Она ощупывала его лицо, – точно слепая, точно все чувства, вся память сосредоточены у нее в кончиках пальцев. По нежной алебастровой щеке скатилась слеза.Уткнувшись в ладони, он хрипло проговорил:– На постоялом дворе я найму экипаж и горничную, чтобы ты могла явиться в замок, как подобает родственнице маркграфа. Мадам... – Он заставил короткое слово звучать тихой лаской.Она провела его рукой по своей щеке.– Милорд...Бекет пустил Ахерона шагом. Весь поглощенный своей сильфидой, остановился у коновязи и, поддерживая за талию, помог ей соскользнуть на каменную подставу. И только выпустив ее из объятий, обратил внимание на необычную тишину вокруг.Дверь со скрипом распахнулась; на пороге, подбоченясь, стояла Лиз.– Молодец, сестренка!– Ч-черт! – прорычал Бекет и выхватил шпагу.Лиз небрежно махнула рукой. Из-за деревьев, обступивших постоялый двор, высыпали голубые мундиры.– Не-е-ет! – завопила Катье, – Лиз, останови их!– Будь проклята твоя кровь! – по-английски процедил Торн, и глаза его превратились в черные ледяные осколки.Поднимая пыль, он развернул Ахерона. Воздух наполнили крики и проклятия. Жеребец взвился на дыбы перед наступающими французами, передние ноги замелькали в воздухе, и уверенность мигом слетела с бравых вояк. Размахивая шпагами, они в беспорядке отступили.Катье кинулась к сестре, схватила ее за плечи.– Прикажи им остановиться! Ради Бога, Лиз! Сестра усмехнулась и оттолкнула ее.Один из солдат подкрался к полковнику сзади. Катье вскрикнула, предупреждая Торна об опасности. Он обернулся и проткнул француза шпагой. Напружинив задние ноги, конь лягнул ими другого атакующего, и тот повалился наземь с проломленной головой.Ахерон рвался к спасительному заслону леса. Третий француз прицелился в Бекета из пистолета. Катье коршуном налетела на него, сбила с ног, но выстрел уже прогремел в воздухе.– Бекет! – Увидев, как он дернулся, Катье бросилась к нему.Полковник взглянул на нее через плечо. На рукаве мундира медленно расплывалось темное пятно.Он вложил шпагу в ножны и перехватил поводья правой рукой. Потом отвернулся и пришпорил Ахерона. Конь скрылся в густом кустарнике.– Поймать эту дуру! – приказала Лиз. Двое грубо схватили Катье за руки.– Нет, пустите меня! Он ранен! – голосила она, вырываясь.Ее подтащили к сестре.– На этих блондинок не стоит силы тратить, – заметил один из державших ее солдат. – Только и умеют, что мяукать.– Отпустите ее, – сказала Лиз, не отреагировав на его замечание.Катье с ненавистью посмотрела на сестру.– Что ты наделала? Зачем ты вообще здесь?– Чтобы спасти мою маленькую негодницу. Но впредь на меня не рассчитывай. – Лиз глянула ей в глаза, встряхнула за плечи. – Из-за тебя, дуры, мы упустили его. Онцелус будет в ярости.Катье отшатнулась, ее передернуло от омерзения. Произнося это имя, сестра вся точно подобралась, в глазах сверкнули пугающие искорки.– Лиз... я...– Да видела я, видела, как ты целовалась на холме со своим Аполлоном. Рыжий и кривоногий! Ну и Катье! Ну и скромница! Онцелус говорил, что ты солгала, но мне хотелось убедиться собственными глазами. И как я раньше не поняла, что все твои добродетели – сплошное лицемерие! – Лиз кивнула стоящему рядом солдату. – Карету!Он бегом бросился на постоялый двор.– Ах ты, глупышка! – Лиз больно стиснула ее руку и потащила за собой к появившемуся из-за угла экипажу. – Нашла кого обманывать – Онцелуса! Так знай, он ни перед чем не остановится, чтобы вернуть свою собственность.– Собственность? – Катье содрогнулась, выдернула руку. – Лиз, до чего ты докатилась?! Это же человек! Английский полковник! Как он может быть чьей-то собственностью?– Садись. Клод ждет нас Лиз по ступенькам втолкнула ее в карету. – Онцелус должен получить то, что ему принадлежит, понятно?– Ничего он не получит! – отрезала Катье. Она уселась на переднее сиденье напротив Лиз и оправила юбку. – И можешь не говорить, что твой Онцелус не любит проигрывать.– Я и не собиралась. – С каким-то зловещим смехом Лиз наклонилась к ней. – Онцелус никогда не проигрывает. Глава XII Он ранен. Я нужна ему. Она откинула кожаный полог и высунулась из окна кареты, оглядываясь на лес. Но кроме густой зелени и теней ничего не увидела.Карета была старая, скрипучая и нещадно подпрыгивала на всех кочках. Ехать в ней – одно мучение, но может ли оно сравниться с муками, терзающими душу.Теперь он возненавидит ее. Навсегда возненавидит. Мысль острым ножом вонзилась в живот. Она стиснула зубы, не желая показывать свою боль сестре. Вот куда приводит ложь. А ведь она только хотела спасти его.– Зачем, Лиз? Зачем ты приехала сюда? Зачем подстроила все это? – Катье пристально поглядела на сестру.Лиз пожала плечами, развалившись на противоположном сиденье.– Так хотел Онцелус. Эль-Мюзир , про себя поправила Катье. Давно ли он стал любовником Лиз ? Может ли кто-то быть рядом с дьяволом и не поддаться его козням? Сможет ли Петер? А Бекет? Туча закрыла солнце, и в карете сразу стало темно. Катье молитвенно сложила руки, чтобы отвести дурное предзнаменование. Бекет , я ничего не знала. Клянусь , не знала! Боже , как болит внутри! Точно мне все кости переломали. – А ты где задержалась, сестренка? – Голос Лиз звучал весело и лукаво, но Катье чувствовала на себе ее цепкий, хищный взгляд, – Мы за полтора дня доскакали. Правда, у нас не было причин мешкать, а вы со своим любовником, видно, сбились с пути.– Он не мой... – Катье осеклась, чувствуя, что заливается румянцем.– Не твой? А чей же? Или это не ты целовалась с ним на холме?Катье молчала, глядя на развязную позу сестры и на дерзкие блики, играющие в ее глазах, как на поверхности подсвеченного солнцем пруда.– Но тебе еще многому надо научиться. Когда твой следующий любовник вот так тебя поцелует – стаскивай его с коня и в кусты.Катье стиснула руки на коленях.– Следующего не будет, Лиз, – тихо ответила она. Лиз удивленно взглянула на нее.– Дура! Думаешь, теперь это возможно? Твое тело уже не позволит тебе оставаться той чопорной вдовушкой, какой ты была полтора года назад. Твой «рыжий» отнял у тебя больше, чем дал. Он отнял у тебя спокойный сон. – Лиз опустила кожаную шторку на окне кареты. – А, что с тобой толковать! Ты мне лучше вот что скажи: зачем наврала, будто у твоего любовника рыжие волосы? Ты что, хотела выдать его?– Нет!– Так ведь обманывать тоже надо уметь. Чтобы ввести в заблуждение, надо говорить правду. Если ты хотела убедить нас в том, что он коротышка, сказала бы, что голова его упирается в притолоку любой двери.– Прекрати! – В ответ на издевки сестры глаза ее гневно вспыхнули. Видно, Лиз не переделаешь.– А еще надо было сказать, что бедра его похожи на стволы могучего дуба, тогда Онцелус, может, и поверил бы, что он кривоногий.– Хватит! Мне не пятнадцать лет! – выпалила Катье.– Если ты хотела, чтоб мы подумали, что он француз или итальянец, почему не повторила ругательство, каким он наградил тебя, перед тем как умчаться? – Лиз откинулась на сиденье и захохотала.Катье отвернулась и закусила губу, сдерживая ее дрожь. Лиз в своем репертуаре. Она хорошо понимает, что главное напутствие Бекета было обращено не к ней, а к сестре, и видит, как оно жжет ей душу.Да, Лиз безошибочно умеет найти ее слабину. Даже когда они были детьми, она всегда ловко выведывала у Катье разные девчоночьи секреты. Но теперь на карту поставлено нечто большее, чем запрятанное под кроватью приворотное зелье.Они выросли. Секреты у Катье уже не детские. А Лиз – любовница дьявола.Колеса натужно скрипели. Катье ухватилась за сиденье и стиснула челюсти: зубы стучали от бешеной тряски. Подъем к замку очень крут, к тому же стены домов почти не пропускают солнце на узкие улочки, оттого булыжная мостовая покрыта склизкой непросыхающей грязью.Тряска резко оборвалась, когда они въехали на гладкий каменный мост, ведущий к воротам древнего замка. Шестеро слуг в зеленых ливреях спустились навстречу карете, распахнули дверцы, откинули подвесную лесенку.– Мадам, – один из них, подавая Катье руку в белоснежной перчатке.Катье вздрогнула от слова, произнесенного чужим, любезно-равнодушным тоном, а не ласкающим шепотом Бекета... Отмахнувшись от боли в сердце, она оперлась на руку лакея.– Я хочу видеть Петера, – сказала она сестре, когда их со всеми почестями повели по широкой парадной лестнице.– Маленький Пьер чувствует себя хорошо. Но сперва тебе надо увидеться с Клодом.– Я хочу видеть Петера.Карие глаза Лиз раздраженно блеснули.– Можешь хотеть что угодно, Катрин. Здесь владения Клода. Он велел мне сразу привести тебя к нему.Лиз величавой походкой вступила в замок, надменным голосом отдала несколько распоряжений слугам, и через пару минут их ввели в покои Клода. Приемная зала, вероятно, больше самой огромной пещеры в Серфонтене. – По обеим сторонам зеркал, оправленных в позолоченные рамы, горят восковые свечи, выглядывая из многорожковых канделябров.В зале она увидела трех женщин и двоих мужчин – все незнакомые, с блестящими манерами и холодными глазами. Они сидели на обитых золотистой парчой стульях перед незажженным мраморным камином. Лиз тут же присоединилась к ним, а Катье осталась у стены, увешанной бесподобными картинами де Boca и Вуэ Вос, Корнелис, де (1584-1651) – фламандский художник, автор рада знаменитых женских и детских портретов. Вуэ, Симон (1590-1649) – французский художник и гравер, изготовлявший эскизы алтарей и гобеленов по заказам Людовика XIII и Ришелье.
.Катье отвела глаза от танцующих нимф и подавила желание пригладить волосы и одернуть юбку. Главное – напустить на себя равнодушный вид , учил ее Филипп. Никогда не показывай , что тебе не безразлично мнение других. Хотя на самом деле только оно и имеет значение. Катье чувствовала, что люди у камина внимательно разглядывают ее. Один мужчина взглядом указал старшей из женщин на двустворчатую дверь справа от него. Женщина кивнула и встала. Остальные последовали ее примеру.Дверь распахнулась, и двое безупречно одетых слуг попятились, согнувшись в поклоне, пока не коснулись спинами резных створок. Вошел Клод, маркграф Геспер-Обский.Не обращая внимания на поклоны слуг и приветствия группы у камина, он направился прямиком к ней. Катье растерянно смотрела на него. Она успела забыть о разительном сходстве Клода с младшим братом. Опомнившись, вздрогнула и смущенно присела в реверансе.Клоду было за сорок, но несмотря на десять лет разницы между братьями, Катье показалось, что перед ней стоит Филипп в длинном каштановом парике, в камзоле из желтовато-зеленой парчи, застегнутом на золотые пуговицы, каждая размером с игральную кость. Вот только морщинами, что едва появились возле глаз и губ Филиппа, у Клода уже изрезано все лицо.– Ах, сестрица! – произнес он, беря Катье за подбородок. – Я слышал, вы последнее время много путешествуете.– Под Ауденарде было сражение, – выдавила она из себя. – Всего в нескольких милях от Сен-Бенуа. Нам пришлось уехать.– Конечно, дорогая, конечно. – Клода, как и его придворных, отличали те же вальяжные манеры, однако взгляд янтарных глаз его был острее, пронзительнее, настороженнее.Две женщины у камина склонились друг к другу и зашептались намеренно громко:– Ты посмотри на ее платье! По крайней мере, эта не доставит нам хлопот.Другая хихикнула.– Говорят, она спала только со своим мужем!– Да на нее больше никто бы и не польстился.Лиз взглянула на сестру, потом на женщину, что произнесла эти слова.– Вы уверены?Один из мужчин фыркнул.– Во всяком случае, все мы знаем, что в этой комнате она единственная женщина, с которой не путался Клод.Клод слегка повернул к нему голову.– В комнате? В замке, я бы сказал. Женщины закатились квохчущим смехом. Клод сделал знак лакею.– Я бы желал остаться с моей невесткой наедине.Слуга открыл дверь, и пятеро с приглушенными смешками поспешили вон. Клод приподнял бровь, обратив взор к Лиз. Та попыталась изобразить возмущение, но в конце концов поняла, что ей ничего не остается, как последовать примеру его свиты. Створки захлопнулись.Когда маркграф снова повернулся к ней, от его томности не осталось и следа.– Я удивлен вашим поведением, мадам! Сначала ваша сестра является ко мне и сообщает, что вас похитил какой-то англичанин. Затем алые мундиры доставляют вашего сына. По-моему, Катрин, это чересчур. Вы все-таки жена моего брата и мать моего племянника. Мне трудно поддерживать нейтралитет, когда члены моей семьи ищут покровительства англичан. Не думаете ли вы, что я позволю вам рисковать моей репутацией? – Он взял со столика хрустальный бокал и налил себе темно-красного вина. Залпом проглотил его и налил еще. – Геспер-Об – всего лишь небольшой клочок Европы. Нужны немалые уменье и хитрость, чтобы маневрировать между такими столпами, как Франция, Австрия, Англия да еще дюжиной соседей. Я не намерен щадить никого, кто осмелится нарушить это с трудом достигнутое равновесие. Никого, запомните, Катрин. Впрочем, едва ли я вправе требовать от вас понимания. Вы женщина, и такие сложности не для вашего ума. – Он поставил на столик осушенный бокал. – Единственное, чего я требую от вас, – чтобы вы вели себя как подобает. Вы позволили себя похитить простому солдату – это верх неприличия.Катье вскипела. Возможно, она сумела бы сдержаться, если б не усталость, не мучительная жажда, не ожидание встречи с сыном.– Вас ввели в заблуждение, Ваше Высочество, он не простой солдат. Помилуйте, могла ли я допустить, чтобы меня похитил кто-либо рангом ниже лорда! – с издевкой ответила она.– Так он дворянин? – протянул Клод. – И на том спасибо. Хоть одно пятно стерто с вашей подмоченной репутации.– Подмоченной? А как насчет репутации тех образцовых дам, что были здесь минуту назад?Клод шагнул к ней и, вонзив ноготь в ее подбородок, заставил взглянуть себе в глаза.– Надо понимать разницу между кокетством и непристойностью, дорогая моя. Боюсь, я слишком надолго оставил вас одну в Сен-Бенуа. От излишней свободы у женщин появляются такие Нелепые понятия.Катье высвободилась и отошла от него подальше.– Я хочу видеть сына.Сощурив глаза, Клод оценивающе уставился на нее.– Пьер хорошо устроен. Надеюсь, он быстро избавится от своих провинциальных привычек.Несмотря на то что внутри все клокотало, она почувствовала невыразимое облегчение.– Я рада, что он благополучно добрался. – Она заставила себя говорить спокойно, хотя ее так и подмывало крикнуть во весь голос: Я хочу его видеть! – А где Грета?Клод не сразу понял, о ком речь.– А-а, та старая ворона, что приехала с ним. Думаю, где-то здесь. Я, признаться, позабыл о ней. Стало быть, в замке уже две женщины, с которыми я не... путался.Катье отвернулась.– А что с теми людьми, которые сопровождали Петера?– С англичанами? Разумеется, их тотчас же отпустили. Бьюсь об заклад, они поспешили обратно в Ауденарде, чтобы поучаствовать в пирушках и грабеже. А что, надо было задержать их до вашего приезда? Виноват, дорогая, но Филипп никогда не упоминал, что у вас столь низменные вкусы.Катье из последних сил боролась с душащим ее гневом. Она смотрела на полновластного хозяина земель в междуречье Геспера и Оба, этого замка и всех, кто в нем находится. Включая Петера.– Вкусы тут ни при чем, – сказала она, овладев собой. – Я просто хотела их поблагодарить.– Ни при чем? А жаль. Возможно, Филипп не был бы вами так недоволен, будь вы... ну, поавантюрней, что ли.– Могу я видеть Петера?Клод, хохотнув, потянулся к маленькому колокольчику, но рука его застыла в воздухе, когда он взглянул на юбку и лицо Катье.– Я запомнил вас маленькой, дрожащей фламандской мышкой. – Он позвонил. – А теперь вижу, что память меня подвела.Лакей бесшумно растворил дверь и поклонился ему.– Позаботьтесь о мадам, – приказал он. – Найдите ей подходящую одежду для сегодняшнего бала.– Для бала?! – задохнулась Катье. – Но я не...– Ей-богу, дорогая моя, ваше пристрастие к крестьянской одежде зашло слишком далеко. Оно дурно влияет на ваши манеры. – Он взмахнул рукой, давая понять, что аудиенция окончена.От ярости Бекет плохо видел. Торговые ряды мелькали перед глазами на улицах города, но он не замечал ни окружающей суеты, ни пустяковой боли в руке. Ничего – кроме холодной черной ярости.Эта женщина опять предала его.Он вел под уздцы Ахерона, печатая шаг по булыжной мостовой. Здешние купцы наживаются на этой войне, продавая припасы обеим армиям. При виде алого мундира они начинали наперебой расхваливать свой товар. Но, глянув ему в лицо, поспешно умолкали и старались загородить спиной своих женщин. Он не обращал на них внимания.Долговязый мальчуган попался ему под ноги, шарахнулся и не устоял на ногах.– Эй, ты! – останавливаясь, окликнул Бекет. Парень, лежа на мостовой, вылупил на него округленные от страха глаза.Торговцы притихли; немногочисленные покупатели тоже разинули рты.– В-ваша м-милость... – пролепетал парень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
.Катье отвела глаза от танцующих нимф и подавила желание пригладить волосы и одернуть юбку. Главное – напустить на себя равнодушный вид , учил ее Филипп. Никогда не показывай , что тебе не безразлично мнение других. Хотя на самом деле только оно и имеет значение. Катье чувствовала, что люди у камина внимательно разглядывают ее. Один мужчина взглядом указал старшей из женщин на двустворчатую дверь справа от него. Женщина кивнула и встала. Остальные последовали ее примеру.Дверь распахнулась, и двое безупречно одетых слуг попятились, согнувшись в поклоне, пока не коснулись спинами резных створок. Вошел Клод, маркграф Геспер-Обский.Не обращая внимания на поклоны слуг и приветствия группы у камина, он направился прямиком к ней. Катье растерянно смотрела на него. Она успела забыть о разительном сходстве Клода с младшим братом. Опомнившись, вздрогнула и смущенно присела в реверансе.Клоду было за сорок, но несмотря на десять лет разницы между братьями, Катье показалось, что перед ней стоит Филипп в длинном каштановом парике, в камзоле из желтовато-зеленой парчи, застегнутом на золотые пуговицы, каждая размером с игральную кость. Вот только морщинами, что едва появились возле глаз и губ Филиппа, у Клода уже изрезано все лицо.– Ах, сестрица! – произнес он, беря Катье за подбородок. – Я слышал, вы последнее время много путешествуете.– Под Ауденарде было сражение, – выдавила она из себя. – Всего в нескольких милях от Сен-Бенуа. Нам пришлось уехать.– Конечно, дорогая, конечно. – Клода, как и его придворных, отличали те же вальяжные манеры, однако взгляд янтарных глаз его был острее, пронзительнее, настороженнее.Две женщины у камина склонились друг к другу и зашептались намеренно громко:– Ты посмотри на ее платье! По крайней мере, эта не доставит нам хлопот.Другая хихикнула.– Говорят, она спала только со своим мужем!– Да на нее больше никто бы и не польстился.Лиз взглянула на сестру, потом на женщину, что произнесла эти слова.– Вы уверены?Один из мужчин фыркнул.– Во всяком случае, все мы знаем, что в этой комнате она единственная женщина, с которой не путался Клод.Клод слегка повернул к нему голову.– В комнате? В замке, я бы сказал. Женщины закатились квохчущим смехом. Клод сделал знак лакею.– Я бы желал остаться с моей невесткой наедине.Слуга открыл дверь, и пятеро с приглушенными смешками поспешили вон. Клод приподнял бровь, обратив взор к Лиз. Та попыталась изобразить возмущение, но в конце концов поняла, что ей ничего не остается, как последовать примеру его свиты. Створки захлопнулись.Когда маркграф снова повернулся к ней, от его томности не осталось и следа.– Я удивлен вашим поведением, мадам! Сначала ваша сестра является ко мне и сообщает, что вас похитил какой-то англичанин. Затем алые мундиры доставляют вашего сына. По-моему, Катрин, это чересчур. Вы все-таки жена моего брата и мать моего племянника. Мне трудно поддерживать нейтралитет, когда члены моей семьи ищут покровительства англичан. Не думаете ли вы, что я позволю вам рисковать моей репутацией? – Он взял со столика хрустальный бокал и налил себе темно-красного вина. Залпом проглотил его и налил еще. – Геспер-Об – всего лишь небольшой клочок Европы. Нужны немалые уменье и хитрость, чтобы маневрировать между такими столпами, как Франция, Австрия, Англия да еще дюжиной соседей. Я не намерен щадить никого, кто осмелится нарушить это с трудом достигнутое равновесие. Никого, запомните, Катрин. Впрочем, едва ли я вправе требовать от вас понимания. Вы женщина, и такие сложности не для вашего ума. – Он поставил на столик осушенный бокал. – Единственное, чего я требую от вас, – чтобы вы вели себя как подобает. Вы позволили себя похитить простому солдату – это верх неприличия.Катье вскипела. Возможно, она сумела бы сдержаться, если б не усталость, не мучительная жажда, не ожидание встречи с сыном.– Вас ввели в заблуждение, Ваше Высочество, он не простой солдат. Помилуйте, могла ли я допустить, чтобы меня похитил кто-либо рангом ниже лорда! – с издевкой ответила она.– Так он дворянин? – протянул Клод. – И на том спасибо. Хоть одно пятно стерто с вашей подмоченной репутации.– Подмоченной? А как насчет репутации тех образцовых дам, что были здесь минуту назад?Клод шагнул к ней и, вонзив ноготь в ее подбородок, заставил взглянуть себе в глаза.– Надо понимать разницу между кокетством и непристойностью, дорогая моя. Боюсь, я слишком надолго оставил вас одну в Сен-Бенуа. От излишней свободы у женщин появляются такие Нелепые понятия.Катье высвободилась и отошла от него подальше.– Я хочу видеть сына.Сощурив глаза, Клод оценивающе уставился на нее.– Пьер хорошо устроен. Надеюсь, он быстро избавится от своих провинциальных привычек.Несмотря на то что внутри все клокотало, она почувствовала невыразимое облегчение.– Я рада, что он благополучно добрался. – Она заставила себя говорить спокойно, хотя ее так и подмывало крикнуть во весь голос: Я хочу его видеть! – А где Грета?Клод не сразу понял, о ком речь.– А-а, та старая ворона, что приехала с ним. Думаю, где-то здесь. Я, признаться, позабыл о ней. Стало быть, в замке уже две женщины, с которыми я не... путался.Катье отвернулась.– А что с теми людьми, которые сопровождали Петера?– С англичанами? Разумеется, их тотчас же отпустили. Бьюсь об заклад, они поспешили обратно в Ауденарде, чтобы поучаствовать в пирушках и грабеже. А что, надо было задержать их до вашего приезда? Виноват, дорогая, но Филипп никогда не упоминал, что у вас столь низменные вкусы.Катье из последних сил боролась с душащим ее гневом. Она смотрела на полновластного хозяина земель в междуречье Геспера и Оба, этого замка и всех, кто в нем находится. Включая Петера.– Вкусы тут ни при чем, – сказала она, овладев собой. – Я просто хотела их поблагодарить.– Ни при чем? А жаль. Возможно, Филипп не был бы вами так недоволен, будь вы... ну, поавантюрней, что ли.– Могу я видеть Петера?Клод, хохотнув, потянулся к маленькому колокольчику, но рука его застыла в воздухе, когда он взглянул на юбку и лицо Катье.– Я запомнил вас маленькой, дрожащей фламандской мышкой. – Он позвонил. – А теперь вижу, что память меня подвела.Лакей бесшумно растворил дверь и поклонился ему.– Позаботьтесь о мадам, – приказал он. – Найдите ей подходящую одежду для сегодняшнего бала.– Для бала?! – задохнулась Катье. – Но я не...– Ей-богу, дорогая моя, ваше пристрастие к крестьянской одежде зашло слишком далеко. Оно дурно влияет на ваши манеры. – Он взмахнул рукой, давая понять, что аудиенция окончена.От ярости Бекет плохо видел. Торговые ряды мелькали перед глазами на улицах города, но он не замечал ни окружающей суеты, ни пустяковой боли в руке. Ничего – кроме холодной черной ярости.Эта женщина опять предала его.Он вел под уздцы Ахерона, печатая шаг по булыжной мостовой. Здешние купцы наживаются на этой войне, продавая припасы обеим армиям. При виде алого мундира они начинали наперебой расхваливать свой товар. Но, глянув ему в лицо, поспешно умолкали и старались загородить спиной своих женщин. Он не обращал на них внимания.Долговязый мальчуган попался ему под ноги, шарахнулся и не устоял на ногах.– Эй, ты! – останавливаясь, окликнул Бекет. Парень, лежа на мостовой, вылупил на него округленные от страха глаза.Торговцы притихли; немногочисленные покупатели тоже разинули рты.– В-ваша м-милость... – пролепетал парень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32