— На сцене нужно побольше петь, — сказала мадам Ламотт, ласково поглаживая мягкие золотистые волосы Фенна. — Зрителям это нравится.
— У вас прекрасный голос! — похвалила я, глядя на Харриет.
Она пожала плечами:
— Скорее, сносный.
— Какая у вас, должно быть, чудесная жизнь! — воскликнула я.
Актеры рассмеялись, и для меня остались непонятными взгляды, которыми они обменялись. Уже позже я поняла, что они были несколько циничными.
Месье Ламотт сказал:
— О да, это великолепная жизнь… на иную я не согласился бы. Тяжелые у нас времена. Что же касается английских актеров, то для них… жизнь стала просто трагедией. Что за варвар этот Кромвель! Насколько я понимаю, в Англии сейчас вообще нет театра. Боже, храни вашу несчастную страну, юная леди!
— Когда в страну вернется король, у нас опять появятся театры, — ответила я.
— Но людей уже не устроят старые «Глобус»и «Кокпит», — сказала Харриет. — Им будут нужны новые театры. Интересно, увижу ли я их когда-нибудь?
После этого возобновился общий разговор. Вино лилось рекой, мерцали свечи, и мне хотелось, чтобы этот вечер длился бесконечно, но веки отказывались слушаться меня и слипались сами собой. Дети клевали носами, а Лукас совсем засыпал.
Я приказала Жанне уложить детей в постели, и мадам Ламотт настояла на том, что сама отнесет маленького Фенна.
Приятный вечер окончился. Мадам Ламотт, уложив и поцеловав на ночь детей, которые уже почти спали, сказала, что гостям тоже неплохо выспаться перед трудным путешествием.
Я со слугами проводила их в предназначенные для гостей комнаты: трех женщин — в одну, а мужчин — в другую. Я извинилась за то, что могу обеспечить им лишь такие скромные условия, на что месье Ламотт ответил:
— Это просто царственные покои, дорогая, просто царственные!
Затем я удалилась в свою комнату, разделась, легла в постель и попыталась уснуть, но была так возбуждена, что не могла сомкнуть глаз.
Я глубоко сожалела о том, что утром актеры покинут нас. Жизнь в замке вернется в обычное русло и опять станет, как я теперь сознавала, нестерпимо скучной. Я больше никогда не смогу испытывать радость от наших незатейливых развлечений. Мне хотелось стать актрисой, такой же, как Харриет Мэйн. Она явно выделялась в этой труппе.
Как великолепно она играла, и как бы мне хотелось, чтобы слова ее роли звучали на английском языке! То, что мы видели, было сокращенным переводом пьесы на французский… и в переводе произведение, как и следовало ожидать, во многом проигрывало. Месье Ламотт сказал, что это одна из самых популярных пьес Шекспира, именно поэтому ее и перевели на французский. Может быть, им следовало бы показать нам какую-нибудь французскую пьесу, но они хотели угодить нам, поставив Шекспира.
Какими они были очаровательными! Какими грациозными! Конечно, актерская игра — это притворство, но какое наслаждение она доставляет!
Я погрузилась в мечты. Я представляла себе, что король Карл занял свой трон, что он открыл по всей стране театры и наши родители вместе в нами возвращаются в Англию. При дворе ставят для короля пьесу, в которой главную роль играю я.
Это было естественным продолжением волшебного вечера.
И тут я услышала голоса и села в кровати. Эти приглушенные, шипящие голоса раздавались из коридора…
Я набросила на себя шаль и, подойдя к двери, тихонько приоткрыла ее.
— Мне просто тошно, я устала от твоей ревности, — раздался голос Харриет.
— Ревность! Не хотелось бы мне быть на твоем месте. Сегодняшнюю фаворитку завтра выбрасывают.
— Тебе, конечно, лучше знать, — подхватила Харриет, — ты-то давно болтаешься на вторых ролях.
Флоретт размахнулась и отвесила Харриет пощечину. Я отчетливо услышала ее звук.
— Так ты вздумала распускать руки! — и с этими словами Харриет нанесла ответный удар.
— Ах ты, английская шлюха… — ответила соперница и, к моему ужасу, вновь замахнулась.
Я увидела, как Харриет перехватила ее запястье и дернула Флоретт за руку. Та сумела освободиться, и Харриет отступила назад. Позади нее находились три ступеньки — хорошо, что не целая лестница. Споткнувшись, она упала.
— Это послужит тебе хорошим уроком! — прошипела Флоретт. — Упасть еще до того, как тебя бросил Жабо! Это подготовит тебя к будущим событиям.
Я уже наполовину высунулась из двери, чтобы посмотреть, не пострадала ли Харриет, но сообразила, что, будучи свидетельницей их ссоры, могу привести их в смущение, поэтому отступила в комнату. Я увидела, что Харриет встает на ноги и, пошатываясь, поднимается по ступенькам.
— Давай-давай! — поощряла ее Флоретт. — С тобой ничего не случилось. Даже если на тебя обрушится каменная стена, ты будешь подпрыгивать от радости. Таким, как ты, все нипочем.
— Тогда тебе следует вести себя со мной поосторожней, — сказала Харриет.
Флоретт рассмеялась и вошла в комнату для гостей.
Через несколько секунд за ней последовала и Харриет.
Было ясно, что они ненавидят друг друга, и, судя по всему, причиной служил красавчик Жабо. Я решила, что жизнь актеров чрезвычайно интересна, но назвать ее мирной никак нельзя.
Я проснулась рано утром. Накануне я долго не могла уснуть, спала беспокойно, а когда проснулась, то первой моей мыслью было намерение хорошенько накормить актеров перед тем, как они отправятся в путь.
Я подошла к окну. Снегопад прекратился, лишь на земле лежал тонкий белый слой снега. Я подумала, что это может задержать их и они останутся с нами, так как погода очень уж неблагоприятна для путешествий. И тогда мы каждый вечер сможем смотреть спектакли.
На кухне уже находились Жак, Жанна и Марианна. Они готовили эль, хлеб и бекон, тоже решив как следует накормить гостей перед дорогой.
Замок словно ожил с их прибытием. Уже слышались голоса актеров — громкие, зычные: эти люди даже «доброе утро» не могли произнести просто, без драматической окраски. Мы чувствовали некоторую подавленность, так как вскоре они должны были покинуть нас.
Жанна собирала на стол, а Марианна шумно раздувала огонь в очаге, который так и тлел всю ночь.
Спустился месье Ламотт и сразу подошел ко мне. Он поцеловал мне руку и отвесил поклон.
— Дорогая госпожа, мне не часто доводилось ночевать с такими удобствами.
— Надеюсь, вы не замерзли.
— Меня всю ночь окутывала теплота вашего приема, — ответил он, видимо, давая мне понять, что одеял было недостаточно, чему я охотно верила.
Спустилась мадам Ламотт с нашими детишками, на ходу пересказывая им содержание какой-то пьесы из репертуара их труппы.
Она восторженно приветствовала меня и объявила, что за всю свою жизнь она (так же, как и другие члены труппы) ни от чего не получала такого удовольствия, как от пребывания в замке Контрив.
Лица актеров засияли от радости при виде накрытого стола, и месье Ламотт велел всем немедленно приниматься за еду. Мне же он сказал:
— Мы, перепоясавшись мечами, готовы броситься вперед, увы, печаль терзает наши сердца! Я знаю, что ваше гостеприимство готово простираться бесконечно… и я признаюсь, дорогая леди, что часть души моей готова обратиться к небу и попросить его, разверзнувшись, опять обрушить снег… Вы извините, госпожа, профессиональная привычка… Но нас призывает долг. Если мы не приедем в Париж вовремя, что подумают о нас те, кто с нетерпением ждет нас? Они желают нас видеть, билеты раскуплены заранее, а всякий актер скорее предпочтет поступить во вред себе, чем зрителю.
Мне пришлось высказаться в том же духе. Я выразила глубокое сожаление по случаю столь быстрого отбытия наших гостей. Я была бы счастлива, если бы они задержались здесь подольше, однако я, разумеется, понимаю необходимость их отъезда. Они обязаны делать свое дело, а мы должны быть благодарны судьбе, что смогли ознакомиться с одним из образчиков их творчества, и это будет для нас источником незабываемых впечатлений…
Они уже усаживались за стол, когда мадам Ламотт спросила:
— А где Харриет?
Я, конечно, с самого начала заметила ее отсутствие, ведь больше всех меня интересовала именно она. Я жила в ожидании момента, когда она спустится в холл.
Мадам Ламотт взглянула на Флоретт, которая в ответ пожала плечами.
— Я разбудила ее перед тем, как выйти из комнаты, — сказала мадам Ламотт. — Ей уже пора бы спуститься.
Я сказала, что поднимусь наверх и сообщу Харриет, что все уже сели завтракать.
Войдя в комнату, отведенную накануне под ночлег женщин, я увидела, что Харриет лежит в кровати. В утреннем свете она была не менее красива, чем при свечах. Ее волосы были собраны на затылке синей лентой, а одета она была в корсаж с глубоким вырезом и нижнюю юбку.
Она улыбнулась мне так, что я почувствовала за этой улыбкой что-то непростое, но не смогла понять, что именно.
— Все ждут вас, — сказала я.
В ответ она пожала плечами и приподняла ногу.
— Мне больно ступить на нее, — сказала она. — Я не могу ходить. Не знаю, что и делать.
Я подошла к кровати и осторожно потрогала распухшую лодыжку. Харриет поморщилась от боли.
— У вас, должно быть, растяжение, — сказала я. Она кивнула.
— Но, с другой стороны, это может оказаться и переломом.
— Я не знаю…
— Со временем это выяснится. Вы можете встать на эту ногу?
— Да, но боль при этом страшная.
— У мадам Ламбар есть множество снадобий. Я попрошу ее осмотреть вас. Но и без осмотра ясно, что вам следует держать ногу в покое.
— Но… мы должны ехать. Какая на дворе погода?
— Холодно, но ясно. Снег уже не идет… только вчерашний еще лежит тонким слоем. В общем, сегодня ничто не препятствует поездке.
— Труппе, конечно, необходимо выезжать. В Париже ее ждет ангажемент… — Ее губы сложились в улыбку:
— Госпожа Толуорти… не могли бы вы… не согласились бы вы предоставить мне кров до тех пор, пока я не смогу нормально передвигаться? Позвольте, я объяснюсь. Я не только играю и пою на сцене, но и танцую. Видите ли, если я сейчас нанесу какой-нибудь вред ноге, это может погубить всю мою карьеру.
Я почувствовала, что меня охватывает волнение. Приключение не закончилось. Самый интересный для меня из членов труппы собирается здесь остаться…
Я быстро ответила:
— Я никогда не решусь отказать в помощи тому, кто в ней нуждается.
Она протянула мне руку, которую я пожала. На несколько секунд я замерла, глядя в ее странное, но прекрасное лицо.
— Господь вас благослови! — сказала она. — Пожалуйста, позвольте мне остаться на некоторое время.
— Вы — моя гостья, — ответила я, улыбаясь, и на лице моем явно отразилась радость. — А теперь, — поспешно добавила я, — мне необходимо поговорить с мадам Ламбар. Она, должно быть, сумеет выяснить, что же произошло с вашей ногой.
— Вчера ночью я споткнулась на лестнице, — сказала она.
«Да, — подумала я, — подравшись с Флоретт».
— Скорее всего это простое растяжение. Я все-таки вызову мадам Ламбар.
Я спустилась в холл, где актеры поглощали хлеб с беконом, запивая элем, и сказала:
— Госпожа Мэйн повредила лодыжку. Она не может передвигаться. Я согласилась оказать ей гостеприимство до той поры, пока она не поправится. Вам не следует опасаться за нее: мы обеспечим ей должный уход.
На несколько секунд за столом воцарилось молчание. Флоретт криво усмехнулась, а Жабо уставился в кружку с элем.
Мадам Ламотт встала и сказала:
— Я поднимусь и поговорю с ней. Я отправилась на кухню и сообщила Жанне и Марианне:
— Госпожа Мэйн останется у нас на несколько дней, до тех пор, пока не сможет присоединиться к своим товарищам. У нее повреждена нога.
Лица у них стали радостными. Кухня сразу же преобразилась, даже огонь в очаге засиял ярче.
Приключение еще не завершилось.
Стояла морозная погода, деревья были покрыты инеем. Мы наблюдали за отъездом актеров и махали им на прощание. Караван медленно двигался по дороге из-за вьючных лошадей. Месье Ламотт, подобно библейскому патриарху, возглавлял процессию.
Я чувствовала себя так, словно смотрю спектакль, разыгрывающийся на сцене. Окончился первый акт, и я благодарила судьбу за то, что не завершилось само представление. Наверху в постели лежала ведущая актриса, и, пока она находилась на сцене, пьеса не могла быть доиграна.
Как только караван исчез из виду, я поднялась по лестнице. Харриет лежала в кровати, по горло укутанная в пледы, ее волосы были разбросаны по подушке. Она улыбалась и чуть ли не мурлыкала; я сразу же подумала, что ее грацию правильнее всего определить как кошачью.
— Итак, они уехали, — сказала она. Я кивнула. Она рассмеялась:
— Пусть им сопутствует удача. Она им понадобится.
— А вам? — поинтересовалась я.
— Мне уже повезло. Ведь я подвернула ногу именно здесь.
— Повезло? — ничего не понимая, спросила я.
— Ну, здесь гораздо уютнее, чем там, на дороге. Хотела бы я знать, где они сегодня найдут ночлег. Боюсь, он окажется не столь удобным, как здесь. К тому же мне никогда не доводилось играть перед такой благодарной публикой, как ваша.
— О, мы так мало разбираемся в пьесах и тому подобных вещах!
— Это многое объясняет, — и она вновь рассмеялась. — Как только я увидела вас, — продолжала она уже серьезно, — я подумала, что мы наверняка подружимся.
— Я очень рада. Надеюсь, что все так и сложится.
— Очень мило с вашей стороны позволить мне остаться здесь. Я с ужасом думала, что с моей ногой дело совсем плохо. Видите ли, ноги необходимы мне, чтобы зарабатывать на жизнь.
— Ну конечно. Скоро вы поправитесь. Я попрошу, чтобы мадам Ламбар осмотрела вашу ногу.
— Это не так срочно.
— Я думаю иначе. Она посмотрит, нет ли перелома, и скажет, какое нужно лечение.
— Подождите минуту. Давайте поговорим. Но я твердо стояла на своем и решила немедленно вызвать мадам Ламбар.
Мадам Ламбар всегда охотно нас лечила. Когда к ней обращались за помощью, она изображала глубокую задумчивость, поджимала губы, склоняла набок голову и начинала говорить какие-то заумные слова.
В хозяйстве Ламбаров было специальное помещение, предназначенное для обработки трав, — комната, наполненная странными запахами, с пучками трав, свешивавшимися с потолочных балок, с очагом, над которым висел котел.
Услышав о том, что одна из актрис повредила ногу и нуждается в помощи, мадам Ламбар пришла в настоящий восторг. Конечно, она придет, не теряя времени. Актеры были чудесные. Как жаль, что они не смогли остаться и дать еще хотя бы одно представление! Даже ее сыновья были восхищены. Они ни о чем другом с тех пор не говорят.
Войдя в комнату, где лежала Харриет, мадам Лам-бар засуетилась, выражая желание оказать помощь незамедлительно. Она ощупала лодыжку, попросила попытаться встать на ногу, а когда Харриет вскрикнула от боли, поставила диагноз:
— Держать в покое, — глубокомысленно заявила мадам Ламбар, — и все будет в порядке. Кость, как я вижу, не сломана. Я сделаю припарку, свою собственную, особую, и обещаю, что уже к завтрашнему дню вам станет лучше. Опухоль невелика. Все будет в порядке, причем очень скоро, я клянусь.
Харриет сказала, что не знает, как ей и благодарить нас всех за помощь.
— Бедная госпожа, — посочувствовала мадам Ламбар, — должно быть, вы страшно расстроены. Все ваши друзья уехали… а вам пришлось остаться.
Харриет вздохнула, но мне показалось, что по ее губам скользнула едва заметная усмешка, означавшая, что она не так опечалена пребыванием здесь, как можно было бы ожидать.
— Алкана, — торжественно произнесла мадам Ламбар. — Она в припарке. Иногда эту траву называют бурачником. Есть бурачник змеиный, а есть полевой, и их целебные свойства несомненны. Это растение творит чудеса.
— Мне оно тоже известно, — ответила Харриет. — Мы его зовем красильницей. Из его сока получается красный порошок, а из него — очень хорошие румяна.
— И вы… пользуетесь ими? — спросила я.
— На сцене, — ответила она, опустив глаза и вновь слегка улыбнувшись. Похоже, она плохо контролировала свои губы. — На сцене приходится выглядеть несколько неестественно, в противном случае те, кто находятся в дальних рядах, ничего не разглядят. Поэтому мы стараемся раскрасить себя поярче.
— Нравится мне слушать об актерской жизни, — вздохнула мадам Ламбар. — До чего же у вас, должно быть, жизнь интересная!
На лице актрисы появилась легкая гримаска, и я подумала: она совсем не такая, какой кажется.
Как мы за ней ухаживали! Жанна и Марианна готовили для нее особые блюда; Жак постоянно справлялся о ней; мадам Ламбар в первый день навестила ее трижды, накладывая свежие припарки; дети рвались в комнату, чтобы поговорить с ней, и выгнать их оттуда было почти невозможно; Лукас обожал ее; что же касается меня, то я ею восхищалась.
Харриет прекрасно понимала это. Она лежала, откинувшись на подушки, и явно наслаждалась ситуацией.
Мне казалось странным, что она, похоже, вовсе не была огорчена отъездом труппы. Но я предположила, что она обладает достаточным опытом, чтобы в подходящее время отправиться в путь в одиночку и найти своих товарищей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41