«Наш сын». А что, если у нас будет дочь?— Мой первенец должен быть сыном. Так и будет! — сказал он с пророческим видом. Я поверила ему.Время от времени Бруно удавалось убедить меня в том, что он обладает особым знанием.Я улыбнулась, чтобы угодить ему. Будет ли ребенок сыном или дочкой, я все равно буду любить его. Но если Бруно так страстно хочет сына, что же, я тоже буду надеяться на это.— Я рада, что не надо беспокоиться о деньгах. Ты, должно быть, очень богат. Я знаю, что поместье пока не дает больших доходов.— Я прошу, Дамаск, предоставь это мне.— Мне не следует тревожиться, но, возможно, нам следует отложить строительство некоторых из этих зданий до тех пор, пока ферма и мельница не начнут приносить доходы.Он рассмеялся и глаза его засверкали фанатичным блеском.— Не сомневайся, я сделаю все, что наметил. Он подошел и поцеловал меня в лоб.— Что касается тебя, то все, чего я хочу, — это сына.— Потерпи немного, — ответила я.Несколько ночей спустя я неожиданно проснулась и обнаружила, что Бруно нет рядом.Было уже за полночь, и я подумала, не пошел ли он в скрипторий. Он часто бывал там с Валерианом. Я решила, что он может просматривать там счета. В голове у меня глубоко засела мысль, что он беспокоится из-за денег.Я встала с постели и тихонько прошла в комнату Хани. Она мирно спала. Тогда я вернулась в нашу общую с Бруно спальню и, подойдя к окну, выглянула наружу. В скрипторий света не было, значит, Бруно там нет.Я устроилась на сиденье у окна и стала смотреть на крытые аркады, на серые стены, на всю ту часть Аббатства, которую могла разглядеть. Я подумала о том, не сидел ли здесь, на этом самом месте, в бессонные ночи старый аббат, глядя на свои владения.Я взглянула на высокую церковь. За ней был виден первый из рыбных прудов. Серебряный лунный свет падал на воду.Ребенок шевельнулся во мне, и я обрадованно положила на живот руку, успокаивая его.— Теперь скоро; мой маленький, — прошептала я, и не было еще ребенка, которого ждали бы с такой радостью.Я мечтала о ребенке, но отказывалась думать о нем как о мальчике, хотя знала, что Бруно ждет именно сына. В нашем доме не было никого, кто бы с благоговейным страхом и почтением не ждал появления моего ребенка. Я хорошо понимала, что чувствовала королева Анна Болейн, когда носила свое дитя. Для нее было так важно родить именно мальчика. Мне хотелось знать, что она почувствовала, когда родилась дочка, — Елизавета. И позже, когда она разрешилась мертвым мальчиком!Неожиданно мои размышления были прерваны. В лунном свете я ясно видела фигуру, пересекавшую луг. Капюшон на голове скрывал лицо. Это был призрак, который я видела, навещая могилу отца.Я встала, держа руки на животе, как будто для того, чтобы успокоить ребенка. Фигура двигалась от подземных галерей в сторону скриптория.Неожиданно она повернулась и посмотрела на монастырские спальни. В это время капюшон упал с головы, и я увидела лицо Бруно.Он торопливо накинул капюшон и направился к скрипторию. Вскоре я увидела там свет.Я вернулась в постель. Я была озадачена. Я бы поняла, если бы он посреди ночи отправился в скрипторий, чтобы что-нибудь уточнить. Но откуда он шел и почему был одет, как монах? Теперь я была уверена, что Бруно и есть тот призрак, который, по общему мнению, обитает в Аббатстве.Я лежала в постели, размышляя. Должно быть, я заснула, потому что, когда я проснулась, пора было вставать и Бруно был рядом со мною.Я приняла неожиданное решение ничего не говорить Бруно о том, что я видела, и само это указывало, что отношения между нами изменились.Менее чем через неделю Бруно вошел в мою гостиную, где я читала Хани, и сказал, что должен кое-что сообщить.— Дамаск, я должен на короткое время уехать.— Уехать? — воскликнула я. — Но куда?— Мне нужно съездить на континент.— Зачем?Легкое раздражение исказило его лицо.— По делу.— По делу Аббатства?— Ты же понимаешь, что чем быстрее мы переустроим Аббатство, тем лучше, — назидательно сказал Бруно.— Я заметила, — отвечала я, — что с каждым днем оно все больше походит на прежнюю общину.— Что ты знаешь о прежней общине, Дамаск? Ты здесь никогда не была. Ты видела все только снаружи.— Здесь есть несколько старых монахов, — ответила я, — и они смотрят на тебя как на нового аббата.— Они смотрят на меня как на своего хозяина, коим я и являюсь. Я дал этим людям работу, как дал бы ее любому.— Разница в том, что они работали здесь и раньше. Они возделывали землю, пекли хлеб и ловили рыбу… и жили своей уединенной жизнью. В чем отличие между тем, что они делают теперь, и тем, что они делали раньше?— Разница значительна, — ответил Бруно чуточку нетерпеливо. — Тогда здесь был монашеский орден, нечто такое, о чем ты не имеешь никакого понятия. Теперь здесь помещичий дом. У него есть монастырские черты, потому что прежде здесь было Аббатство. Я очень прошу тебя не вмешиваться в то, что тебя не касается.— Я всегда говорю то, что думаю, и буду это делать и дальше, — Я разволновалась и беспокоилась о том, что это может быть плохо для ребенка, поэтому робко продолжила:— Ты сказал мне, что собираешься за границу.— Да, и я не знаю, сколько буду отсутствовать. Может быть, несколько недель, может быть, больше.— Куда ты едешь, Бруно?— Во Францию, возможно, во Фландрию. Тебе не о чем беспокоиться. У нас полно слуг.— За себя я не беспокоюсь, — ответила я. — Речь не об этом. Зачем ты едешь?— Есть дела, которыми я должен заняться.— Дела Аббатства?Моя настойчивость явно вызывала у него раздражение.— Моя дорогая Дамаск, приведение усадьбы в порядок — дело дорогостоящее. Если мы хотим его продолжить, мы должны подумать о прибыли. Например, есть корнеплоды, широко известные на континенте, очень вкусные и полезные. Они называются морковь и турнепс. Я узнаю, как их выращивать, и, возможно, привезу немного с собой. В Голландии выращивают хмель для производства пива. Для того чтобы разобраться со всем этим, мне надо поехать самому на континент.Это казалось разумным, но я вспомнила о его ночной прогулке и задумалась о том, зачем ему понадобилось рядиться в одежды монаха. Должно быть, он хотел, чтобы его приняли за безликий призрак. Это означало, что он не только не хотел быть узнанным теми, кто его увидит, но и хотел напугать увидевших его.Я была заинтригована. Если бы со мной не было Хани, я бы не смогла сдержать свое любопытство и попросила объяснений. Но момент был неподходящим.Позже я размышляла об этом. Чем больше я узнавала Бруно, тем яснее понимала, что не знаю его. Временами он казался мне незнакомым человеком. Он дал понять, что его возмущает мое любопытство, и отношения между нами ухудшались.Через несколько дней он уехал.В один из дней во время отсутствия Бруно в Аббатство приехал Руперт. Я позвала слугу взять у него лошадь, провела Руперта в комнату на верхнем этаже и послала за вином. Вошла Хани. Руперт подхватил ее и покачал на руках. Они тотчас же подружились.— Все ли хорошо? — обеспокоенно спросил он меня. Я ответила, что все в порядке. Он отведал приготовленного Юджином вина и сказал, что оно отличное. Я рассказала ему, что Юджин поступил к нам на службу после того, как покинул Кейсман-корт.— Ну вот, как будто Аббатство возродилось, — сказал Руперт.— Все совсем по-иному, — быстро возразила я. — Это просто поместье, но, поскольку у нас много зданий и много земель, мы должны их использовать. Мы собираемся привести в порядок ферму. Нам это действительно необходимо, потому что мы хотим, чтобы имение приносило доход.Руперт выразил желание объехать наши земли, и я ответила, что буду сопровождать его.Я поинтересовалась, как его успехи, и он рассказал мне, что доволен своим владением. У него милый, хотя и небольшой дом. Все это подарил ему муж его сестры, которая, скорее всего, и выпросила ему это поместье.— Конечно, усадьба не такая большая, как Кейсман-корт или аббатство Святого Бруно, но она хорошо мне служит.Он задумчиво посмотрел на меня, и я весело сказала:— Руперт, тебе следует жениться.— Я не против, — ответил он.— У тебя хорошие слуги?— Конечно. Они мне преданы.— Тогда, вероятно, это не так срочно. Но ты ведь хотел бы иметь детей. Из тебя получился бы хороший отец… и хороший муж тоже, я в этом не сомневаюсь.— Я думаю, — ответил он, пристально глядя на меня, — что я до конца своей жизни останусь холостяком.Я не могла встретиться с ним взглядом. Я понимала, что он намекает на то, что, поскольку я отклонила его предложение, он не женится ни на ком другом.Он изменит свое решение, пообещала я себе. Когда он станет старше, то женится. Я хотела этого. Мне очень нравился Руперт, а поскольку мне предстояло счастье иметь своих детей, я хотела, чтобы и он познал его.После того как он отведал испеченного Клементом пирога с пижмой, я взобралась на лошадь и мы вместе поехали осматривать земли нашего поместья.— В Аббатстве всюду хорошая земля, — сказал Руперт, — через несколько лет ваше имение будет процветать.Я рассказала ему, что Бруно отправился на континент за столовыми корнеплодами, которые можно выращивать в Англии. Он тоже слышал о них и сказал, что надеется развести их у себя. Теперь англичане наслаждаются блюдом под названием «салат», которое популярно на континенте уже несколько лет. Королева Екатерина Арагонская очень любила салаты и всегда посылала за овощами для них в Голландию. Теперь мы сможем выращивать их здесь, и если следующая жена короля полюбит салат, то приготовить его можно будет из овощей, выращенных на английских огородах.Когда мы убедились, что нас не могут подслушать, Руперт подъехал поближе ко мне и тихо произнес:— Я немного обеспокоен, Дамаск.— Что так? — спросила я.— Это все из-за того, что сказал Саймон Кейсман.— Я всегда не доверяла ему. Что он сказал?— Он зовет твоего мужа аббатом и говорит, что между нынешним Аббатством и тем, что было десять лет назад, разница небольшая.— Что он имеет в виду?— Как я понимаю, некоторые монахи вернулись.— Они работают на ферме, на мельнице и по хозяйству.— Это может быть опасно, Дамаск.— Мы не делаем ничего противозаконного.— Я уверен, что не делаете, но из-за того, что некоторые монахи вернулись и работают здесь, пошли слухи.— Но мы не делаем ничего дурного, — настаивала я.— Вы должны не только придерживаться королевских законов, но все в округе должны знать, что вы их соблюдаете. Мне не нравится то, что говорит Саймон Кейсман.— Он зол, потому что сам хотел получить Аббатство.— Дамаск, в любое время, когда я тебе понадоблюсь, я буду рядом.— Спасибо, Руперт. Ты всегда был добр ко мне. После его отъезда я продолжала думать о нем. Если бы я любила его, а не Бруно, жизнь могла бы быть много проще. Но зачастую мы поступаем неблагоразумно, ведь любовь и благоразумие не сочетаются.— Я не жалею, — уверяла я себя. Но мне было приятно знать, что у меня есть верный друг.Наконец-то наступил июнь. Бруно вернулся с континента. Он не много рассказывал о своей поездке, а я оказалась не слишком любопытной, так как приближались роды.Матушка приходила почти каждый день. Когда она была удовлетворена моим состоянием и у нее не было никаких причин для беспокойства, она обращала свое внимание на маленький садик, который устроил для меня Джеймс. Ему было лет тридцать. Я никогда не спрашивала, был ли он монахом или мирянином, работавшим в общине. Я чувствовала, что лучше не проявлять любопытства. Однако его знания растений были полезны, и мои цветы соперничали с розами моей матери.Мы сидели с ней в саду и говорили о детях. Она вспоминала о моих детских привязанностях, но в основном говорила о Питере и Поле. Разговаривая, она вязала шаль для моего ребенка, и пальцы ее деловито двигались. Мне пришло в голову, что сейчас она гораздо более довольна жизнью, чем раньше, и меня это удивляло. Казалось странным, что кто-то может считать Саймона Кейсмана более подходящим мужем, чем моего отца, но для нее дело обстояло именно так.Она рассказывала мне, что ходила к повитухе, и та заверила ее, что у меня все идет хорошо. Мать договорилась, что при первых же схватках пошлет за повитухой.Я неожиданно почувствовала прилив привязанности к ней.— Я никогда не думала, что ты будешь так заботиться обо мне, — сказала я.Матушка покраснела и ответила:— Какая чушь! Разве ты не мой ребенок?Мне пришла в голову мысль, что гибель отца, ставшая великой трагедией моей юности, дала ей свободу. Вот какой странной бывает порою жизнь.Несколько дней спустя у меня начались схватки, но к этому времени, благодаря заботам матушки, повитуха уже жила в Аббатстве.Роды мои были непродолжительными, а радость от сознания, что скоро у меня будет дитя, пересиливала любые тяготы. Я так долго мечтала о ребенке, что могла выдержать все так же, как, я полагаю, мученики выдерживают пытки.Наконец, все было кончено, и, когда я услышала крик ребенка, сердце мое переполнилось радостью.Я видела свою мать, как никогда властную, повитуху и Бруно.— Мое дитя… — начала я. Матушка просияла:— Прекрасный здоровый ребенок. Я протянула руки.— Позже, Дамаск. Очень скоро ты увидишь свою прелестную девчушку.Девочка! У меня на глаза навернулись слезы. Я ведь хотела именно девочку.Потом я заметила Бруно. Он молчал.Когда мне на руки положили малышку, я подумала: «Это самый счастливый миг в моей жизни».Я знала, Бруно был убежден, что обязательно родится мальчик, но я и не подозревала, что он будет так горько разочарован.Бруно едва взглянул на девочку. Что до меня, то я не могла оторвать от нее глаз. В первые ночи я иногда просыпалась от неясного ощущения, что ее нет со мной. Я вскакивала и звала няньку:— Мое дитя! Где мое дитя?Я должна была быть уверена, что она мирно спит в своей кроватке.Церемония крещения была простой — в ней не было той торжественности, которая иногда сопровождает крещение мальчика. Казалось, что Бруно это мало интересует. Он был разочарован. Я подумала: «Я примирюсь с его безразличием, мое дорогое дитя. Я буду любить тебя так, что ты не будешь нуждаться в отцовской любви».Девочку назвали Кэтрин — вариант имен Кейт и двух королев. Я называла ее своей маленькой Кэт. Повитуха сказала: «Малышка не слишком красива, но именно из таких и вырастают настоящие красавицы».Я была уверена, что это так и будет. Моя маленькая Кэт становилась краше с каждым днем. РЕКА ВРЕМЕНИ На протяжении этого года, разумеется, произошли большие перемены. Бруно собрал свой первый урожай. Повсюду кипела жизнь. Из старых амбаров доносился звук молотьбы. Часть скота в ноябре нужно было забить и мясо засолить для того, чтобы сделать запасы на зиму. Я все это сознавала довольно смутно, потому что все мои мысли были сосредоточены на ребенке. Если она чихала, я посылала за своей матерью, и она приходила обычно со множеством горячих напитков и настоев трав. Она со смехом уверяла меня в том, что когда я сама была ребенком, все было так же.— Все эти волнения потому, что это твой первый ребенок, — говорила мне матушка. — Подожди, пока не появится второй. У тебя не будет и половины твоих нынешних страхов.Шли дни, и моя малютка становилась все краше. Она стала радостью моей жизни. Я восхищалась ее маленькими ручками и ножками. У нее были удивленные голубые глаза. Когда она впервые улыбнулась, любовь переполнила мое сердце и я забыла обо всех несчастьях, которые произошли до рождения моей малышки.Но внешний мир начал вторгаться в маленький рай, где жили мы с дочуркой.Пришло письмо от Кейт.«Я собираюсь навестить тебя. Я должна взглянуть на мою… кто она мне? Что-то вроде племянницы, я думают.Я улыбнулась. Как это похоже на Кейт — думать о том, кем доводится ей ребенок!Если верить тебе, она самый прелестный из когда-либо существовавших детей, но свидетельства матерей редко бывают точны. Поэтому я должна приехать и сама посмотреть на этот образец совершенства. Ремус собирается в Шотландию по поручению короля. Так что, пока его не будет, почему бы не навестить аббатство Святого Бруно?»Как всегда, я была обрадована, что увижу Кейт, но и слегка обеспокоена, потому что она была проницательна и ее особенно интересовали отношения между мной и Бруно, которые не стали ближе после рождения Кэтрин, которой я теперь уделяла все свое время.И вот приехала Кейт, полная жизни и прекрасная, как всегда.— Как хорошо, что мы живем так близко! — сказала она. — Представь, если бы я вышла замуж за шотландского лорда? Тогда нам нелегко было бы встречаться. — Она внимательно оглядела меня. — Дамаск! Ты стала матерью! Это тебе идет, Дамаск. Ты пополнела. Настоящая матрона. Нет, не совсем матрона. Но ты изменилась. А где же этот образец совершенства, названный в мою честь?— Я называю ее моя маленькая Кэт, — с любовью произнесла я.Кейт была восхищена малышкой:— Да, она маленькая красавица. Ну, Кэт, что ты думаешь о кузине Кейт?Моя крошка подарила Кейт свою несравненную улыбку, Кейт склонилась над ней и поцеловала.— Ну, моя прелесть, — сказала она, — мы будем хорошими друзьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41