Эта актриса была новым человеком в компании; Лауре нравились ее искренность и прямота. Она искала богатого и не слишком ревнивого покровителя. Ей нравилось спать с разными мужчинами — принцами, грумами, красивыми, хорошо сложенными лакеями с сильными ногами. Четыре женщины проплыли по комнате с бокалами шампанского в руках, обдумывая, чем бы им заняться в первую очередь. В конце концов, каждая найдет себе развлечение по своему вкусу.
Лаура уже решила, что будет делать лишь то, что сама захочет. Ей не понравилось ощущение потери контроля над собой; что бы ни произошло с ней в ту ночь, которую она не хотела вспоминать, это никогда не повторится! Сегодня она будет только наблюдать и не станет принимать участие в спровоцированной гашишем оргии. Так она пообещала себе. Нет, она даже не войдет в показанную ей маленькую комнату с обитыми алым атласом стенами и навязчивым запахом гашиша.
— О, я не виню тебя, дорогая! — сказала Селеста, когда Лаура покачала головой. — Иногда это доставляет удовольствие — при соответствующем настроении, — а иногда… Пожалуй, сегодня я хочу быть сильной, полной энергии. А сейчас…
Селеста указала рукой на высокого лакея, замершего в нише возле двери комнаты, которую они только что покинули. Этих лакеев было так легко принять за статуи! Человек держал в руке серебряный поднос с прямыми и круглыми «дорожками» из белого порошка.
— Это зелье, моя дорогая, — продолжила Селеста, правильно истолковав молчание Лауры, — сильно отличается от гашиша. Как тебе объяснить? Кокаин помогает уйти в себя. Это совершенно другое ощущение! Ты почувствуешь такую бодрость… Ну, в общем, ты сама увидишь, если наберешься смелости. Профессор Фрейд, которым ты так восхищаешься, сказал, что от кокаина его голова становится более ясной. Так что…
На серебряном подносе лежали также тонкие серебряные соломинки длиной с мизинец. Лаура завороженно посмотрела на Селесту, которая взяла трубочку, наклонила голову и втянула носом порошок.
— Мм… Как здорово! Это именно то, что мне требовалось сегодня вечером. Уверяю тебя, теперь я готова ко всему! — Она вдохнула еще некоторое количество порошка, откинула голову назад и засмеялась, провоцируя Лауру. — Если ты наберешься смелости…
Лаура почувствовала, что на карту поставлена ее репутация.
— Ну, теперь, когда ты показала мне, как это делается, я, конечно, должна попробовать. Проверить, как это на меня подействует.
Взяв другую серебряную соломинку, Лаура попыталась последовать примеру подруги. Селеста не уставала подбадривать ее своими указаниями:
— Сначала сделай выдох, а потом вдыхай порошок. Да, вот так. А теперь зажми эту ноздрю и проделай то же самое второй. Ты быстро научишься.
Необычные ощущения заставили Лауру задержать дыхание, она заморгала, еле сдерживая слезы. Испугалась, что расчихается, что ей придется высморкаться. Если она не опозорится подобным образом, то достойно пройдет это испытание. Лаура почувствовала легкое головокружение, ощущения стали еще более острыми. Даже соблазнительная музыка, доносившаяся из зала, зазвучала громче, отчетливее. Селеста была права: кокаин сильно отличался от гашиша. Но зачем нужны эти эксперименты?
Лаура решила, что спросит Селесту, когда они останутся вдвоем и смогут поговорить серьезно. Зачем делать то, в чем не испытываешь потребности, только потому, что заниматься этим модно? Какая глупость!
Но это — позже. Ей необходимо время, чтобы подумать, поговорить, осмыслить все, что она испытала и узнала. Посидеть в одиночестве, поработать. Сейчас ее захватила музыка; Лаура ощутила восхитительный прилив энергии, уверенности в себе.
— Кажется, ты хочешь танцевать — ты отбиваешь ногой ритм музыки, — сказала Селеста, и глаза ее сверкнули в прорезях маски. — Пойдем? Если мы потеряемся в толпе, то найдем друг друга позже. Хорошо?
И они ворвались в золотистый зал, у стен которого не было стульев для компаньонок или надеющихся на чудо старых дев. Высокие своды были расписаны в пастельных тонах изображениями херувимов, купидонов, нимф, предающихся разгулу с греческими богами, сатирами и кентаврами. На стенах висели зеркала и гобелены с изощренными изображениями бесстыдных оргий и всевозможных способов ублажения плоти.
Все танцевали, переходя от одного партнера к другому; изменчивый рисунок, возникавший на полированном полу, отражался в многочисленных зеркалах.
Едва переступив порог, подруги попали в плен музыки, праздничной атмосферы и танца.
Маски и костюмы давали чувство безопасности и свободы. Слава Богу, никому не придется, следуя традиции, в конце концов, открывать свое лицо! Умная, мудрая Даниэлла!
Легкий, просторный костюм позволял Лауре веселиться, наслаждаться свободой, чувствовать себя раскованно. Она танцевала — о, она танцевала бы бесконечно, если бы желудок не напомнил ей о том, что она давненько ничего не ела. Мысль о столовой с ее соблазнительными яствами внезапно завладела девушкой. Она могла наполнить тарелку едой без помощи спутника, попробовать любое угощение, подкрепиться стоя. Замечательно! Могла даже не извиняться перед своим последним партнером, римским императором. Каким именно? Наверное, Калигулой, судя по тому, что он предлагал ей.
— О, мне очень жаль, но я не могу стать твоим конем или женой одного из твоих сенаторов! Что касается дыбы — это тоже не для меня! Разве что если на ней растянут тебя, а я буду отдавать приказы. Но поскольку мы из разных веков — спасибо и прощай! Мне надо найти моих подруг…
Лаура вырвалась из его объятий, позволив себе напоследок соблазнительно качнуть бедрами, и направилась к двери. Но тут ее остановил сам дьявол. Сатана? Люцифер?
Сейчас Лаура была так голодна, что ее не очень-то интересовало, каким именем он решил воспользоваться. Ей не хотелось танцевать с дьяволом — она хотела есть и пить. Девушка попыталась освободиться, но он развернул ее к себе лицом, и объятия его стали слишком интимными, бесцеремонными. Как это могло произойти? Неужели он воспользовался каким-то особым приемом, известным лишь очень и очень немногим европейцам?
Его красно-черный костюм был слишком узким. Когда незнакомец прижал Лауру к своему телу, девушка невольно почувствовала то, что он хотел ей продемонстрировать. Что ж, она не позволит ему смутить ее.
— Я решил обойтись без хвоста и рогов. Они бы мне только мешали. Я верю в импровизации. В умение пользоваться шансом.
— Я это заметила! — язвительно сказала Лаура. — Но должна сказать тебе, Люцифер, мне не нравится, когда меня хватают против моей воли. Я уже собралась уходить. Я устала танцевать. И не хочу танцевать с тобой. Я выразилась ясно?
С того момента, когда он заговорил с ней, ее преследовало странное чувство. Она знает этого человека? О нет! Просто у нее слишком буйное воображение, вот и все.
— Более чем ясно, заблудшая душа, но ты притворяешься! — Нежелательный партнер повернул ее так быстро и энергично, что она едва не потеряла равновесие. — Ты, конечно, слышала, что дьявол всегда получает то, что хочет?
Не на шутку рассердившейся Лауре все-таки удалось произнести шутливым тоном:
— О, правда? И что ты хочешь получить от меня, Люцифер? Мою душу?
— Хм… да, конечно. Но и кое-что еще. Многое. Когда-нибудь я получу от тебя все. Но не сейчас. Еще не время! Тебе придется подождать и поломать голову над этой загадкой.
— Господи! Тебя действительно захватила эта роль. И ты возомнил о себе слишком многое.
— Помолчи! Пока ты не сказала нечто такое, о чем позже пожалеешь, я отпущу тебя. Но только на время, крошка. Твоя душа уже принадлежит мне, независимо от того, известно это тебе или нет!
Он довел ее в танце до распахнутых дверей, и Лаура с радостью выскользнула из его объятий, не смея оглянуться и раскрыть рот. Кем бы ни был этот человек, его лучше сторониться! Этот жесткий голос казался ей знакомым… Лаура не была готова воспринять то, что подсказывала ей память. Если бы Селеста не схватила Лауру за руку, она, вероятно, отправилась бы домой, чтобы во сне обрести безопасность и забытье. Но конечно, Лаура не могла допустить, чтобы кто-то, пусть даже Селеста, решил, что она убегает!
— О, Лаура! Я увидела, что ты танцуешь с дьяволом. Ты выглядела так, словно нуждалась в помощи, и я решила стать твоей спасительницей. Интуиция меня не подвела?
— Он просто невыносим, кем бы он ни был! Мне не следовало позволять ему танцевать со мной. Кто он, Селеста? Я должна обходить его стороной до конца вечера!
— Не могу сказать, кто он, — я не узнала его. Но должно быть, это богатый и известный человек, раз он находится здесь. Послушай, Бог с ним! Я рада, что нашла тебя. Думаю, ты получишь удовольствие от игры. Ставки постоянно растут, а тебе обычно везет в игре. Что скажешь? Все самые интересные люди уже там — те, кто готов выбрасывать на ветер большие деньги. Ты можешь выиграть или проиграть состояние — или что-то еще, что пожелаешь поставить на кон. Понимаешь, здесь весьма необычные правила. — Усмехнувшись, Селеста повела Лауру. — Ты получишь удовольствие, моя дорогая! Лиана уже проиграла себя какому-то турецкому паше! Ей обычно везет — возможно, она сама решила проиграть в этот раз!
«Почему нет?» — подумала Лаура, позволяя Селесте увести ее. По дороге они выпили шампанского и вдохнули кокаин — для куража и бодрости.
Глава 16
Игорный салон был просторным и роскошно обставленным; в воздухе висела плотная завеса из сигарного и сигаретного дыма. Единственными источниками света, помимо красных языков полыхающего в камине огня, здесь были лампы с зелеными абажурами, висевшие над каждым столиком. Вскоре Лаура заметила, что, если у кого-то из игроков возникало желание подкрепиться или выпить, возле этого человека тотчас появлялся внимательный лакей. Чтобы подозвать его, можно было лишь поднять бровь или сделать еле заметный жест.
Лаура чувствовала, что ей достаточно просто походить по комнате; останавливаясь у столиков, она сначала с любопытством, потом с изумлением прислушивалась к множеству различных языков и акцентов. Как здорово оставаться неузнанной среди безымянных гостей!
В конце концов, она посидела почти за каждым столиком. Сыграла в железку, рулетку, баккара и даже в очко. Иногда выигрывала, иногда проигрывала, но лишь небольшие суммы. Ей нравились чувство одиночества, отсутствие уз, свобода выбора. Через некоторое время она, похоже, растеряла всех своих подруг, включая исчезнувшую с кем-то Селесту.
Она уже почти решила покинуть салон, когда возле нее неожиданно появился дьявол. Лаура невольно вздрогнула.
— Мне удалось тебя напугать? Поскольку ты все тут перепробовала, я решил сообщить тебе, что в углу у камина ставят столик для покера. Ты говоришь с американским акцентом, и я подумал…
— Так же как и ты! — хмуро отозвалась Лаура, возмущенно посмотрев на незнакомца. Ей хотелось заглянуть под эту насмешливую маску.
— Правда? — протянул он хрипло, стараясь скрыть собственный голос. — Мне следовало догадаться, что ты откажешься, притворщица, — добавил он, пожав плечами. — Покер — не женская игра, верно?
Он попал в цель. Пробудил в Лауре инстинкт амазонки, вытащил его на поверхность. Покер? Эта игра была ее любимой с тех пор, как мистер Бишоп, посетив однажды ранчо, научил девушку нескольким хитростям. Ха! Не женская игра? Да она обыгрывала Франко, а иногда даже отца!
— Обожаю покер. Надеюсь, как и ты, Люцифер! Я тебя обыграю.
— Какие дерзкие речи звучат из уст юной турецкой танцовщицы! Ведь ты танцуешь, чтобы нравиться мужчинам, и должна быть покорной. Ты умеешь нравиться мужчинам? Мне кажется, у тебя для этого слишком острый язычок.
— А ты, — процедила Лаура сквозь стиснутые зубы, — слишком заносчив и болтлив, чтобы походить на настоящего Люцифера! Ну, так ты играешь в покер? Или это был лишь способ втянуть меня в бесполезный и глупый разговор?
Шампанское сделало ее безрассудной и самоуверенной. Она позволила своему противнику лишить ее самообладания и выдержки. Мистер Бишоп не раз предупреждал Лауру о том, как опасно совершать подобную ошибку.
Когда они начали играть, Лаура узнала, что ставки здесь весьма необычные. Первую партию играли на деньги, а вторую и последующие — на что угодно. Принимались любые ставки: дома, лошади, собаки, даже любовницы и любовники. Лаура дразнила противника, бросала ему вызов. В конце концов, поставила на кон себя против него и всего, чем он владел. И проиграла. Проиграла! Господи, что она проиграла? И чем это обернется для нее? Что он потребует?
Вставая из-за карточного стола, Лаура не чувствовала своего тела, почти не слышала звучавших вокруг нее голосов. Неужели все собрались здесь, чтобы посмотреть на исход этой партии? Когда чьи-то длинные пальцы обхватили ее запястье и заставили встать, охваченная чувством унижения девушка выпрямила спину и подняла голову.
И услышала бесстрастный голос:
— Извините нас. Нам надо срочно обсудить кое-что с мадемуазель.
Лаура чувствовала, знала, что сейчас все взгляды прикованы к ней. Люди гадали, задавали себе вопросы. Господи, одни только мысли об этом могли лишить ее невозмутимости и спокойствия! Она не позволит им догадаться о тех пугающих чувствах, которые бурлят под хрупкой маской ее наигранной безмятежности.
Потрясение от проигрыша парализовало ее сознание, она даже не могла думать о последствиях своего легкомыслия. Она должна сделать вид, что все это часть забавной игры. Опасной игры, в которую она ввязалась, зная, чем рискует. Похоже, она заплатит за свою глупость! Но не позволит никому увидеть свой страх.
— О, как жаль, еще так рано! — Лауре удалось произнести это небрежным тоном, хотя ее рот пересох от волнения; она поняла, что хочет шампанского. Когда он перестанет тащить ее за собой? Она едва сохраняла равновесие и внешнюю невозмутимость. Куда он ведет ее? Она чувствовала себя сабинянкой, ставшей добычей победителя.
— Я не поспеваю за тобой, черт возьми! — запротестовала Лаура сквозь стиснутые зубы. — Применять силу нет никакой необходимости. Ты делаешь мне больно!
Неожиданно ей в лицо ударила струя ледяного ночного ветра. Девушка потеряла дар речи, попыталась перевести дыхание.
Господи, куда он ее ведет? И что намерен с ней сделать? Она поежилась. Неужели он не понимал, что вытащил ее из согретой камином комнаты на холод без накидки или шубы?
Она ощутила тепло меха — похититель накинул ей на плечи шубу.
— В аду нет места для окоченевших девушек, — усмехнулся он, поднял ее на руки и усадил в закрытую карету. — Я предпочитаю иметь дело с теплыми и страстными женщинами. Ты согрелась? Или у тебя все еще зуб на зуб не попадает от холода?
Он посадил ее к себе на колени и прижал к своему телу, точно громоздкий сверток. «Не будь я сейчас такой беспомощной, — подумала Лаура, — непременно пустила бы в ход ногти и все те приемы самозащиты, которые изучала. Вырвалась бы из плотного мехового кокона, мешающего мне двигаться».
— Довольно ерзать — скоро ты получишь такую возможность, уверяю тебя. И на этот раз мы будем одни. Ты не передумала, не хочешь отказаться от своей ставки в отсутствие публики? — Незнакомец помолчал. — Нет, думаю, ты слишком горда и надменна, чтобы идти на попятную!
— Перестань, перестань, перестань! — Лаура обрела наконец дар речи. — Можешь не говорить мне все это — не злорадствовать. О! Я знаю, что мы сделали ставки и я проиграла! Я заплачу, но всему есть предел! Ты не можешь завладеть моими желаниями. Делай все, что хочешь, и покончим с этим! Все равно я не почувствую ничего, кроме ненависти и отвращения к тебе. Ты завоевал право использовать мое тело, Люцифер, но никогда не получишь моей души.
— Ты уверена в этом? — произнес он вкрадчивым, зловещим тоном. — Нельзя быть до конца уверенным ни в чем, даже в себе. Сегодня ты проиграла себя из-за своей чрезмерной самоуверенности. И возможно, потому, что решила, будто я окажусь джентльменом и не стану взыскивать долг. Однако постарайся запомнить, если сумеешь: не важно, что я решу сделать сейчас. Я могу попробовать тебя сейчас и иметь тебя позже. Если окажется, что ты стоишь этого и если мое желание не остынет.
— Никогда! — Лаура начала отчаянно бороться. — Не думай, что я до сих пор не догадалась! Моя ненависть только усилилась, когда я поняла, кто ты такой!
— Нам обоим предстоит узнать многое друг о друге, верно? Но сейчас, когда ты такая доступная, я намерен кое-что выяснить.
О Господи! Во что она ввязалась? Что позволит себе негодяй на этот раз? Как долго ей придется терпеть унижение, которому он преднамеренно подвергает ее, получая от этого удовольствие?
Они сидели в наемной карете. Забыв о приличиях и уважении, незнакомец издевался над ней, обращался как с портовой шлюхой, готовой за несколько франков пойти на любое унижение. Невыносимо! Неужели это действительно происходит с ней, и она вынуждена терпеть это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37