— Надеюсь, ты с пониманием отнесешься к моим поступкам. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты жалела о том, что вышла за меня замуж.— Я не жалею, как не пожалею, когда мы наконец доберемся до Бомбея.— Я тоже хочу скорее приехать в Бомбей. — Йен отпустил ее. Там, Бог даст, он уговорит Лору вступить в настоящий брак, а пока… нужно держаться от нее подальше.Зная, что обязан вести себя по-джентльменски и не уронить мужское достоинство, он предложил;— Если ты хочешь переодеться, я отодвину стол в угол, чтобы свет не беспокоил тебя.Йен перенес стол и начал доставать из сумки бритвенные принадлежности, чтобы воспользоваться ими утром.И хотя руки у него были заняты, воображение рисовало ему, как будет выглядеть жена, когда разденется. Случайно он увидел в зеркале для бритья, что Лора сняла юбку-брюки, аккуратно сложила, потом взялась за пуговицы блузки.Хотя не было ничего постыдного в том, чтобы глядеть на раздевающуюся жену, Йен чувствовал себя виноватым.Тем не менее его очень интересовало, что Лора носит под костюмом для верховой езды. Оказалось, легкие панталоны и рубашку без рукавов, которые были украшены изящной вышивкой. К сожалению, она раздевалась слишком быстро. Вот она сняла рубашку, и Йен на миг увидел округлую грудь, потом на пол соскользнули панталоны, обнажив изгибы ее бедер, просто созданных для того, чтобы пробуждать желание у мужчин. Его плоть отвердела, теперь он будет расплачиваться за это ночной пыткой, и все же у Йена не хватало сил поставить зеркало на стол.Когда она отошла за ночной рубашкой, Йен быстро перевел зеркало в ту сторону. Какое-то время он стоял неподвижно, борясь с желанием сорвать с нее проклятую рубашку.Совершенно не подозревая, что муж любуется ею, Лора села на свою кровать и начала расчесывать волосы.— Мира может доверять Зафиру? — неожиданно спросила она.— В каком смысле?— Она вдова, стала парией. Он может соблазнить ее. Трудно сказать, что у него на уме.— Когда рядом привлекательная девушка, не так трудно догадаться, что у мужчины на уме. Похоже, ты собираешься взять ее под свою опеку.— Меня интересует не мораль, просто Мира сейчас очень ранима. Ей не нужен человек, который воспользуется ее одиночеством и замешательством.— Как воспользовался я после смерти твоего отца?— У нас совсем разные обстоятельства. Зафир никогда не запятнает свою честь, если дело касается его соплеменниц, но к Мире это не относится. Мне бы не хотелось, чтобы она снова страдала. К тому же беременность еще более осложнит ее жизнь. Йен задумался.— Я, конечно, не знаю, что может сделать Зафир, но я никогда не слышал, чтобы он был жестоким или грубым с женщинами. — Тут ему в голову пришла тревожная мысль. — Надеюсь, ты не станешь просить меня вмешаться?— Я понимаю, это было бы глупо, но могу поговорить с Мирой. К счастью, наше путешествие дает мало возможностей для совращения. — Быстро взглянув на мужа, Лора юркнула под одеяло. — Спокойной ночи.Пожелав ей того же, Йен решил, что поступил весьма мудро, избегая всю неделю оставаться с женой наедине. За эти полчаса он чуть не затащил ее в постель. Если такое случится, то лучше уж в Бомбее, с шампанским и цветами, а не на узкой койке в глинобитном доме. Будь у него хоть капля разума, он бы спал во дворе, несмотря на дождь.Пока Йен размышлял таким образом, Лора не могла заснуть от желания лечь рядом с мужем, но победила осторожность. Вряд ли ему это понравится, хотя поцелуй привел его в восторг. Не хватало еще, чтобы он прогнал ее с кровати, пусть даже вежливо.Однако усталость все же взяла свое, и она наконец уснула. Во сне они с Йеном продолжали целоваться, потом его ласковые руки сняли с нее одежду, твердая плоть уперлась ей в живот. Что-то должно произойти, уже происходит, только Лора не представляет себе…Громкий стук моментально лишил ее сна. В кромешной темноте она не сразу поняла, где находится. Потом услышала тихие ругательства Йена, его сердитый голос.— Йен, что случилось? — испуганно спросила она.Не рассчитав в темноте расстояние, Лора наткнулась на его кровать, упала поперек, но муж крепко обнял ее и положил рядом. Она устроилась поудобнее, натянула одеяло и обхватила Йена руками, чувствуя на шее его теплое дыхание.— Что случилось? — повторила она.— Ничего особенного. Просто… лампа погасла, я начал искать спички, уронил ее со стола. Прости, что разбудил тебя.— Еще бы не промахнуться в такой темноте. Здесь есть другая лампа?— В моем багаже, сейчас поищу. Умом я понимаю, что ничего страшного в темной комнате нет, а подсознание рисует мне пустыню с зыбучими песками во время песчаной бури.Йен провел рукой по спине жены, словно убеждаясь, что она рядом.— Хорошо, от этого мне намного легче.— Я рада. — Стараясь отвлечь мужа от тревожных мыслей, Лора спросила:— В «черном подземелье» совсем не было света? Как же дядя Петя мог делать свои записи?— Решетка наверху пропускала немного дневного света, его было недостаточно, однако глаза привыкают даже к такому свету. Петр Андреевич мог читать Библию, а главное, мы оба могли наблюдать за сменой дня и ночи, чтобы ориентироваться во времени. После казни Петра решетку заменили на деревянную плиту, и я видел только крохотный лучик света, когда мне спускали еду.— Даже не могу представить, что такое жить в полной темноте. Расскажи.— Зачем? — спросил Йен с горькой усмешкой.— Чтобы лучше понять тебя. — Лора поцеловала его в щеку. — Узнать, почему не заживает твоя душевная рана.— Ты очень любопытна. Если тебе действительно хочется знать, поживи в бесконечной ночи, в своего рода аду. Когда нет света, для тебя уже ничего не существует.— Как в Библии: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною…» Да?— Примерно. Теперь я понимаю Бога, создававшего мир и заполнившего пустоту. Время останавливается, потом совсем исчезает, ты уже не различаешь минуты, часы, дни, начинается сумасшествие, разложение ума и духа. В таком состоянии не ощущаешь грязи, холода и голода. Иногда я плакал часами.Лора интуитивно понимала, что он никогда бы не рассказал ей ничего подобного при свете дня, а ночь сблизила их.— С Петром тебе было легче?— Конечно. Без него мрак и одиночество чуть не доконали меня. Без него я провел в тюрьме полгода, а мне тогда казалось, что прошли многие годы.— Где же ты взял силы для побега через всю пустыню, это почти невозможно и здоровому человеку?— У меня не было выбора, к тому же я ставил под удар спасителей. Часто Россу приходилось привязывать меня к лошади. Но чем больше я дышал воздухом свободы, тем сильнее становился физически. К сожалению, умственное расстройство тяжелее поддается восстановлению. Временами мне кажется, что это совсем невозможно.— Твои сила, честность, мужество — это не просто иллюзия.— Я чувствую себя актером, играющим порученную мне роль. Я только разыгрываю из себя храбреца. Его слова показались Лоре странными.— Что значит «разыгрываю из себя»? Мне кажется, ты вел себя достаточно храбро, когда мы столкнулись с толпой разгневанных людей.— Настоящая храбрость в том, чтобы победить темные силы, которые овладели твоей душой. — Йен тяжело вздохнул. — А вот этого я и не могу сделать.Лора с печалью констатировала, что ей никогда не понять чувств мужа. Зато она способна поддержать его, заверить, что, пока она жива, ему не придется снова быть одному. Он прижал ее к себе, языком раздвинул губы. Такого поцелуя Лора даже не могла себе представить: он был сладко-восторженный, обжигающий, на грани жизни и смерти.Издав какое-то рычание, Йен повернул ее на спину, навалился на нее всем телом, и она отдавала ему себя как драгоценный подарок, хотя смутно понимала, что, возможно, поступает неразумно. Однако в интимной атмосфере полной темноты Лора ощущала свободу и полную безопасность. Они были вне пространства и времени, а потому могли заниматься тем, что казалось немыслимым при свете дня.Ласкать друг друга и ничего не видеть было нескончаемым блаженством, они стали единым существом. Йен целовал ее, а Лора гладила его лицо, шею, спину, ощущая под халатом силу мышц. Она положила ладонь ему на грудь, и это прикосновение открыло ей больше, чем она могла увидеть глазами. От ребер к левому бедру шел затвердевший шрам. Лора провела по нему пальцем дальше и уперлась в какое-то твердое уплотнение.Отдернув руку, она перенесла ее на едва выступающий сосок, сдавила его пальцами. Йен вздрогнул.— Прости, — хрипло сказал он. — Нам… мне не следовало этим заниматься. Лучше пойду за лампой.Лора сразу поняла, что если он сейчас уйдет, то больше к ней не вернется, поэтому удержала его за руку, случайно прижав ее к своей груди.— Лора, — простонал он.— Не надо слов. И не останавливайся. — Прежде чем Йен успел ответить, она закрыла ему рот поцелуем. Глава 21 Борьба страсти с благоразумием закончилась. Йен решил, что проницательная жена, видимо, каким-то образом догадалась о его выздоровлении и теперь хотела, просто жаждала, чтобы они на деле стали мужем и женой.Даже в первый раз, еще будучи пылким юнцом, Йен не волновался так, как сейчас. Податливость Лоры, ее ответная реакция на ласки были чудом, которого он не мог себе вообразить. И как все, что считается потерянным навсегда, его неожиданно вернувшееся желание стало для него бесценным подарком.Но сегодня нужно думать не только о своей страсти, он обязан преподать Лоре первый, очень важный для нее урок в искусстве любви, пробудить в ней ответную страсть.Йен медленно, с особой нежностью целовал ее щеки, рот, впадинку под подбородком. Потом распустил ее волосы, жадно вдыхая чистый цветочный аромат. Его рука все еще лежала на груди жены, и он ласково сдавил ее, взял губами затвердевший сосок.Лора вздрогнула от желания, а он уже расстегивал многочисленные пуговицы ее ночной рубашки, целовал выпущенные на свободу груди и впадинку между ними. Ему очень хотелось видеть сейчас лицо женщины, которая лишь чудом стала его женой. Но это подождет, в данный момент темнота — его союзник, она позволяет Лоре без стыда отзываться на его ласки, чего, возможно, она не позволила бы себе при свете.Охваченный возбуждением, Йен погладил ее по животу, бедрам, положил руку на холмик, поднял мешавшую ему ночную рубашку и начал ласкать внутреннюю сторону бедер. Ее ноги раскрылись так же естественно, как раскрываются лепестки цветка навстречу солнцу.О Господи, он уже забыл, какая радость доставлять удовольствие женщине, или просто не осмеливался вспоминать. Йен припал к губам жены, а его пальцы продолжали исследовать интимное место, он старался понять, что доставляет ей большое удовольствие.Лора не понимала, что с ней происходит, отчего ей так хорошо и страшно. Она бы сейчас убежала, исчезла навсегда, если бы Йен не придавил ее всем телом к кровати. К тому же она не могла его остановить. Даже будь у нее такое желание.Внезапно ее охватила невероятная слабость, но после недолгой остановки пальцы Йена проникли в глубину до того места, названия которого она не знала, а потом вместо пальцев в ней оказалось нечто горячее и твердое. Сначала Лора решила, что муж ласкает ее каким-то новым способом, и вдруг поняла. Нет, это просто невозможно. Йен не может…Медленный сильный толчок, острая боль, и он оказался внутри. Соединение, как у тех фигур на стенах храма. Лора замерла от ужаса, но Йен снова поцеловал ее, немного сняв напряжение, и постепенно она начала расслабляться, сначала приняв вторжение, затем находя удовольствие, когда он стал продвигаться глубже.Любопытство заставило Лору поднять бедра, чтобы сильнее ощутить его плоть. Йен застонал, потерял над собой контроль и начал двигаться, все убыстряя ритм. Наконец из его горла вырвался какой-то странный звук, и в тот же момент Лора погрузилась в блаженство.Йен лег рядом, притянул жену к себе, стал целовать, шепча ее имя.Сначала она просто лежала, прислушиваясь к биению его сердца, а потом вдруг спустилась на землю. Как это могло случиться? Без сомнения, Йен не лгал ей, открывая свою тайну. Значит, когда меланхолия прошла, он вновь стал мужчиной? Поэтому он в последние дни избегал делить с ней постель? Так почему же она, чувствующая желание других мужчин, не заметила изменения в собственном муже? Нет, заметила, только отнесла перемену на счет его плохого настроения. Страсть других мужчин всегда была ей неприятна, а желание Йена не доставляло никакого беспокойства. Может, потому, что она совершенно не боялась его? Да, и еще потому, что она сама хотела его.Лора вздрогнула. Поклявшись никогда не поддаваться страсти, она проявила слабость и нарушила свою клятву. То, что она посчитала удовольствием, является прелюдией к опасности.Страсть уподобила ее родителей диким животным. Злобные крики, постоянные угрозы: «Если ты это сделаешь, я убью тебя!» или «Я убью себя!» А разве она не копия своих родителей? Разве в Камбее, почувствовав бешеную ревность, не поняла, что способна на худшее?А Йен? Сначала он казался ей похожим на Кеннета, но теперь она видит в нем много того, что было в ее родном отце: страсть, энергию, способность мгновенно взрываться. Йен тоже испытывал на балу жгучую ревность. Интересно, сколько бы они продержались, если бы были любовниками? Сколько времени понадобилось бы ей, чтобы свести Йена в могилу?Лора тщетно убеждала себя отбросить эти мысли, но разум потонул в хоре голосов из прошлого, вопящих о неминуемой катастрофе.Она обрекла на страдание себя, обрекла Йена. Что теперь делать? Господи, что она может сделать?Лора пошла вдоль стены, пока не нащупала дверь. Снаружи лил дождь, зато воздух был свежим и чистым после душной темной комнаты, где она потеряла свой хваленый здравый смысл. Лора подняла к небу лицо, и холодные тяжелые капли смешались с ее горькими слезами. Она снова вспомнила кровь на стене, только это уже была кровь Йена. Господи, спаси и помилуй, не дай взять грех на душу.
Йен уснул счастливым, а проснулся от дурного предчувствия. Входная дверь хлопала, раскачивалась на петлях, впуская в комнату сырой холодный ветер.Инстинкт, который не раз спасал ему жизнь, заставил его соскочить с кровати.— Лора?Ответа не последовало. Йен нашарил спички, и слабый огонек подтвердил то, что он уже знал: жены в комнате не было.Тихо ругаясь, он зажег лампу. Одежда Лоры аккуратно лежала на своем месте. Похоже, она ушла босая, в одной ночной рубашке.Йен торопливо оделся, выскочил на улицу и побежал по раскисшей земле к тамариндовой роще. Он проспал совсем недолго — значит, Лора не могла уйти далеко.Йен не сразу заметил жену среди деревьев, поскольку ее белая ночная рубашка стала мокрой и грязной. Ухватившись руками за ствол, Лора вытянула пораненную ногу и тихо плакала.Боже милосердный, что он наделал? Просто не сдержал обещание и в страсти, похоже, разрушил свой брак и потерял жену.Йен упал перед ней на колени.— Лора… ты слышишь меня? — Он оторвал ее от дерева, подхватил на руки.— Не трогай меня! Не трогай меня! — повторяла Лора.— Я вынужден, поскольку ты не в состоянии идти, — спокойно произнес Йен. — Не могу же я оставить тебя здесь одну.Вернувшись в комнату, он положил рыдающую жену на кровать, растер ее полотенцем, затем переодел в сухое белье, добавив пару собственных шерстяных носков, и закутал в свой халат. Когда он подсел к ней с фляжкой бренди, Лора быстро отодвинулась. Йену хотелось обнять ее, прижать к себе, но, похоже, именно его тело явилось причиной всех несчастий.— Выпей немного, — приказал он. — Пей маленькими глоточками.Она сделала первый глоток, закашлялась, однако потом стало лучше. Отпив достаточное количество, Лора вернула ему фляжку, и Йен приложил ее к губам, ибо сам промерз до костей.— Ты можешь рассказать мне, что случилось? Она покачала головой.— Тогда я скажу это за тебя. Я нарушил данное слово, в порыве похоти не правильно все понял и изнасиловал тебя. — Он ударил кулаком по стене так, что с нее посыпалась штукатурка.Закричала Лора:— Остановись, Йен!А совсем недавно она кричала: «Не останавливайся». Как быстро радость сменяется горем. Она подошла к мужу, взяла за руку, повернула лицом к себе.— В случившемся нет твоей вины, Йен. Виновата только я, поскольку не знала о твоем выздоровлении и не понимала, что происходит. Ты не сделал ничего такого, чего бы мне не хотелось самой.— Мне показалось, что тебе нравилось.— Да. В темноте легко представить, что происходит во сне. Я чувствовала себя в полной безопасности, ведь это казалось нереальным.— Неужели заниматься любовью так плохо?— Не в том дело. Меня страшила в браке физическая близость, хотя я не знала почему. Теперь знаю. На самом деле я боялась, что она мне слишком понравится.— Не понимаю. — Йен беспомощно покачал головой. Лора попыталась заговорить, но не смогла. Тогда Йен снова обнял ее, и теперь она не стала вырываться.— Страсть — это безумие, — сказала она голосом обиженного ребенка. — Если я поддамся, то навлеку беду на нас обоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27