— Теперь он ненавидит тебя». Она знала, что причинила ему почти такую же боль, какую только что перенесла сама.Она встала, расправляя оборки на платье. Это было платье, которое он купил ей в Труро. Генри сама не знала, почему велела горничной достать из шкафа именно его. Это было похоже на отчаянную попытку хоть ненадолго удержать уходящее счастье. Теперь это казалось глупым. Разве может платье помочь ее разбитому сердцу?Расправив плечи, девушка вышла из комнаты и осторожно прикрыла дверь. Надо держаться естественно: так, словно ничего не случилось. Она не должна показать, что знает о письме, полученном Данфордом будто бы по ошибке, иначе он может что-нибудь заподозрить.Генри подошла к лестнице и в замешательстве остановилась. О Боже, она уже чувствовала боль. Проще всего развернуться и убежать в свою комнату! Дворецкий скажет, что она больна. Данфорд поверил в ее болезнь на прошлой неделе, поверит и теперь. Нет, это не выход. Она должна увидеть его. Поражаясь в душе собственному благородству, Генри начала спускаться по лестнице.Ожидая свою невесту в гостиной, Данфорд стоял у окна и смотрел на улицу.Невесту? Какая насмешка!Если бы только она не говорила, что любит… Он судорожно сглотнул. Ему было бы легче вынести это, если бы тогда она не солгала ему. Почему он был так наивен, полагая, что ему повезет так же, как и его друзьям? В светском обществе только сумасшедший мог мечтать о браке по любви. Счастливый брак Алекса и Эммы дал ему надежду. И появление Генри в его жизни он счел счастливым предзнаменованием. А теперь предательство опустошило его.Данфорд слышал ее тихие шаги, но не смел повернуться. Он упрямо смотрел в окно. На улице женщина катила коляску. Из груди его вырвался вздох. Он так мечтал о детях.— Данфорд? — Голос казался ему странным.— Закрой дверь, Генри, — сказал он, не оборачиваясь.— Но Каролина…— Я повторяю: закрой дверь!Генри хотела что-то ответить, но промолчала. Она шагнула к двери, закрыла ее и встала лицом к Данфорду. Прошла минута, но он не двигался. Генри собралась с духом и еще раз назвала его имя.Он резко повернулся, и, к своему удивлению, она увидела улыбку на его лице.— Данфорд? — чуть слышно произнесла Генри.— Генри, любимая. — Он сделал шаг в ее сторону.Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Знакомая улыбка. Тот же изгиб красивых губ, ровные белые зубы. Но его взгляд был безжизненным. Генри едва удержалась, чтобы не сделать шаг назад. Ей удалось улыбнуться.— Зачем ты хотел видеть меня, Данфорд?— А почему бы мне и не повидать свою невесту?Должно быть, ей показалось, что он сделал ударение на слове «невеста».Он направлялся к ней. Генри отступила в сторону. И вовремя. Он пронесся мимо нее. Удивленная, она повернула голову. Данфорд закрыл дверь на ключ. У Генри пересохло во рту.— Но, Данфорд… Моя репутация… От нее ничего не останется.— Они во всем будут винить меня.— Они? — остолбенев, повторила она.Он равнодушно пожал плечами.— Те, кто ведает репутацией. У меня ведь уже есть некоторые права. Через две недели — наша свадьба?!«Свадьба?» — закричала она в душе. Но ему следует ненавидеть ее после получения письма! Как странно он держится! Ему следовало бы говорить не о свадьбе, а о расторжении помолвки.— Данфорд? — Казалось, она не могла произнести ничего, кроме этого. Она знала, что ведет себя не так, как должна. Ей следует быть веселой и беспечной, именно такой он ожидал ее увидеть. Генри не знала, что делать. Она ждала его ярости, злости, а вместо этого он умело загонял ее в угол. Она и впрямь чувствовала себя загнанным зверьком.— Может быть, мне просто захотелось поцеловать тебя, — сказал он рассеянно, снимая невидимую пылинку со своего рукава.Генри судорожно сглотнула, перед тем как сказать:— Не думаю. Если бы ты хотел поцеловать меня, то не стал бы заниматься какой-то ничтожной пылинкой.Его рука застыла над рукавом.— Наверное, ты права, — еле слышно сказал он.— Права? — Боже милостивый, она совсем не ожидала этого.— Да. Если бы я действительно хотел поцеловать тебя, заметь — действительно, я бы немедленные заключил тебя в объятия. Тогда это было бы настоящим проявлением любви, разве нет?— Настоящим, — повторила она, надеясь, что ее голос звучит естественно, — в том случае, если бы ты в самом деле хотел жениться на мне.Она сама дала ему прекрасный шанс, который следует использовать именно сейчас. Но он не сделал этого, лишь удивленно приподнял бровь.— Если я хочу жениться на тебе, — шепотом повторил он, приблизившись к ней. — Интересный вопрос.Генри невольно сделала шаг назад.— Ты что, боишься меня, Генри?Данфорд сделал еще один шаг.Она замотала головой. Это было ужасно, просто ужасно. «Боже милостивый, — взмолилась она в душе, — сделай так, чтобы он любил меня, или так, чтобы ненавидел, но только не это. О, только не это…»— Что-то не так, плутовка? — Его голос звучал холодно и равнодушно.— Не надо… не надо играть мною, милорд.Он прищурился:— Не надо играть тобою? Какое странное слово!Он подошел ближе, не сводя с нее глаз. Данфорд ничего не понимал. Он ожидал, что она ворвется в комнату с улыбкой на устах, готовая рассмеяться каждую минуту, — так бывало всегда, когда он приезжал к ней. Вместо этого она нервничала, будто ждала плохих новостей. Это было странно. Она не могла знать, что по ошибке отправила ему письмо, предназначавшееся Розалинде. Кем бы ни была эта Розалинда, она жила не в Лондоне, иначе бы он слышал о ней. А значит, она не могла получить письмо Генри и в тот же день написать об ошибке.— Играть тобою? — повторил он. — С чего ты взяла, что мне захочется играть тобою, Генри?— Я… я не знаю, — еле слышно сказала она.Ложь! Он почувствовал это, посмотрев ей в глаза. Но почему она лжет? Он на секунду зажмурился и глубоко вздохнул. Злость и любовь одновременно повергли его в смятение. Данфорд открыл глаза. Генри тут же перевела взгляд на картину, висевшую на противоположной стене. Ему был виден изгиб ее восхитительной тонкой шеи… и локон спадал на лиф платья.— Мне хочется поцеловать тебя, — прошептал он.— Это неправда, — пробормотала она, быстро взглянув на него.— Ты ошибаешься.— Если бы это было правдой, ты смотрел бы на меня не так.Она сделала шаг назад и зашла за стул, пытаясь хоть как-то отгородиться от него.— И как же мне следовало бы смотреть на тебя, Генри? — Он оперся руками о спинку стула и подался вперед, приблизив свое лицо вплотную к ее.— Так, будто ты все еще хочешь меня, — произнесла она едва слышно.— Знаешь, Генри, я ведь и в самом деле хочу тебя.— Нет. Не хочешь. — Ей хотелось убежать, спрятаться, но она продолжала смотреть на него, словно завороженная. — Ты хочешь сделать мне больно.Он крепко взял ее руку повыше локтя и, не выпуская, обошел стул.— Отчасти ты права, — вкрадчиво сказал он.Вот и ее губы. Это был грубый, холодный поцелуй, так он еще никогда не целовал ее.— Почему так неохотно, Генри? Ты не хочешь выходить за меня замуж?Она отвернулась.— Ты не хочешь выходить за меня? — повторил он медленно. — Ты отказываешься от того, что я предлагаю тебе? Отказываешься от создания семьи, спокойной, обеспеченной жизни? Ты хочешь отказаться от всего этого?Генри попыталась вырваться из его объятий, но вдруг затихла, и он понял, что должен отпустить ее. Он должен отпустить ее и уйти из комнаты и из ее жизни. Но… он все еще хотел ее… Боже, как же он хочет ее! Любовь победила, а злость уступила место желанию. Его губы сделались мягкими. Он целовал ее лицо, мочку уха, подбородок, спускаясь все ниже и ниже, к шее и вырезу на платье.— Скажи, что ничего не чувствуешь, — шептал он, — скажи.Генри лишь покачала головой, сама не понимая, является ли это подтверждением или опровержением тому, о чем он спрашивал ее.Данфорд услышал, как сладко она застонала, и на какую-то долю секунды не мог понять, проиграл он или выиграл. Впрочем, это совсем не важно, тут же решил он.— Господи, какой же я осел, — прошипел он в ярости на самого себя. Она предала его — предала его! И все же он не мог разжать своих объятий.— Что ты сказал?Данфорд ничего не ответил. Он не хотел признаваться в том, что хочет ее и, черт возьми, любит, несмотря на ее ложь. Он лишь прошептал: «Молчи, Генри», — и опустил ее на диван.Генри лежала не двигаясь. Его голое казался нежным, но слова… Это была ее последняя возможность оказаться в его объятиях, представить на миг, что он все еще любит ее. Она ощущала на себе жар его тела. Он обнимал её все крепче и крепче, покрывая поцелуями ее лицо, шею, опускаясь все ниже. Генри не хотела обнимать его, но и сил вырваться у нее тоже не было. Любит ли он ее? Сейчас его губы любили ее. Он нежно целовал её набухшие соски сквозь тонкую ткань муслина. Она посмотрела вниз, и то, что она увидела, отрезвило ее. От поцелуев на лифе остались пятна. Ему было все равно. Он сделал это, желая проучить ее. Он смог бы даже…— Нет! — закричала она, так сильно толкнув его, что от неожиданности он упал на пол.Когда он молча поднялся на ноги и посмотрел ей в глаза, Генри охватила жуткая паника. Его глаза превратились в щелочки.— Мы вдруг забеспокоились о добродетели, не так ли? — грубо спросил он. — Не поздновато ли?Генри торопливо села, не желая отвечать.— Довольно странное поведение для девушки, уверявшей, что ей наплевать на свою репутацию.— Так было раньше, — сказала она тихо.— Когда раньше, Генри? До того как ты приехала в Лондон? До того как ты узнала, чего женщины хотят от замужества?— Я… я не знаю, о чем ты говоришь, — Она неловко поднялась на ноги.Данфорд зло засмеялся. Господи, она даже солгать не могла: запиналась, отводила глаза в сторону, краснела. Но причиной такому смущению могло быть желание. Он все еще мог разбудить в ней страсть. Быть может, это было единственным, чего он мог добиться сейчас. Он чувствовал, что может распалить в ней желание до высшей точки. В его силах было пленить ее своими губами, руками, жаром своего тела, заставить ее хотеть его. Думая об этом, Данфорд чувствовал все большее возбуждение. Он вспоминал их близость в Вестонберте, ее нежное тело в отблеске свечей, страстные стоны, объятия, ее последний крик. Он дал ей это. Данфорд сделал к ней шаг:— Ты хочешь меня, Генри?Она стояла, не двигаясь, не в силах отвечать.— Сейчас ты хочешь меня?Она заставила себя покачать головой. Он видел, с каким трудом ей удалось это.— Да, — сказал он упрямо. — Хочешь.— Нет, Данфорд. Не хочу. Я не…Он не дал ей договорить, прижавшись губами к ее губам. Это было больно. Генри чувствовала, что задыхается от боли, чувствовала его ярость и поражалась своему безрассудному влечению к нему. Нельзя позволять ему этого. Не следует поддаваться слепой волне желания. Резко повернув голову, Генри оторвала губы от его губ.— Это ничего, — прошептал он, лаская ее грудь. — Лживый рот — не самая интересная часть твоего тела.— Прекрати! — Она толкнула его в грудь, но он зажал ее как в тисках. — Ты не смеешь!Он зло улыбнулся:— Неужели?— Ты мне не муж, — с негодованием произнесла она, вытирая губы тыльной стороной ладони. — У тебя нет на меня никаких прав.Он отпустил ее и с деланным равнодушием оперся на дверной косяк.— Не собираешься ли ты сказать, что хочешь отменить свадьбу?— С чего ты взял, что я хочу этого? — спросила она, понимая, что ему известна причина, по которой она будто бы выходит за него замуж.— Что-то ничего не приходит в голову, — с издевкой ответил он. — Наоборот, мне кажется, у меня есть все, чего ты можешь хотеть от мужа.— Сегодня мы несколько заносчивы, с чего бы это? — отпарировала она.В мгновение ока он оказался рядом, прижав ее к стене и положив руки ей на плечи.— Мы, — произнес он с нескрываемым сарказмом, — всего лишь несколько озадачены. Мы не понимаем, почему это наша невеста ведет себя так странно. Мы хотим послушать: может быть, она расскажет нам что-нибудь?Генри почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Не этого ли она добивалась? Почему же тогда ей так плохо?— Генри?Она, не отрывая взгляда, смотрела на него и вспоминала его доброту и великодушие. Он купил ей красивые платья, уговорил приехать в Лондон и сделал все для того, чтобы ей было хорошо. Он всегда был так весел и приветлив. Трудно было поверить в то, что этот коварный, надменный человек, стоящий сейчас перед ней, и есть ее Данфорд. Нет, она не могла публично унизить его.— Я не собираюсь отменять свадьбу, милорд.Он откинул голову назад:— Судя по твоей интонации, ты предлагаешь, чтобы это сделал я?Она молчала.— Но как порядочный человек я не могу этого сделать.Она раскрыла рот. Прошло несколько секунд, прежде чем она нашла в себе силы спросить:— Что это значит?Данфорд внимательно посмотрел на нее. Почему это ее так взволновало? Он был уверен, что она не собирается расторгнуть помолвку. Иначе она потеряет Стэннедж-Парк.— Почему ты не можешь отменить свадьбу? — не унималась она. — Почему?— Похоже, нам так и не удалось дать тебе подобающее воспитание. Порядочный человек никогда не отказывается от данного обещания. Если только женщина не уличена в измене, и даже в этом случае…— Я никогда не изменяла тебе, — вырвалось у нее.«Не телом, так душой», — горько подумал он. Она не могла любить его так же сильно, как свою землю. Для этого не хватило бы никакого сердца. Он вздохнул:— Я знаю.Генри молчала, но в ее глазах он увидел боль. «Как, должно быть, она сбита с толку моей переменой, — думал он. — Ведь ей все еще неизвестно о перепутанных письмах».— Так что же? — устало спросил он, боясь ответа. — Ты отказываешь мне?— А ты хочешь этого? — прошептала она.— Тебе решать, — кратко ответил он, опасаясь произнести слова, которые заставят ее отказать ему. — Если хочешь отказать, так и скажи.— Я не могу, — произнесла она, прижав руки к груди. Казалось, она вырвала эти слова из самого сердца.— Что ж, будь по-твоему, — холодно бросил он и, не оглянувшись, вышел из комнатыСледующие две недели Генри мало что чувствовала, кроме тупой боли, словно саван окутавшей ее сердце. Ничто не радовало ее. Она надеялась, что все принимали ее странное состояние за предсвадебную нервозность. К счастью, она редко виделась с Данфордом. Ему удалось сделать так, чтобы проводить с ней на балах как можно меньше времени. Обычно он приезжал за один танец до ее отъезда. Они больше никогда не танцевали вальс.Приближался день свадьбы. И вот однажды утром Генри проснулась с тоской в сердце. Сегодня она навсегда свяжет свою судьбу с человеком, которому не нужна. С человеком, который теперь презирает ее.Медленно она поднялась с постели и набросила на плечи пеньюар. Единственным утешением служило то, что она снова будет жить в своем чудесном Стэннедж-Парке. Хотя теперь он не казался ей таким уж чудесным.Венчание оказалось пыткой.Генри хотела скромной церемонии. Но выяснилось, что изображать благополучие перед дюжиной близких друзей труднее, чем перед сотней случайных знакомых. Генри произнесла традиционное: «Согласна», но все это время одна мысль не давала ей покоя: зачем Данфорд женится на ней? Она уже было набралась мужества спросить его, но тут священник сказал, что Данфорд может поцеловать свою невесту. Генри повернулась к нему, и он слегка коснулся ее губ бесстрастным поцелуем.— Почему? — прошептала она.Скорее всего он услышал вопрос, но не подал виду. Вместо ответа он схватил ее за руку и повел за собой на улицу.Генри опасалась, что гости заметили, как она оступилась, с трудом поспевая за мужем.На следующий день, вечером, Генри стояла у крыльца Стэннедж-Парка. На ее левой руке рядом с кольцом, подаренным Данфордом по случаю помолвки, блестело обручальное кольцо. Никто из слуг не встречал их. Близилась полночь, и все уже спали. Она написала, что их следует ждать на следующий день. Генри и предположить не могла, что Данфорд захочет отправиться в Корнуолл сразу после венчания. Не прошло и получаса с начала торжественного приема в честь их свадьбы, как подали экипаж. Ехали молча. Данфорд читал книгу и не обращал на Генри никакого внимания. Когда подъехали к гостинице — той самой, в которой они останавливались по пути в Лондон, Генри с трудом сдерживала нервную дрожь. Как проведет она ночь с человеком, презиравшим ее? Мысль об этом была невыносима. Но Данфорд распорядился приготовить для них две разные комнаты, и Генри окончательно растерялась. Заметив ее удивление, он проронил:— Брачную ночь мы проведем в Стэннедж-Парке. Так будет… правильно, тебе не кажется?Она благодарно кивнула и поспешила к себе в комнату.Но теперь они дома, и он вправе настаивать на своих правах. Огонь в его глазах служил лишним тому подтверждением. Она смотрела в сад. Было темно, но Генри знала здесь каждый дюйм, каждый куст, Она слушала, как прохладный ветер шевелит листья на деревьях, и чувствовала на себе взгляд Данфорда.— Ты рада снова оказаться дома, Генри?Она робко кивнула, не смея взглянуть ему в лицо.— Уверен, что так, — пробормотал он.Она обернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31