Стены коридора были также оштукатурены и украшены в типично испанском стиле.— Масса ждет вас внизу.Стремительно повернувшись на звук женского голоса, Ники увидела перед дверью второй спальни высокую, кофейного цвета негритянку.— Кто, — переспросила она, — кто ожидает меня?— Фортье, — коротко ответила женщина, и кровь застыла в жилах Ники.— Фелисиана, — шепнула она, обращаясь скорее к себе, чем к служанке.Ничего не ответив, высокая негритянка провела, ее вниз по лестнице в гостиную. Ее красная африканская юбка развевалась, словно на ветру. В доме витал запах благовоний.— Подождите здесь.Через несколько минут, которые показались ей целой вечностью, вошел Фортье. Он был одет в черные бриджи для верховой езды и белую полотняную рубашку. Так же примерно одевался и Алекс, когда работал. Однако у Алекса была широкая мускулистая грудь, тогда как у Фортье грудь была узкая, но сильная. Отличалось и его лицо с острыми высокими скулами. Когда к руке Ники протянулись длинные смуглые пальцы, она инстинктивно попятилась.— Пойдемте, — сказал Валькур, как бы не замечая ее смятения. — Я уже завтракал, но вы, вероятно, голодны.Он говорил таким тоном, словно в том, что она оказалась в его доме, не было ничего необычного. Она гостья, вот и все.— Зачем вы привезли меня сюда?— Я привез вас домой.Она хотела было сказать, что ее дом — Бель-Шен, но вовремя спохватилась. Прекрасная плантация, которую она полюбила, уже никогда не будет ее домом.— Я принадлежу месье дю Вильеру. Надеюсь, вы не забыли, что он уплатил за меня деньги?— Нет, не забыл. Я позабочусь, чтобы ему возвратили его деньги.— И вы думаете, он не станет возражать? — с сомнением спросила она.— Это не имеет значения. Вы должны были принадлежать мне с самого начала. Александр не имел никакого права соваться в это дело.Ники не ответила. Положение не позволяло ей спорить.Фортье отвел ее в столовую, где стояли блюда с жареной говядиной, овсяной кашей и свежевыпеченным хлебом.При виде еды у Ники неожиданно для нее самой пробудился аппетит.— Когда вы покончите с едой, я покажу вам ваш новый дом. — Он вышел, но она была уверена, что он где-нибудь недалеко.Да это и не имело особого значения. Она посмотрела на высокого мускулистого негра, который стоял в дверях. Куда бы она ни пошла, кто-нибудь будет наблюдать за ней. Кто-нибудь из рабов Валькура, из страха покорно исполняющий все его распоряжения Глаза Ники наполнились слезами. Ее корабль уже отплыл, ее одежда и деньги пропали, никто не знает, где она. А что до замыслов Валькура Фортье, то она предпочитала даже о них не задумываться. Господи Боже, почему ее преследует злой рок!Ники отрывисто вздохнула и расправила поникшие было плечи. Она должна бороться! Не сдаваться до тех пор, покуда остается хоть какая-то надежда. Но сейчас она будет делать то, что говорит ей Фортье. Другого выхода у нее попросту нет.Зная, что ей понадобятся силы, Ники как следует подкрепилась. И тут как раз вернулся Валькур.— Пойдем? — спросил он, но это был отнюдь не вопрос.Играя роль гостеприимного хозяина, Валькур показал ей Фелисиану. Десять тысяч акров — примерно такой же величины, как и Бель-Шен. Они ехали по грязным дорогам в небольшом черном фаэтоне, запряженном лоснящейся вороной лошадью. Валькуру при всей его жестокости нельзя было отказать в обаянии и красоте Он явно гордился своими достижениями. Глядя на него, трудно было поверить, что он так жестоко обошелся с Лизетт.— Моя семья потратила сорок лет, чтобы превратить Фелисиану в преуспевающую плантацию, какой она является сегодня. — Валькур показал на тростниковые поля, тянувшиеся да самого горизонта. Одни работники прорубали широкие просеки своими кривыми мачете, тогда как другие нагружали отрубленные стебли на повозки и отвозили сахарный тростник на завод.— Вы, очевидно, трудились очень упорно. Ваш отец мог бы гордиться вами.Темные глаза Валькура так и впились в ее лицо.— Что вы знаете о моем отце?— Совсем немного. Я знаю, что он возлагал на вас большие надежды. Будь он жив, я уверена, что он был бы вами доволен.В его глазах мелькнул и тут же исчез проблеск какого-то чувства.— Он всегда бывал недоволен.Они довольно долго осматривали завод, а затем вернулись в дом. Он был также возведен в испанском стиле. Крыша — красная, черепичная. Два этажа, и по всей длине второго этажа — балконы. Выкрашен дом был в легкий кремовый цвет.— Крыло, где ваша комната, я выстроил несколько лет назад.— Когда женились? — спросила Ники, и взгляд Фортье сразу посуровел.— Да, — сказал он. — Вы спали в комнате, которую я приготовил для Фелисианы. Кроме нее, никто там не спал.Ники смутилась.— А почему я?— А почему нет? — холодно ответил он, прекращая этот разговор.Когда они вернулись в дом, Валькур отвел ее в ту комнату, где она проснулась. Перед самой дверью Ники остановилась в нерешительности.— Ужин в семь, — сказал Фортье, как бы не замечая ее замешательства. — Одежда для вас приготовлена. — Он улыбнулся. Но не той приятной, чарующей улыбкой, которая могла ввести в заблуждение, а холодной, суровой улыбкой, не оставлявшей никаких сомнений относительно его подлинных намерений. — А пока отдыхайте, — сказал он. — На вечер у меня задумана интересная программа, она потребует вашего… участия.Ники вздрогнула от ужаса.— Увидимся за ужином. — Валькур открыл дверь, подождал, пока она войдет внутрь, а затем тихо затворил ее.
Дождавшись, когда в окнах главного дома покажется желтый свет, Рене Буталер сел на одну из лошадей. Как конюший, он имел полное право ездить когда и куда ему угодно. Но Валькур Фортье обладал почти сверхъестественной проницательностью. Рене боялся своего хозяина. При одной мысли, что тот может поймать его, у него заходилось сердце».Но ведь госпожа Сен-Клер в опасности. Если он ничего не предпримет, свадьба с Даниэль не состоится. К тому же именно он виноват в случившемся.Выбрав кроткого гнедого жеребца, который не должен был привлечь к себе особого внимания, Рене оседлал его и поскакал в Бель-Шен. Его участие в похищении грозит ему самыми неприятными последствиями, тут у него не было никаких сомнений. Но ведь он не какой-нибудь подлец. И постарается исправить причиненное им зло. Может быть, месье дю Вильер поймет, что его толкнуло на этот шаг, поверит, что он не замышлял предательства.Однажды Рене видел «большого француза» в гневе. Кто-то намеренно покалечил одну из его лучших лошадей. Француз одним ударом поверг его наземь со сломанной челюстью. Впрочем, это было вполне заслуженное наказание. Можно себе представить, как он расправится с человеком, из-за которого может пострадать его любимая женщина.Рене содрогнулся. В этот момент он не мог бы сказать, кто внушает ему больший страх — Валькур Фортье или герцог де Бризон. Глава 20 — Надеюсь, ужин вам понравился? — спросил Фортье, изогнув гладкие черные брови. Ники сидела рядом с ним под тяжелым бра из дерева и чугуна. Потолок над их головами поддерживали толстые, украшенные резьбой балки.— Да, — с, притворным спокойствием ответила она, — ужин был прекрасный.— Но не такой прекрасный, как вы. — Его глаза устремились на ее грудь, выступающую из-под низкого выреза.Платье из сине-зеленого шелка, отделанное затейливыми черными бельгийскими кружевами, очень ей шло. Перед тем как надеть его, она внимательно все осмотрела и заметила, что подол юбок подрублен, а лиф слегка выпущен. Она поняла, что эта одежда предназначалась для Фелисианы, и тревога, которую она испытывала, стала еще сильнее.— Благодарю за комплимент. — Пока все шло гладко, обаяние Валькура почти заставило ее забыть, в каких опасных обстоятельствах она находится. Неудивительно, что Лизетт даже увлеклась им.— Странно принимать благодарность за то, что говоришь сущую правду, — это как-то не по-джентльменски, — сказал он.Ники отвернулась, не желая его поощрять. Весь день она пыталась найти какую-нибудь возможность для бегства. Но из комнаты не было никакого другого выхода, а в коридоре постоянно находился слуга. Она хотела передать послание через жениха Даниэль, Рене Буталера, просила даже высокую негритянку, которую встретила утром, о помощи. Но та молча отвернулась.Она и сейчас видела замкнутость на лицах всех слуг, беспокойство, с которым они ждали любых, даже самых незначительных, повелений Фортье. Они всегда боятся его, подумала она. И она сама тоже боится. Смертельно боится. Однако это другой, не прежний страх. Этот человек отнюдь не мучительный призрак прошлого. Он живой человек из плоти и крови, а с таким она может бороться.Фортье повернул тяжелое сапфировое кольцо, которое носил на указательном пальце левой руки.— Вы попали к Александру девственницей? — спросил Фортье таким обыденным тоном, словно речь шла о погоде.Ники удивленно вскинула голову, на миг смутилась, затем почувствовала гнев.— По-моему, это совершенно вас не касается.Темная кожа на скулах Фортье натянулась.— Отвечайте, — потребовал он тихим голосом, который отнюдь не умерил ее растущего страха.«Ты должна непременно выбраться отсюда», — приказала она себе. Она мучительно искала хоть какую-то лазейку для бегства. Фортье же как будто читал ее мысли. Он явно ждал, когда наступит время для осуществления его желаний.Улыбка вновь раздвинула его губы.— Мы выпьем коньяку и хересу в моем кабинете. — Кивнув пожилому, с пробивающейся сединой в волосах рабу, стоявшему у двери столовой, Валькур отодвинул стул и встал.Обойдя стол, он отодвинул и стул Ники, помог ей встать и повел из комнаты.Когда он повернул к лестнице, Ники попыталась остановиться.— Куда мы идем?— В мой кабинет, — повторил он.— Но…— Это наверху.Ники оглянулась. У большой парадной двери стояли два негра. Еще один слуга сопровождал ее слева. Бежать не было никакой возможности.— Ну так что, пойдем? — Валькур продолжал идти вперед.Ники нервно облизнула пересохшие губы.— Если хотите, они вам помогут.Ники гордо выпрямилась.— Мне не нужна ни их, ни ваша помощь. — Когда она попыталась вырваться, Валькур больно сжал ее руку.— Я думаю, бокал хереса успокоит ваши нервы.Ники подумала, что успокоить ее может только его отсутствие.Когда они поднялись на лестничную площадку, Фортье открыл тяжелую деревянную дверь и провел ее в комнату, которая и в самом деле была его кабинетом. На какой-то миг она почувствовала облегчение. Но когда он закрыл дверь, сердце Ники забилось подстреленной птицей.— Я думаю, окончание вечера покажется вам забавным, — сказал он, беря со своего стола большую рюмку хереса. Он протянул ей напиток, и, стараясь успокоиться, Ники сделала небольшой глоток.Сам Валькур, улыбаясь ей, отпил коньяк из приготовленного для него бокала. К ее удивлению, он подошел к книжному шкафу у дальней стены и, просунув руку между книг, потянул за какой-то металлический рычаг. В шкафу отворилась большая дверь. За ней открылась вторая комната, очевидно, его спальня.— Комната Фелисианы примыкает к моей с другой стороны. Я хотел быть рядом с ней, поэтому и построил здесь свой кабинет. Удобно, не правда ли?С бьющимся сердцем Ники приложилась к двери. С портрета на дальней стене на них взирала улыбающаяся Фелисиана в таком же сине-зеленом, отделанном черными кружевами платье, которое было и на Ники. Рубиново горели ее губы, кротко смотрели лучистые карие глаза.— Идемте, — повелительно произнес Валькур, протянув ей руку. Ники не двинулась с места. Продолжая смотреть на портрет, она заметила у одной стены огромную резную кровать, толстые обюссонские ковры на полу.— Идемте, — повысил голос Валькур.— Нет, — шепнула Ники.— Да, — холодно уронил Валькур, направляясь к ней. Он схватил ее как раз в тот момент, когда она повернулась, чтобы бежать.
Устав после долгой работы на плантации, водрузив ноги в сапогах на стол, Алекс отдыхал перед камином в своем кабинете. В руке у него был бокал коньяка, который он согревал в своих ладонях. Все мысли его были о Николь.Боже, как он скучает по ней! Скучает долгими томительными днями и бессонными ночами. Когда-то он по глупости верил, что, переспав с ней, сможет ее забыть или по крайней мере отвести ей не слишком важное место в своей жизни.В действительности же произошло прямо противоположное. Сколько ни старался, он так и не смог насытиться ею, хуже того, постоянно тосковал по ней. Он вдруг вспомнил, как взволнованно улыбалась Ники, когда они катались по улицам Французского квартала. Ей никогда не надоедали ни люди, ни места. В каждом, с кем она знакомилась, Николь всегда находила неиссякаемый источник добра. Ему очень нравилось, как она смеется, поэтому он старался смешить ее как можно чаще.Он во что бы то ни стало должен сделать ее счастливой. И сделает.Когда он представил себе ее обнаженное податливое тело, представил, как ее груди упираются в его грудь, в паху родилась истома. Он тихо застонал. Лишь однажды, когда Ники верила, что он собирается на ней жениться, пришла она к нему добровольно. Но и потом, бывая с ним, она испытывала наслаждение.И все же он больше всего хотел, чтобы она дарила ему свою любовь добровольно. Он даже поклялся себе, что рано или поздно непременно добьется этого.— Извините, месье Алекс. — На пороге появилась не на шутку встревоженная миссис Линдер. — Вас хочет видеть Рене Буталер.Алекс спустил ноги на пол.— Буталер?Это имя казалось ему смутно знакомым.— Жених Даниэль. Он ужасно расстроен.Недоброе предчувствие сдавило сердце Алекса.— Пусть войдет.В кабинет вошел Рене Буталер, в мокрых от пота полотняных бриджах и домотканой рубахе. В руке он держал шляпу.— Простите, что беспокою вас, месье. Но у меня для вас очень плохие новости. — Рене был стройным парнем, на год или два моложе Алекса, с кофейного цвета волосами и карими глазами, вокруг которых уже начали прорезаться морщинки. В сильном волнении Рене дрожащими руками мял шляпу, и Алекс почувствовал тревогу.— Выкладывай, в чем там дело.Рене тяжело сглотнул.— Фортье схватил мадемуазель Сен-Клер.— Это невозможно. — Однако, произнося эти слова, видя мучительно искаженное лицо неожиданного посетителя, он уже осознал, что это правда.— Он отвез ее в Фелисиану.Алекс почувствовал такую ярость, что перед его глазами поплыли красные круги.— Подожди здесь.Выйдя в коридор, он направился к вестибюлю.— Беги на конюшню, — велел он высокому негру-дворецкому, — скажи Патрику, чтобы оседлал Наполеона. Да побыстрее. — Не дожидаясь ответа, он кинулся к себе в кабинет.— Как он мог ее схватить? — спросил Алекс, выдвигая ящик стола и доставая пистолет.— Простите, месье, это случилось по моей вине. — Впечатление было такое, будто Рене вот-вот шлепнется на пол в беспамятстве. — Простите меня…— Продолжай, — в ярости приказал Алекс.— Месье Фортье платил мне за кое-какие новости о Бель-Шен, которые я узнавал от Даниэль Я думал, в этом нет ничего плохого. Эти деньги я хотел потратить на свадебный подарок. Даже не предполагал, что дело может дойти до такого.— Значит, ты шпионил за мной?Рене повалился на колени перед Алексом.— Прошу вас, месье…— Рассказывай все до конца, — холодно сказал Алекс.— Мадемуазель Сен-Клер собиралась сесть на корабль, чтобы отправиться в Чарлстон и еще дальше на север. Я сказал об этом Фортье. И его люди, наверное, устроили засаду. Я не знал, что он задумал. Но сегодня увидел ее в его коляске.Алекс буквально пронзил взглядом побледневшего Рене.— Я разделаюсь с тобой, когда вернусь. — Схватив куртку, он ринулся к двери. — Смотри, не вздумай убежать. Если, когда я вернусь, тебя здесь не будет, я достану тебя хоть из-под земли. И уж тогда пеняй на себя.Он быстро прошел по широкому мраморному вестибюлю, рывком открыл тяжелую наружную дверь и поспешил к конюшне.— Можешь считать себя покойником, Фортье, — тихо выругался он. Но думать он мог только о Николь: вновь она убежала, убежала в таком отчаянии, что оказалась в ловушке у другого любителя женщин — порочного и жестокого.
— Допивайте свой херес, — велел Фортье, насильно вливая вино, рюмку с которым Ники держала у дрожащих губ. — Вам надо расслабиться.Сидя перед неярко горящим камином в спальне, куда ее затащил Фортье, Ники умоляюще посмотрела на него.— Зачем? Зачем вы это делаете?В тусклом мерцании на них укоризненно смотрела со стены Фелисиана. Каждый раз, поднимая голову, Ники воспринимала ее взгляд как зловещее предостережение.Фортье тоже смотрел на портрет, но на ее вопрос он ничего не ответил.— Женщины находят вас привлекательным, — продолжила Ники. — Лизетт влюблена в вас. Но что вам надо от меня?Валькур отставил коньяк в сторону.— Она сама сказала, что влюблена в меня?— Да. — Ники не упомянула о том, какое впечатление произвела на нее истерзанная женщина, хотя ей и стоило большого труда удержаться от этого.— Лизетт — дура. Как может женщина любить человека, который так с ней обращался?— Понять любовь — дело очень непростое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Дождавшись, когда в окнах главного дома покажется желтый свет, Рене Буталер сел на одну из лошадей. Как конюший, он имел полное право ездить когда и куда ему угодно. Но Валькур Фортье обладал почти сверхъестественной проницательностью. Рене боялся своего хозяина. При одной мысли, что тот может поймать его, у него заходилось сердце».Но ведь госпожа Сен-Клер в опасности. Если он ничего не предпримет, свадьба с Даниэль не состоится. К тому же именно он виноват в случившемся.Выбрав кроткого гнедого жеребца, который не должен был привлечь к себе особого внимания, Рене оседлал его и поскакал в Бель-Шен. Его участие в похищении грозит ему самыми неприятными последствиями, тут у него не было никаких сомнений. Но ведь он не какой-нибудь подлец. И постарается исправить причиненное им зло. Может быть, месье дю Вильер поймет, что его толкнуло на этот шаг, поверит, что он не замышлял предательства.Однажды Рене видел «большого француза» в гневе. Кто-то намеренно покалечил одну из его лучших лошадей. Француз одним ударом поверг его наземь со сломанной челюстью. Впрочем, это было вполне заслуженное наказание. Можно себе представить, как он расправится с человеком, из-за которого может пострадать его любимая женщина.Рене содрогнулся. В этот момент он не мог бы сказать, кто внушает ему больший страх — Валькур Фортье или герцог де Бризон. Глава 20 — Надеюсь, ужин вам понравился? — спросил Фортье, изогнув гладкие черные брови. Ники сидела рядом с ним под тяжелым бра из дерева и чугуна. Потолок над их головами поддерживали толстые, украшенные резьбой балки.— Да, — с, притворным спокойствием ответила она, — ужин был прекрасный.— Но не такой прекрасный, как вы. — Его глаза устремились на ее грудь, выступающую из-под низкого выреза.Платье из сине-зеленого шелка, отделанное затейливыми черными бельгийскими кружевами, очень ей шло. Перед тем как надеть его, она внимательно все осмотрела и заметила, что подол юбок подрублен, а лиф слегка выпущен. Она поняла, что эта одежда предназначалась для Фелисианы, и тревога, которую она испытывала, стала еще сильнее.— Благодарю за комплимент. — Пока все шло гладко, обаяние Валькура почти заставило ее забыть, в каких опасных обстоятельствах она находится. Неудивительно, что Лизетт даже увлеклась им.— Странно принимать благодарность за то, что говоришь сущую правду, — это как-то не по-джентльменски, — сказал он.Ники отвернулась, не желая его поощрять. Весь день она пыталась найти какую-нибудь возможность для бегства. Но из комнаты не было никакого другого выхода, а в коридоре постоянно находился слуга. Она хотела передать послание через жениха Даниэль, Рене Буталера, просила даже высокую негритянку, которую встретила утром, о помощи. Но та молча отвернулась.Она и сейчас видела замкнутость на лицах всех слуг, беспокойство, с которым они ждали любых, даже самых незначительных, повелений Фортье. Они всегда боятся его, подумала она. И она сама тоже боится. Смертельно боится. Однако это другой, не прежний страх. Этот человек отнюдь не мучительный призрак прошлого. Он живой человек из плоти и крови, а с таким она может бороться.Фортье повернул тяжелое сапфировое кольцо, которое носил на указательном пальце левой руки.— Вы попали к Александру девственницей? — спросил Фортье таким обыденным тоном, словно речь шла о погоде.Ники удивленно вскинула голову, на миг смутилась, затем почувствовала гнев.— По-моему, это совершенно вас не касается.Темная кожа на скулах Фортье натянулась.— Отвечайте, — потребовал он тихим голосом, который отнюдь не умерил ее растущего страха.«Ты должна непременно выбраться отсюда», — приказала она себе. Она мучительно искала хоть какую-то лазейку для бегства. Фортье же как будто читал ее мысли. Он явно ждал, когда наступит время для осуществления его желаний.Улыбка вновь раздвинула его губы.— Мы выпьем коньяку и хересу в моем кабинете. — Кивнув пожилому, с пробивающейся сединой в волосах рабу, стоявшему у двери столовой, Валькур отодвинул стул и встал.Обойдя стол, он отодвинул и стул Ники, помог ей встать и повел из комнаты.Когда он повернул к лестнице, Ники попыталась остановиться.— Куда мы идем?— В мой кабинет, — повторил он.— Но…— Это наверху.Ники оглянулась. У большой парадной двери стояли два негра. Еще один слуга сопровождал ее слева. Бежать не было никакой возможности.— Ну так что, пойдем? — Валькур продолжал идти вперед.Ники нервно облизнула пересохшие губы.— Если хотите, они вам помогут.Ники гордо выпрямилась.— Мне не нужна ни их, ни ваша помощь. — Когда она попыталась вырваться, Валькур больно сжал ее руку.— Я думаю, бокал хереса успокоит ваши нервы.Ники подумала, что успокоить ее может только его отсутствие.Когда они поднялись на лестничную площадку, Фортье открыл тяжелую деревянную дверь и провел ее в комнату, которая и в самом деле была его кабинетом. На какой-то миг она почувствовала облегчение. Но когда он закрыл дверь, сердце Ники забилось подстреленной птицей.— Я думаю, окончание вечера покажется вам забавным, — сказал он, беря со своего стола большую рюмку хереса. Он протянул ей напиток, и, стараясь успокоиться, Ники сделала небольшой глоток.Сам Валькур, улыбаясь ей, отпил коньяк из приготовленного для него бокала. К ее удивлению, он подошел к книжному шкафу у дальней стены и, просунув руку между книг, потянул за какой-то металлический рычаг. В шкафу отворилась большая дверь. За ней открылась вторая комната, очевидно, его спальня.— Комната Фелисианы примыкает к моей с другой стороны. Я хотел быть рядом с ней, поэтому и построил здесь свой кабинет. Удобно, не правда ли?С бьющимся сердцем Ники приложилась к двери. С портрета на дальней стене на них взирала улыбающаяся Фелисиана в таком же сине-зеленом, отделанном черными кружевами платье, которое было и на Ники. Рубиново горели ее губы, кротко смотрели лучистые карие глаза.— Идемте, — повелительно произнес Валькур, протянув ей руку. Ники не двинулась с места. Продолжая смотреть на портрет, она заметила у одной стены огромную резную кровать, толстые обюссонские ковры на полу.— Идемте, — повысил голос Валькур.— Нет, — шепнула Ники.— Да, — холодно уронил Валькур, направляясь к ней. Он схватил ее как раз в тот момент, когда она повернулась, чтобы бежать.
Устав после долгой работы на плантации, водрузив ноги в сапогах на стол, Алекс отдыхал перед камином в своем кабинете. В руке у него был бокал коньяка, который он согревал в своих ладонях. Все мысли его были о Николь.Боже, как он скучает по ней! Скучает долгими томительными днями и бессонными ночами. Когда-то он по глупости верил, что, переспав с ней, сможет ее забыть или по крайней мере отвести ей не слишком важное место в своей жизни.В действительности же произошло прямо противоположное. Сколько ни старался, он так и не смог насытиться ею, хуже того, постоянно тосковал по ней. Он вдруг вспомнил, как взволнованно улыбалась Ники, когда они катались по улицам Французского квартала. Ей никогда не надоедали ни люди, ни места. В каждом, с кем она знакомилась, Николь всегда находила неиссякаемый источник добра. Ему очень нравилось, как она смеется, поэтому он старался смешить ее как можно чаще.Он во что бы то ни стало должен сделать ее счастливой. И сделает.Когда он представил себе ее обнаженное податливое тело, представил, как ее груди упираются в его грудь, в паху родилась истома. Он тихо застонал. Лишь однажды, когда Ники верила, что он собирается на ней жениться, пришла она к нему добровольно. Но и потом, бывая с ним, она испытывала наслаждение.И все же он больше всего хотел, чтобы она дарила ему свою любовь добровольно. Он даже поклялся себе, что рано или поздно непременно добьется этого.— Извините, месье Алекс. — На пороге появилась не на шутку встревоженная миссис Линдер. — Вас хочет видеть Рене Буталер.Алекс спустил ноги на пол.— Буталер?Это имя казалось ему смутно знакомым.— Жених Даниэль. Он ужасно расстроен.Недоброе предчувствие сдавило сердце Алекса.— Пусть войдет.В кабинет вошел Рене Буталер, в мокрых от пота полотняных бриджах и домотканой рубахе. В руке он держал шляпу.— Простите, что беспокою вас, месье. Но у меня для вас очень плохие новости. — Рене был стройным парнем, на год или два моложе Алекса, с кофейного цвета волосами и карими глазами, вокруг которых уже начали прорезаться морщинки. В сильном волнении Рене дрожащими руками мял шляпу, и Алекс почувствовал тревогу.— Выкладывай, в чем там дело.Рене тяжело сглотнул.— Фортье схватил мадемуазель Сен-Клер.— Это невозможно. — Однако, произнося эти слова, видя мучительно искаженное лицо неожиданного посетителя, он уже осознал, что это правда.— Он отвез ее в Фелисиану.Алекс почувствовал такую ярость, что перед его глазами поплыли красные круги.— Подожди здесь.Выйдя в коридор, он направился к вестибюлю.— Беги на конюшню, — велел он высокому негру-дворецкому, — скажи Патрику, чтобы оседлал Наполеона. Да побыстрее. — Не дожидаясь ответа, он кинулся к себе в кабинет.— Как он мог ее схватить? — спросил Алекс, выдвигая ящик стола и доставая пистолет.— Простите, месье, это случилось по моей вине. — Впечатление было такое, будто Рене вот-вот шлепнется на пол в беспамятстве. — Простите меня…— Продолжай, — в ярости приказал Алекс.— Месье Фортье платил мне за кое-какие новости о Бель-Шен, которые я узнавал от Даниэль Я думал, в этом нет ничего плохого. Эти деньги я хотел потратить на свадебный подарок. Даже не предполагал, что дело может дойти до такого.— Значит, ты шпионил за мной?Рене повалился на колени перед Алексом.— Прошу вас, месье…— Рассказывай все до конца, — холодно сказал Алекс.— Мадемуазель Сен-Клер собиралась сесть на корабль, чтобы отправиться в Чарлстон и еще дальше на север. Я сказал об этом Фортье. И его люди, наверное, устроили засаду. Я не знал, что он задумал. Но сегодня увидел ее в его коляске.Алекс буквально пронзил взглядом побледневшего Рене.— Я разделаюсь с тобой, когда вернусь. — Схватив куртку, он ринулся к двери. — Смотри, не вздумай убежать. Если, когда я вернусь, тебя здесь не будет, я достану тебя хоть из-под земли. И уж тогда пеняй на себя.Он быстро прошел по широкому мраморному вестибюлю, рывком открыл тяжелую наружную дверь и поспешил к конюшне.— Можешь считать себя покойником, Фортье, — тихо выругался он. Но думать он мог только о Николь: вновь она убежала, убежала в таком отчаянии, что оказалась в ловушке у другого любителя женщин — порочного и жестокого.
— Допивайте свой херес, — велел Фортье, насильно вливая вино, рюмку с которым Ники держала у дрожащих губ. — Вам надо расслабиться.Сидя перед неярко горящим камином в спальне, куда ее затащил Фортье, Ники умоляюще посмотрела на него.— Зачем? Зачем вы это делаете?В тусклом мерцании на них укоризненно смотрела со стены Фелисиана. Каждый раз, поднимая голову, Ники воспринимала ее взгляд как зловещее предостережение.Фортье тоже смотрел на портрет, но на ее вопрос он ничего не ответил.— Женщины находят вас привлекательным, — продолжила Ники. — Лизетт влюблена в вас. Но что вам надо от меня?Валькур отставил коньяк в сторону.— Она сама сказала, что влюблена в меня?— Да. — Ники не упомянула о том, какое впечатление произвела на нее истерзанная женщина, хотя ей и стоило большого труда удержаться от этого.— Лизетт — дура. Как может женщина любить человека, который так с ней обращался?— Понять любовь — дело очень непростое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35