Стивен поднял голову и посмотрел на него затуманенным взором.
— Что это? — спросил он безразлично.
— Вы пить, — велел Пьер тоном, не терпящим возражений.
Стивен принюхался.
— Фу! Что за мерзость?
— Мой секрет. Пить.
«Проклятие! Если это пойло меня не вылечит, то уж точно уморит. Так или иначе, но мне полегчает». Он проглотил жидкость, подумав, что в жизни не пробовал такой дряни. Может быть, Пьер действительно решил, что Стивену полегчает, если он умрет?
Пьер взял пустой стакан и вернулся к своей рыбе.
— Вам будет легче очень скоро. Пьер, поверьте, мастер в этом деле.
Стивен сидел совершенно неподвижно на стуле с высокой спинкой; глаза у него были закрыты, голова лежала на руках. Да, эти Олбрайты действительно уморят его. Он уже чувствует себя почти при смерти.
Но спустя несколько минут все изменилось. И с каждым мгновением ему становилось все лучше и лучше. Через десять минут он почувствовал себя человеком. Он поднял голову, для пробы покрутил ею. Пульсирующая боль прошла. Он удивленно взглянул на Пьера.
— Чувствовать лучше, месье Барретсон? — спросил Пьер, не отрывая взгляда от рыбины.
— Я чувствую себя абсолютно нормально, — проговорил изумленный Стивен. Снадобье Зигфрида померкло по сравнению с тем, что приготовил Пьер. — Что вы мне дали?
— Фамильный рецепт. Тайна. Хорош, да?
— Хорош, — согласился Стивен.
— Теперь вы, наверное, хотеть есть, — пророчески проговорил Пьер, кивая головой с видом мудреца.
— Просто умираю с голоду, — сказал Стивен удивленно. Десять минут назад он был уверен, что никогда в жизни не прикоснется к пище.
Не говоря ни слова, Пьер принялся готовить легкий завтрак, а ему пока предложил чашку крепкого кофе. Стивен с интересом осматривал кухню, отметив огромный очаг и десятки горшков, сковородок и разной кухонной утвари, развешанной над столом Пьера. Внезапно он подумал, что комната эта очень теплая, уютная и приветливая. И еще ему пришло в голову, что на кухне он оказался впервые в жизни.
— Voila! — сказал Пьер, ставя перед Стивеном поднос. — Вы кушать и чувствовать себя tres bien к сегодняшний вечер.
— Благодарю вас, — сказал Стивен, набрасываясь на яичницу.
Он съел все предложенное ему до крошки и откинулся на спинку стула, ощущая сытость и полное избавление от недуга. С удовольствием он принялся за вторую чашку кофе, поглядывая на Пьера, который чистил одну рыбину за другой.
— Судя по всему, сегодня утром Эндрю и Натан ходили ловить рыбу, — заметил Стивен спустя некоторое время.
— Oui. Вся семья ходить. Принести гора рыбы. Пьер очень занят.
— А где они теперь? Пьер пожал плечами.
— Я думать, на озеро с собаки. — Лицо его приняло свирепое выражение. — Эти собаки! Quelle horreur! Сильно мешать. Сильно вонять. Пьер не любить их на кухня.
— Понимаю, — пробормотал Стивен, содрогаясь при мысли о том, какой разгром, могли бы устроить здесь эти зверюги. Он встал и подошел к Пьеру, увлеченно глядя, как маленький человечек чистит рыбу.
Пьер водил ножом взад-вперед, не делая ни одного лишнего движения, и гора чищеной рыбы становилась все выше. Понаблюдав за этим действием какое-то время, Стивен вдруг страшно захотел испробовать это сам.
— Ничего, если я помогу вам? — как можно безразличнее спросил он.
Пьер остановился и некоторое время молча смотрел на него, а затем задал свой вопрос:
— Вы когда-нибудь чистить рыба?
— Нет.
— Пьер научить. — Он протянул Стивену нож и мелкую рыбешку. — Сначала отрезать голова, — сказал Пьер и показал, как это делается.
Стивен взял рыбешку за хвост и повторил действия Пьера.
— Потом вы резать здесь и вынимать внутренности. Стивен так и поступил, взрезав рыбешке живот и вынув кишки.
— Потом держать здесь и скрести.
Стивен смотрел, как Пьер держит рыбину за хвост и соскабливает чешую, проводя по тушке тупой стороной лезвия.
— Отрезать вот здесь, и — voila, все готово. — Пьер отделил хвост и бросил рыбешку к груде уже почищенных. — Вы делать это, а Пьер заниматься другая своя работа.
Стивен поначалу обращался с ножом неумело и чуть не обрезал себе палец, но потом дело пошло, хотя быстрота, с которой работал Пьер, и его ловкость остались для Стивена недостижимым идеалом.
Сначала Стивен не мог понять, с чего это ему так захотелось помогать Пьеру — разве что какое-то нездоровое любопытство и желание научиться делу, совершенно чуждому ему. Но к его великому удивлению, оказалось, что ему действительно нравится чистить рыбу. Закончив потрошить последнюю рыбину и отложив нож в сторону, он и впрямь ощутил гордость.
Пьер оценил его работу и кивнул:
— Вы хорошо работать. Теперь я показывать вам, как стряпать.
Стивен провел на кухне следующий час со своим наставником, познавая тонкости приготовления еды для всего проголодавшегося семейства. Стоя бок о бок, они зажарили гору рыбы, сварили на пару огромный котелок овощей и испекли несколько буханок хлеба; при этом Пьер развлекал Стивена рассказами о том, как он служил коком на корабле капитана Олбрайта.
Стивен слушал забавные рассказы, и его охватило ощущение, что он дома, хотя ничего похожего в своем родном доме он никогда не испытывал. Ему нравилось то, что он делал своими руками. Казалось бы, что может быть проще чистки рыбы и резки овощей — но за этим занятием он испытал чувство товарищества, доселе ему неведомое. Значит, этим и занимаются его слуги? Болтают и смеются? Дружат ли они между собой? Он покачал головой. Он не имел об этом никакого понятия и устыдился, осознав, как мало он знает о тех, кто ему прислуживает. У каждого из них своя жизнь, есть семья, но он никогда не удосуживался узнать об этом. Конечно, если маркиз Гленфилд вдруг предложит свою помощь на кухне, прислуга просто упадет в обморок.
Перед тем как внести еду в столовую, Пьер поставил на пол тарелку с рыбными отходами для кошки Берты.
— А я думал, вы ее ненавидите, — с улыбкой заметил Стивен, глядя, как повар ласково погладил по голове киску, тершуюся о его ноги.
— Берта хороший. Отгонять мыши. — Он усмехнулся. — Но вы не говорить мадемуазель Хейли. Это наш секрет, oui?
Стивен кивнул в знак согласия и помог Пьеру отнести к столу блюда с дымящейся едой. Они вошли в столовую одновременно со всеми Олбрайтами.
Увидев, что руки у Стивена заняты тяжелым блюдом, которое он поставил на середину стола, Хейли удивленно посмотрела на него.
Поймав ее взгляд, тот улыбнулся.
— Должен сообщить, что я помогал повару готовить, — заявил он, и в голосе его невольно прозвучали нотки гордости.
— Вы? — Хейли взглянула на Пьера, который подтвердил слова Стивена торжественным кивком головы.
— Он хороший повар. Не tres magnifique, как Пьер, но хороший. — Он одарил Стивена подбадривающей улыбкой. — Милости прошу на кухня к Пьер в любое время.
Хейли изумленно смотрела на повара.
— Вы же никому не разрешаете помогать вам на кухне. При этих словах Пьер нахмурился, потом обернулся к Стивену.
— Она не уметь даже вскипятить вода, — доложил он громким шепотом.
Теперь нахмурилась Хейли, но Стивен заметил, что ее нижняя губка кривится.
— Допускаю, что я не очень хорошая стряпуха. Пьер вытаращил глаза.
— Sacrebleu! Она очень плохой стряпуха. Когда она стряпать, нужно убегать из дом.
Стивен засмеялся, представив себе, как все Олбрайты стремглав бегут из дома. Обойдя вокруг стола, он занял свое место справа от Хейли; с другой стороны сидела Келли. Когда все уселись, Стивен наклонился к девочке.
— Как чувствовала себя сегодня утром мисс Джозефина? — прошептал он.
Келли одарила его довольной улыбкой; на щеках ее появились ямочки.
— Благодарю, она чувствует себя прекрасно. Сейчас она спит.
— Я хорошо ее понимаю, — серьезно проговорил Стивен. — Пережить столько ужасов.
— Но теперь все в порядке. Благодаря вам. — Келли взглянула на него глазами, в которых отражалось обожание. — Вы герой, мистер Барретсон.
Рука Стивена, подносившая вилку ко рту, замерла. Герой. Если бы горло не сжал спазм, он бы громко расхохотался — настолько абсурдна была ее оценка. Ах эти наивные существа, какие приятные вещи они говорят! Если бы только то, что они лепечут, было правдой. Сидя за столом, Хейли наблюдала за Стивеном, удивяясь тому, что видит. Он искренне смеялся над выходками Эндрю и Натана, говорил любезности тете Оливии, так что в конце концов старушка повела себя совершенно несообразно, то и дело запинаясь и краснея; Стивен даже вовлек Уинстона и Гримзли в разговор о достоинствах рыбной ловли. С Памелой он побеседовал о музыке и постоянно наклонялся к Келли, улыбаясь тому, что девочка шептала ему на ухо.
В общем, он окончательно очаровал всех членов семейства Олбрайт.
Кроме нее.
Поначалу Хейли решила, что ей кажется, будто Стивен избегает ее, но когда она прикоснулась к его рукаву, чтобы привлечь его внимание, он отдернул руку, односложно ответив на ее вопрос, а потом вновь увлекся разговором с Эндрю и Натаном.
Лучше бы он ее ударил. Ее окатило жаром, недоумение тут же сменилось негодованием. Что она такого сделала, чем заслужила такое пренебрежение к себе? Господи, что за невозможный человек! То он целует так, точно не может от нее оторваться, то через мгновение отшатывается, как от прокаженной. Он подарил ей дорогие вещи, а на следующий день отвернулся от нее, вообще не обращая внимания. Не потому ли, что она оказалась X. Триппом? Он уверял ее, что разговор на эту тему им забыт. Он что ж, солгал?
Чем больше Хейли размышляла об этом, тем больше негодовала и обижалась. Однажды мужчина уже заставил ее страдать, и она не позволит, чтобы это повторилось. К концу трапезы она окончательно рассердилась и кипела от негодования. Как могла она вообразить, что любит такого человека? То он милый и добрый, то холодно-равнодушный. Кажется, он вообще не способен на постоянство.
— Не намереваетесь ли вы просидеть здесь весь день? — Веселый голос Стивена нарушил ее задумчивость. Оглянувшись, она увидела, что все уже ушли.
— Вы сидите одна, глядя в пространство, и так сурово хмуритесь, — заметил он, стоя в дверях.
Сердито сверкнув на него глазами, она поднялась, стараясь держаться холодно и с достоинством.
— А что вам до того, просижу я здесь весь день или уйду? Стивен поднял брови. Подошел к ней почти вплотную, остановился, преградив ей дорогу.
— Будьте любезны, — чопорно проговорила она, пытаясь обойти его. Он шагнул в сторону, не давая все же ей уйти.
— Вы огорчены. Почему?
Она ткнула его в грудь, и он деланно застонал.
— Какое вам дело, огорчена я или нет? Во время ленча вы дали мне понять, что я вам неинтересна. Откуда эта внезапная вспышка заботливости?
Стивен вдруг почувствовал себя виноватым. Он действительно совершенно не обращал на нее внимания за столом. До не из желания рассердить ее или задеть за живое, а из «девства самосохранения. Получилось же, что, пытаясь убежать от соблазна, он действительно ранил и рассердил ее. Угрызения совести заставили его смутиться. Обхватив ее голову ладонями, он провел большими пальцами по ее лицу.
— Прошу прощения.
;. Он увидел, как возмущение в ее глазах сменилось выражением мучительного смятения.
— Мне казалось, мы с вами так хорошо понимаем друг друга. Что я сделала не так? Это из-за того… кто я?
Стивен положил палец ей на губы. — Нет, Хейли. Вы все делаете правильно. Я просто пытался убежать от соблазна. — От соблазна?
— Вы кажетесь мне невыносимо соблазнительной. Вот я Ш подумал: если я перестану обращать на вас внимание, соблазна будет меньше. — Робкая улыбка искривила уголки его губ. — Мало того что мой план полностью провалился, я еще и вас обидел. — И будучи не в силах больше сдерживаться, он наклонился и прикоснулся к ней губами. — Простите меня. Вы заслуживаете лучшего отношения. Гораздо лучшего, чем я могу… вам дать. — Он отодвинулся и пристально посмотрел ей в глаза. Сердце у него сжалось от чувств, которые она вызывала у него. — Вы можете простить меня?
Некоторое время она внимательно смотрела на него, затем улыбнулась.
— Конечно.
Проклятие! Еще одно ее свойство, вызывающее восхищение. Она дарит прощение, не устраивая при этом сцен и не впадая в самоуничижение. Он потер то место на груди, куда она больно ткнула пальцем.
— Я второй раз вижу вас рассерженной. Чтобы избежать дальнейших повреждений моего организма, может быть, е будете сообщать мне, чем огорчены?
— Если не считать упрямцев, которые то добры и приветливы, то холодны и неприступны…
— Да, но я не упрямец.
— Это как посмотреть, — сказала она, и на щеках у нее появились ямочки.
— Пожалуй. Что еще вызывает у вас возмущение? Она поджала губы и некоторое время обдумывала свой ответ.
— В людях меня возмущают эгоизм, жестокость, ложь, — ответила она серьезным тоном.
«Эгоизм. Жестокость, Ложь». Все это о нем. В особенно сти ложь, когда речь идет о ней, о Хейли.
— Я постараюсь не иметь с этим ничего общего, — сказал он через силу. «Слишком поздно, Стивен!» — прокричал внутренний голос.
— Я ничуть не боюсь, что вы можете когда-либо посту пить эгоистично, жестоко или лживо, — тихо сказала она, вся ее душа отражалась в глазах.
Его снова обдало волной стыда, а грудь стеснило так, что он с трудом вздохнул. «Скажи ей. Скажи сейчас», — говорил он себе.
— Хейли. Я вовсе не тот образец всех совершенств, за кого вы меня принимаете. На самом деле я… — Голос его замер, потому что она коснулась его руки.
— Нет, Стивен, вы такой и есть. — Она подняла на неге сияющие глаза. — Это так, поверьте.
Застонав, он схватил ее в объятия и прижал к гулко бьющемуся сердцу. Он зарылся лицом в ее душистые волосы к закрыл глаза от снедающего его стыда. Она посмотрела не него так же, как малышка Келли этой ночью, — с наивным обожанием, лучившимся во взгляде широко раскрытых аквамариновых глаз. С обожанием, которое заставило его впервые в жизни усомниться, что он действительно такой уж негодяй. И ей-богу, это ощущение ему очень понравилось.
Но, увы, он этого не заслуживал.
«Отойди от нее. Скажи, что ты завтра уезжаешь».
Но вместо этого он крепко обнял ее. Прижав Хейли к себе, он попытался вобрать в себя хотя бы немного ее доброты, зная, что завтра, после того как он уедет, это восторженное выражение исчезнет из ее глаз. Ему показалось, что он теряет нечто очень важное, и он прижал ее к себе еще крепче, чтобы впитать ее обаяние, надолго сохранив в себе это мгновение.
Послезавтра его здесь не будет.
— Вы очень хороши, мисс Олбрайт, — сказал Стивен Памеле вечером, входя в гостиную. Он окинул ее взглядом с ног до головы, рассматривая бледно-зеленое платье и прическу, которая очень шла ей. — Вы сегодня вскружите головы всем мужчинам.
Щеки девушки залил румянец.
— Благодарю вас, мистер Барретсон. Вы тоже прекрасно выглядите.
— Благодарю вас… — Голос его замер, потому что он заметил Хейли, стоящую в дверях.
То было неземное видение в облаке цвета светлой морской волны. Низко вырезанный лиф облегал ее грудь, открывая взгляду соблазнительную кожу цвета сливок. Каштановые локоны были сколоты на макушке и ниспадали на шейку в художественном беспорядке, несколько блестящих прядей обрамляли сияющее лицо. Локоны были схвачены лентой под цвет платья и глаз.
Боже! Он шумно выдохнул. При виде этой красоты у него буквально остановилось дыхание. Он подошел к ней, взял за руку и запечатлел пылкий поцелуй на пальчиках, обтянутых перчаткой.
— Вы прелестны, — тихо проговорил он. — Совершенно прелестны.
Румянец ее стал гуще.
— Это красивое платье, Стивен…
— Красива та, что в нем.
И он поцеловал тыльную сторону ее запястья, будучи не в силах найти слова, говорящие о его потрясении. Она тихо ахнула.
— А вам не кажется, что лиф немного вызывающий? Взгляд Стивена скользнул ниже. Вырез действительно бы низкий, но вполне соответствовал моде. По правде говоря он был даже скромен по сравнению с платьями, которые нося светские дамы. Кожа цвета сливок мерцала над бледным аквамарином ткани, и взгляд Стивена остановился на выпуклостях ее грудей. Ему вдруг захотелось провести пальцами пс этим волнующим изгибам, и только собрав всю свою волю он удержался.
— Все превосходно, — успокоил он Хейли; от подавленного желания голос его звучал хрипло. — Вы просто ангел, сошедший на землю.
— Мне очень нравятся эти анютины глазки. Они так изящны…
— Можно идти? Мы готовы? — прозвучал голос Памелы с другого конца комнаты.
— Да, мы готовы, — ответил Стивен, с трудом отводя взгляд от Хейли.
Он подал руку обеим девушкам и подвел их к ожидающей двуколке. Гримзли держал поводья, а Стивен помогал дамам сесть. Затем он устроился между ними и взял в руки поводья. Коляска была рассчитана на двоих, и втроем они сидели, тесно прижавшись друг к другу. Стивену никогда еще не доводилось править таким экипажем, и он надеялся, что его неумение не будет замечено. Он тронул лошадь, надеясь, что все пройдет хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Что это? — спросил он безразлично.
— Вы пить, — велел Пьер тоном, не терпящим возражений.
Стивен принюхался.
— Фу! Что за мерзость?
— Мой секрет. Пить.
«Проклятие! Если это пойло меня не вылечит, то уж точно уморит. Так или иначе, но мне полегчает». Он проглотил жидкость, подумав, что в жизни не пробовал такой дряни. Может быть, Пьер действительно решил, что Стивену полегчает, если он умрет?
Пьер взял пустой стакан и вернулся к своей рыбе.
— Вам будет легче очень скоро. Пьер, поверьте, мастер в этом деле.
Стивен сидел совершенно неподвижно на стуле с высокой спинкой; глаза у него были закрыты, голова лежала на руках. Да, эти Олбрайты действительно уморят его. Он уже чувствует себя почти при смерти.
Но спустя несколько минут все изменилось. И с каждым мгновением ему становилось все лучше и лучше. Через десять минут он почувствовал себя человеком. Он поднял голову, для пробы покрутил ею. Пульсирующая боль прошла. Он удивленно взглянул на Пьера.
— Чувствовать лучше, месье Барретсон? — спросил Пьер, не отрывая взгляда от рыбины.
— Я чувствую себя абсолютно нормально, — проговорил изумленный Стивен. Снадобье Зигфрида померкло по сравнению с тем, что приготовил Пьер. — Что вы мне дали?
— Фамильный рецепт. Тайна. Хорош, да?
— Хорош, — согласился Стивен.
— Теперь вы, наверное, хотеть есть, — пророчески проговорил Пьер, кивая головой с видом мудреца.
— Просто умираю с голоду, — сказал Стивен удивленно. Десять минут назад он был уверен, что никогда в жизни не прикоснется к пище.
Не говоря ни слова, Пьер принялся готовить легкий завтрак, а ему пока предложил чашку крепкого кофе. Стивен с интересом осматривал кухню, отметив огромный очаг и десятки горшков, сковородок и разной кухонной утвари, развешанной над столом Пьера. Внезапно он подумал, что комната эта очень теплая, уютная и приветливая. И еще ему пришло в голову, что на кухне он оказался впервые в жизни.
— Voila! — сказал Пьер, ставя перед Стивеном поднос. — Вы кушать и чувствовать себя tres bien к сегодняшний вечер.
— Благодарю вас, — сказал Стивен, набрасываясь на яичницу.
Он съел все предложенное ему до крошки и откинулся на спинку стула, ощущая сытость и полное избавление от недуга. С удовольствием он принялся за вторую чашку кофе, поглядывая на Пьера, который чистил одну рыбину за другой.
— Судя по всему, сегодня утром Эндрю и Натан ходили ловить рыбу, — заметил Стивен спустя некоторое время.
— Oui. Вся семья ходить. Принести гора рыбы. Пьер очень занят.
— А где они теперь? Пьер пожал плечами.
— Я думать, на озеро с собаки. — Лицо его приняло свирепое выражение. — Эти собаки! Quelle horreur! Сильно мешать. Сильно вонять. Пьер не любить их на кухня.
— Понимаю, — пробормотал Стивен, содрогаясь при мысли о том, какой разгром, могли бы устроить здесь эти зверюги. Он встал и подошел к Пьеру, увлеченно глядя, как маленький человечек чистит рыбу.
Пьер водил ножом взад-вперед, не делая ни одного лишнего движения, и гора чищеной рыбы становилась все выше. Понаблюдав за этим действием какое-то время, Стивен вдруг страшно захотел испробовать это сам.
— Ничего, если я помогу вам? — как можно безразличнее спросил он.
Пьер остановился и некоторое время молча смотрел на него, а затем задал свой вопрос:
— Вы когда-нибудь чистить рыба?
— Нет.
— Пьер научить. — Он протянул Стивену нож и мелкую рыбешку. — Сначала отрезать голова, — сказал Пьер и показал, как это делается.
Стивен взял рыбешку за хвост и повторил действия Пьера.
— Потом вы резать здесь и вынимать внутренности. Стивен так и поступил, взрезав рыбешке живот и вынув кишки.
— Потом держать здесь и скрести.
Стивен смотрел, как Пьер держит рыбину за хвост и соскабливает чешую, проводя по тушке тупой стороной лезвия.
— Отрезать вот здесь, и — voila, все готово. — Пьер отделил хвост и бросил рыбешку к груде уже почищенных. — Вы делать это, а Пьер заниматься другая своя работа.
Стивен поначалу обращался с ножом неумело и чуть не обрезал себе палец, но потом дело пошло, хотя быстрота, с которой работал Пьер, и его ловкость остались для Стивена недостижимым идеалом.
Сначала Стивен не мог понять, с чего это ему так захотелось помогать Пьеру — разве что какое-то нездоровое любопытство и желание научиться делу, совершенно чуждому ему. Но к его великому удивлению, оказалось, что ему действительно нравится чистить рыбу. Закончив потрошить последнюю рыбину и отложив нож в сторону, он и впрямь ощутил гордость.
Пьер оценил его работу и кивнул:
— Вы хорошо работать. Теперь я показывать вам, как стряпать.
Стивен провел на кухне следующий час со своим наставником, познавая тонкости приготовления еды для всего проголодавшегося семейства. Стоя бок о бок, они зажарили гору рыбы, сварили на пару огромный котелок овощей и испекли несколько буханок хлеба; при этом Пьер развлекал Стивена рассказами о том, как он служил коком на корабле капитана Олбрайта.
Стивен слушал забавные рассказы, и его охватило ощущение, что он дома, хотя ничего похожего в своем родном доме он никогда не испытывал. Ему нравилось то, что он делал своими руками. Казалось бы, что может быть проще чистки рыбы и резки овощей — но за этим занятием он испытал чувство товарищества, доселе ему неведомое. Значит, этим и занимаются его слуги? Болтают и смеются? Дружат ли они между собой? Он покачал головой. Он не имел об этом никакого понятия и устыдился, осознав, как мало он знает о тех, кто ему прислуживает. У каждого из них своя жизнь, есть семья, но он никогда не удосуживался узнать об этом. Конечно, если маркиз Гленфилд вдруг предложит свою помощь на кухне, прислуга просто упадет в обморок.
Перед тем как внести еду в столовую, Пьер поставил на пол тарелку с рыбными отходами для кошки Берты.
— А я думал, вы ее ненавидите, — с улыбкой заметил Стивен, глядя, как повар ласково погладил по голове киску, тершуюся о его ноги.
— Берта хороший. Отгонять мыши. — Он усмехнулся. — Но вы не говорить мадемуазель Хейли. Это наш секрет, oui?
Стивен кивнул в знак согласия и помог Пьеру отнести к столу блюда с дымящейся едой. Они вошли в столовую одновременно со всеми Олбрайтами.
Увидев, что руки у Стивена заняты тяжелым блюдом, которое он поставил на середину стола, Хейли удивленно посмотрела на него.
Поймав ее взгляд, тот улыбнулся.
— Должен сообщить, что я помогал повару готовить, — заявил он, и в голосе его невольно прозвучали нотки гордости.
— Вы? — Хейли взглянула на Пьера, который подтвердил слова Стивена торжественным кивком головы.
— Он хороший повар. Не tres magnifique, как Пьер, но хороший. — Он одарил Стивена подбадривающей улыбкой. — Милости прошу на кухня к Пьер в любое время.
Хейли изумленно смотрела на повара.
— Вы же никому не разрешаете помогать вам на кухне. При этих словах Пьер нахмурился, потом обернулся к Стивену.
— Она не уметь даже вскипятить вода, — доложил он громким шепотом.
Теперь нахмурилась Хейли, но Стивен заметил, что ее нижняя губка кривится.
— Допускаю, что я не очень хорошая стряпуха. Пьер вытаращил глаза.
— Sacrebleu! Она очень плохой стряпуха. Когда она стряпать, нужно убегать из дом.
Стивен засмеялся, представив себе, как все Олбрайты стремглав бегут из дома. Обойдя вокруг стола, он занял свое место справа от Хейли; с другой стороны сидела Келли. Когда все уселись, Стивен наклонился к девочке.
— Как чувствовала себя сегодня утром мисс Джозефина? — прошептал он.
Келли одарила его довольной улыбкой; на щеках ее появились ямочки.
— Благодарю, она чувствует себя прекрасно. Сейчас она спит.
— Я хорошо ее понимаю, — серьезно проговорил Стивен. — Пережить столько ужасов.
— Но теперь все в порядке. Благодаря вам. — Келли взглянула на него глазами, в которых отражалось обожание. — Вы герой, мистер Барретсон.
Рука Стивена, подносившая вилку ко рту, замерла. Герой. Если бы горло не сжал спазм, он бы громко расхохотался — настолько абсурдна была ее оценка. Ах эти наивные существа, какие приятные вещи они говорят! Если бы только то, что они лепечут, было правдой. Сидя за столом, Хейли наблюдала за Стивеном, удивяясь тому, что видит. Он искренне смеялся над выходками Эндрю и Натана, говорил любезности тете Оливии, так что в конце концов старушка повела себя совершенно несообразно, то и дело запинаясь и краснея; Стивен даже вовлек Уинстона и Гримзли в разговор о достоинствах рыбной ловли. С Памелой он побеседовал о музыке и постоянно наклонялся к Келли, улыбаясь тому, что девочка шептала ему на ухо.
В общем, он окончательно очаровал всех членов семейства Олбрайт.
Кроме нее.
Поначалу Хейли решила, что ей кажется, будто Стивен избегает ее, но когда она прикоснулась к его рукаву, чтобы привлечь его внимание, он отдернул руку, односложно ответив на ее вопрос, а потом вновь увлекся разговором с Эндрю и Натаном.
Лучше бы он ее ударил. Ее окатило жаром, недоумение тут же сменилось негодованием. Что она такого сделала, чем заслужила такое пренебрежение к себе? Господи, что за невозможный человек! То он целует так, точно не может от нее оторваться, то через мгновение отшатывается, как от прокаженной. Он подарил ей дорогие вещи, а на следующий день отвернулся от нее, вообще не обращая внимания. Не потому ли, что она оказалась X. Триппом? Он уверял ее, что разговор на эту тему им забыт. Он что ж, солгал?
Чем больше Хейли размышляла об этом, тем больше негодовала и обижалась. Однажды мужчина уже заставил ее страдать, и она не позволит, чтобы это повторилось. К концу трапезы она окончательно рассердилась и кипела от негодования. Как могла она вообразить, что любит такого человека? То он милый и добрый, то холодно-равнодушный. Кажется, он вообще не способен на постоянство.
— Не намереваетесь ли вы просидеть здесь весь день? — Веселый голос Стивена нарушил ее задумчивость. Оглянувшись, она увидела, что все уже ушли.
— Вы сидите одна, глядя в пространство, и так сурово хмуритесь, — заметил он, стоя в дверях.
Сердито сверкнув на него глазами, она поднялась, стараясь держаться холодно и с достоинством.
— А что вам до того, просижу я здесь весь день или уйду? Стивен поднял брови. Подошел к ней почти вплотную, остановился, преградив ей дорогу.
— Будьте любезны, — чопорно проговорила она, пытаясь обойти его. Он шагнул в сторону, не давая все же ей уйти.
— Вы огорчены. Почему?
Она ткнула его в грудь, и он деланно застонал.
— Какое вам дело, огорчена я или нет? Во время ленча вы дали мне понять, что я вам неинтересна. Откуда эта внезапная вспышка заботливости?
Стивен вдруг почувствовал себя виноватым. Он действительно совершенно не обращал на нее внимания за столом. До не из желания рассердить ее или задеть за живое, а из «девства самосохранения. Получилось же, что, пытаясь убежать от соблазна, он действительно ранил и рассердил ее. Угрызения совести заставили его смутиться. Обхватив ее голову ладонями, он провел большими пальцами по ее лицу.
— Прошу прощения.
;. Он увидел, как возмущение в ее глазах сменилось выражением мучительного смятения.
— Мне казалось, мы с вами так хорошо понимаем друг друга. Что я сделала не так? Это из-за того… кто я?
Стивен положил палец ей на губы. — Нет, Хейли. Вы все делаете правильно. Я просто пытался убежать от соблазна. — От соблазна?
— Вы кажетесь мне невыносимо соблазнительной. Вот я Ш подумал: если я перестану обращать на вас внимание, соблазна будет меньше. — Робкая улыбка искривила уголки его губ. — Мало того что мой план полностью провалился, я еще и вас обидел. — И будучи не в силах больше сдерживаться, он наклонился и прикоснулся к ней губами. — Простите меня. Вы заслуживаете лучшего отношения. Гораздо лучшего, чем я могу… вам дать. — Он отодвинулся и пристально посмотрел ей в глаза. Сердце у него сжалось от чувств, которые она вызывала у него. — Вы можете простить меня?
Некоторое время она внимательно смотрела на него, затем улыбнулась.
— Конечно.
Проклятие! Еще одно ее свойство, вызывающее восхищение. Она дарит прощение, не устраивая при этом сцен и не впадая в самоуничижение. Он потер то место на груди, куда она больно ткнула пальцем.
— Я второй раз вижу вас рассерженной. Чтобы избежать дальнейших повреждений моего организма, может быть, е будете сообщать мне, чем огорчены?
— Если не считать упрямцев, которые то добры и приветливы, то холодны и неприступны…
— Да, но я не упрямец.
— Это как посмотреть, — сказала она, и на щеках у нее появились ямочки.
— Пожалуй. Что еще вызывает у вас возмущение? Она поджала губы и некоторое время обдумывала свой ответ.
— В людях меня возмущают эгоизм, жестокость, ложь, — ответила она серьезным тоном.
«Эгоизм. Жестокость, Ложь». Все это о нем. В особенно сти ложь, когда речь идет о ней, о Хейли.
— Я постараюсь не иметь с этим ничего общего, — сказал он через силу. «Слишком поздно, Стивен!» — прокричал внутренний голос.
— Я ничуть не боюсь, что вы можете когда-либо посту пить эгоистично, жестоко или лживо, — тихо сказала она, вся ее душа отражалась в глазах.
Его снова обдало волной стыда, а грудь стеснило так, что он с трудом вздохнул. «Скажи ей. Скажи сейчас», — говорил он себе.
— Хейли. Я вовсе не тот образец всех совершенств, за кого вы меня принимаете. На самом деле я… — Голос его замер, потому что она коснулась его руки.
— Нет, Стивен, вы такой и есть. — Она подняла на неге сияющие глаза. — Это так, поверьте.
Застонав, он схватил ее в объятия и прижал к гулко бьющемуся сердцу. Он зарылся лицом в ее душистые волосы к закрыл глаза от снедающего его стыда. Она посмотрела не него так же, как малышка Келли этой ночью, — с наивным обожанием, лучившимся во взгляде широко раскрытых аквамариновых глаз. С обожанием, которое заставило его впервые в жизни усомниться, что он действительно такой уж негодяй. И ей-богу, это ощущение ему очень понравилось.
Но, увы, он этого не заслуживал.
«Отойди от нее. Скажи, что ты завтра уезжаешь».
Но вместо этого он крепко обнял ее. Прижав Хейли к себе, он попытался вобрать в себя хотя бы немного ее доброты, зная, что завтра, после того как он уедет, это восторженное выражение исчезнет из ее глаз. Ему показалось, что он теряет нечто очень важное, и он прижал ее к себе еще крепче, чтобы впитать ее обаяние, надолго сохранив в себе это мгновение.
Послезавтра его здесь не будет.
— Вы очень хороши, мисс Олбрайт, — сказал Стивен Памеле вечером, входя в гостиную. Он окинул ее взглядом с ног до головы, рассматривая бледно-зеленое платье и прическу, которая очень шла ей. — Вы сегодня вскружите головы всем мужчинам.
Щеки девушки залил румянец.
— Благодарю вас, мистер Барретсон. Вы тоже прекрасно выглядите.
— Благодарю вас… — Голос его замер, потому что он заметил Хейли, стоящую в дверях.
То было неземное видение в облаке цвета светлой морской волны. Низко вырезанный лиф облегал ее грудь, открывая взгляду соблазнительную кожу цвета сливок. Каштановые локоны были сколоты на макушке и ниспадали на шейку в художественном беспорядке, несколько блестящих прядей обрамляли сияющее лицо. Локоны были схвачены лентой под цвет платья и глаз.
Боже! Он шумно выдохнул. При виде этой красоты у него буквально остановилось дыхание. Он подошел к ней, взял за руку и запечатлел пылкий поцелуй на пальчиках, обтянутых перчаткой.
— Вы прелестны, — тихо проговорил он. — Совершенно прелестны.
Румянец ее стал гуще.
— Это красивое платье, Стивен…
— Красива та, что в нем.
И он поцеловал тыльную сторону ее запястья, будучи не в силах найти слова, говорящие о его потрясении. Она тихо ахнула.
— А вам не кажется, что лиф немного вызывающий? Взгляд Стивена скользнул ниже. Вырез действительно бы низкий, но вполне соответствовал моде. По правде говоря он был даже скромен по сравнению с платьями, которые нося светские дамы. Кожа цвета сливок мерцала над бледным аквамарином ткани, и взгляд Стивена остановился на выпуклостях ее грудей. Ему вдруг захотелось провести пальцами пс этим волнующим изгибам, и только собрав всю свою волю он удержался.
— Все превосходно, — успокоил он Хейли; от подавленного желания голос его звучал хрипло. — Вы просто ангел, сошедший на землю.
— Мне очень нравятся эти анютины глазки. Они так изящны…
— Можно идти? Мы готовы? — прозвучал голос Памелы с другого конца комнаты.
— Да, мы готовы, — ответил Стивен, с трудом отводя взгляд от Хейли.
Он подал руку обеим девушкам и подвел их к ожидающей двуколке. Гримзли держал поводья, а Стивен помогал дамам сесть. Затем он устроился между ними и взял в руки поводья. Коляска была рассчитана на двоих, и втроем они сидели, тесно прижавшись друг к другу. Стивену никогда еще не доводилось править таким экипажем, и он надеялся, что его неумение не будет замечено. Он тронул лошадь, надеясь, что все пройдет хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31