Кто-то шел по лестнице. Я поспешила к лестничной площадке и, взглянув вниз, увидела осторожно спускающуюся фигуру.
Это была Андрэ.
— Андрэ, — прошептала я, — Андрэ, что случилось?
Она обернулась, и на мгновенье ее лицо стало испуганным. Потом она сказала:
— О… это вы… Я разбудила вас. Мне так жаль, Люсинда.
— Что-нибудь случилось?
— Пустяки… Вы же знаете, как я беспокоюсь об Эдварде.
Андрэ поднялась по лестнице и стала рядом со мной.
— Что с ним?
— Ничего особенного. Я шла на кухню взять немного меда.
— Меда! В такое время? Сейчас около двух часов ночи.
— Видите ли, малыш немного кашляет. Это мешает ему заснуть. Теперь он спит, и я решила выскользнуть вниз и принести меда, который поможет ему. Не волнуйтесь. Просто небольшая простуда. Мне показалось еще днем, что ему немного нездоровится. И этот кашель, который не давал ему заснуть…
— Утром я пошлю за врачом.
— Это не понадобится. Просто кашель мешал Эдварду заснуть, а потом, когда он, наконец, уснул… я выскользнула за медом — Прекрасная идея. Я пойду с вами.
— Вы знаете, где мед?
— Нет, но мы найдем его. Он стоит где-то вместе с вареньем и джемами. Вы в самом деле считаете, что у малыша нет ничего серьезного?
— Господи, конечно, нет. Боюсь, что я слишком трясусь над ним. Но вам это понятно. Вы в этом смысле такая же, как и я. Я прекрасно разбираюсь в легких недомоганиях у детей, которые мгновенно проходят. Вероятно, к ужину он будет в полном порядке.
Мы дошли до кухни и после недолгих поисков, нашли мед.
— Это замечательно, что вы заботитесь о нем, — сказала я.
— Он такая прелесть!
— Я тоже так думаю. Но вы так хорошо к нему относитесь.
— Это просто моя работа, поэтому, пожалуйста, не делайте из меня героиню. Мне доставляет удовольствие присматривать за Эдвардом Я хотела найти какое-то пристанище. Вы и ваша семья столько для меня сделали. Если я смогу хоть немного отплатить вам, я буду вне себя от радости. То, что делаю я, пустяки по сравнению с тем, что вы сделали для меня. Быть здесь, выбраться…
Я сжала руку Андрэ.
— Странно, что зло может породить что-то хорошее, — сказала я.
— А возможно, и добро может породить зло.
— Неужели вы верите в это?
— Нет, конечно, нет. Думаю, мне надо поспешить назад. Его светлость Эдвард может проснуться и раскрыться, если некому будет приглядеть за ним.
— Надеюсь, его кашель не станет сильнее. Мы должны проследить за этим, Андрэ.
— Положитесь на меня.
Мы вместе поднялись по лестнице.
— Я пойду к Эдварду, — промолвила я.
— Лучше не надо, — сказала девушка. — Если он проснется, его заинтересует, что происходит, и он больше не заснет. Надеюсь, он все еще спит.
Тогда все хорошо. В случае необходимости я дам ему мед. Если что-нибудь действительно будет не так, я сразу же приду к вам.
— Наверное, вы правы, — сказала я.
Мы помедлили у моей двери.
— Мне так жаль, что я побеспокоила вас, — сказала Андрэ. — Я старалась не шуметь.
— Вы испугались, когда увидели меня. Боюсь, я напугала вас.
Андрэ рассмеялась.
— Наверное, я приняла вас за привидение. Вы чутко спите?
— Да нет. Просто я уже проснулась. Думаю, меня разбудила луна. Она светила прямо в окно.
О, как я хочу, чтобы эта проклятая война кончилась! Из-за нее у всех нас сдают нервы.
— В Марчлэндзе у нас почти не останется времени думать о чем-то, кроме госпиталя.
— Возможно, работа там пойдет нам на пользу.
— Хотелось бы, — сказала Андрэ. — Ну, спокойной ночи, Люсинда. И еще раз прошу извинить меня.
Я вернулась в постель. Я думала о тревоге Андрэ за Эдварда я надеялась, что с ним все в порядке.
Она оказалась превосходной няней. Я стала вспоминать нашу встречу в гостинице. Потом я мысленно повторила поездку через Францию. Картины вспыхивали в моем мозгу и гасли. Я видела растерянные лица беженцев, старую женщину, толкающую детскую коляску, наполненную всем, что старушка смогла захватить, ветхий автомобиль, набитый людьми и вещами, маленьких детей, цепляющихся за материнские юбки. Все они были внезапно лишены крова.
Эти образы запечатлелись в моей памяти навсегда.
Потом я уснула. Утром Эдвард чувствовал себя прекрасно.
Примерно через неделю госпиталь был готов к приему раненых. Несколько комнат превратились в больничные палаты. Появились операционная, множество кладовых, амбулатория, вообще все, что должно иметься в госпитале. Мама была совершенно счастлива.
У нас работали два врача: доктор Эджертон, примерно сорока лет, и доктор Мэй, более зрелого возраста, а также штат медицинских сестер, в большинстве своем, молодых, только что прошедших курс обучения, во главе которых стояла старшая сестра Гэмэдж, вселявшая ужас не только в подчиненных, но и во всех нас. Имелся также штат прислуги, который служил в Марчлэндзе с тех пор, как я себя помнила. Всех переполняла решимость добиться успешной работы госпиталя. Все были рады сделать что-нибудь для страны.
Как я и предполагала, мисс Каррутерс оказалась ценнейшим работником. Ее властность пришлась очень кстати. Она и сестра Гэмэдж сразу страшно понравились друг другу. Мама понимала, какое грандиозное дело она затеяла, и была очень признательна всем помогавшим ей.
Катастрофа следовала за катастрофой. «Луизитанию» на пути из Нью-Йорка в Ливерпуль потопила в мае немецкая подводная лодка. Погибло примерно тысяча двести человек. Это потрясло всю страну. Все только и говорили, что о вступлении в войну Соединенных Штатов.
Действия коалиционного правительства, сформированного мистером Асквитом, в которое вошли такие лидеры партии, как Бонар Лоу и Остин Чемберлен, не принесли особого успеха. Дарданелльская авантюра угрожала обернуться катастрофой. Уинстона Черчилля критиковали за ее полное одобрение. Премьер-министра обвиняли в некомпетентности и неспособности привести страну к победе.
Мы все настраивались на новый образ жизни.
По утрам мы с мисс Каррутерс занимались. Днем мы два часа посвящали верховой езде. Мисс Каррутерс в юности каталась верхом, но уже несколько лет не садилась на лошадь. Однако, она быстро вспомнила старые навыки и оказалась довольно хорошей наездницей. Андрэ училась у нас, и иногда мы совершали прогулки верхом все вместе.
Я обнаружила, что Андрэ обладает великим даром радоваться, и было приятно видеть, насколько она благодарна нам за избавление ее от необходимости вести ту жизнь, которая ей претила. Мисс Каррутерс испытывала нечто подобное, но не в такой степени и в любом случае не демонстрировала своих чувств с такой готовностью.
— Я люблю старые дома, — сказала как-то Андрэ, — особенно те, у которых есть своя история.
Ей хотелось все узнать о Марчлэндзе. Она изучала фамильные портреты Гринхэмов и задавала вопросы о них. Я знала очень мало.
— Вам надо расспросить моего отца, — сказала я.
— В такое время, как сейчас, он слишком занят, чтобы удовлетворять мое любопытство, — ответила Андрэ. — Кстати, что вы можете сказать об этом доме… кажется, Милтон Прайори? Я слышала разговоры слуг о нем. Мне бы хотелось на него взглянуть.
— Он находится примерно в двух милях отсюда, — сказала я. — Мы можем пойти и посмотреть на него. Уже несколько лет он пустует. Он из тех домов, про которые говорят, что в них водятся привидения.
— Именно это я и слышала от слуг.
— Что в нем раздаются странные звуки? — спросила я. — Плач, и стоны, и свет в окнах?
— Что-то вроде этого.
— Дом совершенно заброшен. Не знаю, кому он принадлежит. Там не на что особенно смотреть.
— Все-таки мне хотелось бы как-нибудь взглянуть на него.
— Тогда завтра. Давайте отправимся туда верхом. Не думаю, что мисс Каррутерс будет возражать.
На следующий день в конюшне Андрэ напомнила мне о моем обещании поехать в Милтон Прайори.
— Хорошо, — промолвила я. — Но приготовьтесь к разочарованию.
— Это тот старинный особняк, окруженный кустарником? — спросила мисс Каррутерс.
— Описание довольно верное, — ответила я.
Я не видела дом уже около двух лет. И сразу же заметила в нем перемену. Кустарник оставался таким же неухоженным, но строение потеряло нежилой вид. Может быть, причина была в вымытых окнах?
— Очаровательно, — сказала Андрэ. — Да, он похож на дом с привидениями. Вам известна его история?
— Нет, совершенно неизвестна, — ответила я, — Знаю только, что он уже долго пустует, и, похоже, никто не хочет купить его. Я не знаю, продается ли он. Я ничего не слышала об этом.
— Давайте подъедем поближе, — попросила Андрэ.
— Не возражаю, — сказала я.
Мы направили своих лошадей к кустам, и внезапно из них выбежала восточноевропейская овчарка и понеслась к нам. Она казалась свирепой и опасной.
— Ангус! — произнес чей-то голос, — Что случилось, старина?
К нам шел человек. Его поношенная одежда и неряшливый вид соответствовали дому. Мужчина был средних лет, с рыжеватой бородой, в руках он держал ружье.
— Сидеть, Ангус 1 — сказал незнакомец.
Ангус сел, но продолжал следить за нами с мрачным и угрожающим видом.
— Что вы здесь делаете? — спросил мужчина. — Вы знаете, что вторглись в чужие владения?
— Извините, — сказала я. — Мы этого не знали.
Ведь дом пустовал уже много лет.
— Вы не двинетесь с места, пока я не узнаю, что вам надо.
Меня поразили его слова.
— Я ваша соседка из Марчлэндза, — промолвила я.
— Ну и что? — ответил хозяин собаки.
— Мы просто хотели взглянуть на дом. Пожалуйста, скажите нам, кто вы.
— Я сторож, — ответил мужчина.
— Сторож Милтон Прайори!
— И буду им в дальнейшем.
— Дом продается? — спросила я.
— Думаю, да.
— Я не слышала об этом.
Охранник пожал плечами.
— Наверное, кто-то уже купил его, — предположила я.
— Вполне возможно.
— Понимаю. Извините. Дом так долго пустовал. Мы просто хотели рассмотреть его поближе.
— На вашем месте я бы оставил эту затею.
Ангусу это бы не понравилось, пес очень свиреп, должен вам сказать.
— Ну, теперь мы предупреждены, — сказала я. — Извините, Андрэ. Это все, что вы увидите.
— Какое разочарование! — сказала она. — Мне бы хотелось узнать историю этого места. Интересно, кто здесь будет жить?
— В свое время мы это узнаем. Обитатели дома будут избирателями моего отца, и он придет сюда, чтобы их агитировать.
Мисс Каррутерс сказала, что дом ей понравился. По ее мнению, похоже на эпоху ранних Стюартов.
— Но, по-моему, он нуждается в реставрации.
Сколько, вы говорили, он пустовал, Люсинда?
— Не знаю точно. Но долго.
В конце недели, как это часто бывало, приехал отец. Маме не терпелось сообщить ему, как продвигаются дела в госпитале.
Помню, за обедом он сказал нам, насколько непопулярен становится премьер-министр.
— Война все еще продолжается, и они ищут козла отпущения. Бедный Асквит! Он самая подходящая фигура. Ллойд Джордж только и ждет, чтобы занять его место. Марго Асквит в бешенстве.
Если кто-то м способен удержать его от ухода в отставку, то это его грозная жена.
Доктор Эджертон в тот вечер обедал с нами. Он сидел рядом с мисс Каррутерс.
— Я считаю Ллойда Джорджа очень талантливым человеком, — сказал доктор.
— Возможно, этот огнедышащий уэльсец проявит всю ту энергию, которой так недостает Асквиту, — предположила мисс Каррутерс.
— О, я в этом не уверен, — ответил доктор, и между ним и мисс Каррутерс разгорелась дискуссия о достоинствах Ллойда Джорджа и Асквита.
— Мне жаль старика, — промолвил отец, — но начинают поговаривать, что не лучше ли ему уступить свое место Ллойду Джорджу.
— А Черчилль? — спросила мама.
— О, он в опале из-за Дарданелл. Он слишком уверен в правильности взятого курса. Думаю, сейчас, эта уверенность поколебалась.
— Дела обстоят очень плохо? — спросила я.
— Не настолько плохо, как это освещают газеты. Они считают сенсационными только плохие новости. И если можно кого-нибудь обвинить, репортеры это сделают. Людей всегда больше интересуют плохие новости, чем хорошие. Сформулируем это так. Дела могли бы обстоять лучше.
— Мы на днях говорили о Милтон Прайори, — сказала мама, — Люсинда рассказала, что там появился сторож со свирепой собакой.
Мне показалось, что отец насторожился.
— Милтон Прайори? — сказал он. — Что такое с ним?
— Похоже, что кто-то продает его. Люсинда пошла туда посмотреть на дом… вернее, показать его Андрэ.
— Я была с ними, — сказала мисс Каррутерс. — Сторож довольно настойчиво попросил нас держаться подальше от этого места.
Я подробно рассказала отцу, что произошло.
— Собака вела себя очень агрессивно. Казалось, ей достаточно приказа хозяина, и она разорвет нас всех на куски.
— Надеюсь, что этот человек умел обращаться с ней. Ты решила, что дом собираются продать?
— Очень похоже.
— В свое время мы это узнаем, — сказала мама. — Интересно, кто будет новым владельцем?
— Надеюсь, они окажутся добрыми либералами, — сказала я. — Иначе нам придется обращать их в свою веру.
Отец улыбнулся.
— Какие изменения произошли в Милтон Прайори? — спросил он.
— Думаю, окна вымыли… ну и, конечно, появился сторож. Думаю, владельцам надо будет привести дом в порядок, если они надеются его выгодно продать.
— Подождем и посмотрим, как будут развиваться события, — вставила мама.
— На вашем месте я бы держался от него подальше, — сказал отец. — Мне не нравится, что там сторожевая собака.
— Мы обязательно услышим о его продаже, — добавила мама. — Здесь такие вещи не сохранить в секрете.
Потом разговор снова переключился на коалиционное правительство и вероятность того, что мистер Асквит уступит пост премьер-министра мистеру Ллойду Джорджу.
Вскоре после этого к нам приехал Роберт Дэнвер. В форме он выглядел очень красивым. Он был по-прежнему худым и казался еще выше, чем раньше, но уже не соответствовал утверждению Аннабелинды, что у ее брата «все части тела плохо подогнаны друг к другу».
Я пришла в восторг и с благоговением рассматривала Роберта.
— О, Роберт, тебе присвоили офицерский чин! — воскликнула я.
— Да, — подтвердил он. — Я чувствую себя настоящим мужчиной.
— И ты больше не подчиняешься этим грубиянам сержантам?
— Думаю, это было необходимо.
— Значит, прощай, Сэлисбери Плэйн, и теперь…
Поле сражения, — мое лицо омрачилось.
— Отъезд на континент придется отложить на месяц или больше. Меня посылают на курсы.
— Курсы? Я думала, ты уже закончил свою подготовку.
— Я прошел ее. Но это другое. Я придумал метод запоминания азбуки Морзе, и меня отобрали для курсов.
— Это означает, что ты будешь посылать сообщения… на поле сражения.
— Наверное.
— О, Роберт, я горжусь тобой!
— Я пока не сделал ничего, чем можно гордиться.
— Уже сделал и сделаешь еще больше.
— О, я человек не героического склада. Оставляю это таким, как майор Мерривэл. Кстати, ты видела его в последнее время?
— Нет. Он в Галлиполи.
Роберт помрачнел.
— И дядя Джеральд тоже, — продолжала я. — Мы очень беспокоимся.
Роберт понимающе кивнул.
Мама и тетя Селеста, часто приезжавшая в Марчлэндз и с удовольствием помогавшая в госпитале, очень обрадовались Роберту.
Потом к нам присоединились мисс Каррутерс и Андрэ, и мы вместе повели Роберта взглянуть на Эдварда.
— Как он растет быстро! — заметил Роберт.
Андрэ с гордостью смотрела на малыша.
— Он обещает стать крупным мальчиком, правда, Эдвард?
Эдвард что-то проворковал и ласково улыбнулся.
Мы съели обед, и мама сказала:
— Почему бы вам с Робертом не совершить небольшую прогулку верхом, Люсинда?
— — Мне эта идея нравится, — сказал Роберт. — А тебе, Люсинда?
— Мне тоже, — сказала я.
Скоро мы уже скакали по знакомой местности, как в те времена, когда я еще не уехала в школу и не началась война.
Мы продолжали вспоминать прошлое.
— Ты помнишь, как мы нашли на дороге птенца черного дрозда?
— О да. Он выпал из гнезда. И ты влез на дерево, потому что мы догадались, что гнездо там… и положил его обратно. А на следующий день пришли взглянуть, все ли с ним в порядке. — — Помнишь, как твоя лошадь споткнулась в лесу о поваленное дерево и ты упала на груду листьев?
Мы смеялись, вспоминая это. У нас было столько общих воспоминаний.
— Это кажется таким далеким, — сказала я, — потому что все изменилось.
— Война кончится, и нормальная жизнь вернется.
— Ты так думаешь?
— Да. Я возвращусь в Каддингтон Мэйнор, и со временем покажется, что войны никогда не было.
— Я думаю, что, когда происходит нечто подобное, люди становятся другими и уже никогда не будут прежними.
— Но ведь ты не изменилась, Люсинда?
— Я чувствую себя другой. Я заметила это… катаясь вот так с тобой и вспоминая прежние времена. Случай с птенцом и падением в лесу. Это перенесло меня в прошлое, и на мгновенье я снова стала такой, как тогда… а потом поняла, что существует огромная разница между мной сегодняшней и той, которой я была.
— Думаю, мы все стали умудренней, но я спрашиваю, осталась ли ты прежней Люсиндой, моим близким другом?
— Надеюсь, я всегда буду им, Роберт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Это была Андрэ.
— Андрэ, — прошептала я, — Андрэ, что случилось?
Она обернулась, и на мгновенье ее лицо стало испуганным. Потом она сказала:
— О… это вы… Я разбудила вас. Мне так жаль, Люсинда.
— Что-нибудь случилось?
— Пустяки… Вы же знаете, как я беспокоюсь об Эдварде.
Андрэ поднялась по лестнице и стала рядом со мной.
— Что с ним?
— Ничего особенного. Я шла на кухню взять немного меда.
— Меда! В такое время? Сейчас около двух часов ночи.
— Видите ли, малыш немного кашляет. Это мешает ему заснуть. Теперь он спит, и я решила выскользнуть вниз и принести меда, который поможет ему. Не волнуйтесь. Просто небольшая простуда. Мне показалось еще днем, что ему немного нездоровится. И этот кашель, который не давал ему заснуть…
— Утром я пошлю за врачом.
— Это не понадобится. Просто кашель мешал Эдварду заснуть, а потом, когда он, наконец, уснул… я выскользнула за медом — Прекрасная идея. Я пойду с вами.
— Вы знаете, где мед?
— Нет, но мы найдем его. Он стоит где-то вместе с вареньем и джемами. Вы в самом деле считаете, что у малыша нет ничего серьезного?
— Господи, конечно, нет. Боюсь, что я слишком трясусь над ним. Но вам это понятно. Вы в этом смысле такая же, как и я. Я прекрасно разбираюсь в легких недомоганиях у детей, которые мгновенно проходят. Вероятно, к ужину он будет в полном порядке.
Мы дошли до кухни и после недолгих поисков, нашли мед.
— Это замечательно, что вы заботитесь о нем, — сказала я.
— Он такая прелесть!
— Я тоже так думаю. Но вы так хорошо к нему относитесь.
— Это просто моя работа, поэтому, пожалуйста, не делайте из меня героиню. Мне доставляет удовольствие присматривать за Эдвардом Я хотела найти какое-то пристанище. Вы и ваша семья столько для меня сделали. Если я смогу хоть немного отплатить вам, я буду вне себя от радости. То, что делаю я, пустяки по сравнению с тем, что вы сделали для меня. Быть здесь, выбраться…
Я сжала руку Андрэ.
— Странно, что зло может породить что-то хорошее, — сказала я.
— А возможно, и добро может породить зло.
— Неужели вы верите в это?
— Нет, конечно, нет. Думаю, мне надо поспешить назад. Его светлость Эдвард может проснуться и раскрыться, если некому будет приглядеть за ним.
— Надеюсь, его кашель не станет сильнее. Мы должны проследить за этим, Андрэ.
— Положитесь на меня.
Мы вместе поднялись по лестнице.
— Я пойду к Эдварду, — промолвила я.
— Лучше не надо, — сказала девушка. — Если он проснется, его заинтересует, что происходит, и он больше не заснет. Надеюсь, он все еще спит.
Тогда все хорошо. В случае необходимости я дам ему мед. Если что-нибудь действительно будет не так, я сразу же приду к вам.
— Наверное, вы правы, — сказала я.
Мы помедлили у моей двери.
— Мне так жаль, что я побеспокоила вас, — сказала Андрэ. — Я старалась не шуметь.
— Вы испугались, когда увидели меня. Боюсь, я напугала вас.
Андрэ рассмеялась.
— Наверное, я приняла вас за привидение. Вы чутко спите?
— Да нет. Просто я уже проснулась. Думаю, меня разбудила луна. Она светила прямо в окно.
О, как я хочу, чтобы эта проклятая война кончилась! Из-за нее у всех нас сдают нервы.
— В Марчлэндзе у нас почти не останется времени думать о чем-то, кроме госпиталя.
— Возможно, работа там пойдет нам на пользу.
— Хотелось бы, — сказала Андрэ. — Ну, спокойной ночи, Люсинда. И еще раз прошу извинить меня.
Я вернулась в постель. Я думала о тревоге Андрэ за Эдварда я надеялась, что с ним все в порядке.
Она оказалась превосходной няней. Я стала вспоминать нашу встречу в гостинице. Потом я мысленно повторила поездку через Францию. Картины вспыхивали в моем мозгу и гасли. Я видела растерянные лица беженцев, старую женщину, толкающую детскую коляску, наполненную всем, что старушка смогла захватить, ветхий автомобиль, набитый людьми и вещами, маленьких детей, цепляющихся за материнские юбки. Все они были внезапно лишены крова.
Эти образы запечатлелись в моей памяти навсегда.
Потом я уснула. Утром Эдвард чувствовал себя прекрасно.
Примерно через неделю госпиталь был готов к приему раненых. Несколько комнат превратились в больничные палаты. Появились операционная, множество кладовых, амбулатория, вообще все, что должно иметься в госпитале. Мама была совершенно счастлива.
У нас работали два врача: доктор Эджертон, примерно сорока лет, и доктор Мэй, более зрелого возраста, а также штат медицинских сестер, в большинстве своем, молодых, только что прошедших курс обучения, во главе которых стояла старшая сестра Гэмэдж, вселявшая ужас не только в подчиненных, но и во всех нас. Имелся также штат прислуги, который служил в Марчлэндзе с тех пор, как я себя помнила. Всех переполняла решимость добиться успешной работы госпиталя. Все были рады сделать что-нибудь для страны.
Как я и предполагала, мисс Каррутерс оказалась ценнейшим работником. Ее властность пришлась очень кстати. Она и сестра Гэмэдж сразу страшно понравились друг другу. Мама понимала, какое грандиозное дело она затеяла, и была очень признательна всем помогавшим ей.
Катастрофа следовала за катастрофой. «Луизитанию» на пути из Нью-Йорка в Ливерпуль потопила в мае немецкая подводная лодка. Погибло примерно тысяча двести человек. Это потрясло всю страну. Все только и говорили, что о вступлении в войну Соединенных Штатов.
Действия коалиционного правительства, сформированного мистером Асквитом, в которое вошли такие лидеры партии, как Бонар Лоу и Остин Чемберлен, не принесли особого успеха. Дарданелльская авантюра угрожала обернуться катастрофой. Уинстона Черчилля критиковали за ее полное одобрение. Премьер-министра обвиняли в некомпетентности и неспособности привести страну к победе.
Мы все настраивались на новый образ жизни.
По утрам мы с мисс Каррутерс занимались. Днем мы два часа посвящали верховой езде. Мисс Каррутерс в юности каталась верхом, но уже несколько лет не садилась на лошадь. Однако, она быстро вспомнила старые навыки и оказалась довольно хорошей наездницей. Андрэ училась у нас, и иногда мы совершали прогулки верхом все вместе.
Я обнаружила, что Андрэ обладает великим даром радоваться, и было приятно видеть, насколько она благодарна нам за избавление ее от необходимости вести ту жизнь, которая ей претила. Мисс Каррутерс испытывала нечто подобное, но не в такой степени и в любом случае не демонстрировала своих чувств с такой готовностью.
— Я люблю старые дома, — сказала как-то Андрэ, — особенно те, у которых есть своя история.
Ей хотелось все узнать о Марчлэндзе. Она изучала фамильные портреты Гринхэмов и задавала вопросы о них. Я знала очень мало.
— Вам надо расспросить моего отца, — сказала я.
— В такое время, как сейчас, он слишком занят, чтобы удовлетворять мое любопытство, — ответила Андрэ. — Кстати, что вы можете сказать об этом доме… кажется, Милтон Прайори? Я слышала разговоры слуг о нем. Мне бы хотелось на него взглянуть.
— Он находится примерно в двух милях отсюда, — сказала я. — Мы можем пойти и посмотреть на него. Уже несколько лет он пустует. Он из тех домов, про которые говорят, что в них водятся привидения.
— Именно это я и слышала от слуг.
— Что в нем раздаются странные звуки? — спросила я. — Плач, и стоны, и свет в окнах?
— Что-то вроде этого.
— Дом совершенно заброшен. Не знаю, кому он принадлежит. Там не на что особенно смотреть.
— Все-таки мне хотелось бы как-нибудь взглянуть на него.
— Тогда завтра. Давайте отправимся туда верхом. Не думаю, что мисс Каррутерс будет возражать.
На следующий день в конюшне Андрэ напомнила мне о моем обещании поехать в Милтон Прайори.
— Хорошо, — промолвила я. — Но приготовьтесь к разочарованию.
— Это тот старинный особняк, окруженный кустарником? — спросила мисс Каррутерс.
— Описание довольно верное, — ответила я.
Я не видела дом уже около двух лет. И сразу же заметила в нем перемену. Кустарник оставался таким же неухоженным, но строение потеряло нежилой вид. Может быть, причина была в вымытых окнах?
— Очаровательно, — сказала Андрэ. — Да, он похож на дом с привидениями. Вам известна его история?
— Нет, совершенно неизвестна, — ответила я, — Знаю только, что он уже долго пустует, и, похоже, никто не хочет купить его. Я не знаю, продается ли он. Я ничего не слышала об этом.
— Давайте подъедем поближе, — попросила Андрэ.
— Не возражаю, — сказала я.
Мы направили своих лошадей к кустам, и внезапно из них выбежала восточноевропейская овчарка и понеслась к нам. Она казалась свирепой и опасной.
— Ангус! — произнес чей-то голос, — Что случилось, старина?
К нам шел человек. Его поношенная одежда и неряшливый вид соответствовали дому. Мужчина был средних лет, с рыжеватой бородой, в руках он держал ружье.
— Сидеть, Ангус 1 — сказал незнакомец.
Ангус сел, но продолжал следить за нами с мрачным и угрожающим видом.
— Что вы здесь делаете? — спросил мужчина. — Вы знаете, что вторглись в чужие владения?
— Извините, — сказала я. — Мы этого не знали.
Ведь дом пустовал уже много лет.
— Вы не двинетесь с места, пока я не узнаю, что вам надо.
Меня поразили его слова.
— Я ваша соседка из Марчлэндза, — промолвила я.
— Ну и что? — ответил хозяин собаки.
— Мы просто хотели взглянуть на дом. Пожалуйста, скажите нам, кто вы.
— Я сторож, — ответил мужчина.
— Сторож Милтон Прайори!
— И буду им в дальнейшем.
— Дом продается? — спросила я.
— Думаю, да.
— Я не слышала об этом.
Охранник пожал плечами.
— Наверное, кто-то уже купил его, — предположила я.
— Вполне возможно.
— Понимаю. Извините. Дом так долго пустовал. Мы просто хотели рассмотреть его поближе.
— На вашем месте я бы оставил эту затею.
Ангусу это бы не понравилось, пес очень свиреп, должен вам сказать.
— Ну, теперь мы предупреждены, — сказала я. — Извините, Андрэ. Это все, что вы увидите.
— Какое разочарование! — сказала она. — Мне бы хотелось узнать историю этого места. Интересно, кто здесь будет жить?
— В свое время мы это узнаем. Обитатели дома будут избирателями моего отца, и он придет сюда, чтобы их агитировать.
Мисс Каррутерс сказала, что дом ей понравился. По ее мнению, похоже на эпоху ранних Стюартов.
— Но, по-моему, он нуждается в реставрации.
Сколько, вы говорили, он пустовал, Люсинда?
— Не знаю точно. Но долго.
В конце недели, как это часто бывало, приехал отец. Маме не терпелось сообщить ему, как продвигаются дела в госпитале.
Помню, за обедом он сказал нам, насколько непопулярен становится премьер-министр.
— Война все еще продолжается, и они ищут козла отпущения. Бедный Асквит! Он самая подходящая фигура. Ллойд Джордж только и ждет, чтобы занять его место. Марго Асквит в бешенстве.
Если кто-то м способен удержать его от ухода в отставку, то это его грозная жена.
Доктор Эджертон в тот вечер обедал с нами. Он сидел рядом с мисс Каррутерс.
— Я считаю Ллойда Джорджа очень талантливым человеком, — сказал доктор.
— Возможно, этот огнедышащий уэльсец проявит всю ту энергию, которой так недостает Асквиту, — предположила мисс Каррутерс.
— О, я в этом не уверен, — ответил доктор, и между ним и мисс Каррутерс разгорелась дискуссия о достоинствах Ллойда Джорджа и Асквита.
— Мне жаль старика, — промолвил отец, — но начинают поговаривать, что не лучше ли ему уступить свое место Ллойду Джорджу.
— А Черчилль? — спросила мама.
— О, он в опале из-за Дарданелл. Он слишком уверен в правильности взятого курса. Думаю, сейчас, эта уверенность поколебалась.
— Дела обстоят очень плохо? — спросила я.
— Не настолько плохо, как это освещают газеты. Они считают сенсационными только плохие новости. И если можно кого-нибудь обвинить, репортеры это сделают. Людей всегда больше интересуют плохие новости, чем хорошие. Сформулируем это так. Дела могли бы обстоять лучше.
— Мы на днях говорили о Милтон Прайори, — сказала мама, — Люсинда рассказала, что там появился сторож со свирепой собакой.
Мне показалось, что отец насторожился.
— Милтон Прайори? — сказал он. — Что такое с ним?
— Похоже, что кто-то продает его. Люсинда пошла туда посмотреть на дом… вернее, показать его Андрэ.
— Я была с ними, — сказала мисс Каррутерс. — Сторож довольно настойчиво попросил нас держаться подальше от этого места.
Я подробно рассказала отцу, что произошло.
— Собака вела себя очень агрессивно. Казалось, ей достаточно приказа хозяина, и она разорвет нас всех на куски.
— Надеюсь, что этот человек умел обращаться с ней. Ты решила, что дом собираются продать?
— Очень похоже.
— В свое время мы это узнаем, — сказала мама. — Интересно, кто будет новым владельцем?
— Надеюсь, они окажутся добрыми либералами, — сказала я. — Иначе нам придется обращать их в свою веру.
Отец улыбнулся.
— Какие изменения произошли в Милтон Прайори? — спросил он.
— Думаю, окна вымыли… ну и, конечно, появился сторож. Думаю, владельцам надо будет привести дом в порядок, если они надеются его выгодно продать.
— Подождем и посмотрим, как будут развиваться события, — вставила мама.
— На вашем месте я бы держался от него подальше, — сказал отец. — Мне не нравится, что там сторожевая собака.
— Мы обязательно услышим о его продаже, — добавила мама. — Здесь такие вещи не сохранить в секрете.
Потом разговор снова переключился на коалиционное правительство и вероятность того, что мистер Асквит уступит пост премьер-министра мистеру Ллойду Джорджу.
Вскоре после этого к нам приехал Роберт Дэнвер. В форме он выглядел очень красивым. Он был по-прежнему худым и казался еще выше, чем раньше, но уже не соответствовал утверждению Аннабелинды, что у ее брата «все части тела плохо подогнаны друг к другу».
Я пришла в восторг и с благоговением рассматривала Роберта.
— О, Роберт, тебе присвоили офицерский чин! — воскликнула я.
— Да, — подтвердил он. — Я чувствую себя настоящим мужчиной.
— И ты больше не подчиняешься этим грубиянам сержантам?
— Думаю, это было необходимо.
— Значит, прощай, Сэлисбери Плэйн, и теперь…
Поле сражения, — мое лицо омрачилось.
— Отъезд на континент придется отложить на месяц или больше. Меня посылают на курсы.
— Курсы? Я думала, ты уже закончил свою подготовку.
— Я прошел ее. Но это другое. Я придумал метод запоминания азбуки Морзе, и меня отобрали для курсов.
— Это означает, что ты будешь посылать сообщения… на поле сражения.
— Наверное.
— О, Роберт, я горжусь тобой!
— Я пока не сделал ничего, чем можно гордиться.
— Уже сделал и сделаешь еще больше.
— О, я человек не героического склада. Оставляю это таким, как майор Мерривэл. Кстати, ты видела его в последнее время?
— Нет. Он в Галлиполи.
Роберт помрачнел.
— И дядя Джеральд тоже, — продолжала я. — Мы очень беспокоимся.
Роберт понимающе кивнул.
Мама и тетя Селеста, часто приезжавшая в Марчлэндз и с удовольствием помогавшая в госпитале, очень обрадовались Роберту.
Потом к нам присоединились мисс Каррутерс и Андрэ, и мы вместе повели Роберта взглянуть на Эдварда.
— Как он растет быстро! — заметил Роберт.
Андрэ с гордостью смотрела на малыша.
— Он обещает стать крупным мальчиком, правда, Эдвард?
Эдвард что-то проворковал и ласково улыбнулся.
Мы съели обед, и мама сказала:
— Почему бы вам с Робертом не совершить небольшую прогулку верхом, Люсинда?
— — Мне эта идея нравится, — сказал Роберт. — А тебе, Люсинда?
— Мне тоже, — сказала я.
Скоро мы уже скакали по знакомой местности, как в те времена, когда я еще не уехала в школу и не началась война.
Мы продолжали вспоминать прошлое.
— Ты помнишь, как мы нашли на дороге птенца черного дрозда?
— О да. Он выпал из гнезда. И ты влез на дерево, потому что мы догадались, что гнездо там… и положил его обратно. А на следующий день пришли взглянуть, все ли с ним в порядке. — — Помнишь, как твоя лошадь споткнулась в лесу о поваленное дерево и ты упала на груду листьев?
Мы смеялись, вспоминая это. У нас было столько общих воспоминаний.
— Это кажется таким далеким, — сказала я, — потому что все изменилось.
— Война кончится, и нормальная жизнь вернется.
— Ты так думаешь?
— Да. Я возвращусь в Каддингтон Мэйнор, и со временем покажется, что войны никогда не было.
— Я думаю, что, когда происходит нечто подобное, люди становятся другими и уже никогда не будут прежними.
— Но ведь ты не изменилась, Люсинда?
— Я чувствую себя другой. Я заметила это… катаясь вот так с тобой и вспоминая прежние времена. Случай с птенцом и падением в лесу. Это перенесло меня в прошлое, и на мгновенье я снова стала такой, как тогда… а потом поняла, что существует огромная разница между мной сегодняшней и той, которой я была.
— Думаю, мы все стали умудренней, но я спрашиваю, осталась ли ты прежней Люсиндой, моим близким другом?
— Надеюсь, я всегда буду им, Роберт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27