Девчонки стряпали сутки напролет; Ирена надела некое подобие подвенечного платья, что до Анджея - он был в тот день особенно обаятелен. Ирена чувствовала себя немножко фокусником - будто везла на показ однокурсникам праздничный фейерверк в коробке...
Еще в такси она взяла с него слово не упоминать о духовом оркестре под окнами Ивоники - чтобы не травмировать бедного парня... Анджей был покладист, весел и шутил так, что даже таксист - Ирена видела - судорожно пытался запомнить его шутки, чтобы потом огорошить приятелей...
Приехали. Сели за стол. Ирена видела, какими глазами смотрят на Анджея ее однокурсницы - предвкушая обещанного джинна в бутылке...
Выпили за новобрачных - и с этого момента Анджей замолчал.
Он сидел рядом с молодой женой, во главе стола - и мрачнел на глазах. Смотрел в скатерть перед собой, отмахивался от тостов, бормотал, злобно щурился на бокал с шампанским. За столом понемногу установилась недоуменная тишина; Ирене казалось, что ее жарят на медленном огне.
Белая блузка безжалостно оттеняла пунцовую шею, пунцовые щеки, горящие уши; подруги принужденно шутили, завистницы демонстративно смотрели в потолок, а парни хмурились и все чаще выходили покурить...
Наконец Анджей поморщился, как от кислятины. Встал с бокалом в руке; за столом воцарилось напряженное молчание. Анджей обвел присутствующих угрюмым взглядом - и спросил, нервно постукивая костяшками пальцев по краю стола:
- Кстати, а что вы думаете о смертной казни?..
С тех пор эта фраза стала на курсе паролем. Когда сказать было нечего, спрашивали, многозначительно переглядываясь: «А что вы думаете о смертной казни?..»
Ирена убежала с праздника раньше времени. Анджей догнал ее на улице, долго молча шел рядом и вдруг заговорил - странно. Сначала ей показалось, что он наизусть цитирует каких-то забытых поэтов, но потом она поняла с суеверным ужасом, что муж ее попросту просит прощения и его уложенные в ритм признания есть не просто зарифмованный текст - пугающие в своем совершенстве стихи...
Он говорил весь вечер. Когда они пришли домой и легли в постель. Когда они... Впрочем, это было уже без слов. И наутро - а утро, как ни странно, все-таки наступило - никто из них не смог вспомнить ни строчки.
Как будто ничего не было; Ирена плакала со злости, и, утешая ее, он виновато пожимал плечами:
- Сиюминутное - невосстановимо...
- А что ты думаешь о смертной казни?! - спрашивала она сквозь раздраженные слезы.
Он пожимал плечами:
- Сейчас - ничего.
* * *
- ... Анджей!
Дом молчал, но Ирена и не ждала, что он ответит. Дом был пуст, ее зов звучал по инерции, для самоуспокоения...
Она прошлась по комнатам. Остановилась в кабинете, присела на край дивана, провела рукой по складкам пледа.
Достала из сумки записную книжку. Аккуратно написала под рисунком горящего замка: «В доме никого нет. Кресла не синие, а коричневые. Дверь открыли ломиком. Собака не злая... и неухоженная. Черепахи нет. В доме кто-то жил».
Перечитала написанное. Поморщилась. Нет, за такое Серебряный Вулкан не дают...
...Время?
Прошло около часа с тех пор, как она увидела две машины, ползущие навстречу друг другу на широком изгибе трассы. И теперь, восстановив перед глазами эту картину, вдруг нахмурилась.
Она спрятала записную книжку, поднялась и направилась в гараж.
Машина была на месте. Грязная, с забрызганными глиной бортами, и это поразило Ирену даже больше, чем непривычная форма крыши.
Потому что ее привычная машина вдруг оказалась по-верблюжьи горбатой. Так же как и те, желтая и белая, что она видела с холма...
Она постояла, переминаясь с ноги на ногу.
Потом достала записную книжку и дописала под горящим замком:
«Машины не такие. И моя тоже. Она горбатая. И грязная».
Прерывисто вздохнула. Посмотрела на часы.
- Анджей...
Там, откуда она пришла, прошло семь минут. Вероятно, эксперты многозначительно переглядываются, делая вид, что хоть толику понимают в происходящем. А господин Петер - тот трет ладони, сдирая с них белую кожу...
В принципе, она прямо сейчас может подняться на холм и пройти в те импровизированные ворота. Господин Петер будет в отчаянии; впрочем, материала на рассказ уже хватит. Или ее не устроит Серебряный Вулкан в номинации «рассказ»?
Она усмехнулась. Что, если эта сволочь, мастер по моделькам, сейчас наблюдает за ней - неким хитрым моделяторским способом?
- Анджей, - сказала она устало. - Ты меня утомил.
Календарь висел на обычном месте - в спальне; календарь открыт был на картинке «декабрь».
Она опустилась на краешек кровати. Достала записную книжку - но писать ничего не стала.
Какие будут варианты?
Господин Петер напичкал ее наркотиками, и теперь она живет внутри большой галлюцинации... Тогда все понятно. Только какого пса?..
Она раздраженно отбросила подушку. С обратной стороны наволочки обнаружилось продолговатое бурое пятнышко; Ирена брезгливо поморщилась.
Какого черта она дала втравить себя в это сомнительное предприятие?
Тем более что в нем замешан Анджей...
А вот интересно... где-то она читала о методе, позволяющем отличить галлюцинацию от правды...
Она зевнула. Кровать почему-то не внушала ей доверия - возможно, из-за пятна, которого на ЕЕ наволочке никогда не было. Придерживаясь за скрипучие перила, Ирена спустилась в кабинет, включила компьютер в надежде отыскать на диске собственное великое произведение - но не нашла. Ничего из свежих вещей, даже неудачной неоконченной повести...
Она легла на диван, натянув плед до подбородка.
Слышно было, как в прихожей стучит хвостом Сэнсей.
Надо подумать. Немного времени... Связать. Осознать. Дайте мне подумать...
Модель. Это все - МОДЕЛЬ?!
Она потянулась к телефону. По памяти набрала номер долговязого профессора восточной литературы. Ожидая связи, усмехалась про себя. Надо же... Сейчас проверим...
- Ирена?! Вы уже вернулись, вот здорово! Она села на диване, бездумно кутаясь в плед.
- Как я рад вас слышать! Ваши студенты вас ждут... В то время как Карательница стоит на ушах, потому что триместр уже пять недель как начался... Ирена, как съездили?
- Хорошо, - сказала она удивленно. - Спасибо...
- Когда вас ждать? С впечатлениями, с сувенирами? - Голос профессора сделался игривым.
Ирена сглотнула:
- Собственно... а когда удобнее?
- Завтра, конечно, сразу же приходите в институт, не стоит давать Карательнице лишнего повода... Возможно, лучше ей прямо сейчас позвонить...
- Да-да... - пробормотала Ирена по инерции. - Да... я тоже рада... вас слышать.
- Может быть, расскажете вкратце? - Профессор заулыбался в трубку.
- Нет... извините, я очень устала... Завтра.
- Хорошо... Тогда до завтра. Всего хорошего...
- Всего... и вам... тоже... того же... Она перевела дыхание.
Это уже интереснее. Это по-прежнему - МОДЕЛЬ? Смоделированный профессор?
Она опять-таки по памяти набрала старый телефон Анджея. Вот поди ты, и забыть-то не удалось...
Никто не брал трубку. Ирена призадумалась - и вспомнила еще два телефона, по которым Анджей когда-то обретался.
Тот же результат. Длинные гудки.
Через несколько часов стемнеет. Да, стемнеет, потому что... как там говорил профессор? Триместр уже пять недель как начался? Октябрь...
Страх был ледяным и внезапным. Рубашка мгновенно прилипла к спине - как она позволила себя втянуть... почему она просто не отказалась сразу же?! Теперь... это галлюцинация - или она «в ткани модели»? Над кем здесь проводят эксперимент?!
Из-под дивана выползла черепаха. Покосилась на Ирену бессмысленным блестящим глазом; Ирена автоматически включила настольную лампу, уложила черепаху на подушку...
Время начала эксперимента - декабрь. Правильно, и календарь в спальне говорит о том же... Эксперимент длится ТАМ месяц, а ЗДЕСЬ - десять. Все сходится...
А кто, спрашивается, все это время кормил Сэнсея и черепаху?!
Когда стемнеет, идти к воротцам на холме нет резона - можно с легкостью сломать шею. Значит, за оставшиеся несколько светлых часов просто необходимо отыскать Анджея... Почему он сбежал при ее приближении? Играет в кошки-мышки?!
Ирена прошлась по кабинету. Ты дома, говорили глаза, но все остальные чувства не особенно этому верили. Следовало бы пойти на кухню и открыть банку каких-нибудь консервов - но мешала мысль об учиненном чужими руками беспорядке. О разбросанной утвари, о грязной посуде, о каких-то тряпках в углу...
Тряпки. Она почесала кончик носа.... Содержимое камина в гостиной представляло собой груду пепла с непрогоревшими кусочками ткани. Что это была за ткань и почему Анджей ее жег? И был ли это Анджей?!
Она прокляла свою заторможенность. «Тетя Ирена, а разве это были не вы?»
В тот момент она решила, что маленький соседский Валька балуется, либо фантазирует, либо видел что-то не то... Что он видел?! Что, если в этой... модели живет смоделированная Анджеем Ирена?..
Она перевела дыхание. Прошла в кухню; в дальнем углу имела место куча неопределенного назначения лохмотьев. Впрочем, у Ирены не было охоты особенно их разглядывать...
Морщась от отвращения, она выгребла тряпки во двор и сбросила в мусорную яму. Пусть этот дом смоделирован, пусть он ненастоящий - но допускать в свою кухню неаппетитный хлам Ирена не желала.
Посреди двора она остановилась, раздумчиво уставилась на тополь.
Ладно, если допустить на минутку, что никакой МОДЕЛИ нету и господин Петер попросту оглушил ее на десять месяцев и она только теперь пришла в себя... Если допустить, что это возможно, тогда почему тополь растет не справа от ворот, а слева?!
Насколько МОДЕЛЬ реальна? Где ее границы? Профессор, например, существует? Или существует только его голос в телефонной трубке?
В задумчивости она вернулась в дом, подошла к телефону и набрала номер Карательницы.
- Наконец-то, госпожа писательница, вы соизволили объявиться...
Из трубки, казалось, вытекали ледяные сквозняки. Карательница даже не считала нужным язвить; равнодушная холодность в ее голосе предвещала самые большие из всех возможных неприятностей.
Ирена отстраненно выслушала пассаж о недобросовестности и безответственности и сообщение о том, что ее, госпожи Хмель, увольнение есть вопрос почти решенный. Интересно - сама ли Карательница дышит сейчас в трубку или презрительный голос ее моделируется на уровне электронных импульсов?..
- ... за версту не подпускать к педагогике. И это все, госпожа Хмель, вам ясно?..
- Хотите, расскажу анекдот? - предложила Ирена задумчиво. - Прибегает студент в медпункт: скорее! Там госпожу Карательницу укусила гадюка!.. А медсестра ему эдак флегматично: я этой гадюке уже ничем помочь не смогу...
Короткие гудки. Оказывается, в трубке вот уже минут пять никого нет - она говорит в пустое пространство...
Ирена аккуратно положила трубку на рычаг.
Во время так называемого инструктажа она не раз и не два спрашивала у господина Петера: насколько МОДЕЛЬ реальна? И всякий раз получала один и тот же невразумительный ответ: не более чем всякая модель... хотя гениальность господина Анджея заключается именно в том, что модель, как бы это сказать точнее... многофункциональна, внутренне непротиворечива и в некотором роде самодостаточна... Современное состояние науки, говорил, маясь, господин Петер, не позволяет полноценно работать с таким уровнем моделирования. Господин моделятор, воз можно, сам не осознает... что этот колоссальный успех равносилен сокрушительному поражению...
Закурлыкал телефон. Ирена машинально подняла трубку:
- Алло!
Молчание. Тишина.
- Алло, я слушаю!
Короткие гудки.
* * *
Было время - она как раз училась в аспирантуре, - когда Анджею вдруг наперебой стали звонить молоденькие девушки. И в комплекте с ними молоденькие ребята; Ирена несколько раз пошутила на эту тему, но Анджей шутки не понял. В тот период он вообще не понимал шуток; Ирена не знала, что ей делать - ревновать, или насмехаться, или сделать вид, что ничего не происходит?..
Потом эти девочки-мальчики разом объявились у супругов в доме - их было десять человек. Ирена оставила всякие попытки напоить гостей чаем и только удивленно наблюдала, как юнцы волнуются, будто перед экзаменом, медитируют по углам и передают друг другу какие-то скверно изданные брошюры...
Потом она ненадолго уединилась на кухне - и, вернувшись, застала среди гостей живописную свару. Двое парней удерживали третьего, но это не была обычная драка - рядом прыгала девчонка с веревочным хлыстом в руке, нещадно хлестала кресло, орала, требуя от парня каких-то признаний, выкрикивала непонятные вопросы; еще две девчонки застыли по обе стороны двери, сжимая пластмассовые пистолеты, а прочая компания забилась под стол и оттуда напряженно наблюдала за происходящим...
Анджей стоял, скрестив руки на груди, и казался довольным.
Сумасшедшее действо продолжалось часа три; наконец юнцы и юницы выдохлись и, опять-таки отказавшись от чая, разошлись.
- Ты бы мог хоть раз смоделировать что-нибудь полезное? - спросила она, когда закрылась дверь за последним гостем.
Он поднял бровь:
- Что, например?
- Спокойную жизнь, - сказала она устало. - Хоть месяц. На море. В уединенном месте, в домике на берегу, и чтобы орали одни только чайки...
- Хм...
Он собрался и ушел, и она решила, что он обиделся. Но уже назавтра был поезд, а еще через день она потрясенно бродила по маленькому домику, проверяла ногой температуру морской воды и придирчиво изучала содержимое холодильника:
- Анджей... Видишь ли... Зачем же воспринимать все так прямолинейно?!
Он кидал в море камушки - и не замечал ее благодарной улыбки.
Думал о своем.
* * *
На журнальном столе она обнаружила декабрьскую газету. Просмотрела - и, потрясенная, едва не села на черепаху.
Газета «Вечерний город», знакомая до последней рамочки, спокойная консервативная газета показалась ей развернутым заключением судебно-медицинской экспертизы.
«Извлеченное из колодца тело находилось в четвертой стадии разложения и носило на себе следы...»
«...Новые жертвы. Их приметы: мальчик около десяти лет, с признаками насильственной смерти, блондин, был одет...»
«Мы не должны отворачиваться. Ни брезгливость, ни страх, ни равнодушие... каждый, хоть раз преступивший проведенную обществом черту, будет настигнут правосудием при активной помощи... Ты и твой сосед - никто не останется в стороне, и только тогда...»
И наконец:
«Вчера в Ратуше состоялось заседание городского совета.
Рассматривались вопросы финансирования правоохранительных структур... новых источников пополнения городской казны... утвержден законопроект, согласно которому будет налажена целевая продажа осужденных предприятиям и организациям для соответствующих целей, в том числе... расширены мотивационные списки к передаче приговоренных к смерти граждан в пользование гражданам с гемоглобиновой зависимостью... при условии соблюдения... рассмотрению в каждом отдельном случае».
Ирена отложила газету. Взяла снова, посмотрела на число, изучила состав редколлегии, прочитала адрес редакции и типографии, многочисленные технические данные...
Если модель носит на себе отпечаток личности моделятора, то что же случилось с Анджеем в последние перед экспериментом месяцы?..
Она спохватилась. Глянула на часы: скоро стемнеет. Моделятор не появился, ее миссия на грани провала, и все сильнее болит голова...
Затявкал во дворе Сэнсей. Не залаял - именно затявкал, как распоследняя болонка...
Интересно, измененный характер Сэнсея - тоже отпечаток неясных желаний ее бывшего мужа?!
Посреди двора соседский Валька пытался отобрать у Сэнсея палку. Пес мотал головой, Валька азартно сопел; секунда - и палка полетела далеко в кусты, а за нею с тявканьем погнался довольный волкодав...
При виде Ирены Валька смутился. Сунул руки в карманы, принялся ковырять землю носком кроссовки.
- Валечка, - сказала она как можно спокойнее. - Скажи, пожалуйста... Вы газеты получаете?
Пацан кивнул.
- А ты не мог бы... принести мне на минутку какой-нибудь последний номер? Я только посмотрю...
Сэнсей в кустах орудовал палкой, как бульдозер ковшом.
- Я подожду, - сказала Ирена мягко. - Поиграю пока... с собачкой. Да?
Валька метнулся за калитку. Минут пять Ирена думала, что он не вернется, но одновременно с визгом Валькиной сестры и звуком разбитой бутылки из соседского двора выскочила маленькая вертлявая тень.
Вечерело. Ирена с трудом разбирала текст; газета была спортивная, но всю последнюю страницу занимали сообщения в плотных рамочках: приговоры, приговоры, приговоры...
- Спасибо, Валечка, - сказала Ирена каким-то не своим, противно-елейным голосом. - А скажи - ты в школу ходишь?
Валька кивнул.
- А Сэнсея, когда меня не было, кто кормил?
Валька застенчиво улыбнулся.
- Ты?
Кивок.
- А кто в моем доме был, ты не видел? Тетя? Или дядя? Пацаненок помрачнел. Принялся ковырять кроссовкой, провел в пыли перед собой неровную черту.
- И ты будешь жить в этом ненормальном мире?
1 2 3 4 5 6 7