие разбойники быстро схватили оружие пастухов.
— Когда мы уедем, вы найдете револьверы в колодце, — сказал Джил, — но не вздумайте преследовать нас. Мы застрелим любого глупца, который попытается это сделать.
Потрясенная случившимся, Тори в оцепенении смотрела на Кинкейда, слушала всхлипывания Колетт и брань Диего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41