– Ужин готов. Уверяю тебя, даже самый лучший повар-француз не смог бы приготовить его лучше.
– Пожалуйста, не преувеличивай. Морган удовлетворенно рассмеялся:
– Ужин пройдет отлично, и все будет так, как мы хотим. Я сервирую стол ровно к семи тридцати. А тебе останется лишь проводить судью в столовую.
– Но ты же понимаешь, он обязательно заметит, что у меня нет слуг.
– А ты скажи, что сама ведешь домашнее хозяйство. Это произведет на него большое впечатление.
– Ты так думаешь?
– Я в этом просто уверен.
– А если что-нибудь пойдет не так?
– Это просто невозможно. К тому же я все время буду поблизости – на тот случай, если тебе вдруг понадобится моя помощь.
– Ты будешь поблизости, и я смогу тебя позвать?! – удивленно воскликнула Лили.
До сих пор ей просто не приходило в голову, что Моргана не будет рядом с ними за столом. Подобно тому, как в солнечный летний день с самого утра мгновенно наступает жара, Лили моментально охватила паника:
– Прошу тебя, Морган, не оставляй меня одну! Он крепко обхватил ее плечи и заглянул ей в глаза:
– Ты и сама знаешь, Лили, что я не могу там находиться. Как ты объяснишь судье присутствие своего работника на семейном ужине? – Он улыбнулся. – Ты опрокинешь его, принцесса. Все пройдет великолепно. Я верю в тебя.
Если бы и она сама могла в это поверить!
Как только часы пробили семь, в Блэкмор-Хаус прибыл достопочтенный судья Хейворд Хартуэл. Лицо его было непроницаемо, губы поджаты, а ноздри время от времени раздувались. Если бы кому-то захотелось, судя по внешнему виду судьи, предсказать исход этого вечера, то он бы непременно заключил, что грозный вид стража закона не сулит решительно ничего хорошего.
Однако Лили была настолько поглощена мыслями о том, как будут вести себя за столом дети, что не обратила никакого внимания на настроение судьи.
– Добрый вечер, сэр, – вежливо сказал Роберт, протягивая гостю руку, как сделал бы любой юный джентльмен из высшего общества.
Пенелопа и Кэсси выглядели просто образцово, обе девочки присели перед чопорным судьей в безупречном реверансе. Лили засияла гордой улыбкой за своих подопечных и только в последний момент вспомнила, что ей тоже следует сделать реверанс.
Все прошли в гостиную. Дети беседовали с судьей, всячески стараясь подчеркнуть, как они любят Лили и дорожат своей замечательной тетей. Примерно через полчаса гость прервал беседу и, прищурившись, обратился к Лили:
– Множество людей интересуются вашим делом и следят за каждым моим шагом. Это очень влиятельные люди. Среди них есть даже те, кто имел отношение к моему назначению на этот пост. Никогда прежде я не оказывался в столь затруднительном положении. К сожалению, вы не пользуетесь особой популярностью, мисс Блэкмор.
Сердце Лили замерло, мысли смешались. Только теперь она поняла, что сражается не с законом, или – и это более точно – не только с ним. Она снова бросила вызов обществу – нью-йоркской элите. И как она не догадалась об этом сразу же, в тот момент, когда ей принесли повестку из суда?
Удар часов провозгласил половину восьмого, но Лили, казалось, не услышала этого.
– Тетя Лили, – многозначительно произнес Роберт, – время ужинать.
Лили посмотрела на племянника и попыталась успокоиться. Ей было необходимо поговорить с судьей, рассказать ему о том, что она чувствует. Однако их гость, похоже, не хотел ждать, пока она соберется с мыслями, чтобы обратиться к нему. Он встал и последовал за детьми в столовую.
Испытывая сильнейшее замешательство и цепенея от страха, Лили вошла в столовую последней.
– Тетя Лили подумала, что нам лучше всего побеседовать в неофициальной обстановке, – обратился к судье Роберт. – Мы можем все обсудить за столом.
– Прекрасно! – коротко ответил судья.
Тон его был настолько сух, что у Лили сдавило сердце. Однако в следующее мгновение, поглядев на стол, она немного приободрилась. Стол был прекрасно сервирован, Морган выполнил свое обещание, – изысканные блюда, как солдаты, выстроились в линию по центру, вокруг них сверкали дорогие бокалы и столовое серебро.
Лили мысленно вознесла Господу молитву о том, что если ей и не удастся добиться всего, на что она надеялась, то по крайней мере пусть Он поможет ей показать этому грозному человеку все, чему она научилась. Пусть сегодня у нее получится хотя бы это. С остальным она справится, если они переживут этот вечер. Нет, не если, тут же, сделав усилие, мысленно поправила себя Лили, а когда это мучительное испытание останется позади.
Ужин начался с супа, поданного в изящной серебряной супнице, стоявшей на подставке, украшенной фарфоровыми цветами. Не успела Лили поухаживать за всеми, как судья Хартуэл, взяв в руку ложку, с подчеркнутой серьезностью стал задавать детям вопросы. Было абсолютно понятно, что он больше не желает обмениваться с ними пустыми любезностями.
– Хорошо ли ты знаешь свою тетю, Роберт? – спросил он.
Лили замерла, не донеся ложку до рта.
– Я знаю ее очень хорошо, сэр. И могу сказать вам не только за себя, но и за моих сестер, что все мы очень любим нашу тетю.
От радости к горлу Лили подкатил ком, но все, что она могла сейчас сделать, – это заставить себя оставаться на месте, вместо того чтобы броситься к племяннику и что было сил сжать его в объятиях.
Судья кашлянул, прочищая горло, затем добавил себе супа. Через некоторое время он продолжил:
– Не могу представить, что вам, детям, нравится сидеть в этом доме, как в клетке. Мне кажется, было бы гораздо лучше, если бы вы жили на славной большой ферме.
– Но ведь совсем рядом Центральный парк, – вступила в разговор Пенелопа. – Туда мы ходим гулять, дышать воздухом. А живя в городе, мы можем наслаждаться плодами культуры.
Судья Хартуэл пристально посмотрел на девочку. Любой другой ребенок на месте Пенелопы потупился бы, но она смело встретила его взгляд и не отводила глаз до тех пор, пока судья вновь не занялся своим супом.
Еще некоторое время беседа продолжалась примерно в том же духе. Каждое негативное замечание гостя дети неизменно обращали в свою пользу, отыскивая в нем нечто положительное. Лили подумала, что на судью обязательно должны произвести впечатление находчивость и сообразительность ее племянников.
Подавая гостю и детям тарелки с великолепной жареной говядиной, Лили почувствовала радостное волнение. Похоже, все складывается не так уж и плохо, чаша весов явно склоняется в ее сторону. Она видела, что и дети это понимают.
Думая о том, что, возможно, их план все-таки увенчается успехом, Лили наклонилась вперед и взялась за ручки серебряной супницы, забыв о толстых полотняных прихватках, предназначенных для того, чтобы с их помощью брать горячее.
– Ах! – в следующее мгновение воскликнула она и инстинктивно разжала пальцы, опуская горячую супницу на подставку.
Не заметив, что при наклоне великолепная ажурная скатерть зацепилась за кружево и бисерную вышивку ее платья, Лили вскочила со своего места и, отпрыгивая в сторону, невольно потянула за собой все, что стояло на столе.
Это произошло настолько быстро, что никто не успел хоть как-то отреагировать и предотвратить катастрофу. Дети замерли. Их глаза и рты широко раскрылись от удивления, когда бокалы и тарелки разом сдвинулись со своих мест, а потом…
– Смотрите!
Но предостерегающий возглас Роберта и его попытка добраться до центра стола уже ничего не могли изменить. Почти полная супница, как корабль в бушующем море, покачнулась, и ее жирное содержимое мгновенно перекочевало в другое место – на живот и колени достопочтенного судьи Хейворда Хартуэла.
– О Боже! – с ужасом выдохнула Лили.
Скатерть, как непомерно большая салфетка, повисла на ее платье. В таком виде Лили напоминала ковбоя, решившего полакомиться барбекю из свиных ребрышек.
Несколько секунд все молчали, потрясенные случившимся. Потом Лили высвободилась из силков скатерти и, преодолевая досаду, взяла свою салфетку и направилась к судье.
При виде решительно приближавшейся к нему Лили ошарашенный гость вздрогнул и вытаращил глаза до такой степени, что они стали напоминать серебряные доллары. Однако он довольно быстро овладел собой, откинулся на спинку стула и вместе с хозяйкой, взяв в руку салфетку, попытался отчистить свой костюм. Не успела Лили произнести «я так сожале…», как стул под Хейвордом Хартуэлом закачался и, некоторое время пробалансировав вместе с судьей на задних ножках, с громким треском ломающейся древесины рухнул на пол.
Роберт уронил голову на стол, Пенелопа застонала, а Кэсси расплакалась. Склонившись к судье, который все еще сидел на полу среди обломков стула, Лили отважно спросила:
– Это тоже будет свидетельствовать против меня? Судья Хартуэл, что-то бормоча, завозился, пытаясь встать.
Когда это ему наконец удалось, он поднял с пола салфетку и вытер свою безнадежно испорченную одежду, а затем обратил разъяренный взгляд на Лили:
– Я сообщу вам, когда приму решение. А затем мы встретимся в суде, мисс Блэкмор. До свидания!
С этими словами он вышел из дома и направился в сторону Пятьдесят девятой улицы. Обитатели Блэкмор-Хауса, пребывавшие в полной растерянности, даже не сдвинулись с мест, чтобы проводить его.
Как только дверь за судьей захлопнулась, в столовую ворвался Морган. Когда перед его взором предстала ужасная картина, которую теперь являла собой эта комната, рот его приоткрылся от удивления.
– Что случилось? – потребовал объяснений Морган.
– Я полагаю, – сбивчиво начала Лили, – твои слова о том, что я «опрокину его», означали нечто совсем иное…
Внезапно на нее напала дрожь, а сердце замерло в страшном предчувствии.
О Боже, что я наделала?!
Лили взглянула на детей. У них был такой убитый вид, что она почувствовала боль, как от сильнейшего удара.
– Теперь нас точно отправят на ферму, – задыхаясь от рыданий, произнесла Кэсси. Слезы струились по ее щекам.
Лили не представляла, как утешить девочку. Пенелопа ухватилась за стол, словно боясь упасть.
– Нас отдадут каким-нибудь ужасным чудовищам, – поддержала она младшую сестру. Глаза ее подозрительно заблестели. – Они отдадут нас этим жутким Артемису и Одри.
– Атикусу и Аделине, – язвительно поправил ее Роберт и взял Кэсси за руку. – Но вы не волнуйтесь. Я буду заботиться о вас.
Лили показалось, что ей в грудь вонзили кинжал.
– Но они еще не победили нас! – воскликнула она, хотя сердце у нее сжималось от отчаяния. – Неужели вы думаете, что вас могут отнять у меня только из-за того, что я пролила какой-то суп?
Конечно, Лили прекрасно понимала, что дело совсем не в злополучном происшествии с супницей. Она не сомневалась, что нью-йоркская знать вновь объявила ей войну, желая изгнать из города. Ведь она считалась падшей женщиной. А такие женщины не бывают хорошими матерями. Судья же всего лишь вестник ее злой судьбы.
Дети что-то невнятно пробормотали и один за другим медленно вышли из столовой, оставив ее наедине с Морганом.
Лили чувствовала, что он пристально смотрит на нее, ощущала его тревогу и беспокойство. Не в силах дольше выдерживать этот испытующий взгляд, Лили подцепила пальцем подливку, которой было залито ее новое платье, и слизнула ее кончиком языка.
– Очень вкусно, – сказала она, с трудом разжимая губы. – А ты не хочешь попробовать?
– Лили, давай поговорим.
– Нет! – выкрикнула она, не в силах больше притворяться спокойной. – О чем тут можно говорить?!
Не успел Морган хоть что-то возразить, как она стремительно выбежала из гостиной и взлетела на лестницу. Ах, как она ненавидела ощущение поражения, которое обволакивало ее сердце, как хотела превозмочь мучительную боль! Пытаясь овладеть собой, Лили вошла в мансарду.
С улицы лился серебристый свет луны. Лили подошла к массивному шкафу и прислонилась к нему, словно думала, что только рядом с этим единственным уцелевшим в ее бывшей мастерской массивным предметом сможет успокоиться и вновь обрести уверенность, которая была ей столь необходима.
В следующее мгновение по ее лицу потекли слезы, сдавленные рыдания сотрясли тело. В бессильном отчаянии она стала колотить кулаками по дверце шкафа, словно в этом куске дерева воплотилась для нее вся несправедливость мира, с которой она безуспешно боролась. Но если раньше страдала только она одна, то теперь и детям, которых она любит, приходится узнать, что такое равнодушие и жестокость окружающих. А это уже слишком, этого она выдержать не могла.
Лили не услышала, как сзади к ней подошел Морган.
– Лили! – В его голосе звучало участие.
Она понимала, какие чувства он сейчас испытывает. Но она знала и то, что даже Морган не в состоянии ничего изменить. Он научил ее всему, чему мог, но и этого оказалось недостаточно.
– Я проиграла, – сквозь слезы произнесла Лили, продолжая стучать по шкафу кулаком. – Я проиграла!..
Внезапно раздавшийся треск и последовавший за ним шум падения чего-то довольно тяжелого заставили ее замолчать. От удивления она даже перестала плакать.
– Что это? – прошептала Лили, вытирая глаза.
Морган обошел шкаф и приблизился к стене. Лили последовала за ним, желая понять, чем же был вызван этот странный звук. Сначала ей показалось, что отвалилась и рухнула на пол задняя стенка шкафа, но, присмотревшись повнимательнее, она поняла, что упало нечто совсем иное.
Лили вздрогнула – она просто не могла поверить своим глазам, а ее мозг отказывался осознавать то, что произошло. Из узкого пространства между стеной и задней стенкой шкафа выдвинулся уголок холста. Яркие, словно пульсирующие краски были отчетливо различимы, несмотря на то что в комнате царил полумрак.
– Что это? – удивленно пробормотал Морган. Взявшись за краешек полотна, он осторожно вытянул из-за шкафа картину.
Лили оцепенела, словно не в силах была узнать изображенную почти в натуральную величину женщину с синими глазами, которая дерзко смотрела с холста.
– О Боже!.. – прошептал Морган, чуть отступив назад. Лили не могла определить, что именно прозвучало в его голосе. Презрение и возмущение? А может, благоговение и трепет?
Она закрыла глаза, тщетно надеясь, что когда откроет их вновь, то проснется и все происшедшее окажется лишь дурным сном. Но когда она снова посмотрела перед собой, то поняла, что находится не в своей спальне, освещенной лучами утреннего солнца, только подобравшегося к горизонту, а в мансарде. Творение Рейна Готорна, который предал ее, вновь вошло в ее жизнь.
Картина!
Итак, она здесь. На этот раз полотно показалось Лили еще более откровенным, чем в тот роковой вечер. И больше невозможно обманывать себя, думая, что этой картины нет и никогда не существовало. Как невозможно отрицать и то, что когда-то сказал ей Морган: ее брат действительно купил это полотно.
Горло Лили сжалось, сердце бешено застучало в груди. Теперь и Морган стал свидетелем ее позора. После всего, что у нее было с этим чудесным человеком, ей была ненавистна даже сама мысль о том, что он тоже когда-нибудь может увидеть это. Конечно, он знал о существовании картины, но знать и видеть – вещи совершенно разные. Теперь он получил доказательство ее падения. Увидев образ, созданный Рейном Готорном, отныне он будет думать о ней только как о женщине легкого поведения.
Как о женщине, которая недостойна его любви.
Лили захотелось немедленно убежать из мастерской и больше никогда сюда не возвращаться. Она проиграла битву за детей, а теперь еще и бесстыдная картина, причина всех ее бед, предстала во всей своей красе перед человеком, уважение которого она так старалась заслужить.
– Она прекрасна!
Лили резко обернулась и посмотрела на Моргана. Он по-прежнему не сводил глаз с полотна, с видом знатока живописи изучая портрет дюйм за дюймом. Колени у Лили предательски задрожали, и она едва удержалась на ногах, когда проследила за его взглядом.
И прежде картина многим нравилась, многие восхищались мастерством художника, однако ни у кого из всех этих ценителей никак не могла вызвать восхищение женщина, которая позволила запечатлеть себя на холсте обнаженной.
– Но это не ты.
Лили пришла в смятение. Если бы этот сильный человек внезапно потерял самообладание и разрыдался перед ней, то и тогда она не была бы столь удивлена. Она мучительно пыталась понять, что он хотел сказать.
Морган же приблизился к ней, обхватил за плечи и резко, без всякой нежности повернул к себе. Его глаза были полны боли и ярости.
– Это не ты! – взволнованно выдохнул он.
Очень медленно смысл его слов стал проникать в ее сознание. Он все понял. Теперь он знает все.
Лили приоткрыла рот, чтобы не задохнуться от волнения.
– Милостивый Боже! – воскликнул Морган. – Он нарисовал твое лицо, но это не твое тело!
– Как ты догадался? – удивленно спросила она, отчаянно желая, чтобы Морган доказал ей, что хоть на этот раз все понял правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37