— Хочешь, я попрошу Тернера, чтобы он принес тебе бокал шерри?
Лайам покачал головой.
Ему не нужны были сейчас крепкие напитки. Любой мужчина опьянеет, взглянув на Эмелайн. На ней было платье, обнажавшее нежные плечи, прекрасно подчеркивающее ее фигуру. И материал платья, такой удивительный, темно-синий, цвета осеннего неба в те волшебные моменты, когда солнце вот-вот прогонит ночь. Это платье очень шло к белизне гладких плеч Эмелайн. Кроме того, на ее прекрасной шее сверкало и переливалось ожерелье из стразов, и было полное впечатление, что оно действительно бесценное.
— Ну, что ты скажешь? — спросила Кордия, напомнив, что он и Эмелайн не одни в холле. — Тебе не стыдно будет показаться с нами?
Он снова обратил внимание на сестру, а она в это время сделала пируэт, демонстрируя свой новый пышный наряд.
— Должен признаться, моя милая, — сказал Лайам. — Мне очень жаль, что я не могу надеть свою саблю. Ясно без слов, что мне придется отбивать тебя у толпы поклонников. Ты сегодня блестишь, как пятипенсовик.
Кордия склонила слегка голову, принимая этот комплимент брата, а затем испортила все впечатление, громко хихикнув:
— А как тебе нравится Эмелайн? Правда, она тоже очень хорошенькая?
— Нет, — сказал он, взял из рук Эмелайн синюю шаль из лебяжьего пуха и накинул ей на плечи. — Леди Сеймур настоящая красавица.
Вместо того, чтобы путешествовать по воде, они поехали в Воксхолл-гарденс через Вестминстер-бридж, и к тому времени, когда Лайам помог двум леди выйти из кареты, миллионы звезд вспыхнули на небе, а полная луна изливала на землю свое бледно-желтое сияние. Вдобавок к этой естественной иллюминации аллеи сада были освещены тысячами разноцветных фонариков.
— Это необходимость, — объяснил Лайам, когда Эмелайн изумилась, увидев такое количество огней. — Потому что популярность садов и фейерверка все возрастает, а вместе с этим растет и мошенничество.
Несмотря на мошенников, Эмелайн хотела быть только здесь и только с Лайамом. Она вздохнула с удовольствием и оглянулась вокруг. Воксхолл был как сказка, а она — Золушка на балу, и Лайам — ее Прекрасный Принц, действительно прекрасный! О таком принце мечтает каждая женщина.
«Настоящая красавица», — сказал он про нее!
Ах, эти слова все же были сказаны ей, хотя бы раз в жизни! Они звучали как музыка в ее душе. Эмелайн захотелось петь от счастья, когда она вспоминала, как Лайам произнес эти слова — произнес искренне, а не потому что хотел сделать ей комплимент. Она решила, что завтра же отошлет в Уилтшир маленький томик Мадам Икс. А сейчас Эмелайн хотела насладиться знаменитым садом.
— Мошенничество? — переспросила Кордия, больше заинтригованная, чем испуганная.
— Да. Но вы можете не бояться, что на вас нападут неожиданно, — заверил он сестру, предложив ей правую руку, а Эмелайн — левую. — До тех пор, пока вы соблюдаете два главных правила. Во-первых, быть все время со своей компанией. А во-вторых, не приближаться к темной аллее, кто бы ни предлагал вас сопровождать.
— Поскольку нас сопровождаешь только ты один, — сказала Кордия, — мы обещаем, что будем всегда рядом с тобой. Но, кто знает, — добавила она, подмигнув Эмелайн, — что может случиться!
— Непослушная девчонка! — сказал Лайам.
В очень хорошем настроении они все трое прогуливались по главной аллее, направляясь к ресторану, где Лайам заказал места на этот вечер. Их ложа была не очень далеко от оркестра, чтобы слушать музыку, но и не слишком близко, чтобы можно было вести беседу. Они сели за круглый столик, накрытый белоснежной скатертью, и Кордия сразу же заявила, что ложа ne plus ultra.
— Ты становишься совсем француженкой, — заметил Лайам, слегка улыбаясь. — Представляю, что будет в конце сезона. Если ты приобретешь слишком много лоска в городе, я буду вынужден…
Что он хотел сказать, осталось неизвестно, потому что в это время два элегантно одетых джентльмена приблизились к их ложе. Остановившись у невысокой ограды, они вежливо поклонились.
— Сеймур, — произнес один их них, которому было на вид чуть больше двадцати.
— Лайам, старина! — сказал другой, с жуликоватой улыбкой в серых глазах. — Какая чудесная встреча! А я только что говорил Фицу: «Кто, интересно, тот счастливчик, который сопровождает двух самых красивых леди во всем Лондоне?» Затем, конечно, я думал не об эскорте, а о самих леди и о том, как бы их увести от этого эскорта.
— Чемп, — сказал Лайам, поклонившись своему другу довольно холодно. — Добрый вечер, Фицхью, — обратился он к молодому джентльмену. — Разреши познакомить тебя с леди Сеймур и с моей сестрой.
Эмелайн заметила, что хотя Лайам был безукоризненно вежлив со своими друзьями, но с его лица моментально исчезла прежняя улыбка и вообще он стал какой-то мрачный. Чего не скажешь о его сестре! Глаза молодой леди горели так, что можно было ослепнуть.
— Добрый вечер, мистер Фицхью, — сказала Кордия.
Затем повернулась к Чемпу.
— Как поживает ваша сестра? — спросила Кордия. — Как леди Феба?
— Спасибо, очень хорошо, мисс Кордия.
Ответ Чемпа был вполне невинный. Но Эмелайн показалось, что джентльмен очень заволновался. Так же взволнована была и Кордия. Несмотря на всю его опытность во флирте, Чемп явно сейчас производил впечатление мужчины, который безнадежно влюблен! От Лайама такой проницательности было трудно ожидать. Брату всегда кажется удивительным, что кто-то может влюбиться в его сестру, и это несмотря на то, как сильно он сам ее любит. Поэтому Лайам и не обращал внимания на то, что происходит между его сестрой и другом. Вместо этого он был занят тем, что пытался уловить волны флирта между другом и Эмелайн.
— Кажется, мы помешали, — сказал Чемп, когда подошел официант, чтобы принять заказ. — Лайаму наверняка хочется сейчас, чтобы мы с тобой, Фиц, плыли тихой скоростью куда-нибудь далеко, например, на пакетботе в Индию.
— Пакетбот в Индию не возбраняется, — ответил Лайам. — Если это намек на то, чтобы я был так вежлив, что пригласил вас обоих в нашу компанию, то позвольте мне вам заметить, что вашу тактику я знаю уже не первый год, и я не такой дурак, чтобы на это клюнуть. Так что, джентльмены, поищите себе своих леди.
Эмелайн едва удержалась от восклицания. Потому что ответ Лайама уже явно граничил с грубостью.
Но Чемп нисколько не обиделся, а просто посмеялся над словами своего старого друга.
— Меня это устраивает, — сказал Чемп. — Я ведь тоже с компанией!
Он показал на соседнюю ложу, и все как один повернулись, чтобы посмотреть. Почти рядом за столиком сидели представительный джентльмен и две леди. Младшая леди застенчиво подняла руку, помахала Эмелайн и Кордии, а старшая так и сидела прямо, как королева, и лишь слегка кивнула.
— Это Мэри, — сказала Кордия. — И… и леди Феба. Можно, мы к ним подойдем?
— Лучше оставим это удовольствие на потом, — ответила Эмелайн. — Официант, кажется, уже готов подать на стол.
Она обрадовалась, что сумела найти хороший предлог, и вздохнула с облегчением. Дело в том, что осуждение на лице леди Фебы было видно даже на таком расстоянии. И причину этого осуждения было нетрудно понять. Уже выбрав Лайама в мужья для своей дочери, ее светлость рассматривала, вероятно, упрямство Эмелайн как покушение на ее собственность, и только когда Лайам встал, чтобы поклониться, леди тотчас же улыбнулась.
Мистер Фицхью толкнул Чемпа в бок.
— Я люблю баранину горячей, ты разве не знаешь?
— Конечно, — ответил Чемп, — мы должны идти. — Затем он очень официально повернулся к Лайаму: — Поскольку в моей компании одна скромная леди, а у вас один скромный джентльмен, то не могу ли я вернуться чуть позже, чтобы сопровождать ваших дам на фейерверк?
Намеки можно было и проигнорировать, но на прямой вопрос следовало отвечать прямо. К тому же Чемп был его лучший друг.
— Мы вас ждем, — ответил Лайам.
Для двух молодых леди, не очень избалованных развлечениями, обед в саду был всем тем, чего они желали. И только когда знаменитая ветчина была съедена, а Кордии было позволено сделать ее первый глоток шампанского, они стали говорить о фейерверке.
— Я слышала, что картина просто изумительная, а готовится она несколько месяцев, — сказала Кордия.
— Это верно, — ответил Лайам. — Хотя вряд ли может быть более потрясающая картина, чем та, которая была в прошлом году — морское сражение с горящим кораблем.
Глаза молодой леди широко открылись.
— О, Лайам! Я бы очень хотела посмотреть. Ты знаешь, что будет на этом представлении?
Ее брат не успел ответить, потому что следил за своим другом, который уже приближался к ним быстрым шагом. Лайам моментально предложил свою руку Эмелайн.
— Ты не хочешь составить компанию Чемпу? — спросил он сестру.
Он не слышал, что ответила Кордия, и не заметил, как щеки сестры покрылись густым румянцем. Лайам быстро повел Эмелайн вниз по ступенькам еще до того, как Чемп подошел. Через несколько минут они присоединились к потоку людей, направляющихся вниз по аллее, туда, где должно было состояться представление. Кордия и Чемп, а также мистер Фицхью и Мэри Бьючемп шли немного позади. Во время фейерверка все разговоры были невозможны. Ничего не было слышно за разрывами ракет, свистом, криками и восклицаниями восторга. Только после финала, когда последние красные, голубые, зеленые и желтые искры каскадом упали с неба на землю и зашипели в воде озера, Лайам смог услышать от Эмелайн рассказ о ее впечатлениях.
Они прогулялись немного по аллее и сели на деревянную скамью под огромным вязом.
И только тогда Лайам спросил:
— Что вы об этом думаете, миледи?
— Это просто невероятно, — сказала Эмелайн, пораженная невиданной красотой великолепного представления. — Фантастическая картина! Какой сюжет! Какие краски…
— И грохот, — сказал он.
— Да, это тоже. — Она зажала пальцами уши, как будто шум все еще стоял у нее в голове. — Я должна предупредить вас, сэр, что если даже вам известен секрет мироздания, и вы хотите шепнуть мне его на ухо, то это не лучшее время. В данный момент мне надо кричать, иначе я точно ничего не услышу.
Лайам был большой шутник, поэтому Эмелайн не удивилась, когда он стал беззвучно открывать и закрывать рот, будто она совсем не слышит. Потом он засмеялся, и она поняла, что он будто бы говорил, или, точнее, что она подумала, будто бы он говорил.
«Луна, — беззвучно шептали его губы, — льет волшебный свет на твое лицо, и твои глаза так чудесно блестят. Я хочу ощутить этот вкус небес на твоих губах».
Потеряв дар речи, Эмелайн смотрела на него, хотелось, чтобы он повторил то, что сказал, — повторил громко, вслух. Только тогда она будет знать, как ответить.
Вкус небес? Он действительно так сказал? Она была счастлива. Она была шокирована, удивлена, она не могла дышать, не могла думать, говорить… Но знала наверняка, что хочет, хочет…
Ах, если бы она так не волновалась!
— Лайам, я…
— Боже милостивый! — сказала женщина, которая проходила совсем близко от них, ее шелковая зеленая накидка с розовыми и желтыми полосками блеснула в свете фонаря. — Я видела это уже много раз и опять не догадалась закрыть уши. — Она погрозила пальцем своему дружку. — Если я оглохну раньше времени, Джонни Бархэм, то всю вину за это я возложу на тебя!
Мужчина крепко обнял ее за талию.
— Ты можешь возложить на меня все что хочешь, дорогая, — сказал он мечтательно.
— Озорник, — хихикнула женщина, отталкивая его от себя. — Ты хоть помни, где мы находимся. В конце концов, у меня есть свои правила!
Эмелайн отвернулась от этой парочки и посмотрела на Лайама. Если бы можно было прочитать его послание прямо у него в глазах! Эмелайн слишком хорошо помнила, где сейчас она находится — в парке, и на них смотрят сотни прохожих. Но даже если бы они с Лайамом были одни, Эмелайн не смогла бы сделать то, чего она больше всего хотела.
А она хотела броситься Лайаму в объятия и подставить ему для поцелуя свои губы, блестящие в лунном свете. Но об этом не могло быть и речи. Как и у женщины в зеленой накидке, у Эмелайн тоже были свои правила.
Прежде чем Эмелайн бросится в объятия мужчины и страстно поцелует его, она должна быть кое в чем уверена. Она должна знать, что этот мужчина ее желает.
Она только думала, что Лайам хотел ее поцеловать, но не была уверена. А что, если он не хочет? И что будет, если она просто отдастся целиком своему импульсу и сама бросится на Лайама? Смутившись от того, что она захотела сделать, и боясь обнаружить свои чувства, Эмелайн снова посмотрела на парочку.
Женщина показалась Эмелайн вроде бы даже знакомой, особенно ее манера разговаривать кого-то смутно напоминала. Хотя Эмелайн почти никого не знала в городе! Но волосы под зеленым тюрбаном с золотыми перьями были ей все-таки знакомы. Оранжевые. По-другому про них и не скажешь. Только один раз Эмелайн видела волосы такого цвета. Это было в гостиной лорда Амброуза, и хозяйка оранжевых волос претендовала на роль новой леди Сеймур. Эмелайн подняла руку и сказала:
— Извините меня…
Мужчина сразу повернулся и, заметив, что к нему обращается леди, снял цилиндр.
— Мисс?
— Вот это да! — воскликнула женщина, расплывшись в улыбке. — Никак, это леди Сеймур? И его светлость!
Эмелайн тоже улыбнулась. Она была рада, что может подумать хоть о чем-нибудь другом, кроме этих слов Лайама, произнесенных беззвучным шепотом.
— Агнес! — сказала она. — Привет!
Глава 12
Хотя Лайам во время этой короткой встречи оставался предельно вежливым, но было ясно, что он и Джонни Бархэм чувствовали себя неловко.
Эмелайн обменялась с Агнес лишь несколькими замечаниями о красоте сада и чудесном фейерверке. Она подумала, что совершила ошибку, признав факт своего знакомства в таком людном месте. Собственно, сам разговор был совсем коротким. И затем Эмелайн сказала:
— Я должна скоро вернуться в Уилтшир. Но, возможно, мы еще увидимся.
— А если нет, — ответила Агнес на прощание, — то я желаю вам счастья, ваша светлость.
Агнес и Джонни поспешно ушли, а Лайам и Эмелайн направились медленно, прогуливающимся шагом, к своей ложе в ресторане. Лайам был как-то таинственно молчалив, будто он разгадывал шараду и никак не мог подобрать к ней ключ.
Эмелайн тоже молчала. Она ждала, что вот сейчас он станет выговаривать ей, как должна вести себя настоящая леди. Но удивилась, когда он сказал:
— Воспитание вашего отца не прошло для вас даром, моя дорогая. — И добавил: — Я считал себя виноватым в том, что уговорил вас выйти замуж за моего кузена, но теперь я начинаю думать, что, пожалуй, это была самая лучшая вещь, которую я когда-либо сделал в своей жизни.
— Лучшая? — спросила Эмелайн.
Она его не понимала.
— Для кого?
— Ответ на этот вопрос, — и он взял ее под руку, — пока что пусть останется одним из секретов мироздания.
В Сеймур-Хаус возвращались почти в полном молчании, что очень устраивало Эмелайн, так как она все равно не могла произнести ни слова.
Ее мысли перемешались. Было слишком много вопросов и слишком мало ответов. Эмелайн все еще сомневалась по поводу той сцены под луной. То ей казалось, что она все истолковала совершенно неправильно, а потом она снова стала думать, что Лайам все же хотел ее поцеловать. Но если это так, то почему он ничего не сказал? Почему он просто не сделал этого?! Она ведь уже не школьница. Разве она не дала ему понять всякими разными способами, что хочет, чтобы он ее поцеловал?
Эмелайн так и не разгадала эту загадку. Карета повернула на Брук-стрит и остановилась перед домом. Лайам помог Эмелайн выйти и проводил до двери. Здесь он взял руку Эмелайн и поднес к губам. Затем вежливо поблагодарил за доставленное удовольствие.
— Мы еще увидимся, — сказал он.
Эмелайн только-только почувствовала себя немного уверенней, и вдруг он добавил:
— Когда я вернусь.
— Но куда же вы… — Она сразу замолчала, понимая, что чуть было себя не выдала. — Простите меня. Я, конечно, не имею права спрашивать о том, куда вы едете.
— По крайней мере, пока не имеете, — сказал он мягко.
Эмелайн совсем запуталась. Он тут же извинился за то, что таким образом дразнит ее.
— Я должен съездить на день или два в Уиткомб-холл, объяснил Лайам. — Дела требуют моего присутствия.
— Разумеется, — сказала она как можно более непринужденно.
Она хотела войти в дом, но Лайам держал ее за руку и не отпускал. Затем он слегка сжал ее руку, и Эмелайн снова на него посмотрела.
— Вы очень красивая, — прошептал Лайам.
Он опять прижал ее руку к губам. Эмелайн не пыталась забрать руку. Они посмотрели друг другу в глаза. И спокойные синие словно утонули в теплых и глубоких карих. Этот момент длился, наверное, вечность, и Эмелайн почувствовала, как по всему ее телу пробежал огонь. Оно словно само подалось ему навстречу, подчиняясь могучему инстинкту.
Но Лайам отступил назад, и теперь их разделяло расстояние, по крайней мере, в несколько футов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19